Текст книги "Семь смертных грехов (СИ)"
Автор книги: Рина Садри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Пролог
Эта история и грустная, и веселая. Она повествует о жизни семи девушек. Семи сестер, созданных в пучинах Тартора. Обученных и воспитанных по обычаю ада. Их миссией было сеять хаос и разрушения. Их отец отправил своих дочерей на Землю для великих и ужасных злодеяний. Но однажды, одна из семерых девушек стала сомневаться в правильности своих действий. Её сестры поддались искушению и поверили ей. И их отец узнал об этом. Он принял решение разделить сестер. И в качестве большего наказания стер их воспоминания, и превратив в младенцев, оставил под дверями разных домов. И суждено было им расти как обыкновенным смертным до наступления их совершеннолетия, не помня ни того, кем они были, ни о их истинных силах, ни о их прошлом, зная лишь только свои имена.
Шли года, и дети росли, превращаясь в прекрасных юных девушек. Но с каждым днем, они становились все более и более необычными. Их отец допустил лишь только одну ошибку. Он не учел того, что чем ближе время пробуждения, тем больше и могущественнее их сила становится. И с каждым днем, девочки становились все более и более необыкновенными. Люди и их приемные родители стали замечать некоторые странности, происходящие с их детьми. И их это пугало. Они не знали, что происходит с их девочками, и почему странности, происходящие в их домах, становились все более и более пугающими.
Но в один из обычных дней, когда до совершеннолетия сестер оставался ровно год, под двери их домов подложили письма. В них гласило, что их девочек приняли на обучение в специальную школу для одаренных и странных детей. И так как жизнь в обычной школе для сестер была невыносима из-за подначек и издевательств сверстников, приемные родители согласились отправить их в эту школу.
Сначала, девушки злились и не хотели покидать родные и горячо любимые дома, но со временем смирились и согласились, что так будет лучше не только для всех, но и в первую очередь для них самих.
И вот теперь, когда вы, дорогие читатели, знаете предысторию наших героинь, пришло время рассказать вам о их жизни и приключениях в загадочной школе, где они и откроют все тайны их прошлого, познают вкус любви и разочарования, обретут силы, и возможно даже спасут мир, от какого-нибудь злодея.
Давайте же пожелаем им удачи, и вместе с ними переживем эту историю.
1
Шаг 1.
Трудное решение, новое знакомство
и первая тайна.
– Ацедия! – с низу послышался раздраженный голос мамы – Где ты? Автобус прибудет с минуты на минуту!
Я устало посмотрела на часы. 12:45. Автобус должен приехать ровно через пятнадцать минут.
– Надо идти. – выдохнула я, и улыбнулась, посмотрев на свою комнату. Ближайшие пять лет я сюда не вернусь.
Дело в том, что в последнее время со мной происходят странности, и из-за этого мои приемные родители решили отправить меня в школу для одаренных детей. Для меня это было шоком, но теперь легче. Я понимаю, что так будет лучше не только для меня, но и для окружающих. Страшно конечно. Но что я могу поделать?
Люди вокруг меня постоянно грустят. Словно это я их так настраиваю. Мои сверстники не раз присылали мне видео с разных вечеринок, где им было весело. И как-то раз я таки уговорила маму отпустить меня к однокласснице на день рождение.
В тот день я слегка опаздывала, и позвонила чтобы предупредить ее. Когда я подъезжала к ее дому, я слышала музыку и смех. Но спустя короткое время, когда я зашла в дом, ребята стали грустить и замыкаться в себе. Именинница же, приняв подарок вдруг разревелась, и сказала, что больше не хочет праздновать. Я посчитала нужным покинуть праздник, и спустя пару минут после того как я вышла из дома, я снова услышала смех и музыку.
Вообще-то я давно стала замечать, что, когда со мной рядом находятся ребята, они как будто становятся серыми. Будто все краски жизни вытекают из них. Первое время я старалась не обращать на это внимания. Мало ли что? Вдруг они постоянно грустят? Но потом это стало происходить и дома. Каждый день возвращаясь домой, я замечала, что он становился все более и более унылым. Серым. Пустым.
