Текст книги "Магнус Чейз и боги Асгарда. Меч Лета"

Автор книги: Рик Риордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Глава 15. Фейковая киношка с моим участием имеет бешеный успех

МОЁ МУЖЕСТВО НИКОГО НЕ ПОРАЗИЛО. Пока шло моё видео, я стоял, понурив плечи. Эйнхерии смотрели на экран в изумлённом молчании. Потом началось перешёптывание и бурчание, время от времени прерываемое взрывами смеха.

Валькир-ТВ запечатлело происходившее не целиком, а отрывками. Вот я стою на мосту перед Суртом, запускающим огненный смерч. Камера даёт крупным планом меня, грозящего Сурту ржавой железякой. Потом появляются Хэрт с Блитцем. Блитц лупит Чёрного своей табличкой «Дорогу утятам!». Вот Хэртова стрела с пищалкой ударяет меня в зад. Вот Сурт меня бьёт. И снова бьёт – по рёбрам. Я сгибаюсь пополам, и меня тошнит.

Видео ускоренно промоталось туда, где я уже стою, привалившись к перилам моста, а Сурт швыряет в меня своё огненно-асфальтовое ядро. Я вскидываю меч и промахиваюсь. Кусок асфальта прилетает мне в живот – здесь тысячи воинов хором выдохнули:

– О-о-о-о-о!

Сурт кидается на меня, и мы вместе валимся с моста, вцепившись друг в друга.

Тут видео замедлилось – мы с Суртом не успели долететь до воды, – и камера увеличила картинку. И тогда стало видно, что мой меч торчит из Суртова брюха, но при этом его рукоять не у меня в руках. Вместо оружия я держу Сурта за здоровенную шею.

По трапезной прокатилось неловкое бормотание.

– Нет, – сказал я. – Всё было не так… Видео подправили. Фейковая у вас киношка.

Лицо Сэм превратилось в камень. Гунилла за танским столом ухмыльнулась. Это всё она, догадался я. Её камера, она и смонтировала кадры.

Гунилла хотела унизить Сэм. Она специально выставила меня идиотом перед всеми. Задачка, если честно, не из сложных.

Хельги опустил кубок:

– Самира аль Аббас… Изволь объясниться.

Сэм теребила край платка, словно ей хотелось натянуть его на голову, чтобы вся трапезная исчезла из виду. Я вполне мог её понять.

– Магнус Чейз пал смертью храбрых, – произнесла она. – Он вступил в поединок с Суртом.

Опять неловкое бормотание.

Поднялся один из танов:

– Ты утверждаешь, что это был Сурт. Огненный ётун: да, несомненно, но чтобы сам властелин Муспелльхейма…

– Я знаю, что я видела, владыка Эрик Кровавая Секира. Вот он, – Сэм гордо ткнула в меня пальцем, как в призового телёнка, – спас на мосту множество жизней. Вам показали не всю историю. Магнус Чейз действовал как герой. Он достоин быть среди павших.

Встал ещё один тан:

– На самом деле он пал не с оружием в руках.

– Владыка Оттар, – голос Сэм натянуто звенел, – таны уже делали исключения в таких случаях. Это чисто технический вопрос: держал ли Магнус меч в момент смерти или нет. В любом случае он пал смертью храбрых. Таков дух закона Одина.

Оттар насмешливо фыркнул:

– Спасибо тебе, Самира аль Аббас, дочь Локи, что поведала нам, каков дух закона Одина.

Уровень напряжённости в зале уже зашкаливал за 451 градус по Фаренгейту[33]33
  Очевидно, Магнус читал знаменитый роман-антиутопию Рэя Бредбери «451° по Фаренгейту», где речь идёт о сожжении книг. Американцы, в отличие от европейцев, пользуются шкалой Фаренгейта: 451 градус по Фаренгейту – это чуть больше 232 градусов по Цельсию.


[Закрыть]. Рука Сэм невольно потянулась к топору. Но, кажется, кроме меня, никто не видел, как дрожат её пальцы.

Локи… В кои-то веки знакомое имя! Я помнил, что в скандинавской мифологии Локи – великаний сын и самый большой прохиндей. И главный враг всех богов. Но если Сэм его дочь, то почему она тут? Как её занесло в валькирии?

Я случайно встретился взглядом с Гуниллой. Капитан определённо наслаждалась шоу – она едва сдерживала улыбку. Если она дочурка Тора, то это всё объясняет. В мифах Тор и Локи вечно норовили затеять драку.

