Текст книги "Агрессор (СИ)"
Автор книги: Риша Старлайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
***
Три часа утра, но в нашей квартирке никто не думает засыпать. Мы втроём освежились в душе, не без игр естественно, и сейчас мужчины курят в окошко, я же сижу рядом за столом. Потерянно пью зеленый чай.
– Что это сейчас было? – спрашиваю потрясенно.
Моя психика не справляется с осознанием, что я позволила насладиться своим телом двум мужчинам одновременно, с тем, что я разделила себя меж ними.
Муж и Але оставляют недокуренные сигары, подходят ко мне. Садятся рядом по обе стороны от меня.
– Я люблю ее. – говори Ален, обращаясь к мужу. – Давно люблю! И хочу так, словно не драл еще ее ни разу!
– Я тоже ее люблю. – отвечает на это муж. – Я давно заметил, что у тебя на нее стоит. А ты что скажешь, Зайка?
– Мужа я люблю, а Ален… Ален мне очень нравится.
Ален смотрит внимательно на меня, приобнимает за талию, и подтягивает к себе.
– Поживем втроем? – предлагаю я единственный в этом треугольнике правильный вариант решения.
– Ты серьезно, Зайка?
– А почему нет, если нам хорошо именно так, всем троим хорошо, что в этом плохого?
– Ничего плохого! – горячо отвечает Ален. – Я завтра перевезу сюда свои вещи.
– У нас будет стимул наладить бизнес быстрее, – улыбается муж, – ведь нам надо свою принцессу обеспечивать всем необходимым.
– Защищать и оберегать, – улыбнулся Ален и нежно поцеловал меня в висок.
Вот так внезапно я обрела двух возлюбленных вместо одного. Интересно, за что же мне такое счастье? Ведь люблю обоих, одного давно и тайно, а другого давно и открыто! Как же хорошо, что им хватило мудрости и широты души чтобы разделить меня таким образом.
***
– Милая, как тебе с двумя одновременно? – лежим с мужем после уходя Алена.
– Знаешь, я почти поверила в этот сценарий. А было бы круто иметь сразу двух мужей одновременно!
– Я тебе дам сразу двух! – шутливо грозит мне любимый.
– Сам нашел этого человека, – пожимаю я печами, – сам предложил новый сценарий.
– Угу. Иногда можем и так развлекаться.
– Да, а я о чем?
– Ключевое слово тут «иногда», – целует меня муж.
– Не ревнуй милый, ты же знаешь, что я пойду ради тебя на все! Что у нас там следующее? Восемнадцатый век?
Глава 5
ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК АГРЕССОРА
В деревне при городе жизнь отстой! Тем более, если ты крепостная крестьянка, фактически, бесправная рабыня своих господ. Что один меня драл, старый хрен, помер уже наконец-то, что второй, молодой, да горячий посматривает постоянно и очень заинтересованно. В том, что зажмет где-нибудь в углу, да юбки задерет в один прекрасный день, сомнений не остается.
Пока стараюсь не попадаться к нему на глаза, ну а если попаду, убегаю куда глаза глядят.
В конюшне пахло сеном и лошадьми. Накормив и напоив лошадей, я шла с пустым кувшином через двор. Было тихо и прохладно. Под длинные юбки задувал ветерок, вороша мои светлые, выбившиеся из прически кудряшки.
И зачем я родилась такой привлекательной для мужиков? Для рабыни красота только отяжеляет и без того сложную незавидную судьбу, заставляя трудиться по ночам после тяжелых дневных трудов, ведь дневную подённую работу никто не отменяет, коли ублажаешь барина всю ночь…
Родилась бы как Машка, у которой щеки даже с затылка видны, а жопа до того необъятная, что со стульев свисает, вот тогда бы да, тогда бы отдыхала по ночам, вкусно откушав свежей булки, да запив парным молоком. Но нет. Угораздило же взять огромные материнские глаза на пол-лица, синие как васельки солнечным летним днем. Угораздило взять бабы Верину тонкую осиную талию, которую при желании могу обхватить ладонями целиком. А грудь мне досталась от другой бабки. Не помню как ее звали, а вот грудь тяжёлая налилась, особенно по сравнению с талией. Старый хрен, с ума сходил от нее, все тискал, мял, вылизывал. У него плохо стоял обычно, а вот стоило ему мои прелести пожамкать, как все поднималось, как миленькое.
