Текст книги "И каждый день среда"

Автор книги: Ричард Олин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Олин Ричард
И каждый день среда

Ричард ОЛИН

И каждый день среда

Перевод А. Прокофьевой

Эрни выбрал программу и повернул ручку телевизора. Экран осветился и из темного стал голубым. Эрни отхлебнул пива из банки. Был вечер, и Эрни сидел в комнате один.

Появилось изображение; с экрана смотрел Джори.

Его лицо было усталым. Он плохо выглядел.

– Привет, Эрни, – сказал Джори.

Эрни переключил телевизор на другую программу.

– Привет, Эрни, – сказало ему лицо Джори.

Следующая программа: "Привет, Эрни". Следующая: "Привет, Эрни".

Телевизор принимал пять программ. Когда и по пятой программе Эрни услышал "Привет, Эрни" и увидел лицо Джори, он пожал плечами, отхлебнул еще пива из байки и сел перед телевизором.

Это случилось в среду вечером. А утро начиналось так.

Проснувшись, Эрни почувствовал себя тоскливо. Он почти всегда чувствовал себя тоскливо. Пустая банка из-под пива и скомканная сигаретная обертка покоились на выключенном телевизоре. Все вечера напролет Эрни смотрел телевизор.

Эрни вздохнул и поблагодарил бога за то, что сегодня среда. Когда он придет сегодня вечером с работы, самое трудное будет уже позади... еще два дня – и выходные. Эрни не знал точно, что он будет делать в выходные – может быть, пойдет играть в кегли, – все лучше, чем сидеть каждый вечер дома.

О, вероятно, он МОГ БЫ хоть изредка выходить по вечерам и на неделе. Некоторые ребята на заводе так и делали. Но те, которые шатались по вечерам, не справлялись со своей работой так ловко, как Эрни. Иногда они опаздывали и выкидывали всякие штучки. Лучше так не делать, благоразумно подумал Эрни. Не стоит, если у тебя хорошая работа – работа, которую ты не хочешь потерять. Нужно быть ловким.

Эрни улыбнулся. Он-то был ловким. Чувство благоразумия, охватывая его, вытеснило тоску.

Эрни взглянул на часы и вылеп, потягиваясь, из постели. Он проспал. У него не было времени даже позавтракать.

Хлопнув дверью квартиры, он со злостью подумал, что не успел завернуть завтрак. Придется поесть в заводской столовой. За еду в столовой надо платать.

Деньги беспокоили Эрни. Всегда беспокоили. Но сейчас деньги нужны ему на выходные, получка будет только через неделю.

Эрни опоздал на двенадцать минут.

Мастер ждал его у часов. Мастер был высокого роста; остатки его рыжей шевелюры по цвету не отличались от кожи нл шее. Такой же красной становилась его физиономия, когда он злился.

Мастера звали Роджерс. Он улыбался, глядя, как Эрни, нервничая, вставлял пропуск в часы. Когда он заговорил, голос его был теплым и веселым.

– Что ж. ДОБРОЕ УТРО, мистер Стамп. Кажется, мы сегодня понежились немного в постельке?

Эрни неуверенно улыбнулся.

– Извините, Роджерс. Я знаю, что опоздал, но я как-тo провозился...

Роджерс весело рассмеялся.

– Ничего, ничего, мистер Стамп. В конце концов, с кем не случается.

–У, угу. Ну, я уже сказал, что прошу прощения и...

Роджерс продолжал, не обращая внимания на его слова:

– Конечно, могут возникнуть некоторые трудности, когда один из сборщиков на конвейере решит, что он себя неважно чувствует сегодня и что ему нужно еще немного поспать, чтобы прийти в себя. Конечно, если вы, мистер Стамп, мастер на третьей линии узловой Сборки, у вас возникает вопрос, удастся ли хотя бы к следующему Рождеству выполнить срочный заказ, который надо сделать за сегодняшнее утро? У вас, мистер Стамп, также возникает вопрос, где один из сборщиков?

