Текст книги "Блицкриг Красной Армии"

Автор книги: Ричард Португальский

Соавторы: Валентин Рунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Рассматриваемая перегруппировка имела ряд особенностей.

Во-первых, не все армии, выполняющие задачу обеспечения фланга фронта, проводили перегруппировку в полном смысле слова. Ряд из них (1-я армия Войска Польского, 47-я и 61-я армии) лишь разворачивали основные силы фронтом на север, а остальные соединения совершали перегруппировку с левого фланга своих армий на правый или выводились в армейский резерв. 2-й гв, кавалерийский корпус с 24 января получил задачу изменить направление наступления на 30–35° севернее, а одна дивизия перешла даже к обороне.

Во-вторых, перегруппировка осуществлялась не одновременно, а последовательно по времени, в зависимости от изменений обстановки и поступления новых данных разведки. Так, 1-я армия Войска Польского получила задачу обеспечения правого крыла фронта еще 18 января. 47-я, 61-я армии и 2-й гв. кавалерийский корпус начали разворот и частичную перегруппировку сил 24–25 января, 2-я гв. танковая армия перегруппировала все силы с 26 по 28 января. С 29 по 31 января выдвинулась в Померанию 3-я ударная армия – второй эшелон фронта.

В-третьих, перегруппировка осуществлялась на относительно небольшое расстояние. Самый протяженный марш совершили войска 2-й гв. танковой армии, но и это касалось только одного танкового корпуса, который 29 января преодолел Померанский укрепленный район и был сменен стрелковыми дивизиями, чтобы отвести его в тыл и для дальнейших действий в составе армии в северном направлении. Передвижение остальных сил осуществлялось по частям. Для того чтобы противник на Одере (Одре) был убежден в том, что перед ним действуют прежние соединения, было решено на время оставить в соприкосновении с противником часть сил с радиостанциями, которые продолжали интенсивно работать.

Высокие темпы наступления в ряде случаев достигались за счет применения необычных, малоизвестных или совсем неизвестных противнику приемов решения боевых задач. На 1-м Белорусском фронте наибольшего успеха достигли так называемые ранее не применяемые особые эшелоны 5-й ударной и 8-й гвардейской армий. В результате стремительной атаки, осуществленной после 25-минутного огневого налета по всей главной полосе обороны противника и поддержанной одинарным огневым валом, они захватили первую, а затем и вторую траншеи первой позиции обороны, что способствовало внезапному переходу главных сил в общее наступление. В полосе фронта была проведена также дезинформация противника 23 января, когда по распоряжению маршала Г.К. Жукова командиры 9-го и 12-го гвардейских танковых корпусов передали командующему 2-й гвардейской танковой армией генералу С.И. Богданову с помощью упрощенного кода ложные радиограммы: «Задачу на Данциг получил, горючего хватит».

Эти радиограммы имели цель ввести противника в заблуждение относительно дальнейших действий правого крыла фронта и скрыть отсутствие горючего в танковой армии. Действия 9-го гвардейского танкового корпуса в направлении Быдгощ и перехват радиограммы были истолкованы командованием немецкой 2-й армии как начало наступления войск в новом направлении. Поэтому противник, прикрывая тыл своей померанской группировки, развернул подошедшие три дивизии для прикрытия данцигского направления, оставив район Чарникау (Чарнкув) практически неприкрытым. Наступление войск фронта к Одеру (Одре) было неожиданным для противника, основные силы которого находились в районе Шнайдемюля. В итоге 2-я гвардейская танковая армия 28 января, преодолев Померанский укрепленный район, вышла к Одеру (Одре).

В интересах достижения высоких темпов предпринимались все возможные меры к быстрейшему форсированию рек. В этом отношении заслуживает внимания практика форсирования Одера (Одры) войсками 1-го Украинского фронта в зимне-весенних условиях, когда река местами имела ледовый покров, а местами свободную водную поверхность. Ввиду того, что главные силы 4-й танковой, 52-й и 5-й гвардейской армий выходили к реке в разное время, командование фронта основные усилия сосредоточивало на обеспечении ее форсирования сначала войсками 5-й гв. армии, затем 52-й и, наконец, 4-й танковой и 13-й армий. Во всех армиях наводились ледовые переправы, а на свободных ото льда участках – десантные и паромные. Понтонные части резерва фронта наводили наплавные или комбинированные мосты и параллельно строили низководные, после чего наплавные мосты снимали и перебрасывали на другие участки.