А в любви он мне как клялся! Все побрякушки да цацки покойной жены дарил, полный сундук ее платьев отдал, с барского плеча, так сказать…
Лучше бы я сожгла этот сундук, ведь меня в этих тончайших шелковых нарядах мужики просто пожирали своими похотливыми взглядами. Провожали глазами, раздевали, крутили-вертели как хотели, имели в разных позах как куклу какую-то…
В итоге перестала их одевать. Пылятся, никому не нужные. Я бы и рада кому их отдать, но на девок дебелых не лезут они. Только я такой худой в деревне уродилась. Как ни пытались меня кормить батюшка с маменькой, да не в коня корм, как говориться.
Я так задумалась наслаждаясь ночной прохладой, что не сразу среагировала на шум приближающихся копыт, и это стало моей главной ошибкой. Огромный темной всадник на вороном взмыленном коне налетел, точно ночной вихрь. Сразу же смел меня под копыта и затормозил, что есть мочи.
– Что за шлюхи под ногами путаются?! – взревел наездник голосом молодого барина, а потом две могучие ручищи приподняли меня над землей, точно котёнка.
А я поняла что попала. Как бабочка в силки паука попала. Сегодня мне точно не сдобровать.
– Ах это ты… – обдав крепким алкогольным паром ухмыльнулся барин, – вот ты мне и попалась, птичка-невеличка!
Его руки полезли ощупывать мое тело, но его крепко скрывало платье и нательное белье, что скрывалось под ним.
– Ненавижу! – пыталась отбиваться я от его огромных шаловливых лап. – Ненавижу!
– В чем дело? Ты не в настроении? – заломил озорную бровь барин, – Или мой отец драл тебя как-то по-особенному?
– Перестаньте! – задыхалась я. А он отыскал восставший от грубых ласк и пошлых слов сосок и чувственно крутил его, сжимал меж пальцев.
– Думаешь, я не знаю, как ты с батей моим в койке стонала? Думаешь не видел, как седлала его и скакала так, словно за горизонт ускакать хотела?
– Он не давал мне выбора! Как вы сейчас!
– О, нет, не ври-ка, моя милая! Давай посмотрим что у тебя меж ножек, если сухо, отпущу! Слово барина, что отпущу!
А меж ножек у меня тем временем пылал пожар. Пошлые слова и развратные забавы с моей грудью подожгли меня, вскипятили кровь, заставив бежать ее по венам быстрее и горячее раскаленной лавы. Поэтому в этом споре я проиграла еще до его начала.
– Ножки раздвинь! – похотливо шепчет мне в ушко барин. – Вот так, не зажимайся, чай не целка уже!
Сильная мужская рука лезет прямо в самое сокровенное, сокрытое от всего мира кружевными панталонами.
– Ух! – одновременно в унисон друг другу стонем мы. Я – от того, что его пальцы провели по лепесткам и дотронулись до сокровенной горошины, он, оттого что почувствовал, как влажно и жарко там у меня.
– Ну и чего ты кочевряжишься? – довольно ухмыльнулся он, достал пальцы и с удовольствием облизал их.
Обнял меня за плечи, зафиксировав в таком положении и поцеловал. Ну как поцеловал? Искусал мои губы, языком вторгался меж них, вылизывая меня, слово вкусный плод фрукта. Его твердый член упирался мне в бедра и ощутимо чувствовался сквозь столько слоев одежды!