Собирается ли он вообще приходить или будет лодырничать до вечера? А также, Мистер Стамп, возникает вопрос; что сказать управляющему? Как сказать ему, что двадцать человек на третьей линии узловой сбoрки простаивают из-за того, что по нелепой случaйности некому вставлять поршневые пальцы? Вы, мистер Стамп, сумеете объяснить ему это так, чтобы он ПОНЯЛ?

Роджер остановился и перевел дыхание. Его лицо начало наливаться краской. Он медленно сказал:

– Вам это не удастся, мистер Стамп. Вам не удастся объяснить ему это так, чтобы он понял. Я только что пытался!

Эрни сглотнул слюну. Он начал торопливо:

– Послушайте, я виноват, я сейчас пойду и...

Роджерс улыбнулся.

– Хорошо бы, мистер Стамп. Мне кажется, на третьей линии скопилась уже масса узлов. Бегите-ка туда быстренько, разберитесь с ними.

Эрни с сомнением покачал головой:

– Вы в своем уме?

Роджерс улыбнулся еще шире:

– В своем ли я уме? Отчего же, правда, меня слегка потрепал управляющий. Но это время от времени случается с каждым мастером. С некоторыми это случается каждый день, но только недолго. А если это случается, то не стоит слишком переживать, потому что вскоре они перестают быть мастерами. А иногда они даже рабочими быть перестают. И им уже больше не о чем беспокоиться, так что пусть вас, мистер Стамп, это не тревожит. Вы на работу на трамвае ездите?

– А? А, да.

– Я так и думал,– Роджерс ласково покачал головой.– Ну так послушайте моего совета, если вы еще раз будете опаздывать, вам стоит сэкономить на трамвае – купить на эти деньги газету.

Эрик неуверенно улыбнулся.

– Ладно. Но зачем?

– Затем, – проговорил Роджерс медленно и без улыбки, – затем, что, если благодаря тебе я еще хоть раз попаду в такой переплет, тебе придется читать объявления о найме! А ТЕПЕРЬ ВАЛИ ОТСЮДА И ПРИНИМАЙСЯ ЗА РАБОТУ!

Так Эрни и сделал.

Все утро он работал в плохом настроении. Во-первых, Роджерс задержал его настолько, что на третьей лийии царила полная неразбериха. Недоукомплектованные узлы валялись на полу вокруг его рабочего места.

Ему приходилось очень быстро вставлять поршневые пальцы и класть узлы на ленту конвейера.

Работавший рядом с ним Бронсевич сказал:

– Эрни, мы никогда с этим не справимся. Где ты был?

И Эрни рассказал ему о стычке с Роджерсом. Рассказывая, он продолжал работать, но чем больше он говорил, тем больше злился: Роджерс был к нему несправедлив. Он спросил Бронсевича:

– Ну как можно спокойно работать, если этот тип вечно измывается над нами?

Бронсевич кивнул: – Пожалуйся на него в профсоюз.

Эрни фыркнул: – Этот номер не пройдет. Он там был казначеем.

– Да, я забыл,-Бронсевич почесал волосатое ухо.Однако, стоило бы его отделать.

– Ух, я бы ему сказал... – Эрни отложил гаечный ключ, чтобы точнее выразить, что он хотел бы сказать Роджерсу, и следующий узел проплыл мимо. Они с Бронсевичем торопливо схватили его.

К несчастью, Роджерс как раз в то время смотрел на них. Он проходил неподалеку. Бронсевич сделал вид, что очень занят работой. Эрни вздохнул миролюбиво.

Но Роджерс тоже был настроен на удивление миролюбиво. Он сказал только:

– Я думал, ты уже выспался, Стамп. Просыпайся, принимайся за дело, – и ушел.

Бронсевич поднял голову.

– Эй! Я думал, ты хочешь с ним поговорить.

– А, заткнись.

Эрни не любил мастера, но еще меньше ему нравилась перспектива потерять работу. Этого он себе не мог позволить.