Таны о чём-то совещались.

Наконец заговорил управляющий:

– Самира, мы не узрели ничего героического в гибели этого юноши. Мы видели гнома и эльфа с игрушечным оружием…

– Гнома и эльфа?! – встрял я, но Хельги не обратил внимания и продолжил:

– …мы также видели огненного ётуна, который упал с моста и увлёк мальчика за собой. Сыны Муспелля редко показываются в Мидгарде, однако подобное уже случалось.

– Эка невидаль! – пробормотал тан с кустистыми бакенбардами. – Я вам вот что скажу. Супротив того верзилы, огненного ётуна, что подвизался с Санта-Аной при Аламо[34]34
  Генерал Антонио Лопес де Санта-Ана (1795–1876) – прославленный мексиканский полководец, которого даже называли «Наполеоном Запада», многократный президент и диктатор Мексики. Битва при Аламо (1836), в которой сражался Дэви Крокетт, – одно из важнейших событий так называемой Техасской революции: Техас, входивший в состав Мексики, при активном участии Дэви Крокетта поднял мятеж и на короткое время стал независимым государством.


[Закрыть]…

– Да, спасибо, владыка Крокетт. – Хельги прокашлялся. – Так вот, пока мы не видим подтверждений тому, что Магнус Чейз достоин Вальгаллы.

– Владыки, – Сэм говорила медленно, чётко произнося слова, как будто обращалась к детсадовцам, – видео недостоверно.

– Ты полагаешь, зрение нас подводит? – рассмеялся Хельги.

– Я полагаю, вам стоит послушать историю из моих уст. Рассказ о деяниях героя – наша давняя традиция.

– Прошу прощения, владыки, – встала Гунилла, – но Самира права. Возможно, мы должны дать слово дочери Локи.

В трапезной загалдели и заулюлюкали. Кто-то выкрикнул:

– Нет! Нет!

Хельги жестом призвал воинов к молчанию:

– Гунилла, ты исполняла долг, защищая сестру-валькирию. Однако мы знаем, что Локи всегда славился сладкоречием. Я бы предпочёл видеть историю своими глазами, а не внимать хитроумным объяснениям.

Воины зааплодировали.

Гунилла пожала плечами: мол, все видели – я сделала что могла. И уселась на место.

– Магнус Чейз! – возгласил Хельги. – Известны ли тебе твои родители?

Я мысленно сосчитал до пяти. Моим первым порывом было заорать: «Нет, но мой папашка из ваших был тот ещё засранец!»

– Я не знаю, кто мой отец, – признался я. – Но послушайте, насчёт того видео…

– Вероятно, у тебя есть потенциал, неведомый нам, – заявил Хельги. – Вероятно, ты сын Одина, или Тора, или иного благородного бога, и твоё присутствие в наших рядах делает нам честь. Мы взыскуем мудрости рун, если сам Всеотец не пожелает дать ответ.

Хельги вытаращился на по-прежнему пустующий трон. Вороны зыркали на меня голодными чёрными глазами.

– Ну что ж, – вздохнул Хельги. – Пусть явится вёльва и…

Меж корней дерева, там, где водопад обрушивался в тёмное озеро, вздулся огромный пузырь. «ЧПОК!» – и на поверхности воды стоят три женщины в белых саванах.

В трапезной воцарилось гробовое молчание. Тишину нарушали только потрескивание огня да звук водопада. Тысячи воинов, остолбенев, наблюдали, как три женщины, скользя по водной глади, направляются ко мне.

– Сэм! – испуганно зашептал я. – Сэм, что происходит?!

Сэм бессильно уронила руку, выпустив топорище.

– Норны, – выдавила она. – Сами норны явились предсказать тебе судьбу.

Глава 16. Норны. Ну почему норны?!

НЕТ, ПРАВДА, ПОЧЕМУ МЕНЯ никто не предупредил о скорой гибели? Почему никто не сказал мне: «Эй, завтра ты рухнешь с моста и станешь павшим викингом, так что иди-ка почитай что-нибудь про Вальгаллу».

Я чувствовал себя весьма и весьма неподготовленным.

То есть в принципе про норн я слышал. Что это такие дамочки, которые держат в руках судьбы смертных. Но я понятия не имел, как их зовут, что им надо и как себя с ними вести, чтобы не осрамиться. Мне положено кланяться? Или подносить дары? Или удирать с воплями куда глаза глядят?