– Моя! Моя! Шептал он. Королева! Богиня! Всегда с таким видом ходишь независимым, будто не крестьянка, а знатная барыня! А хочешь, сделаю барыней? Хочешь? У отца-то духу не хватило, не хотел он маменькину светлую память оскорблять, но я могу! Если будешь хорошо стараться!
У меня голова шла кругом. Этот молодой барин и впрямь может помочь мне пока молод и горяч, и туп! И все мозги у него собрано в одном очень длинном и толстом месте, которое я, при должном ублажении могу держать целиком и полностью в своих тоненьких ручках.
– А не соврешь?! – смотрю ему прямо в глаза, смело и зазывно одновременно. Провожу языком по губам, прикусываю нижнюю.
Он тут же тянется следом за моими губами, повторяет мои действия один в один, прикусывает, а его орган наливается еще больше, дергается в штанах, твердый как гранит.
– Нет, королева! Нет, чертовка, не обману, слово барина дал же! Давай, ублажи меня, как его! Лучше чем его!
Я улыбаюсь, лезу ему под рубаху, выпускаю ее из штанов. Пальчиками проникаю под шелковую ткань. А он большой в штанах. Огромный, я бы сказала. Смыкаю пальцы на горячем стволе, и не могу обхватить полностью. Вены, переполненные кровью создают ему объем и дополнительный рельеф. Шелковая головка сочится смазкой, размазывающейся у меня по ладони.
Барин глухо рычит и закатывает глаза от наслаждения.
– Ведьма! – хрипит он сквозь зубы, – Настоящая ведьма!
– Смотри с лошади не упади, – не удерживаюсь я от колкости.
– Я сейчас тебе такое в конюшне устрою! – ухмыляется мужчина, а глаза у самого горят возбужденно, в предвкушении веселых плотских утех.
Он собирается из последних сил и стараясь не обращать внимания на мои манипуляции с его достоинством трогает лошадь, направляя ее в стойло.
Конюх, скабрезно ухмыляется мне, потому что тоже видел меня рядом с барином, принимает коня, а барин, схватив меня под руку, ведет на сеновал. Ну прямо классика жанра. Не успевает прикрыть дверь, как уже во-всю сдирает с меня платье, рвет исподнее в клочья.
– Вот они! Мои вишенки! – стонет барин и принимается вылизывать беззащитно торчащие в разные стороны соски. – Твердые! Бляха-муха! Резиновые! И сладкими пирогами пахнут! Хотя сама худая!
Я запрокинув голову наслаждаюсь тем, как мужской язык основательно и требовательно проходится по соскам, по каждой ареоле, уделяя внимания обоим полушариям.
– Вкусная, сладкая! – мнет он их, взвешивает в мужских руках, – Зализал бы всю, зацеловал! Съел бы без остатка.
Я балдею и дурею от его ласк, от его слов. В голове совершенно пусто, а низ живота налит крепким наливным яблочком, сгустком удовольствия, которое так и жаждет ослабить путы давления, высвободиться наружу таким правильным наслаждением, насыщением, удовлетворением…
– Давай вниз! – надавливает он мне на плечи, заставляя опуститься на земляной пол.
Я уже знаю, что именно он хочет. В этом они со старым барином похожи. Оба любили, чтобы их ублажали языком и губами. Что ж, ничего сложного в этом деле нет. Иной раз меня так заводили эти игры, что дополнительной стимуляции даже не нужно было. Я млела и кончала от обалдевшего вида счастливого барина, и сейчас, думаю, с молодым мужским телом мне будет приятнее намного больше.
Я приспускаю его штаны. Ого! Вот это дубина! Я конечно представляла себе его примерные размеры, когда пыталась обхватить пальчиками, но на самом деле он выглядел куда более массивным. А он вообще во мне поместится? Губы после такого гиганта точно будут болеть! Лишь бы челюсть не свело от размера!
