Текст книги "Вода, живая и мёртвая (СИ)"

Автор книги: Риндер Хродеберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Вода, живая и мёртвая

  Из протокола осмотра места происшествия, составленного сержантом ГИБДД Выборгского района города Санкт-Петербурга Рубайло Олегом Даниловичем, от 25 мая 20** года:

  -Находясь в патруле на проспекте Руставели в три часа тридцать минут ночи (зачёркнуто) утра, получил звонок от дежурного о ДТП и выехал на место. Прибыв, обнаружил молодого человека, лежащего на пешеходном переходе ближе к обочине (как впоследствии было установлено, Петрова Сергея Ивановича, 26 лет, русского...) и девушку – Скрудзь Дарью Николаевну, свидетельницу происшествия, которая и вызвала полицию. По словам свидетельницы, пострадавший был сбит проезжавшим с большой скоростью мотоциклом красного цвета иностранной марки. Пока я вызывал скорую и звонил на посты для задержания мотоциклиста, к нам подошёл гражданин неопределённого возраста, назвался врачом, осмотрел лежащего Петрова, пощупал у него пульс на шее и рваную рану в области правого подреберья. Пострадавший не подавал признаков жизни. Тогда врач вынул из кармана куртки два инсулиновых шприца, один с синим, а другой с красным колпачком, и сделал последовательно уколы с промежутком секунд в двадцать, от чего Сергей Иванович застонал и пришёл в себя. Прибывшая скорая приняла его и уехала. Свидетельница поехала с пострадавшим, а назвавшийся врачом Бабкин Василий Данилович, был мною задержан и доставлен в ближайшее отделение для беседы.

  Из протокола допроса Почебута Михаила Ефремовича 37 лет, белоруса, владельца мотоцикла Harley-Davidson госзнак Б362УХ 98 от 25 мая 20** года:

  – Ну, поругался с женой. Она опять убежала из дому. Ну, выпил грамм двести вискаря и тоже ушёл из дому в гараж, к Харлею. Ну, завёл его и поехал развеяться. Ну, думал об этой стерве. Неужели завела себе кого-то? Ну, на Руставели не заметил парочку гуляющих и, видно, зацепил парня. Ну, не хотел, и в мыслях не было. А почему не остановился, ну, так думал чисто царапнул, ну, испачкал может или напугал, ну, чего там...

  Из показаний фельдшера Выборгского пункта скорой помощи города Санкт-Петербурга Морозова Сергея Юрьевича от 25 мая 20** года:

  – На поступившем к нам с ранением брюшной полости и сотрясением головного мозга Петрове Сергее Ивановиче, за время транспортировки к больнице рана полностью заросла, не оставив коллоидного рубца. Признаки сотрясения также исчезли. Рентген, проведённый в больнице, внутренних повреждений не выявил. Пострадавший пытался отказаться от госпитализации, но был переубеждён своею спутницей.

***

  -Василий Данилович, расскажите, что было у вас в этих шприцах? Молчать глупо, мы отправили их на экспертизу, а там у нас химики сидят будь здоров... Что вы молчите как заливная рыба? Следователь Потапов уже проклял себя за то, что взялся допросить этого младшего научного сотрудника какого-то пятнадцатого научно исследовательского института.

  – Вот вы слышали о пятнадцатом? И я тоже не слышал, может вообще... – сказал он начальнику отдела, майору Тищенко.

   МНС сидел, потупив взгляд, молча ожидая разрешения своей тёмной судьбы.

***

  – Как задержан? Кем? За что? Товарищ полковник, этого нельзя допустить он же носитель таких сведений, их перед прочтением сжечь полагается. Уже разбираетесь? И прямо к нам. И протоколы, и экспертизы, и обязательно этого пострадавшего. Нет, зачем в виварий, там же макаки, мы уже готовим палату, я сам рядом полежу. Сердце посмотрят у меня, так сказать, а я на него посмотрю.

  Академик положил трубку старинного эбонитового телефона и грозно посмотрел на заведующих лабораториями.

  -Бабкин МНС, чей будет?

  – Наш, – ответила моложавая стройная дама, Екатерина Александровна Волкова, заведующая лабораторией нано-ассемблеровских жидкостей.

  – Работник хороший, нарушений режима не было, пишет кандидатскую, правда, уже второй год...