Так, в полосе 5-й гв. армии 24 января были наведены 16-тонный наплавной мост и 12-тонный комбинированный и построен 60-тонный низководный. В полосе 52-й армии наплавные мосты не наводились, а действовали ледовые переправы и 27 января вступили в строй 2 низководных моста под грузы 30 и 60 т. В полосе действий 13-й и 4-й танковой армий 2 наплавных моста (16 и 30 т) были наведены 28 января, а 1 февраля вступили в строй 2 низководных моста (30 и 60 т). Такое последовательное создание силами фронтовых инженерных частей основных мостовых переправ способствовало захвату и закреплению 9 плацдармов на Одере, обеспечивших дальнейшее наступление фронта.

В ряде случаев форсирование осуществлялось по льду. Для переправы артиллерий и автомашин саперы усиливали лед деревянными настилами. Так решал задачу при форсировании реки Нида 13 января передовой отряд 6-го гвардейского танкового корпуса 3-й гвардейской танковой армии под командованием полковника И.И. Якубовского (в послевоенные годы Маршала Советского Союза). Успешно форсировали реку Пилица по льду войск 1-й гвардейской танковой армии, точнее, передовые отряды 11-го гвардейского танкового и 8-го гвардейского механизированного корпусов, которые, захватив плацдармы, обеспечили наводку одного моста по льду грузоподъемностью 60 тонн и другого из полупонтопов (они ставились на лед) грузоподъемностью 50 тонн!

Довольно часто успешному форсированию водных преград способствовало нанесение противнику эффективного огневого поражения. Примером этого служат действия 44-й гвардейской стрелковой дивизии по развитию наступления в ходе операции в январе 1945 года. Получив данные о подготовке противником обороны на западном берегу реки Соня, командир дивизии организовал тщательную разведку и на основе данных о слабых и сильных местах вражеской обороны нанес удар двумя полками первого эшелона (128-м и 133-м гвардейскими стрелковыми полками). Их действия поддерживались большей частью артиллерий. Причем до 50 проц. ее выделялось для ведения огня прямой наводкой. Мощное огневое воздействие по противнику позволило дивизии атаковать его с ходу двумя полками первого эшелона, не ожидая развертывания остальных сил. Враг был быстро разгромлен, а 128-й гвардейский стрелковый полк, ис пользуя массированный огонь артиллерий, форсировал реку Вкра и захватил плацдарм южнее Собески.

^{Освобожденные Красной Армией французы, англичане и американцы возвращаются домой}

Следует особо подчеркнуть, что форсирование реки Одер (Одра) осуществлялось войсками 1-го Белорусского фронта в полосе более 100 км, 1-го Украинского фронта в полосе 200 км, что затрудняло противнику проведение каких-либо значительных перегруппировок войск, в то же время способствовало маневру силами и средствами наступавших фронтов.

Дальнейшее развитие получило искусство овладения крупными городами, такими как Варшава, Краков, Лодзь, Катовице, Оппельн. Характерной чертой обороны немецко-фашистских войск в операциях было то, что города органически включались в общую систему оборонительных сооружений, являясь в ней крупными опорными пунктами оперативного или даже стратегического значения. При обороне городов преследовалась цель сковать как можно больше сил наступающего противника, разобщить его усилия, затруднить маневр резервами, выиграть возможно больше времени для организации обороны на новом рубеже. Особенностью было и то, что население городов активно поддерживало обороняющие их войска, в результате чего бои шли длительное время и с исключительным упорством (Познань, Шнайдемюль). В основе искусства овладения крупными городами лежал оперативный маневр. Прослеживаются три основных его способа. Первый – окружение города с одновременным его штурмом (Лодзь). Второй – обход города с обоих флангов с последующей его изоляцией и штурмом (Познань). Третий способ – обход города с одного фланга, в результате чего противник под возникшей угрозой окружения оставлял город и отходил (Варшава).