Это все началось, когда мне исполнилось шестнадцать. На протяжении всего года, мне то и дело снились странные сны. Я все чаще стала замечать, что люди вокруг меня какие-то странные.
И вот теперь, когда я уже почти смирилась с тем, что при виде меня люди начинаю шарахаться, и с грустью смотрят мне в глаза, родители принимают решение отправить меня в специальную школу для детей со странностями.
– Ади! – отвлекая меня от грустных мыслей, снизу опять раздался требовательный голос мамы – Долго тебя еще ждать?
– Уже иду, мам! – крикнула я в открытую дверь.
Подхватив свой немногочисленный багаж, состоящий всего из одного небольшого чемоданчика, сумки с ноутбуком и рюкзака, я в последний раз оглядела свою комнату, взяла с полки свой телефон и, закрыв дверь, спустилась в низ, где меня уже минут тридцать ждала мама.
– Ну ты и капуша! – строго, и с какой-то не понятной грустью сказала моя приемная мать, по привычке надув нижнюю губу. Верный знак, что она мной недовольна.
– Прости. – сказала я, и улыбнулась. – Ностальгировала перед отъездом. Все-таки пять лет не вижу свою комнату. А может и дольше.
Женщина, семнадцать лет назад заменившая мне родных родителей, без зазрений совести принявшая меня в свою семью, посмотрела на меня, и на её иссеченном морщинами лице появилась грустная, но такая родная улыбка. Они, с моим отцом, нашли меня у дверей ровно семнадцать лет назад. Как потом говорила мама, кроме корзинки и меня в ней, они нашли еще клочок бумаги с моим именем, и небольшой медальон в форме слезы. Этот медальон я ношу столько, сколько себя помню.
Что сказать о своих биологических родителях, так я их не помню. Меня нашли в месячном возрасте, и с тех пор я привыкла считать семью Каст, своей родной семьей. О том, что я приемная, я узнала, когда мне было десять лет. Узнала совершенно случайно. Папа тогда долгое время не выходил из своего кабинета, и я, решив сделать ему приятное, приготовила бутерброды и пришла к нему. Тихонько постучав, я открыла дверь, и увидела, как папа дремлет сидя в кресле, а на коленях у него лежал листок. Я взяла посмотреть, что это такое, и прочитала: «Свидетельство об удочерении», а ниже имена моих родителей. В графе имени приемного ребенка стояло моё имя.
Я стояла рядом с отцом, и вчитывалась в слова, пытаясь понять их значение. Именно в этот момент, отец и проснулся. Заметив меня, стоящую рядом, со слезами на глазах и нервно сжимающую листок бумаги, он удивился. А я же, заревев в голос крикнула ему:
– «Я не ваша родная дочь!» – и выбежала из кабинета, напрочь забыв про бутерброды, с дочерней любовью, приготовленные для человека, который, как оказалось, не был моим родным отцом.
Родители тогда еще месяц не могли вытянуть из меня и слова. А я, жила как по пунктам. Дом, завтрак, школа, уроки вокала, дом, ужин, уроки и сон. Моя мама изо дня в день, пыталась поговорить со мной. Постоянно приходила ко мне в комнату, садилась на кровать и ждала. Она не оправдывалась. Нет. Она просто сидела, смотря на меня, и тихо, почти шепотом, говорила о том, как я появилась в их семье. О том, что они просто не смогли отдать меня в детский дом. О том, что полюбили меня с первого взгляда. А когда мне исполнился год, собрали нужные документы, и через знакомого отца оформили свидетельство о удочерении.
Я тогда не вслушивалась в ее слова. Меня в тот период заботили только три вопроса. Кто я? Кто мои родители? И почему они отказались от меня, бросив у дверей совершенно не знакомых людей? А потом, наступило смирение. Я смирилась с тем, что семье Каст я не родная дочь, а приемная. Смирилась с тем, что возможно, своей настоящей маме я не была нужна. Смирилась с тем, что я одна. И с того момента, я пыталась как можно сильнее привязать к себе приемных родителей. Хорошая учеба, примерное поведение и помощь по дому. Постепенно, я снова стала называть их мамой и папой.