Я начинаю вылизывать длину осторожно, точно сахарного петушка на палочке. Только огромного такого петушка, на очень длинной и массивной палочке. Молодой барин дышит тяжело, с трудом и через раз. Качает бедрами в такт движениям, пытается насадиться на мой рот еще глубже, хотя чисто физически это просто невозможно.
Наконец ему надоедает пытка моей медлительностью, и он резко покидает мои губы, разворачивает спиной, кидает прямо на низкий стог соломы, так что выходит мягко, а грубость его при этом наоборот придает ощущениям перцовой остроты. Складочкики мои давно мокрые, изнывающие от тяжести налившегося желания.
Он входит по смазке как по маслу. Резко и до упора! Выбивая глухое «Ах!» из нас обоих.
– Как узко! Как узко! Видимо батя мой совсем мелковат был… не успел подрастянуть… или ты такая сама по себе! Сладкая! Невыносимо прекрасная!
Я балдею от чувства давления, от неотвратимого распирания нежной чувствительной плоти в разные стороны. От его равномерных толчков.
Я стону и подмахиваю ему. А он дразнится – то войдет до упору, то оказывается почти у выхода, заставляя мое тело тянуться вслед за наслаждением.
– Проси! – хрипит он, – Ну же, проси барина! Умоляй!
– Пожалуйста, – всхлипываю я.
– Что пожалуйста, ведьма? Уточняй. Отпустить тебя?
– О, нет, продолжайте!
– Так-то лучше! Возобновляет он поступательные толчки.
Он тесно прижимается ко мне, разворачивает лицо за подбородок и целует в губы, бурно заканчивая наше с ним наслаждение обоюдным оргазмом. Ловит мои стоны, пьет их прямо с полураскрытых губ.
Я не успеваю отдышаться, как он подхватывает и выносит из сеновала. Неужели домой принесет? В спальню?
– Прикажу баньку истопить! Веником по мне пройдешься! – в предвкушении закатывает глаза молодой барин.
– Не показывайте меня слугам, стыдно мне, барин! Отпустите домой. Сама к вам в баньку приду!
– Тебя? Домой? Нет уж ведьма, утекешь куда-нибудь, потом ищи-свищи тебя!
***
Сидим с ним в деревянной лохани, в кипятке, красные словно раки. Вокруг все клубит в тумане. Барин уже совсем протрезвел. Я же наоборот, словно полный кубок вина пригубила. Самого крепкого вина. Его губ и его тела вина. Он рассказывает, как едва ли не проиглрал все поместье в карты. Чудом отыгрался. Поэтому и напился в срам.
А потом его местная казиношная шлюха отшила. Поэтому он на меня и запрыгнул. А так, давно присматривался, заглядывался.
– Что дальше, барин? – спрашиваю его пока он разморенный, пока его можно брать тепленьким.
Мне нужна вольная. Чтобы только по любви и никогда потому что я крепостная крестьянка и бесправная рабыня!
– А дальше со мною будешь жить!
– Как же я буду с вами жить, во грехе?
– Никак замуж за меня собралась? – ухмыляется он.
А я со злостью брызгаю ему горячей водой в лицо.
– Ах ты курва! А ну иди сюда!
Я встаю из лохани и пытаюсь бежать от этого вруна. Не выходит. Влажное дерево скользит под босыми ногами, мокрые волосы застилают глаза. Он нагоняет меня в два счета. Хватает за шею, разворачивает к себе.
– Я еще не закончил!
Он забрасывает мои ноги к себе на бедра. Безошибочно отыскивает вход в тесное пространство и завоевывает его. Мне ничего не остается как полностью капитулировать под его мощным ураганным натиском. Проникновение острое, жесткое. Мне ничего не остается, как расслабиться и принимать в себя это чудовище.
Мое сопротивление заводит нас обоих. Мы насаживаемся друг на друга все убыстряя темп. Оба входим во вкус. Я полностью отдаюсь ему, отдаюсь процессу. Несусь на волнах удовольствия, разлившихся в месте соприкосновения наших тел.