Анализ форм оперативного маневра в борьбе за крупные города показал, что наиболее характерной их чертой было окружение, которое в подавляющем большинстве случаев предшествовало непосредствен ной борьбе в самом городе. Окружение первоначально осуществлялось подвижными войсками, а сплошной фронт создавался с подходом общевойсковых соединений. Блокаду и штурм города проводили общевойсковые армии во взаимодействии с авиацией. В действиях войск при штурме городов по сравнению с наступлением в обычных условиях имелось немало особенностей тактического порядка, связанных с ограниченностью обзора, стесненностью в маневре вдоль фронта, сложностью управления войсками и другими факторами. Артиллерия использовалась децентрализованно. Особое значение приобрели гаубичная артиллерия, минометы, орудия крупных калибров, танки и САУ. Они входили в состав штурмовых групп и отрядов, которые составляли основу боевого порядка общевойсковых соединений.

В ряде случаев захвату городов способствовали дерзкие ночные действия наступавших войск, примером чего стало освобождение 21 января города Иновроцлов 34-й мотострелковой бригадой 12-го гвардейского танкового корпуса под командованием полковника Н.П. Охмана. Исход боя за город, по существу, был решен благодаря грамотным инициативным действиям батальона, которым командовал капитан В.Н. Кротт (в тот день ему исполнилось 24 года). Батальон скрытно подошел к окраинам города, стремительно атаковал врага, вызвав панику на центральной площади. Потребовалось менее часа, чтобы очистить город от противника. Аналогично действовали воины 22-й мотострелковой бригады (командир полковник Х.С. Богданов) во взаимодействии с 543-й стрелковым полком 120-й стрелковой дивизии в ночь на 23 января при овладении городом Оппельн. Захватив склад с фаустпатронами, мотострелки использовали их против гитлеровцев, тем самым посеяв панику у личного состава гарнизона.

В ходе Висло-Одерской операции изыскивались различные способы повышения активности действий авиации. Дело в том, что внезапно наступившая оттепель вызывала сильную распутицу. Полевые аэродромы вышли из строя. Авиация по условиям базирования отставала от сухопутных войск. В то же время для вражеской авиации создались благоприятные условия: хорошая метеорологическая обстановка в районах их базирования и наличие подготовленных, с искусственными покрытиями аэродромов. Немецко-фашистская авиация воспользовалась этим и за последнюю декаду января в полосе наступления войск 1-го Белорусского фронта совершила около 14 тыс. самолето-пролетов, а 16-я воздушная армия – только 624. Советское командование приняло срочные меры. Были использованы для базирования истребителей автострады. Первое испытание такого необычного аэродрома провел командир 9-й гвардейской истребительной авиадивизии трижды Герой Советского Союза полковник А.И. Покрышкин.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

ПОКРЫШКИН Александр Иванович (р. в 1913 г.), маршал авиации (1972), трижды Герой Советского Союза (дважды в 1943 г. и 1944 г.). Член КПСС с 1942 г. В Красной Армии с 1932-го. Окончил авиационную школу авиатехников (1933), авиационную школу летчиков (1939), Военную академию им. М.В. Фрунзе (1948), Военную академию Генштаба (1957). В июне 1941 г. – старший лейтенант.

В ходе войны заместитель командира и командир эскадрильи, помощник командира и командир 16-го гвардейского истребительного авиаполка, с мая 1944 г, командир 9-й гвардейской истребительной авиадивизии. Участвовал в оборонительных боях на Южном фронте, в битве за Кавказ, в воздушных сражениях на Кубани, в битве за Днепр, в воздушных боях над Прутом, Яссами, в Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской и Берлинской операциях. Новатор в развитии тактики воздушного боя. Совершил свыше 600 боевых вылетов, лично сбил 59 самолетов противника. Первым в стране награжден 3 медалями «Золотая Звезда». После войны в Войсках ПВО. В 1968–1971 гг. заместитель главнокомандующего Войсками ПВО страны. С 1972 г. председатель ЦК ДОСААФ. С 1981 г в Группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. Награжден 6 орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, 4 орденами Красного Знамени, 2 ордена Суворова 2-й степени, 2 орденами Красной Звезды, орденом «За службу Родине в Вооруженных силах СССР» 3-й степ. Бронзовый бюст – в г. Новосибирске.