  – Он ещё и тупой? – сверкнул взглядом академик.

  – Нет, – почти взвизгнула, порозовевшая от чего-то, Екатерина Александровна.

  – А как у него в кармане оказались шприцы с нано-ликвой? – тихо, но от этого ещё более грозно, бросил академик.

  – Наверное, забыл вынуть, когда из вивария уходил, – вставил кто-то из сидевших на совещании.

  – Хорошенькое дело... Запишите и исполняйте. Всех при выходе из вивария проверять на предмет наличия..., – постепенно утихая, огромная фигура во главе стола начала опадать, занимая соответственное ей кресло.

   – С этической стороны, так сказать, я его понимаю, но бардак в НИИ надо пресечь незамедлительно. Предлагаю объявить выговор и лишить всех доплат. Да, пол зарплаты. Ничего, потерпит и станет аккуратнее. Возражений нет?

***

  -Анатолий Иванович, вы извините, что я к вам в палату, но мне вас назначили рецензентом, – обратился к, сидящему на постели в больничной пижаме академику, мужчина лет 30, заглядывая в открытую дверь палаты.

  -А вы, собственно, кто?

  – Я из лаборатории Волковой, Вася Бабкин.

  – Это, который моему соседу уколы сделал? И как вы додумались, а вдруг он бы от уколов, так сказать, умер. Ведь макаки не все выдерживают...

  – Так он и умер, пульса не было. Я, собственно, труп колол.

  -Что? Да вы с ума сошли. И какие номера кололи? В какой дозировке, в какой последовательности и как же нано-ликва, так сказать, распространилась?

  – Колол 113 и через пятнадцать секунд 205 по пять миллилитров, всё что в шприцах было, а распространяется она без кровотока там же роботы автономные... сто тринадцатый – восстанавливает разрушенные органы, а двести пятый – это реанимационный.

   – Такс, ну а ко мне что вас привело, молодой человек? Если денег не хватает, так сказать, дотянуть до получки, извольте, одолжу, вернёте, как сможете – и академик полез в тумбочку за портмоне.

  – Денег не надо, спасибо, ВАК назначила вас, Анатолий Иванович, рецензентом моей кандидатской. – Василий вытащил из старого ученического портфеля толстую прошитую книгу.

  – Тема работы? – принял академик Назаров протянутую диссертацию.

   – Рекомендации по применению некоторых образцов нано-ассемблеровской жидкости (нано-ликвы).

  – Вот спасибо, будет что почитать на сон грядущий, а когда защита?

  – 13 июля.

  -Это у нас будет, – подошёл Анатолий Иванович к настенному календарю, – так сказать, пятница.

***

  Соломон Моисеевич Горфинкель был адвокатом известного всей стране предпринимателя Погремушкина. Сам олигарх постоянно жил в Лондоне, но основное его дело – фармацевтические фабрики, день и ночь работали в России. Кроме защиты интересов своего патрона в судах, Соломон Моисеевич занимался поиском перспективных проектов и подробным освещением всех новостей науки для русскоговорящего подданного её императорского величества королевы Великобритании Елизаветы.

  По одному из таких дел бедный, пожилой еврей (как сам называл себя адвокат) и шёл, вдоль дивно пахнущей черёмуховой аллеи, чудом сохранившейся посреди залитого асфальтом приморского мегаполиса – Санкт Петербурга.

  В конце аллеи желтело двухэтажное здание сталинского ампира с портиком и колоннадой – это и была цель сегодняшнего хаджа старика Горфинкеля. Так называемый, НИИ номер пятнадцать, куда пригласила его троюродная племянница жены. Соломон Моисеевич был женат на гойке, из-за чего постоянно ссорился с мамой, пока та не умерла. Наталья Петровна Горфинкель, в девичестве Волкова, решила, что пора вытаскивать племянницу из нищеты (своих детей бог народа израилева ей не дал) и убедила показать, что можно, своему дяде, а уж дядя знает, как что пристроить.

  Не спеша прогуливаясь по широкому коридору института, Соломон Моисеевич изображал вежливую рассеянность, но внимательно слушал племянницу, ничего не пропуская, и задавая, на первый взгляд, идиотские вопросы.