Мое колотяее сердце просто не успевает за бешеным ритмом скачек. А барин вынослив. Мало того, что сам стоит на ногах, так еще и держит меня, насаживает на себя с бешенной скоростью. Я стону, хриплю, скулю!
– За плечо! – командует он. – плечом рот свой закрой, вдруг кто под окнами бродит.
Я утыкиваюсь в его раскаченное предплечье, вгрызаюсь в мышцы, чтобы хоть немного унять дикое напряжение перед бурной разрядкой.
Наконец, он врезаеьтся в меня на столько глубоко и сильно, что я подлетаю к небу, а потом чувствую, как лоно мое будто орошается ливневым потоком, ну или извержением вулкана.
– Милый, ты что наделал? – все так же шепчу в плечо своего мужа.
– Заигрался! – смеется он. – Прости, не рассчитал.
– И что теперь делать будем?
– Я не против еще одного ребенка. Дети это хорошо. – улыбается он, опуская нас обоих на расстеленную в сауне простынь.
– А наши игры? Сможем ли мы продолжать их?
– Беременность не болезнь! – авторитарно заявляет мой ненасытный агрессор. – Будем продолжать.
Глава 6
ДОБЫЧА КОРСАРА
– Эту ко мне на судно, эту и эту! А еще вон ту блондинку, и вон ту, сисястую!
Огромный страшный корсар в камзоле с кроваво-алым подбоем с револьверами в руках расхаживал по ряду испуганных плененных девушек и женщин.
Только что выкинули за борт последнего из мужчин захваченного пиратами корабя. А жещин вот оставили. И даже понятно для каких именно целей. Я стояла зажатой огромной толстой поварихой и не менее полной горничной. Корсары застали нас как раз за уборкой в моей каюте.
«Хоть бы не заметили!» – Молилась я, искоса поглядывая на страшную черную повязку на левом глазе главного пирата.
Вздыхаю облегченно. Меня в числе названных нет. Хоть в чем-то повезло.
– А мне можно вон ту взять, Джек? – огромная лапа вонючего пузатого корсара тычет прямо в меня.
А у меня все внутри переворачивется от страха. Ведь сразу же понятно для каких именно целей он меня хочет взять.
– Бери! – дает отмаш Джек.
– А ну разошлись! – гаркает толстяк на толпу женщин, прикрывавших меня, – Цыпа-цыпа! – это уже мне, – А ну иди к папочке!
Хватает сразу, за волосы, знает где брать, чтобы не сопротивлялась, чтобы не ерепенилась.
– Ах, как хороша, сучка!
Выволакивает меня на середину палубы. Мое платье порвалось и грудь чудом не вываливается из лифа. Хорошо, что корсар этого не замечает. Обнюхивает меня.
– Сладкая! Как мешок ванильного сахара пахнешь! – обдает меня своим зловонным дыханием.
Натягивает волосы так, чтобы подбородок приподнялся к его лицу. Впивается в губы. Ничего более мерзотного со мной еще не случалось. Меня сейчас стошнит. Бьюсь в его руках, но ему все равно. Он терзает меня и лапает перед всей своей командой, перед испуганной толпой пленных женщин. Неиужели изнасилует при всех? Этого позора я не переживу!
По моим щекам текут слезу, но корсару это безразлично.
– Оставил ее, Амбал! – вдруг раздается голос Джека.
– Ну Дже-е-ек! – громила нехотя отлепляется от меня, а мне кажется что я вся пропахла его зловонием. – Ты же сам разрешил!
– Другую возьмешь. Эта уж очень мне погнравилась!
Амбал грубо швыряет меня к ногам Джека. Я стукаюсь о палубу, и тут же оказываюсь поднятой за шкирку им самим.
– Ты же целочка, да?
Прикрываю глаза, чтобы не видеть единственный расширенный навесь глаз зрачек пирата.
– Отвечай, когда тебя спрашивают! – встряхивает меня он, как котенка.
– Да. Да. Отпустите. Мне больно!