Вскоре на автостраде базировалась уже вся авиадивизия. То же осуществила 22-я гвардейская истребительная авиационная дивизия (командир подполковник Л.И. Горегляд). Помимо этого каждая общевойсковая армия построила в своей полосе по одному аэродрому, на которых укладывались специальные металлические плиты. Так была решена проблема базирования авиации в ходе операции. Смелыми и решительными действиями советские истребители сломили сопротивление противника в воздухе. Осуществив четырежды перебазирование для выполнения боевых задач в период преследования с 18 января по 3 февраля, 16-я и 2-я воздушные армии произвели более 42 тыс. самолето-вылетов. Особенно отличались 3-й, 6-й и 13-й истребительные авиационные корпуса РВГК во главе с генералами Е.Я. Савицким, И.М. Дзусовым и Б А. Сидневым. Руководимые ими соединения надежно прикрывали наземные войска от ударов с воздуха и смело штурмовали противника на земле. 18-я воздушная армия дальней авиации в интересах войск 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов действиями ночью нарушала железнодорожные перевозки противника и препятствовала сосредоточению его резервов. С 17 по 26 января она произвела более 600 боевых самолето-вылетов.

Прямое влияние на успех советских войск в Висло-Одерской операции оказывала степень оптимальности управления войсками – процесса, связанного с осуществлением комплекса мероприятий Ставкой ВГК, командующими (командирами), штабами и другими органами управления по поддержанию высокого уровня боеспособности войск и руководству ими при решении боевых задач. Важнейшими требованиями, предъявляемыми к управлению, принято считать оперативность, твердость, гибкость, непрерывность и скрытность.

В Висло-Одерской операции оперативность управления достигалась минимальными затратами времени на осуществление тех или иных функций по руководству подчиненными (при принятии ими уточнения решений, доведении боевых задач, организации их выполнения). Твердость управления выражалась в способности Ставки ВГК, командующих (командиров) настойчиво проводить в жизнь принятое решение, удерживать в своих руках в любых условиях руководство подчиненными. Гибкость же управления заключалась в умении своевременно внести, исходя из складывавшейся обстановки, изменения в план наступления. Непрерывность управления обеспечивалась устойчивостью и живучестью системы управления, ее способностью обеспечить постоянное прохождение оперативно-тактической информации во всех командно-штабных инстанциях для оказания необходимого влияния на ход боевых действий. Скрытность управления выражалась в сохранении в тайне от противника всех мероприятий, в первую очередь принимаемых решений, при подготовке операции и в ходе ведения боевых действий.

Одним из важнейших условий эффективности управления войсками являлась целесообразная организация пунктов управления и систем связи. В оперативных звеньях характерным было эшелонирование пунктов управления, приближение их к войскам, ведущим боевые действия, выделение во фронтах и армиях (особенно в танковых) из состава командных пунктов оперативных групп, комплексное использование средств связи (проводных, радио, подвижных). В тактических инстанциях большое внимание уделялось организации наблюдательных (командно-наблюдательных пунктов на таком удалении, чтобы с них просматривались действия войск на направлении главного удара.

Управление войсками с началом боевых действий осуществлялось с наблюдательных пунктов, в оперативной глубине – с командных пунктов. Их перемещение производилось по заранее разработанной схеме, с разрешения вышестоящего начальника и только в район, подготовленный в отношении связи. Командные пункты фронтов меняли местоположение через каждые 5–6 суток на глубину 80–100 км, общевойсковых армий – через 3–4 суток на глубину 50–60 км. Наблюдательные пункты командиров корпусов выбирались на удалении 1–1,5 км от переднего края, командные пункты – на удалении до 5 км. Наблюдательные пункты командиров дивизий размещались на удалении 0,5–1 км, командные пункты – от 2 до 4 км. Командиры полков имели свои наблюдательные пункты не далее 0,5 км от переднего края, а командный пункт – не далее 1–2 км. Наблюдательные пункты артиллерийских командиров размещались как в период прорыва, так и в ходе наступления совместно с общевойсковыми командирами. При организации связи средства связи распределялись из расчета на три положения: действующая сеть, свертываемая и резерв. В ходе операции была четко поставлена взаимная информация. Она давалась от корпуса через каждые б часов, от дивизии – каждые 4 часа и от штаба полка – через каждые 2 часа.