  -Вот, работа нашего института, это в основном программирование. Правда есть лаборатории материалов и технических устройств... – рассказывала Катенька, как разрешила племянница обращаться к ней дяде. – Особенно эффектных зрелищ у нас нет. Сидят ребята за мэйнфрэймами и составляют коды для различных механизмов. Разве вот виварий, там макаки-резусы. На них мы наши разработки тестируем.

  – А вы, Катенька, непосредственно чем занимаетесь? Тоже пишите программы?

  – Я, нет, я – заведую лабораторией нано-ликвы.

  – Это что ж такое за чудо-юдо?

  – Нано-принтеры для печати биологического материала, в жидком состоянии.

  – А почему в жидком? И как может быть принтер в жидком состоянии?

  – Дядюшка, роботы, размером с молекулу, печатают микро-фрагмент органа, но их много, и они очень продуктивны, а жидкость, это для лучшего проникновения, она даже сквозь био-мембраны просачивается. – улыбнулась Екатерина Александровна.

  Слушая объяснения и одобрительно кивая, адвокат рассуждал сам с собой, значит можно будет чинить организм такими вот жидкостями... что это принесёт бизнесу патрона, а значит и моему положению? Только одно, отказ электората от таблеток и разорение. Нет, драгоценная племяшка, этого я не допущу, но и с тобою надо что-то придумывать, а то загнёшься ты на двадцати кило-рублях в своей гарсоньетке (однокомнатной квартирке) в спальном микрорайоне на службе этому супер-институту.

***

  – Шалом, Моисеич, как там твой геморрой, старый ты жи... иудей? – так приветствовал своего адвоката по мобильному телефону из столицы Англии, Аркадий Маркович Погремушкин.

  – Мой геморрой – дитя по сравнению с твоим, Аркаша, – в такой же игривой форме отвечал шефу Соломон Моисеевич. – в одном занюханом НИИ, на твоей бывшей Родине, создали для тебя термоядерную бомбочку, и если ты, красавец, немедленно не подсуетишься, то мне придётся переквалифицироваться в нотариусы, а тебе, солнце, вспомнить свою специальность по диплому, слесарь-сантехник, кажется?

***

Директору НИИ N 15

от Петрова Сергея Ивановича.

Заявление

  Будучи инвалидом второй группы с детства из-за врождённого порока сердца, я получал федеральную пенсию в размере **** рублей. После применённых ко мне без моего согласия препаратов, не допущенных к использованию на территории Российской федерации, вторая группа инвалидности медицинской комиссией с меня была снята, а в пенсии отказано. Учитывая, что это был единственный источник моих доходов и ни одной профессией я не владею, оказалось, что по вине вашего младшего научного сотрудника Бабкина Василия Даниловича, я остался без средств к существованию.

   Прошу принять меры к вашему работнику и найти способ оказать мне материальную помощь, как пострадавшему от самовольных опытов вашего коллеги.

4 июня 20** года

/Петров С И/

***

  Летнее утро обещало редкий для северного города тёплый и солнечный день. Глубокое питерское небо обнимало город синим цветом веры. Белыми конусами цветов светились в зелёных канделябрах ветвей каштаны. Редкие трамваи звенели на поворотах колёсами о рельсы какую-то урбанистическую мелодию. Пустынны были улицы и проспекты, даже двери метро были закрыты в такой неурочный час.

  Вася шёл рысью, почти бежал, бежал в институт. На лице его сияла улыбка, и, если бы попались ему на встречу прохожие хоть немного сведущие в психиатрии, то приняли бы они его за великовозрастного дебила. Но плевать было МНС Бабкину на диагноз, на прохожих, которых не было, на каштаны и на петербургское небо. В кармане его серой, заношенной до многократного зашивания куртки, лежала маленькая коробочка, покрытая сафьяновой кожей снаружи и зелёным бархатом изнутри. А на бархате, легкое как пушинка золотое колечко с маленьким камушком в пять карат нежно-зелёного, бутылочного цвета аквамарином.

  Три месяца всевозможных халтур после работы и по выходным. От ремонта планшетов, телефонов и компьютеров, до установки и настройки программного обеспечения разной степени легальности. И вот собралась сумма, которой хватило на колечко, привлекшее внимание той, от которой он ждал сегодня простого слова «да» в ответ на его непростое предложение выйти замуж.