– Хорошо. Пахнешь как девственница, яиц никогда не видевшая!
На самом деле все я видела. И даже трогала кое-что. У своего любимого. Пока его за борт не швырнули прямо на моих глазах. А теперь меня едва ли у всех на виду не обесчестили и какой-то пират спрашивает совсем уж мерзкие вещи.
– За мной, Леди! – скомандовал он.
Меня и пятеро остальных девушек связали, привязали друг к дружке. Дернули одну, и мы все пошли за ней следом. Пока нас перегоняли по шатким доскам из одного корабля на другой, мы чудом выжили. Одна из девушек девушка оступилась и чуть было не увлекла всех нас за собой.
Под дружный гогот и улюлюканье пиратов нас не завели, но атолкали в трюм, даже не думая отвязывать друг от друга.
– Молчать! Курицы! – приказали нам, туша факелы и погружая нас в кромешную тьму.
Не знаю, сколько мы сидели без воды и пищи, связанные в темноте. Не знаю, какая участь постигла остальных девушек, но за нами пришли.
– Вот эту давай, сисястую, и вон ту блондинку! – указали на меня.
Нас с девушкой привели в роскошную каюту, всю в позолоте и серебре награбленного с разных судов. Наверно, это каюта Джека. Того самого главного одноглазого пирата. Зачем мы тут двое! Он что хочет по очереди нас отыметь, или обеих сразу? Вместе?
– Ну что, красотки? – раздается от двери, – Вы уже решили, кто из вас будет первая?
Над нами возвышается та сама могучая фигура. Страшная сама по себе, а уж отсутствие глаза пугает просто каким-то нереальным животным страхом.
– Ну же, смелее, – оглядывает он меня похотливым взглядом, срывая и так разодранное платье.
– Покормите нас сначала, – просит вторая девушка, она более смелая чем я и пират тут же обращает ее просьбу в свою пользу.
– А ты постарайся. Понравится, накормлю!
Девушка вспыхивает, заливается румянцем. Пошатывается от страха и голода.
– Накормите ее, – прошу я, потому что вижу, что она на грани голодного обморока.
– Белый ангел? – приподнимает пират бровь.
– Я… сделаю все, что вы захотите. И тех напоите, кто в трюме. Они умрут без воды!
– А ты сделай, сначала! – подходит он ко мне.
Демонстративно достает кинжал из ножен, режет веревку которой я привязана к той, ослабевшей девушке.
Я потираю израненные запястья. Крови нет, просто въевшиеся отпечатки следов от грубого каната.
– Давай, красотка! С бабой я уже три месяца не миловался.
Стоит, широко расставив ноги. Полностью уверенный в том, что я подчинюсь ему, покорюсь, сдамся! А я не знаю, что делать. Лишь стыд и страх волнуют меня, заставляют сердце сжимать и колотиться быстрее.
– Давай! Освободи его! – подначивает меня пират.
Я кошусь на девушку.
– Тысяча чертей! – ругается сквозь зубы Джек. – Черт с тобой!
Хватает девушку на руки и несет к двери.
– Накормить и напоить! – рычит своему подельнику, передавая ослабевшую жертву. – И остальных!
Громко хлопает дверью, разворачивается ко мне.
– Довольна?
– Спасибо, – покорно отвечаю я, пряча глаза.
Я все так же на коленях, а он снова встал очень близко ко мне. Снял ножны с пояса. И я прекрасно понимаю, зачем. Трясущимися руками тянусь развязывать шнуровку на его штанах. Тяну за тесемку, боясь вдохнуть аромат давно немытого потного мужского тела. Но нет, ничего и близко похожего на смрад от того толстяка я не чувствую. Его кожа пахнет солью, морем и раскаленной под солнцем кожей.
Его тело темное, загорелое. Золотистое с бронзовым отливом. Очень сильное и массивное, словно отлитая статуя из бронзы. Все в нем совершенно. Идеальна каждая мышца, каждый кубик пресса. Только его глаз пугает. Тот, что сокрыт черной повязкой. Пугает и притягивает одновременно.