Командующий войсками 1-го Украинского фронта издал приказ, определяющий порядок размещения пунктов управления и работы командиров по руководству войсками. «Установить порядок, при котором командиры, – отмечалось в нем, – руководят боем с НП, откуда видят поле боя, свои войска и группировку противника… Командир рядом с собой должен иметь оперативную группу штаба, начальника артиллерий, начальника связи, разведчика, группу офицеров или сержантов в качестве делегатов связи, обязательно прямую связь с НП подчиненных командиров. Командармам … иметь свои НП на главном направлении армии. К исходу дня командир возвращается в штаб (на КП)_Г подводит итоги боя, отдает приказы на следующий день и докладывает план действий мне».

Особое внимание в ходе операции уделялось личному общению командующих (командиров) чаще всего путем выезда на командные пункты подчиненных, реже – вызовом подчиненных на свой командный пункт. Наиболее характерным выезд к подчиненным был для командующих танковыми армиями, командиров танковых и механизированных корпусов.

^{Слева направо: А.П. Верхолетов, А.П. Дмитриев, Д.А. Драгунский, С.М, Борзунов}

Политическая работа в войсках, участвовавших в Висло-Одерской операции, носила целенаправленный характер по созданию у личного состава высокого наступательного порыва, уверенности в близкой и окончательной победе над противником. Она в полной мере достигла поставленной цели, являясь одним из слагаемых успеха в операции.

Подчеркивая успешное завершение Висло-Одерской операции, ее высокую эффективность, неправомерно было бы не отметить некоторые просчеты и ошибки, допущенные как при ее подготовке, так и в ходе ведения боевых действий.

Наиболее существенным просчетом в деятельности Ставки ВГК правомерно, пожалуй, считать ее решение, в полной мере поддержанное командующими войсками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов (по сути, предложенное ими Ставке ВГК), на проведение заключительной кампании 1945 года, предусматривающее проведение наступательной операции без какой-либо паузы вплоть до овладения столицей Германии Берлином. Истоком этого просчета стала недооценка возможностей противника и переоценка возможностей Красной Армии, что и потребовало в первых числах февраля 1945 года внесения принципиальных корректив в план дальнейших действий фронтов.

Одним из недочетов – невысокая результативность осуществленной фронтами оперативной маскировки с целью введения противника в заблуждение и достижения внезапности перехода войск в наступление. Так, демонстрация сосредоточения на правом крыле 1-го Украинского фронта танковой армии, как свидетельствуют трофейные документы, не приковало особого внимания вражеского руководства. Противник не без основания ожидал главный удар советских войск с плацдарма, где и сосредоточил свои основные усилия. Правда, получив сведения от агентурной разведки о сосредоточении танков и другой боевой техники на левом крыле фронта, фашистское командование не рискнуло снять с этого направления какие-либо силы и перегруппировать их на главное направление до начала операции,

В отчете штаба фронта в этой связи отмечается, что на проведении маскировочных мероприятий в той или иной степени отрицательно сказались неподготовленность и недисциплинированность некоторых командиров и частей, участвовавших в их осуществлении, малочисленность квалифицированных маскировочных частей, острый недостаток армейских табельных средств: маскировки, отсутствие макетов танков, автомашин и орудий промышленного изготовления. Макеты техники делались из сырого материала, имели большой вес и были настолько громоздки, что маневрирование ими затруднялось, а многократное их использование исключалось. Для имитации «живучести» ложных районов сосредоточения и правдоподобности скопления боевой техники не хватало звуковых установок. Особо низкую маскировочную дисциплину проявляли тыловые части и учреждения.

Определенный просчет был допущен на 1-м Украинском фронте при вводе в сражение главных сил танковых армий. В 14 часов маршал И. С. Конев отдал приказ на ввод в сражение 3-й гвардейской и 4-й танковых армий и отдельных танковых корпусов. Передовые танковые бригады совместно со стрелковыми соединениями в основном в первый день завершили прорыв первой полосы обороны противника, но ввод главных сил танковых армий за держался до утра 13 января. Воспользовавшись задержкой, противник, опираясь на вторую полосу обороны, нанес контрудар 24-м танковым корпусом. Это привело к затяжным боям, которые длились весь день 13 января. Тактическая зона обороны была прорвана только на второй день. Танковые же армии задачу первого дня наступления (с ходу форсировать р. Ниду) выполнили только на третий день. Причин запоздалого выхода на оперативный просмотр было несколько. Это и плохо организованное взаимодействие танковых соединений с пехотой, и не всегда эффективное огневое воздействие на противника, и неудовлетворительное инженерное обеспечение ввода. В итоге танковые армии до выхода на тыловой оборонительный рубеж наступали совместно с общевойсковыми, вырвавшись вперед лишь на отдельных направлениях.