– Снова вспоминаешь? – участливо спросила мама, слегка наклонив голову, заглядывая мне в глаза.
Я вздрогнула. Мама снова вытащила меня из воспоминаний. Не знаю, как, но у нее всегда получалось безошибочно определить, когда я в реальном мире, а когда меня здесь будто нет. Это иногда пугало.
– Это наверно всегда так, – улыбнулась я – когда куда-то уезжаешь, и не знаешь, сможешь ли ты вернуться, и когда это произойдет. Стараешься вспомнить как можно больше, и запомнить все то, что стало родным и любимым.
На улице послышался скрип тормозов, а следом за ним и сигнальный гудок автобуса, который должен был отвезти меня в мой новый дом.
– Автобус приехал. – заметила мама, и посмотрев на меня, вытерла одинокую слезу – Пора.
Мы взяли мои вещи, и вышли на улицу. Папа сидел в гараже, и ремонтировал газонокосилку. Он и не узнал бы, что я уже уехала, если бы мама не позвала его:
– Джеймс! – крикнула мама – Ади уезжает! Проводи дочку.
Папа вышел из гаража, на ходу расстегивая грязную рубашку.
– Милая. – папа подошел ко мне и обнял меня – Мы будем очень скучать. Береги себя.
Я прижалась к нему со всех сил, и вдохнув полные легкие, постаралась запомнить его запах. Слезы сами по себе потекли из глаз. Отстранившись, я посмотрела на маму. Она уже не скрывая, ревела что есть силы. Потом подойдя ко мне, обняла меня и прошептала на ухо:
– Помни, Ацедия. Что-бы не случилось, где-бы ты не оказалась, просто знай, что ты наша дочь, и всегда ею была и будешь. Ты особенная девочка. Я верю в твои силы, и буду молиться за тебя.
Автобус просигналил повторно. Видимо время стоянки окончилось. Еще раз посмотрев на родителей, я подняла с земли сумки, и поднялась в салон автобуса.
Дождавшись, когда я сяду на свободное место, водитель закрыл двери и попросив пристегнуться, тронулся с места.
Я смотрела как мой дом удаляется, и скрывшись за поворотом, пропадает из виду.
Почему-то в тот момент, у меня на душе наступила такая всепоглощающая грусть, что я невольно заплакала. Но тихо, чтоб ребята, сидевшие рядом, не услышали. Я не хотела покидать дом. Не хотела уезжать. Но у меня не было выбора. И с горем на сердце, я приняла это трудное решение. И теперь, когда мы уже проехали достаточное расстояние, пути назад не было.
По моему плечу постучали. Я обернулась, и увидела девушку. Очень красивую девушку. С небесного цвета глазами, обрамленными густыми белоснежными ресницами, и доброй, красивой и открытой улыбкой. Её вьющиеся белоснежные, словно первый снег, локоны, ниспадали по плечам лавиной.
Невольно залюбовавшись, я пропустила то что она сказала. Она еще раз улыбнулась, и снова похлопала меня по плечу.
– Ой! Прости. Ты что-то сказала? – удивленно воскликнула я.
Девушка улыбнулась.
– Прости что напугала. – она указала жестом на свободное место рядом со мной – Я могу присесть?
Я встрепенулась, и убрала рюкзак с сидения. Девушка грациозно присела рядом, и посмотрела на меня.
– Я, Либида. – она улыбнулась – Но для друзей просто Либби. – девушка поправила волосы, протянула мне руку – А ты?
– Я, Ацедия. – я смущенно пожала ей руку – Но родные зовут меня просто Ади, или Ада.
– Какое интересное имя! – воскликнула Либида – Необычное для наших краев, и по-своему красивое.
Я улыбнулась.
– У тебя тоже очень красивое и интересное имя. – сказала я, глядя на нее.
Либби посмотрела мне в глаза, и ее улыбка стала еще шире. Она придвинулась максимально близко, и выпалила:
– Вот это глаза! Круто! Как сирень! – она явно была в восторге. – Это линзы?