Гудок на обед раздался как раз в тот момент, когда он .заканчивал сборку последнего из скопившихся за утро узлов. Эрни бросил инструменты и отошел от конвейера.

При виде еды в столовой он снова подумал о том, что тратит слишком много денег. С самого утра его подташнивало. Сейчас началась изжога. Не глядя, Эрни, взял тарелку макарон с рубленым бифштексом и пакет молока, чтобы успокоить боли в желудке, и сел за ближайший столик.

Рядом с ним сел Джори.

– Тебя Джо зовет, – сказал он, мотнув головой в сторону кассира на раздаче, – ты забыл заплатить.

– Что? – Эрни протопал к прилавку, швырнул деньги и вернулся на место. Джори он пожаловался: – Я сегодня плохо себя чувствую.

– Угу, – буркнул Джори безо всякого интереса. Он перелистнул страницу лежавшей рядом с тарелкой книги.

– Не умничай, – проворчал Эрни. Он занялся едок.

Проглотив несколько ложек макарон, он убедился, что все-таки был голоден. Съев еще немного, открыл пакет молока. Затем посмотрел на книгу в руках у Джори. Забавный парень этот Джори, вечно что-то читает.

– Что у тебя сегодня? – спросил он его.

Джори закрыл книгу так, чтобы видно было название на обложке.

– "Путешествие Селина на край ночи". Французская.

Эрни заинтересовался:

– А, французская? С клубничкой? Вроде как у Миллера?– он рассмеялся.

– Нет.

– А О чем?

– О парне, который хочет покончить с собой.

– А,– Эрни обдумал услышанное. – И он ЦЕЛУЮ КНИГУ об этом написал? Все о том, как какой-то парень думает, не сыграть ли ему в ящик?

– Да. -Джори перевернул страницу.

– А. – Эрни еще немного подумал. – Целая книга только об этом? И больше ни о чем... ни секса, ничего?

– Нет. Больше ничего.

Эрни рассмеялся: – На мой вкус, скучновато.

Джорн вздохнул и отложил книгу.

– Нет, она не скучная. Но действует несколько удручающе. – Он отодвинул книгу на край стола. Огляделся вокруг, подумал немного и спросил: . – У тебя, Эрни, никогда не возникает впечатления, что твоя жизнь остановилась? Что ты все ходишь и ходишь по кругу, катишься по привычной колее, повторяешь одно и то же изо дня в день?

Эрни покачал головой: – Нет, не возникает.

– А мне иногда так кажется. Как ты думаешь, Эрни, почему?

Эрни подумал немного:

– Ну,– сказал он с умным видом,– наверное, у тебя шарики за ролики заехали.

Джори рассмеялся:

– Вот спасибо. Если мне понадобится психиатр, я обращусь к кому-нибудь другому. Нет, я думаю, мне так кажется потому, то жизнь стала совершенно бессмысленной.

Эрни пожал плечами и ничего не ответил. Он подобрал остатки соуса с тарелки. На Джори иногда находило. Эрни считал, что это от книг. Джори нравилось читать эти дурацкие книжки, ну и что с того. Это его личное дело. Все равно он был на заводе своим парнем.

Эрни припомнил кое-что еще:

– Эй,– сказал он Джори, прикуривая сигарету, – Харриган из инструменталки говорил мне, что ты пишешь рассказы. Это правда?

– Угу. Но теперь мне не хватает времени на зто.

– Ты бы сидел дома по вечерам, как я. Тогда бы тебе хватало времени. Эрни помолчал и добавил важно:– Да и с работой лучше справляешься.

Джори рассмеялся, но тут же умолк. Он работал на соседнем конвейере и видел, что творилось сегодня утром. Он спросил:

– Что ты делаешь весь вечер? Смотришь телевизор?

– Каждый вечер. По пятницам – соревнования, по боксу. По понедельникам -ничего хорошего. .Сегодня среда – будет интересно, вестерны. Я бы на твоем месте тоже посмотрел. Подумай об этом, а то ты плохо выглядишь. Не стоит пить столько на неделе.