Сэм пробормотала мне в ухо:

– Это плохо. Норны приходят в исключительных случаях.

Я не хотел быть исключительным случаем. Я хотел быть простым случаем из серии «Молодец, Магнус. Ты герой. Вот тебе печенька».

Или вот ещё лучше: «Ой. Прощения просим, обознались. Возвращайся к прежнему размеренному житью».

Не то чтобы моё прежнее размеренное житьё было сплошной восторг, но даже оно лучше дюжины бородатых мужиков по имени Эрик, которые говорят тебе, что ты не достоин их компании.

Норны приблизились, и стало видно, что они невероятно высокие – в каждой по меньшей мере футов девять росту. Лица под капюшонами были красивыми, но пугающими, мертвенно-бледными – даже глаза. За ними, как невестина фата, струился шлейф из тумана. Они застыли в футах двадцати от моего стола и обратили вверх, точно вылепленные из снега ладони.

– Магнус Чейз. – Я не понял, которая из норн заговорила. Мягкий бесплотный голос растёкся по трапезной, превращая мой череп в ледник. – Провозвестник Волка.

Воины в трапезной беспокойно заёрзали на стульях. «Провозвестник» – словечко из фэнтези. Но я-то тут при чём? Короче говоря, мне не понравилось, что меня назвали каким-то «провозвестником». И ещё меньше мне понравилось слово «волк».

Я уже всерьёз склонялся к сценарию «удирать с воплями куда глаза глядят». Но тут в руках у средней норны сгустился туман, и из него образовалось с полдюжины рунных камешков. Норна подбросила их вверх. Руны зависли над её головой – при этом каждая разрослась до размеров рекламного щита и засветилась белым.

Руны я читать не умею, но ту, что в середине, я узнал. Это была та самая, которую я вытянул из кисета в кабинете у дяди Рэндольфа.

– «Феху», – промолвил холодный голос. – Руна Фрейра.

Воины завозились, погромыхивая доспехами.

Фрейр… Что ещё за Фрейр? Мозги у меня сковало льдом, а мысли еле-еле ворочались.

Тут норны заговорили все вместе, их потусторонние голоса зазвучали хором, сотрясая крону исполинского дерева:

 
Выбор неверен, смерть неверна.
Вальгалла герою не суждена.
Девять дней держит солнце путь на восток,
Путы зверя разрубит Летний Клинок.
 

Сияющие руны растаяли. Три норны поклонились мне. А потом слились с туманом и исчезли.

Я обернулся к Сэм:

– И часто у вас такое бывает?

Сэм как будто врезали Гуниллиным молотком промеж глаз:

– Нет. Я не могла ошибиться, выбрав тебя. Мне сказали… Мне обещали…

– Так тебе кто-то сказал меня подобрать?

Вместо ответа Сэм зашептала что-то себе под нос – как если бы делала лихорадочные расчёты для ракеты, сбившейся с курса.

Владыки за танским столом опять совещались. Тысячи эйнхериев по всей трапезной не сводили с меня пристальных взглядов. Мой желудок успешно освоил оригами и складывался в разные фигурки.

Наконец Хельги обратился ко мне:

– Магнус Чейз, сын Фрейра, судьба твоя тревожит нас. Владыки Вальгаллы должны ещё поразмыслить над нею. А пока что мы приветствуем тебя в своих рядах. Отныне ты эйнхерий. Даже если это было ошибкой, изменить ничего нельзя. – Сурово нахмурившись, управляющий посмотрел на Сэм. – Самира аль Аббас, норны признали твой выбор ошибочным. Есть ли тебе что сказать в своё оправдание?

Сэм вытаращила глаза, как будто её вдруг озарило:

– Сын Фрейра… – Она обвела зал безумным взглядом. – Эйнхерии, разве вы не понимаете?! Это сын Фрейра! Сам Сурт был на том мосту! То есть меч… – Сэм развернулась к столу танов. – Гунилла, ты-то должна понимать, что это значит. Мы должны найти тот меч! Нужно объявить квест! Немедленно!

Хельги стукнул кулаком по столу:

– Довольно! Самира, ты совершила роковую ошибку и будешь осуждена за это. Не тебе указывать нам, что делать. И уж тем более не тебе объявлять квест!

– Я не совершала ошибки, – возразила Сэм. – Я выполняла приказ! Я…

– Приказ? – Хельги недобро сощурился. – Чей приказ?

Сэм стиснула губы. Видимо, она сдулась.