– Хватит рассматривать! – рычит он.
Я вздрагиваю, тянусь стянуть его штаны и освободить длину чудовищных размеров. Ого! Вот это орудие! У моего бедного жениха наверно вполовину было меньше, и то пугало, как войдет в меня. А эта же штуковина разорвет меня в клочья, едва приставится ко входу.
– Нравится? – пират кладет ладони на мои плечи и притягивает лицо к себе
– Да… но я боюсь, что ЭТО разорвет меня, я не знаю, как быть дальше…
– Зато я знаю, девочка! Не бойся! Я хорошенько подготовлю твой бутончик к моему пестику!
Он хватает меня, поднимает с колен и бросает на привинченную болтами кровать. Секунда и мои лепестки безжалостно разведены в стороны, а Джек уже склоняется над ними. Я чувствую его жаркое дыхание на них и начинаю трепетать как цветок на ветру. Он проводит языком по моим лепесткам вверх-вниз, рождая дрожь в моем теле. Инстинктивно я пытаюсь сомкнуть бедра, но мужчина чувствует мое легкое сопротивление.
– Раздвинь! Шире! – приникает он к самой сути и начинает ласкать горошину клитора. Со мной твориться что-то невообразимое! Я в руках пирата, полностью в его власти, я должна плакать и испытывать страх вместо этого я стону от дикого необузданного удовольствия и едва ли не подмахиваю ему бедрами.
Он усиливает темп. Я выгибаюсь дугой и подлетаю на вершину блаженства. Мои пальцы поджимает сладкой судорогой удовольствия, бедра трясутся и я нечаянно задеваю повязку, ох, сейчас мне не поздоровится…
Пират нависает надо мной и вглядывается совершенно здоровыми и целыми огромными черными глазами.
– Все в порядке, милая? – вглядывается в меня любимый муж.
– Да, твоя фантазия, это конечно, отпад! Никогда еще так бурно не кончала в круизе!
– Да, уж, стонала на весь лайнер! – ухмыляется супруг. Но я не мог закрыть тебе рот, слишком уж сладкое лакомство тут у меня было! Идем ужинать?
– Да мне стыдно выходить из каюты… – краснею я.
– Давай, потом продолжишь ублажать своего Джека! – многообещающе играет бровями любимый.
Это мы еще посмотрим, кто кого ублажать будет, пленная рабыня огромного злого пирата, или огромный злой корсар свою добычу!
Глава 7
ТВОЙ ЛЮБИМЫЙ КОНЮХ
Схватить бы ее за горло! Развернуть бы к себе, властно зажать рот ладонью, чтобы не рыпалась никуда! Или к вон той стойке привязать! А потом бы задрать ей юбки, содрать панталоны, да всадить звенящий х*р по самые я*ца!
А звенит он у меня и стоит уже долгое время. На нее реагирует. А она как на зло околачивается рядом! «Ах, какие у тебя мишутка, кони! Какая грива! Какой хвост!»
Какой я нахер тебе мишутка? Да я старше тебя лет на десять, курва ты аристократская! Еще и как назло платья свои шелковые разоденет, корсетом затянется, а сиськи все наружу вываливаются! Мелкие, поди! Знаю я этих баб! У самих пшик в лифе, а так затянут, что третий размер намечается, не меньше!
И надуханится всегда! Аж лошади чихают! Ну вот чего духанится в конюшню, а? Нет, я понимаю конечно, что запала на меня. Мне это даже льстит! Что свои духи французские щедро расходует на поход ко мне каждый раз! И запах такой, что аж все поднимается. И настрой, и что пониже настроя! Так даже розы в саду не пахнут! Подозреваю, что запах ее чистой кожи вообще улет. Афродизиак. Вот. Хорошо, что штаны широкие. Скрывают все это непотребство, что там творится.