  А началось всё зимой, когда номер сто десятый нано-ликвы впервые показал положительную динамику у макаки Лолы. Это была жидкость, состоящая на пятьдесят процентов из ботов-киллеров, разбирающих все клетки, не подходящие под запрограммированные марки, до простейших нуклеинов. Карцинома в стадии отдалённого метастазирования, после первого же укола стабилизировалась и начала терять ответвления. Радость, охватившая его и Екатерину Александровну, сумела растопить тот маленький кусочек льда сдерживающий их. По институту разнеслась весть о связи МНС и заведующей лабораторией. Стали сочинять фантастически пошлые и романтические подробности, от которых щёки Кати наливались румянцем, а невеликие Васины кулаки свинцом. Слава богу, обошлось без скандальных инцидентов.

  – Вася, мне надо с тобой поговорить.

  – Катя, мне надо с тобой поговорить. – одновременно произнесли они глядя друг на друга.

  – Говори.

  -Нет, ты говори.

  – Ну хорошо, мой троюродный дядя, предлагает перейти из института в фирму его шефа «BEANBAG», обещает зарплату в евро, карьерный рост, дом в любой европейской стране. Не перебивай, погоди, – начала рассказывать Катенька Волкова. – Только придётся пройти курсы углублённого английского и основы менеджмента, а это в Швейцарии. И рассчитано исключительно на меня одну.

  – Да...

  -Ты представляешь, дом на лазурном берегу, ужин у «Максима», Миланская высокая мода, красивая тёмно-красная машина... Это же сказка, – зажмурилась от предвкушения ощущения счастья заведующая лабораторией,

  -И что ты решила? – гася улыбку, спросил Василий.

***

  В середине июня вышел Указ Президента Российской федерации о награждении орденом Андрея Первозванного первой степени со звездой и цепью того же ордена, действительного члена Российской академии, доктора физико-математических наук, члена-корреспондента академии де сиянс Франции, почётного профессора Сорбонны, Кембриджа и Оксфорда, лауреата Абелевской премии за работы по дискретной математике, Назарова Анатолия Ивановича. В двадцатых числах июня же состоялся приём в Кремле, в честь награждённых. А утром следующего дня кавалер ордена получил приказ министра образования и науки об увольнении его на пенсию, как превысившего допустимый возраст, для занятия должности директора. Спустя три часа неотложка увезла академика Назарова с обширным инфарктом...

   Назначенный исполняющим обязанности директора, спортсмен и красавец, выпускник Высшей Школы Экономики, сразу взялся наводить порядок во вверенном ему институте. Он привёл в строгое соответствие темы лабораторий с государственным заказом и занялся оптимизацией списочного состава. В первую очередь всем нарушителям трудовой дисциплины, работникам, на которых имелись жалобы и бесперспективным было предложено написать заявление об увольнении по собственному желанию.

  По всем трём пунктам Вася Бабкин подходил идеально и, конечно же, ровно тринадцатого июля, в пятницу, был оптимизирован.

   Катенька Волкова ушла из института незадолго до этих мероприятий, сама, несмотря на уговоры остаться и обещания модернизации её лаборатории. Злые языки поговаривали, что она подписала контракт с какой-то очень солидной фирмой, и теперь стажируется то ли в Швейцарии, то ли в Швеции.

   Накануне оптимизации в институт приходил неприметный мужчина лет сорока, по виду полковник, с колючим взглядом ясных голубых глаз. Он полчаса о чём-то беседовал с директором, потом вместе с ним прошёл в опечатанную лабораторию Волковой. Ушёл он оттуда со старым школьным портфельчиком.

   Михаил Ефремович Почебут находится на излечении, с острым нарушением мозгового кровообращения и частичной утратой когнитивности. Жена не отходит от него ни на шаг...

   На свадьбу Серёжи Петрова и Даши Скрудзь родители жениха подарили молодым автомобиль Porsche Cayenne, хотя дети и просили у них MB Gelandewagen...

   Соломон Моисеевич и Аркадий Маркович на встрече с представителями средств массовой информации рассказали о полном взаимопонимании с думой, правительством и планах компании по увеличению производства лекарственных препаратов в России...

   Олегу Даниловичу Рубайло присвоили очередное звание – старший сержант, и назначили напарника, по словам товарищей – редкого балбеса...

***

  В августе, в одну из стран большой семёрки прибыл новый резидент Федеральной Службы Безопасности, неприметный сорокалетний мужчина, по виду отставной полковник.