Хельги мрачно кивнул:

– Я понял. Капитан Гунилла, желаешь ли ты сказать своё слово перед тем, как я объявлю приговор этой валькирии?

Гунилла колебалась. Блеск в её глазах померк. Она походила на человека, который уселся на карусельную лошадку, но внезапно обнаружил, что мчится на американских горках, откуда нет выхода.

– Я… – Гунилла качнула головой. – Нет, владыка. Мне… мне нечего добавить.

– Ну что же, – сказал Хельги. – Самира аль Аббас, за совершённую тобой в отношении эйнхерия Магнуса Чейза ошибку таны исключают тебя из сестринства валькирий. Отныне ты лишаешься всех своих способностей и привилегий. Возвращайся в Мидгард с позором!

Сэм схватила меня за руку:

– Магнус, слушай меня. Ты должен найти меч. Ты должен им помешать…

Словно щёлкнул фотоаппарат: вспышка – и Сэм пропала. Лишь недоеденное мясо да крошки вокруг стула говорили о том, что она была тут.

– Итак, пир окончен! – подытожил Хельги. – Увидимся завтра на поле брани! Спите спокойно, и пусть вам снятся сны о славной смерти!

Глава 17. Я бицепсы не заказывал!

СПАЛ Я БЕСПОКОЙНО. И никакие сны о славной смерти мне не снились. Был там-то, делал то-то, очутился в загробном мире.

Пока я ужинал, мой диван починили и поставили на место. Я уселся на него и пролистал большим пальцем свою детскую книжку скандинавских мифов. Про Фрейра там обнаружилось немного. На крошечной картинке был изображён блондин в тунике, резвящийся в лесу, а рядом с ним – блондинка, у ног которой играла пара котиков.

«Фрейр был богом весны и лета! – гласила подпись под картинкой. – Он был богом богатства, изобилия и плодородия! Его сестра-близнец Фрейя, богиня любви, была прехорошенькой! И у неё были котики!»

Я отшвырнул книжку в сторону. Зашибись. Мой папаша – какой-то игривый купидончик, резвящийся в лесах! Небось вылетел с треском ещё из первого фильма про Тора[35]35
  Магнус имеет в виду тетралогию о Торе компании Marvel, которая, как вы наверняка знаете, не только выпускает комиксы, но и снимает по ним фильмы. Первый фильм о Торе вышел в 2011 году.


[Закрыть].

Нанесло ли мне это психологическую травму? Да не то чтобы. Можете мне не верить, но меня никогда всерьёз не волновало, кто мой отец. Я никогда всерьёз на эту тему не загонялся: «Вот узнаю, кто мой отец, – и моя жизнь обретёт смысл». Я и так знал, кто я. Я сын Натали Чейз. А что до смысла жизни… Я таких странностей навидался, что по поводу смысла жизни у меня иллюзий нет.

И всё же у меня осталась куча вопросов из серии «зачем, почему и как?». Первым в списке шёл вопрос: как у беспризорника вроде меня может быть отцом бог изобилия и богатства? Злая получается шутка.

И ещё: что от меня понадобилось этому громиле Сурту? Если он правда властелин Муспелльхейма, верховный король адова пекла, то почему бы ему не забрать с собой кого-нибудь поинтереснее – скажем, детишек Тора? Про Тора хоть кино снимают. А у этого Фрейра даже котиков своих нет. У сестрицы одалживает.

А меч лета… Допустим, это тот клинок, который я выловил со дна реки Чарльз. Тогда как он там оказался? И почему этот меч так важен? Дядя Рэндольф потратил годы на его поиски. И последние слова Сэм тоже были о мече – что нужно его найти. Если меч принадлежал моему отцу, а мой отец – бессмертный бог, то с какой стати его меч провалялся тысячу лет на дне реки?!

Я уставился на пустой камин. Стишок норн всё крутился у меня в голове, как ни старался я его оттуда выкинуть.

«Провозвестник волка». В книжках провозвестником называют того, кто оповещает о наступлении какой-то могучей силы. Или видит багровое небо перед приближением урагана. Мне не хотелось быть провозвестником волка. Мне этих волков хватило при жизни за глаза и за уши. Пусть я лучше буду провозвестником мороженого или фалафеля.

 
Выбор неверен, смерть неверна.
 

Теперь-то уж поздно: после драки кулаками не машут. Я на веки вечные долбаный эйнхерий. На двери моё имя. И у меня ключ от мини-бара.

 
Вальгалла герою не суждена.
 