Я почувствовала, как мои щеки заливаются краской. Еще никто так яро не восхищался моими глазами. Все всегда опасались смотреть мне в глаза. Было даже время, когда про меня ходили легенды, мол я ведьма, и если кто-то посмотрит мне в глаза, то с ним случится несчастье. Мальчики постоянно соревновались, и подбегая ко мне резко хватали меня и смотрели мне в глаза. Естественно ничего с ними не происходило. Это их очень расстраивало, и со временем эта история канула в лету.
– Эй! Земля вызывает Ади! – Либида помахала передо мной ладошкой – Ты чего зависла?
Я встряхнула головой. Надо завязывать с ностальгией.
– Прости. Просто вспомнила забавную историю. – я посмотрела на девушку – Это не линзы. У меня с детства такие глаза. Иногда они становятся очень яркими, а иногда, когда мне грустно они светло-сиреневые.
– И почему ты сейчас грустишь? – Либби участливо посмотрела на меня.
Я посмотрела в окно. И вправду, почему?
– Я не хочу ехать в эту школу. – сказала я, все также глядя в окно – Но у меня нет выбора. Я странная.
Рядом раздался смех. Я резко повернулась на звук и увидела парня. Поправка. Самого красивого парня! Черные, как деготь, волосы, уложенные в аккуратную прическу. Колючие, словно проволока, багровые глаза в обрамлении черных ресниц. Лукавая улыбка с чуть уловимым оскалом. Крохотный гвоздик в ухе.
Все в этом парне словно кричало: Берегись! Я опасен! На нем была простая черная футболка, и темно-синие, потертые в некоторых местах, джинсы. Вроде ничего такого необыкновенного, но он просто притягивал взгляд.
– Если ты не заметила, – парень усмехнулся, и обвел широким жестом автобусный салон – мы тут все, слегка странные. – он посмотрел мне в глаза, и я увидела уже знакомые нотки печали. Потом он моргнул, и грусть исчезла с его взгляда. Он удивленно посмотрел на меня, и еле слышно сказал – Не может быть. – и словно опомнившись, тряхнул головой.
На его лице снова заиграла усмешка, и он приподнявшись протянул мне свою руку.
– Я, Дэймон. – он пожал мою руку, но не отпустил. А я, как завороженная, смотрела в его бездонные багровые глаза. – Кхм. Тебе сейчас следует представиться.
– А… Эм…Ацедия. – еле выдавив из себя, произнесла я.
Дэймон улыбнулся, и повернул голову на Либби.
– Ну а тебя как звать? – спросил он.
Либида протянула ручку, но не ребром, а тыльной стороной вверх. Так подают руку дамы, намеренные получить вместо рукопожатия, галантный поцелуй.
– Либида! – и она улыбнулась так, словно собралась набросится на него прямо здесь и сейчас.
Дэймон посмотрел на протянутую ладонь, и просто пожал ее.
Либби удивленно смотрела сначала на ладонь, потом на Дэймона, а потом на меня.
– Ладно девчонки, увидимся!
И его голова скрылась за сидениями.
Я была, мало сказать, в шоке.
– И что это сейчас было? – еле слышно, опасаясь, что он все еще подслушивает нас, спросила я у Либби. Та, кстати говоря, тоже сидела в шокированном состоянии. – Эй… – тихо позвала я – Ты в порядке?
Либида посмотрела на меня и улыбнулась.
– Я, если честно, охренела!
– Чего? – обалдела я, не ожидав того, что Либби будет ругаться матом.
– Ада, ты что никогда не ругалась матом? – спросила девушка, и тут же засмеялась – Так ты у нас паинька?
Ее звонкий смех разнесся по салону автобуса, как звуки весенней капели, заполняющий и заразительный.
Я опустила голову, чтобы спрятать за волосами свое раскрасневшееся лицо.
Я никогда не отличалась развязностью. Честно говоря, я всегда старалась быть хорошей. Никогда не ругалась матом, не пробовала алкоголь и сигареты, пока мои сверстники уже во всю употребляли всякую такую дрянь. Я не понимала, зачем они губят себя, и не хотела становиться такой же, как и они. Но иногда, когда никто не видел меня и не слышал, я сидела где-нибудь в укромном уголке, и мечтала о том, как стану чутка ближе к ним. Я даже готова была матом ругаться. Но о том, чтобы попробовать спиртное или наркотики с сигаретами, я даже и думать боялась. А вдруг понравиться?