Вот и сейчас зашла, стерва! Глазки в пол, на щечках румянец, потупилась, словно целочка-невредимочка. Прямо застеснялась вся! А все потому что рубаха у меня расстегнута – облился когда коня поил. Домотканая ткань рубахи прилипла к коже, обрисовав каждый бицепс, каждую мышцу моего тела. Ну да, я накаченный. И здоровый. И не из-за баб я таким себя сделал. Работаю потому что от зари до зари. Пашу аки вол. Попробуй коня подковать, или остановить на скаку! А еще впрягать и распрягать! Да мало ли мужицкой работы у меня, где только такой здоровяк как я справится?! Задохлику рядом с лошадьми не место!
Бабы конечно в восторге от меня. Всех крепостных пережарил, кто давал и кто сами раздвигали ноги. Не, ссильничать бабу, это не мое! Того и гляди чтобы самого не ссильничали! И лизали, и в рот брали, и все это с неописуемым восторгом! Ну а на кого еще по ночам визуа-ли-зи-ро-вать? Тьфу слово е*анутое какое! Мужик в деревне совсем измельчал, вот и писаются кипятком от меня! А особенно барыня эта!
– Мишутка, ты вспотел? – не поднимая глазок барыня тихо прячется за конем. Хочет ведь. Стерва! Хочет и молчит. Стесняется. Воспитание ей видите ли не позволяет с конюхом быть! А хороша! Ох, опять пробудила меня. А что? Вроде барин далеко. Никто в этот час сейчас в конюшню не зайдет. А нам много времени не надо. Раком поставлю и отдеру. Сама рада будет! Иначе зачем ходит сюда?
Отставляю ведро, и иду прямиком на нее. Рубаха расстегнута. Разит от меня небось, но звиняйте, не на императорском балу, а в конюшне пашу!
Кладу ей властно руки на тонкий ее стан, прижимаю к себе. Ах сердечко бьется быстро! А грудь вздымается часто-часто!
– Мишутка, ты чего? – а голос какой, низкий, хриплый.
– Хочется потрогать? – насмехаюсь над ней. – Так потрогай!
Беру ее беленькую узкую ладошку, приставляю к своей волосатой груди. Барышня красная, точно помидорка. Ей лет двадцать, точно знаю. Но мужика настоящего еще не нюхала!
– Нравится?
– Ты сильный, мишутка! – она нежно гладит меня по соскам, и неуверенно спускается к пупку.
– О да! Я еще и выносливый! Хочешь его увидеть?
– Кого? – делает вид недотрога, что не поняла.
Вместо ответа я хватаю ее дрожащую ладонь и кладу на себя, прямо через штаны. Сжимаю его ее рукой. Там все давно набухло и колом стоит, твердое.
– Ого! – она сжимает его и начинает поглаживать.
О да, вот так! Только через ткань совсем не то. Беру ее за загривок, тяну в низ.
– Мишутка, ты что делаешь? – голос испуганный, а в глазах интерес. Глаза так и горят увидеть перед собой все мое великолепие.
– Сейчас увидишь! – многообещающе рычу я. – Приспускаю штаны, отпуская на волю всю свою длину.
– Ох… – она не в силах сдержать возбужденный стон.
– Поцелуй меня! – требую.
Она берет его в свои нежные трепетные пальчики. Осторожно целует вершину. Я сейчас озверею. Еле сдерживаю себя, чтобы не насадится на ее пухлый ротик. Да! Именно так! Так и ложно быть! Молодая красивая барышня стоит перед конюхом на коленях и ублажает его как самая настоящая портовая шлюха!
А после, вечером, она будет сидеть за столом в окружении аристократов, возможно кто-то позовет ее замуж, и предложит золотые горы в обмен на ее девственность или как это делается у них в высшем свете? Но мечтать она будет о другом. В ее мыслях всегда будет этот день, эта конюшня, запах и вкус крепкого настоящего мужика, которого она довела до блаженства!
Конец