Джори пожал плечами: – Подумаю. Ты какие программы смотришь?

Эрни сказал.

– Слушай, – спросил он тут же,-а ты деньги за свои рассказы получаешь?

– Иногда. Если мне удастся закончить рассказ, который я сейчас пишу, я думаю, я смогу уводиться на время и снять домик под Мехико месяца на два. В Вера Крус хорошая рыбалка...– Он замолчал и нахмурился.Нет, ничего не получится, не смогу.

– Почему?

– Да так, кое-что. Не бери в голову.

– Ну, начал – так говори, – настаивал Эрни.

– Да забудь ты об этом.

– А, понял. Боишься, что тебя потом обратно не возьмут?

– Чушь. Куда-нибудь да возьмут. Где я только, Эрни, не работал. – Он улыбнулся. – Если так и дальше пойдет, возможно, меня уволят раньше, чем я сам этого захочу.

– Почему ты так думаешь?

– Посмотри вокруг. Сколько человек сегодня работает?

Эрни огляделся. Обычно во время обеда столовая была переполнена. Сегодня она была полупустой.

– Ну и что? Просто кто-то заболел.

– После обеда будет мало работы. Мы почти все сделали утром.

– Какая-нибудь новая зараза. Вроде гриппа прошлой зимой.

Мозг Эрни тут же начал просчитывать, чем это может кончиться. Такое случалось, лишь когда Эрни сталкивался с чем-то неожиданным. Эрни не любил думать, – но еще меньше любил всякие неожиданности.

Непохоже, что завод закроют целиком. Но тогда – кто из начальства поможет ему остаться? Он пробежался мысленно по списку начальников и сразу вспомнил про Роджерса.

Эрни поморщился. После утреннего происшествия Роджерс наверняка его выкинет. Неужто Джори его подкалывает?

Он снова огляделся. Столы по краям пустовали.

Эрни внезапно показалось, что обедавшие люди нарочно садились так, чтобы быть вместе. Они сидели сгорбившись, повернувшись спиной к пустым столам.

Эрни прислушался. Даже шум был не такой, как всегда. Необычно гулкий звук. Эрни это не понравилось. У него появилось странное чувство. Давно знакомая столовая внезапно показалась чужой.

Oщущение, что со столовой не все в порядке, росло.

– Что-то... что-то не так, – сказал он.

Джори насторожился: – Что не так?

– Не знаю... что-то в столовой.

– Что не так в столовой? – Джори наклонился через стол. В глазах его вспыхнул интерес, но голос прозвучал спокойно. Он говорил очень осторожно.

– Я... не знаю. Пусто. Голо. Хотя подожди... – Наваждение прошло. Эрни тряхнул головой. Перед ним снова была привычная, битком набитая, не слишком чистая столовая.

Он повернулся к Джори:

– Не хотелось бы вылететь. Я полгода не мог найти работу после того, как меня выставили в прошлый раз. – Он помолчал и привел последнее, самое весомое доказательство: – Я себе этого не могу позволить!

Джори рассмеялся.

– Не принимай близко к сердцу. Я сказал, что они, вероятно, закроют завод. Кто его знает, что будет. Может, конец света настанет.

Эрни, сказал сердито:

– Не люблю я все это. Почему они не оставят рабочего человека в покое? Почему все время...

Джори встал и улыбнулся:

– Послушай, Эрни. Зачем тебе вообще деньги? Ну, кроме тех, что ты платишь за телевизор?

Эрни поднялся:

– Не валяй дурака,– проворчал он. – Пора идти. Если я опоздаю с обеда, меня точно уволят.

До цеха им нужно было пройти с четверть мили по заводскому двору. Несколько ярдов они прошли молча.

Эрни думал о своем и слушал, как скрипит гравий под ногами.

Наконец Джори сказал:

– Эрни, ты смотришь бокс. Помнишь бой между Рико и Марсетти?

Эрни ответил все еще раздраженно:

– Господи, конечно, помню. Это было всего две недели тому назад. Ты спрашиваешь так, как будто уже полгода прошло.