А вот это мне нравится. Может, это означает, что я могу свалить отсюда? Хотя скорее это означает, что таны могут развоплотить меня одним пшиком или скормить чудо-козе.

 
Девять дней держит солнце путь на восток,
Путы зверя разрубит Летний Клинок.
 

Вот эти строчки меня тревожили больше всего. По моим последним сведениям, солнце держит путь не на восток, а на запад. И что за зверь? Спорю на что угодно – это опять драный волк. Но если мечу суждено освободить волка, тогда пускай этот меч никто не найдёт.

В памяти всплыло что-то смутное насчёт связанного волка. Я уставился на детскую книжку с мифами. Может, заглянуть туда ещё разок? Нет, не надо: и так я весь на нервах.

«Магнус, слушай меня, – сказала мне Сэм. – Ты должен найти меч. Ты должен им помешать…»

К Самире аль Аббас у меня вообще-то имелся ряд претензий. Я всё ещё дулся на неё за то, что притащила меня сюда – тем более, выходит, притащила-то по ошибке. Но я вовсе не хотел, чтобы её вышвырнули из валькриий только за чьё-то самодельное видео, где я выгляжу, как последний кретин. (Ну ладно, просто чуть больший кретин, чем всегда.)

«Надо поспать», – решил я. Усталости я не ощущал, но если и дальше буду ломать голову над всем этим, у меня мозг взорвётся.

Я попробовал устроиться на кровати. Очень уж мягко. В итоге я развалился на траве в атриуме, глядя сквозь ветви на звёзды.

В какой-то момент я, должно быть, всё-таки уснул.

Меня разбудил резкий звук: хрустнула ветка. Потом кто-то ругнулся.

Небо в вышине серело в преддверии рассвета. На меня упало, кружась, несколько листьев. Ветки покачивались, будто по ним пролез кто-то тяжёлый.

Я лежал не шевелясь и прислушивался. Ничего. Или мне послышался этот голос?

Я заметил подсунутую под дверь записку.

Я осторожно сел.

А вдруг это мне принесли счёт? И меня выписывают из отеля? Я нерешительно приблизился к двери.

Дрожащей рукой я развернул записку. Это оказался не счёт. На бумажке было выведено красивым наклонным почерком:

Привет, сосед!

Приходи в гостиную в 19 завтракать с нами. По коридору налево. Возьми с собой оружие и доспехи.

Т. Дж.

Т. Дж. – это Ти Джей, Томас Джефферсон Младший, парень из номера напротив.

С чего бы ему приглашать меня на завтрак после вчерашнего? И при чём тут доспехи с оружием? Видимо, викингские тосты с маслом дадут мне отпор.

Мне до зарезу хотелось спрятаться у себя в номере и забаррикадировать дверь. Может, хоть тогда все от меня отстанут. И пока воины увлечённо предаются йоге не на жизнь, а на смерть, я потихоньку сбегу и поищу выход в Бостон.

Это с одной стороны. А с другой – мне нужны ответы. У меня не шло из головы, что где-то тут, где собрались все геройски павшие, должна быть и моя мама. Или кто-нибудь здесь знает, в какой загробный мир она ушла. Этот Ти Джей вроде бы вполне дружелюбно настроен. Можно пока потусить с ним, а там посмотрим, что он скажет.

И я поплёлся в туалет.

Я опасался, что туалет окажется какой-нибудь викингской камерой пыток, истыканной топорами и луками, стреляющими после смыва воды в унитазе. Но оказалось, туалет как туалет. Не страшнее общественных уборных в парке Бостон Коммон.

Шкафчик в ванной был заполнен моими обычными умывальными принадлежностями… в смысле такими, которыми я пользовался, когда ещё жил дома.

А душ… Я попытался вспомнить, когда я в последний раз спокойно стоял под горячим душем. Ну да, в Вальгаллу я прибыл вымытым и высушенным с помощью магии, но после тревожной ночи под деревом я был не прочь отскрестись дочиста старым добрым способом.

Я стащил с себя все свои футболки и фуфайки и чуть не заорал благим матом.

Что случилось с моей грудью?! Откуда у меня такие руки?! И что это за вздутия у меня на теле?!

Обычно я на себя в зеркало старался не смотреть. Потому что моё отражение – это не то, чем я готов любоваться изо дня в день. Но сегодня от зеркала было не отвертеться.

Волосы остались прежними – правда, чуть менее засаленными и спутанными. Но они хотя бы так же свисали до подбородка светлой немытой завесой, разделённой пробором посередине.