Аналогичные просчеты были допущены и на 1-м Белорусском фронте. Как отмечал начальник штаба артиллерий Г.С. Надысев, «это был наш первый опыт артиллерийского обеспечения» ввода в прорыв двух танковых армий одновременно, и нужно признать, что мы допустили ряд существенных ошибок.

Ввод танковых армий в сражение являлся важнейшим оперативным мероприятием фронта, а командующий артиллерией фронта и его штаб несколько устранились от этого дела, ограничившись одними указаниями и составлением принципиальной схемы огня. Не был создан и временный пункт управления командующего артиллерией фронта во главе с его заместителем, с небольшой оперативной группой и необходимыми средствами управления.

2-я гвардейская танковая армия вводилась в полосе шириной 14 километров при двухэшелонном оперативном построении. В этих условиях артиллерийское обеспечение ее ввода было крайне недостаточным, то есть плотностью около 40 орудий и минометов на километр фронта. Еще хуже оказалась обеспеченность 1-й гвардейской танковой армии, оперативное построение которой было выполнено в один эшелон, а вводилась она на 17-километровом фронте. К счастью, условия ввода создались благоприятные, и, несмотря на наши промахи, 1-я и 2-я гвардейские танковые армии успешно вошли в прорыв и в первый же день продвинулись на 25 километров.

Ошибкой командующего войсками 4 го Украинского фронта генерала армии И.Е. Петрова считает маршал К.С. Москаленко (в то время командующий 38-й армией) принятое им решение на ввод армий в сражение не 12 января (как предлагал Москаленко), а 15 января, «Сколь ни было стремительным наше наступление, – пишет К.С. Москаленко, – мы все же никак не могли наверстать то время, которое потеряли, начав операцию лишь 15 января. В результате, как я и ожидал, мы еще только прошли около половины пути до Кракова, а войска левого фланга 59-й и правого фланга 60-й армий 1-го Украинского фронта, наступавшие с 12 января, уже завязали бои за этот город. Но дело было отнюдь не в том, какой из наших армий достанется честь освобождения Кракова. Речь идет о другом.

Войска противника, продолжавшие обороняться перед левым флангом 60-й армии и обойденные с обоих флангов наступлением частей последней, а также нашей армии, под угрозой окружения начали отходить на запад. Замкнуть же кольцо вокруг них нельзя было как раз из-за того, что наступление 60-й и 38-й армий началось не одновременно, с разрывом в три дня, в результате чего и глубина проникновения во вражескую оборону оказалась неодинаковой. Группировка противника смогла уйти из мешка, причем отступала она в полосу нашей армии. Уже 17 января мы обнаружили перед своим правым флангом части 78-й и 544-й пехотных дивизий, отходившие из полосы 60-й армии. Впрочем, под воздействием наших войск они так же поспешно отступали.

^{Парторг И. Прач (слева) и наводчик С. Аллашев}

В немалой степени притормаживало наше продвижение, особенно на левом фланге, и то, что 1-я гвардейская армия по приказу командующего фронтом начала наступление еще на три дня позднее нас. Вообще я до сих пор не вижу ясного смысла в определении сроков нанесения ударов войсками 4-го Украинского фронта: 18-й армии – 12 января, 38 й армии – 15 го, 1-й гвардейской – 18-го. Несколько неопределенным оказалось и направление главного удара фронта, так как наши 38-я и 1-я гвардейская армии наступали по расходящимся направлениям, В результате нам все первые дни операции приходилось выделять много сил, в том числе и значительную часть подвижной группы, для обеспечения левого фланга армии в районе Новы Сонч. А ведь они могли способствовать еще более стремительному продвижению вперед, если бы наступали на главном направлении. Впоследствии этот пробел был восполнен выдвижением резервов фронта и части сил 1-й гвардейской армии в район ее стыка с нами. Но наверстать упущенное уже не удалось».