– Эй. Ада! – Либби потрясла меня за плечо – У нас будет остановка через десять минут. Стоять будем примерно минут двадцать.
Я подняла голову на неё, и глубоко выдохнула. Она больше не смотрела на меня с насмешкой. Скорее в ее глазах читалось уважение.
– Так ты сходишь со мной? – раздался голос моей новой знакомой.
– А? Что? – я посмотрела на Либиду – Куда сходить?
Девушка улыбнулась.
– Да за угол. В туалет. Без разницы. – она посмотрела на меня, и подмигнула. – Я просто курить хочу.
Я уставилась на нее, как баран на новые ворота. Такая добрая, веселая и красивая девушка, и на тебе, курит! Ладно маты, они сейчас у каждого на языке крутятся. Но чтоб курить? Да еще и не скрывать этого. Я, мало сказать, в шоке. Сейчас бы я выразилась так же, как и Либида несколькими минутами ранее.
– Ада! – Либби нахмурила свои идеальные бровки – Если ты все время будешь впадать в прострацию, я буду стукать тебя по лбу. – она посмотрела на меня, и хихикнула – Ну так что? Сходишь со мной?
– Хорошо. Только ты на меня не дыми, ладно? А то, я-то не курящая.
– А попробовать не хочешь? – раздался сзади, уже знакомый голос.
Мы как по команде обернулись, и увидели все того же Дэймона. Он снова привстал, и облокотившись на спинку сидения, смотрел на нас. На его губах играла все та же хищная ухмылка.
– Эй… Пепел! – он помахал предо мной своей рукой, привлекая внимание – Я кажись вопрос задал. Не вежливо с твоей стороны, не отвечать. – и он в шутку надул нижнюю губу.
– А с твоей стороны, не вежливо подслушивать! – сказала Либби, злобно глядя на парня – И вообще! Кто дал тебе право, обзывать мою подругу?
Подругу? Значит она считает меня своей подругой? Но… У меня никогда не было настоящих подруг. Я всегда была, как бы это сказать, вроде бы со всеми, но в тоже время и ни с кем.
– Да кто обзывает? – воскликнул Дэймон – Я всего лишь сказал правду. Разве ее волосы не похожи на пепел?
Он посмотрел на меня, и я в очередной раз восхитилась его глазами. Такие темные, багровые. Они будто гипнотизируют меня.
– Ада! Ну скажи хоть что-нибудь! – позвала меня Либби – А то этот нахал тебя уже обозвать успел.
Я оторвала взгляд от парня, и посмотрела на свою новую подругу. Потом снова посмотрела на Дэймона, и набрав полные легкие воздуха, четко произнесла:
– Я считаю, что с твоей стороны, было не уместно едва знакомую девушку награждать кличкой. Так же, не культурно было и то, что ты, уже во второй раз, влез в нашу беседу, не имея при этом конкретных оснований. – я посмотрела ему в глаза – Более того, предлагать мне попробовать табак, это не корректно. Если я и решу пробовать что-то новое для себя, то первым делом я посоветуюсь со своей подругой, а не стану слушать глупые предложения от парня, который много на себя берет. – говоря все это, я продолжала неотрывно смотреть ему в глаза. И то что я там увидела, честно говоря, чуть не повергло меня ступор.
В его глазах я увидела страх, уважение и смирение. Он явно был удивлен тому, что я ему сказала.
– Воу! Стоп! – Дэймон развел руками, тем самым показывая, что он сдается – Я же просто пошутил! Зачем воспринимать все в штыки?
– Твои шутки были мне не приятны. – спокойно ответила я – Если ты рассчитываешь на дальнейшее общение с нами, то мой тебе совет. Старайся выбирать выражения. Нам могут быть не приятны твои высказывания.
– Ладно. Простите. – он опустил взгляд – Я и не думал вас обижать. – и его голова исчезла за сидениями.
Тем временем, автобус стал сворачивать на остановку, где мы могли передохнуть, перекусить и выполнить другие потребности организма.