«Вылитый Курт Кобейн», – поддразнивала меня мама. Не вопрос, мне нравился Курт Кобейн. Мне только не нравилось, что он умер[36]36
  Курт Кобейн (1967–1994) – лидер легендарной американской группы «Нирвана», один из самых выдающихся в мире гитаристов. Ну, и да: он умер – довольно рано и трагично. Долгая история.


[Закрыть].

«Прикинь, мам, – мог бы сказать я, – теперь-то я точно вылитый Курт Кобейн. Во всём».

Глаза у меня серые – скорее, не как у мамы, а как у Аннабет. И взгляд немного потусторонний. Какая-то у меня в глазах зияет страшненькая пустота. Оно, кстати, и к лучшему. На улице этот странный взгляд не раз меня выручал.

А вот всё остальное тело я узнавал с трудом. Я всю жизнь был заморышем – с тех самых пор, как заболел астмой ещё в раннем детстве. И все наши с мамой пешие походы не помогали: грудь впалая, ребра торчат, а кожа такая бледная и прозрачная, что вся дорожная карта из синих вен, как на ладони.

А сейчас… на моём теле вздулись какие-то бугры, которые подозрительно смахивали на мускулы.

Нет, вы не думайте: не то чтобы я в одночасье превратился в Капитана Америку[37]37
  Весьма мускулистый супергерой из марвеловских комиксов.


[Закрыть]. Я по-прежнему был худой и бледный, но мои руки обрели какую-то… оформленность. И грудь больше не выглядела так, словно любой порыв ветра переломает мне рёбра. Кожа сделалась более гладкой, не такой просвечивающей. Все царапины, укусы, сыпи, которые были у меня от бездомной жизни, враз исчезли. Исчез даже шрам на левой ладони – это я порезался охотничьим ножом, когда мне было десять лет.

И я вспомнил, какую силу почувствовал в себе, когда прибыл в Вальгаллу. Как играючи швырнул диван через всю гостиную. Это наверняка случайностью не было.

Как там Хундинг сказал… апгрейд?

Я сжал кулак.

Даже не знаю, что на меня нашло. Уже целые сутки меня переполняли гнев, страх и неуверенность. И когда я осознал, что даже моё тело уже как бы и не моё, это всё достигло критический отметки. Меня силком выдернули из жизни. Мне угрожали, меня выставляли на посмешище и против моей воли апгрейдили. Я не заказывал номер люкс. Я не заказывал бицепсы.

Так и врезал бы им всем.

Собственно, я и врезал. Кулаком по стене. Кулак прошёл сквозь кафель, гипсокартон и распорку толщиной два на четыре дюйма. Я выдернул руку. Пошевелил пальцами. Хоть бы один сломался.

Я рассматривал проделанную мною дыру в форме кулака над вешалкой для полотенец.

– Ага, – проворчал я. – Я просто создан для комфорта.

Душ помог мне успокоиться. Я завернулся в халат с вышитыми буквами «ОВ» и пошлёпал к шкафу. Надо же ещё одеться во что-то. В шкафу меня ждали трое голубых джинсов, три зелёные футболки (все с надписью «ОТЕЛЬ «ВАЛЬГАЛЛА»), белье, носки, пара добротных кроссовок и меч в ножнах. К гладильной доске был прислонён круглый зелёный щит с нарисованной посередине золотой руной Фрейра.

Ну ладно. Зато не надо мучиться, выбирая, что надеть.

Минут десять я возился с ножнами, так и этак пристраивая их на поясе. Я, между прочим, левша. Значит, меч надо повесить справа? И вообще: мечи для левшей как-то отличаются от мечей для правшей?

Я попытался вытащить меч и едва не рассёк себе штанину. О да, на поле брани я буду суперзвездой.

Я немного помахал мечом. Я ждал, что он начнёт так же гудеть и направлять мою руку, как тот меч на мосту, когда я сражался с Суртом. Но нет. Видимо, этот меч – обычный кусок железа, без звукового сопровождения и функции автопилота. Мне кое-как удалось засунуть его в ножны и не лишиться при этом пальцев. Щит я залихватски забросил за спину по примеру воинов на вчерашнем пиру. Ремень врезался в шею, едва не придушив.

Я снова посмотрел на себя в зеркало.

– Вы, сэр, – пробормотал я себе, – настоящее унылое чмо.

Отражение спорить не стало.

И я отправился искать завтрак, дабы пронзить его своим мечом.