– Ты хорошо его помнишь?

– Достаточно. Я на этом придурке Марсетти десять долларов потерял, когда он вырубился в шестом раунде. Все ждали, что он выиграет.

– Он не вырубился.

– У? Ты что, у него спрашивал?

– Нет. Я читал в газете. У него там все перемешалось... ну в голове, и прошло только уже в раздевалке.

– Может, он всегда такой был. Может, это раньше просто незаметно было.

Джори рассмеялся:

– Не брюзжи, Эрни. Что ты, старик? Нет, у Марсетти действительно с головой что-то случилось. Ему все казалось, что он снова ведет шестой раунд... ну знаешь, мысленно. И так раз тридцать-сорок, от начала и до нокаута. Тут он останавливался, и все начиналось сначала. Доктора, которые обследовали его, сказали, что с.ним случилось что-то, чего он не смог перенести.

Эрни ответил язвительно: – Ну да. Левый кулак Рико он не смог перенести.

– Может быть. Но мне пришла в голову одна мысль.

– Ну?

– Угу. Вот, такая мысль: а что, если весь мир вот так же вырубится? Вдруг это случится? Вдруг с каждым случится что-то такое, что он не сможет вынести? Они что, так и будут двигаться по замкнутому кругу? Что, если они будут повторять все, случившееся за последний день, как Марсетти снова и снова вел шестой раунд?

Эрни нахмурился и остановился. Они стояли перед входом в цех.

– Слушай, – сказал он, – у тебя что, не все дома? Что ты лепишь?

– Ну, это так, Эрни, к примеру.

Эрни снова показалось, что Джори его подкалывает.

– Слушай, мне это не нравится, – сказал он презрительно.– Я думаю, это чушь собачья.

Он замолчал и подумал, что бы еще сказать, потом пожал плечами и отвернулся.

– Пока. Мне пора на работу.

И вот надо же, думал Эрни, сидя в комнате перед голубым экраном, с .которого у него смотрел Джори.

– Весь день в тартарары, – сказал себе Эрни.

– Привет, Эрни, – устало повторял Джори, – привет, Эрни... Привет Эрни...

Эрни бросил на пол банку с пивом. Из нее на коврик выплеснулась пена.

– Ну ладно, – промычал Эрни, – Ну ладно, привет!

Джори замолчал. Он усталым движением поднес руку к лицу. На голове у него, заметил Эрни, были наушники.

– Эрни, – спросил Джорн, – ты меня видишь? – Он смотрел с экрана невидящими глазами. В ярости Эрни чуть не пнул лицо на экране ногой.

– Да, я тебя вижу. Что тебе нужно?

Джори взволнованно обернулся назад и сказал кому-то, стоявшему сзади, но невидимому на экране:

– Я пробивался к нему. Он пришел в себя.

Он снова повернулся лицом к Эрни.

– Послушай, Эрни, я тебя не вижу, но у тебя в комнате установлен микрофон. Я слышу все, что ты говоришь. Сядь на минутку, я тебе сейчас все объясню.

– Да уж, пожалуйста, – зло ответил Эрни.

– Ты сел?

– Да, сел. Валяй.

– Эрни, я уже целую неделю торчу каждый вечер на твоем экране. Мы захватили станцию. И целую неделю, каждый вечер, специально для тебя передаем это по всем каналам.

Эрни пожал плечами.

– Ты чокнулся, – промямлил он.

– Эрни, это правда.

– Но, – внезапно до него дошло. – И что же, у других то же самое на экранах?

– У всех в городе, Эрни. Но они этого не видят. Насколько нам известно, им кажется, что они смотрят обычные программы. Все в ступоре, Эрни. Они все время повторяют одни и те же движения. Так же было и здесь, на станции. Нам пришлось всех удалить. Сейчас они связаны. Мы их держим под наркотиками. Нам пришлось это сделать. Пока они не были связаны, они пытались делать все сами. Нас они вообще не видели.

Эрни снова пожал плечами.