Мы с Либби вышли одни из первых. Она сладко потянулась, разминая затекшие конечности, а я пару раз присела, чтобы пустить кровь в ноги. От долгого сидения мои коленки предательски хрустнули.
– Смотри! – сказала Либби, показывая на здание с кучей крохотных магазинов – Пошли туда!
Она схватила меня за руку, и потащила в сторону супермаркета. За углом этого здания находилась импровизированная курилка персонала здания. Оттуда видно остановку как на ладони, а самих работников не заметно.
Либби прошла чуть дальше, повернулась ко мне и достав пачку сигарет, спросила:
– Ну что подруга? Советоваться будешь? – и она улыбнулась.
Я посмотрела на нее. Что в этом такого хорошего? Это же вредно.
Именно это я и сказала ей. Она, посмотрев на меня, достала с пачки сигарету и подкурила ее.
Выпуская колечки дыма в небо, она сказала:
– Вредно. – она утвердительно кивнула – Но зато это помогает расслабиться. А в нашем случае, еще и успокоить нервишки. Иногда, сигарета мне помогает сосредоточится. А в иной раз, отвлекает. У этих штук, – она покрутила сигарету в руке – есть много минусов, так же, как и плюсов. Ада, заставлять я тебя не буду. Просто попробуй. Ты же от одной или двух затяжек не станешь курильщиком.
Я сомнительно посмотрела на протянутую мне, подкуренную сигарету.
– Ну от меня же будет пахнуть куревом. – изрекла я.
Либида, смеясь, достала из своей крохотной сумочки флакончик духов, и миниатюрный тюбик крема.
– Не будет. Ни от тебя, ни от твоих рук. – и она, снова протянув мне сигарету, добавила – Мы живем один раз. За такое короткое время, я считаю, стоит попробовать все. Ну кроме наркотиков. Эта гадость может не хило подпортить нашу, и без того, короткую жизнь.
И я сломалась. Протянув руку, я взяла сигарету и поднеся ее к губам, сделала первый вдох.
Тут же возникло непреодолимое желание закашлять. В принципе, что я и сделала. Кашляла я недолго, но надрывисто. После того, как я чуть не выплюнула свои бедные легкие, я, сквозь пелену слез, посмотрела на Либби.
– Ты садист. – хмуро, с хрипотцой в голосе, заявила я – Самый что ни на есть жестокий садист.
– Хаха… – Либби просто заливалась смехом – Дурочка! Зачем же так глубоко затягиваться, когда в первый раз? – сквозь смех и слезы, прохрипела она.
– Эй! – я возмущенно посмотрела на нее – Это вообще-то ты меня уговорила. Попробуй… Мы живем один раз… – уже смеясь передразнила я.
– Кто ж знал, что ты такая наивная? – вытирая слезы, все ещё смеясь сказала она – Я так же сказала, что заставлять тебя не буду. Ты сама взяла сигарету, а могла бы просто отказаться. А это значит, что?
– Что? – глупо спросила я.
– Что ты сама хотела попробовать. На подсознательном уровне. – заявила она, и снова затянулась.
Нашу перепалку прервал голос водителя, предупреждающий, что до конца стоянки осталось десять минут. Мы быстро выскочили из-за угла, и я заметила, как Либби на ходу брызгала себя духами.
– Давай купим водички? – предложила девушка – Дорога у нас еще долгая, а я без воды умру.
– Давай. – улыбнулась ей я, мысленно полностью поддерживая ее предложение. Пить хотелось просто невыносимо. Особенно, после неудавшейся попытки закурить. – Ой! А я деньги в автобусе оставила! Сбегать не успею!
– Не волнуйся! – ободряюще улыбнулась Либида – Я куплю воды, а ты мне просто в автобусе отдашь денежку. Вуаля! И проблема решена! – и она засмеялась.
Я благодарно улыбнусь, и подумала. Эта девушка, просто само счастье. Такая веселая и беззаботная. Мне никогда такой не стать. Она не такая как все. В ней есть что-то особенное. Что-то такое, что не позволяет ей грустить, и отвлекаться на разные пустяки. Она живет одним днем, и поэтому такая счастливая.