Неудачными были, по мнению маршала И.С. Конева, действия 4-й танковой и 3-й гвардейской армий в районе Лиса южнее Лешно. «4-я танковая армия Лелюшенко, – пишет он, – форсировала Одер и вышла в район Штейнау. Правее действовали 13-я армия Пухова и 3-я гвардейская армия Горлова, Дела там шли медленно. Войска вели ожесточенные бои с остатками 24-го танкового и 42-го армейского корпусов, а также с соединениями 9-й полевой армии противника. Все эти силы раньше противостояли войскам 1-го Белорусского фронта, а теперь под их ударами сместились к югу и вышли в район восточнее Лисса, в полосу действий армии Гордова.

Ввиду особой сложности обстановки мне пришлось выехать к Лелюшенко. Его командный пункт был уже на том берегу, за Одером. Добравшись туда и выслушав доклад командарма, я поставил ему задачу нанести удар на северо-западном направлении, наступая одновременно по обоим берегам Одера, чтобы помочь Гордову. Совместными усилиями эти две армии должны были окружить и уничтожить теснимую 1-м Белорусским фронтом группировку противника, чтобы не позволить ей перейти Одер.

Вспоминаю об этом с горечью, но необходимо признать, что выполнить эту задачу до конца войскам 3-й гвардейской и 4-й танковой армий не удалось. Фашисты сманеврировали и прошли севернее намеченного нами удара. Нашим войскам все же удалось сначала окружить, а потом уничтожить в районе Лисса около пятнадцати тысяч вражеских солдат, но остальные все же, хотя и с крупными потерями, переправились на западный берег Одера. И если на левом крыле фронта у нас все вышло именно так, как было задумано, то о действиях правого крыла этого сказать нельзя».

С точки зрения применения имевшихся сил и средств основные ошибки заключались в том, что иногда решения принимались не на основе всесторонней оценки обстановки и расчетных данных, а на интуиции командующего (командира). К сожалению, прослеживается к тому же довольно частое явление, когда принятое решение ввиду больших затрат времени на доведение его до исполнителей не отвечало реальной обстановке. Силы и средства нередко распылялись по отдельным очагам борьбы. В ряде случаев переоценивались возможности своих войск и недооценивались возможности противника, особенно маневренные и огневые. Немало претензий предъявлялось к организации разведки, особенно наземной, глубина которой ограничивалась чаще всего 10–12 км. Правда, в этом вопросе были и объективные причины – имевшиеся в то время радиостанции обеспечивали передачу информации максимально на 12–15 км.

Ряд серьезных недостатков прослеживается в организации тыла, в работе фронтовых и армейских тыловых учреждений, органов управления тылом. Один из них связан с подвозом горючего, особенно во второй половине января, когда танковые армии и передовые отряды общевойсковых армий выходили к Одеру (Одре), вели бои за захват плацдармов и их удержание. К этому времени тыл 2-й гвардейской танковой армии отстал на 300–470 км, 3-й гвардейской танковой армии – на 350–410 км. Плечо подвоза увеличилось со 140 км в начале операции до 500 км, В итоге 2-я гвардейская танковая армия из 16 дней наступления ожидала горючего в общей сложности 5 суток (30 процентов времени), 4-я танковая армия – 6 суток (с 19 по 24 января), то есть 33 процента времени от продолжительности операции, фактически лишившись на столь продолжительное время боеспособности. В почти аналогичном положении оказался передовой отряд 5-й ударной армии, прошедший с боями 379 км, и из-за отсутствия горючего вынужден был двое суток ожидать его подвоза.

Специалисты отмечают, что имелись случаи (в 47-й, 69-й, 52-й армиях) срыва в организации питания войск. Не в полной мере, особенно на 1-м Белорусском фронте, рационально использовались местные ресурсы. Не всегда квалифицированно решались вопросы технической разведки местности, в ряде случаев не выделялись головные дорожные отряды для восстановления разрушений на путях подвоза. Сложности в работе тыла усугублялись несвоевременным решением вопроса о перешивке главного железнодорожного направления на союзную колею. В документах по тылу отмечается неудовлетворительное решение задач сбора, учета и хранения трофеев, причиной чего стала непродуманность плана работы трофейных команд, недостаток людей и ограниченность транспортных средств, выделенных в распоряжение работников трофейных отделов. Не всегда удовлетворительно решались вопросы охраны тыловых частей и учреждений.