– Подожди-ка. Дай прийти в себя. Хорошо. Ты говоришь, что все, как в ступоре. Почему?

– Я пытался тебе это сегодня объяснить. Все в мире вырубились. В один распрекрасный день! Мы не знаем, почему. Некоторые из нас, несколько человек, знали об этом с самого начала. Но они тоже не могут вспомнить, с чего это началось.

– Ты хочешь сказать, что это происходит везде?

– Да. Или, вернее сказать, не происходит. Мы ниоткуда не получаем известий, ничего нового по сравнению с первой средой. Так что, должно быть, это везде. Во всем мире, Эрни.

– Подожди. Дай подумать.

Через минуту он встал, сходил на кухню и взял еще байку пива.

– Ну. Я слушаю, – сказал он, когда вернулся. – Почему же вы выбрали меня? Сколько вас там?

– Горстка... человек двадцать. Мы разбросаны по всей стране. Мы выбрали тебя, потому что ты подходишь. Один из нас психолог. Он говорит, что ты общий знаменатель. Если нам удастся привести в чувство тебя, мы сможем достучаться до целой группы людей.

Эрни пробормотал что-то и отхлебнул пива.

– Общий знаменатель, ну-ну. Спасибо, дружище. Ты сказал про наркотики. Я понял, что вы можете ходить везде. Проходите мимо людей и вас никто не видит?

– Правильно.

Эрни горько рассмеялся:

– Неплохо устроились. К чему все портить? Чего ты хочешь добиться?

Джори покачал головой.

– Ты ошибаешься, Эрни. Во-первых, все постепенно приходит в упадок. Шахтеры спускаются в забой на одно и то же место и выдают на-гора пустые вагонетки. То же самое происходит по всей стране на фермах, на фабриках, в больницах...

Эрни встал.

– Говори, говори, – сказал он.

– В больницах, Эрни, ужас, что творится. Хирургам лучше на глаза не попадаться. Они только и могут, что повторять те же операции, что делали в среду. Если ты другого роста, или веса, или просто попал туда в неподходящее время, тебя на куски разрежут. Дома сгорают дотла. И никто не пытается спастись из огня. От пожарных толку никакого. Они делают все то же, что и в самую первую среду. Мы вчера не выходили в эфир. Тушили пожар в жилом доме. Нас в этом городе всего трое. Нам никого не удалось спасти. Что мы могли сделать? Хорошо еще, что удалось остановить огонь. Эрни, нам нужна помощь. Очень нужна.

Эрни ответил с отсутствующим видом:

– Угу, я это прекрасно понимаю.– Он продолжал мерить комнату шагами. – Я не знаю, Эрни, смогу ли я тебе объяснить, как ты нам сейчас нужен. С твоей помощью мы сможем понять, как удалось вытащить тебя. Мы сможем таким же способом вытащить целую группу людей. Мир снова придет в движение. Что-то начнет наконец происходить.

– Угу... – Эрни наклонился и посмотрел на коврик у комода. Он наконец нашел то, что искал. Он поднял микрофон.

И выдернул провода.

Джори закричал из телевизора: – Эрни, послушай...

Эрни выключил телевизор.

Он сел на кровать и стал думать, потягивая пиво из банки. Когда он додумал вcе до конца, он улыбнулся.

Он был счастлив. Можно больше не бояться. Ничего не бояться. Ни мастера, ни увольнений. Ничего.

Он не собирался идти в банк и таскать оттуда золото мешками. Зачем? Он все равно не смог бы его потратить.

Кроме того, было кое-что и получше.

Всю жизнь он страдал от того, что вокруг было слишком много шустрых ребят, которым приходили в голову разные блестящие идеи. А как только эти блестящие идеи претворялись в жизнь, сразу же все вокруг менялось. Ни на минуту не могут оставить тебя в покое и дать тебе делать свое дело. Вечно выкинут что-нибудь неожиданное.

Но теперь уже ничего не изменится.

Никогда.

Он засмеялся и выключил свет.