Именно в этот момент, я понимаю. Что не все люди, окружающие меня, снобы. Есть и такие, как Либида. Радостные и не унывающие. Люди, способные не реагировать на мою особенность. Люди, которые веселятся, несмотря ни на что.
– Спасибо. – прошептала я, надеясь, что она не услышит.
Либби посмотрела на меня, и в недоумении приподняла бровь.
– За что? – спросила она, смотря на меня удивленным взглядом.
– Ну… – черт, видимо всё-таки она услышала меня – …За твою доброту и открытость. За твою защиту и понимание. Ты за эти полтора часа, смогла подарить мне больше, чем все мои знакомые за всю мою сознательную жизнь.
Либби смотрела на меня в полном недоумении. Она подошла ближе, положила руки мне на плечи, и сказала:
– Я тебя понимаю. – ее глаза стали печальными – Я тоже всегда была одна. Моя странность, если ее можно назвать так, заключается в том, что парни, любого возраста, вокруг меня табуном вьются. Всю мою жизнь, они липли как мухи на мед. И из-за этого, все мои подруги, если они и были таковыми, стали отворачивать от меня. А когда мне исполнилось шестнадцать, ребята как с цепи сорвались. Родители говорили, что я просто излучаю огромное количество ферамонов. Но я-то знаю, что это не так. Знаю, что со мной твориться что-то не ладное. И поэтому, я с радостью восприняла приглашение в эту школу для странных детей, в надежде там разобраться что со мной такое происходит.
Ее глаза были полны слез. Она смотрела на меня, и я видела в ней саму себя. Я видела такую же отчаявшеюся девушку, не знающую того, что с ней не так. Видела и чувствовала все тоже самое. Но именно в этот момент, именно тогда, когда человек, стоящий, рядом со мной грустил, я знала, что нужно сделать.
Я положила руку на ее подрагивающее плечо, а потом и вовсе обняла. Я всеми силами хотела забрать ее боль, ее обиду и печаль. И именно в ту минуту, когда я этого всеми силами желала, я почувствовала нечто необъяснимое. По моему телу разрасталось чувство, не подвластное моему пониманию. Словно вся людская печаль наполняет мои легкие, придает мне сил и обволакивает меня. Я почувствовала, как Либби перестала плакать, а люди вокруг нас потускнели в лицах.
– Ади… – шмыгая носом, позвала Либби – …что тут происходит? Почему все вдруг стали печальными?
Я посмотрела на нее, и улыбнулась. Словно маленькую девочку, я погладила ее по голове и сказала:
– А это моя странность. – я пожала плечами – Люди вокруг меня всегда такие. Но ты, в самом начале, была другой. Ты была веселой и беззаботной. Словно я никак на тебя не подействовала. А когда ты начала плакать, я поняла, что могу помочь тебе. Успокоить, так сказать. И я, если это можно так назвать, забрала твою грусть.
По моей щеке скатилась непрошенная слеза. Вся ее грусть теперь была во мне. Я не знаю, как, но я смогла забрать ее печаль. Все-таки это очень странно.
– Ацедия! – Либида посмотрела в мои глаза, и я прочитала в ее взгляде восторг – Да это же изумительная новость! – она улыбнулась своей обычной улыбкой – Почему ты сразу не рассказала мне об этом?
Я опустила глаза, и одним движением вытерла слезу. Чувство, заполнявшее меня до сих пор, испарилось. Я больше ничего не чувствовала. Вся печаль, что переполняла меня, куда-то ушла. Стало так свободно и спокойно.
Либби тряхнула меня за руку.
– Ты опять?
– Что, опять? – спросила я, глядя на нее.
– Ну, уходишь в себя. – она протянула продавцу деньги и забрав воду, глянула на меня.
– Ох. Прости. – я взяла протянутую бутылку воды – Так, о чем ты спрашивала?
– Я спросила, почему ты не рассказала мне о своей особенности раньше? Почему утаила?
– Ну… – я посмотрела на бутылку с водой – Понимаешь. Я всю жизнь была нормальной. Но когда мне исполнилось шестнадцать…
– Стой, стой, стой. Погоди! – перебила меня Либби – Так твои странности начались после наступления шестнадцатилетия? Так же, как и у меня? Верно?
– Ну выходить, что так. – неопределенно пожав плечами, ответила я – Так вот. Когда мне исполнилось шестнадцать, я стала замечать, что люди, окружающие меня, выглядят так, будто жизнь из них ушла. Будто они потеряли вкус к жизни.
Либби смотрела на меня, и по ее виду можно было понять, что она в таком шоке, который без крепкого выражения нельзя описать. Я сразу поняла, что она меня прекрасно поймет, если я расскажу ей всю историю до конца. Но я так боюсь, что эта самая история, ее, в конечном итоге, оттолкнет.
– Мда…. Подруга. – она стала подниматься по ступенькам, входя в салон автобуса – Похоже, что сама судьба нас с тобой свела.
– Ты сейчас говоришь, как моя бабушка. – я села на свое место, и достала кошелек, намереваясь вернуть Либиде деньги.
– Эй. – она отодвинула мою руку от кошелька – Я от потери доллора не обеднею. Слушай. Если уж на, то пошло, как твои родители отреагировали на этот феномен? Ну … Они водили тебя к врачам? Отправляли на исследования?
– Нет! – развела я руками – Что ты! Они бы этого не сделали! После того, как я узнала, что я приемная, они бы не посмели пошатнуть мое доверие.
– Что?! – воскликнула Либби, да так громко, что половина автобуса повернулась в нашу сторону – Так ты еще и приемная? Как и я? – уже более тихо спросила она.
– Ну да. Стой! Ты тоже? – я уставилась на нее в полном ауте, от услышанного – Так! Это уже перебор! Слишком много совпадений! Странности, шестнадцатилетие и приемные родители. Теперь я начинаю верить в судьбу.
– Слушай. – воскликнула Либби – А давай я угадаю, когда ты родилась? – и она лукаво подмигнула мне – Если уж у нас с тобой так много общего, то я не удивлюсь, узнав, что и дни рождения у нас в один день!
– Ну попробуй. – обреченно вздохнула я, готовясь к еще одному потрясению – Только не огорчайся, если не сойдутся даты. В тройку совпадений я еще могу поверить, но вот в четверку! Нет уж! Увольте.
Девушка повернулась ко мне, так чтобы было удобнее смотреть на меня, и закрыла глаза. Складывалось впечатление, будто она собирается начинать читать заклинание. Видок у нее, кстати, соответствовал.
– Две тысячи первый год…
– Ну это угадать не сложно. Мы же ровесницы. – саркастично заметила я.
– Не перебивай меня! – шикнула на меня Либби – Две тысячи первый год, первое июля. – и она, открыв глаза, в ожидании уставилась на меня.
Я, выдержав паузу, сказала, добавив в голос ужаса:
– Верно… – и увидев восторг в ее глазах, добавила – Число не то, а так все верно.
– Хэй! – возмутилась она – Зачем обнадеживать? Я уже подумала, что мы с тобой сестры!
Я рассмеялась.
– Да уж. Это было бы по истине прекрасно, окажись мы сестрами. Но я родилась седьмого июля, а не первого.
– Погоди-ка. А как ты узнала, какого числа ты родилась, если ты приемная? – спросила Либби, открывая бутылку с водой.
– Ну родители говорили, что, когда нашли меня под дверью, они первым делом отвезли меня в больницу. Там врачи и назвали наиболее точный возраст. – я пожала плечами – А ты значит родилась первого июля?
– У меня примерное число рождения, как и у тебя. – ответила Либида – Тебя ведь нашли, когда тебе было около двух недель?
– Верно. – я кивнула – Ну это опять же, по примерным подсчетам врачей.
Либби посмотрела в окно. По ее глазам было понятно, что все эти совпадения не дают ей покоя, так же, как и мне. Действительно. Слишком много совпадений. Слишком много фактов.
Больше об этом мы не разговаривали. Наша беседа перешла в более непринужденную тему. Мы и не заметили, как водитель автобуса объявил о том, что через полчаса мы подъедим к месту прибытия. К школе для странных детей, носящую не менее странное название: «Найтскай».
