Текст книги "Отзвуки эха"

Автор книги: Ричард Мэтисон (Матесон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Пошли отсюда, – сказал Сентас жене, считая, что я уже проснулся и представление окончено.

– Гарри, – позвал я неприятным, скрипучим голосом.

– Слушай, парень, – начал он, но тут же замолчал, осознав, что я все еще в трансе.

– Гарри, – сказал я, – Гарри Сентас. – Мои зубы сами собой сжались, воздух прорывался сквозь них со свистом. – Черт бы тебя побрал, Гарри Сентас, ты проклятый ублюдок, сукин сын! – Я закрыл глаза и вытер их рукой. – Бог мой, что я тебе сделала? – разрыдался я. Потом я поднял голову и протянул дрожащие руки к Гарри Сентасу, по моим щекам текли ручейки слез. – Гарри, за что? Почему ты это сделал, Гарри?

С хриплым воплем Сентас опрокинул на меня стол. Я вместе со своим стулом свалился на пол.

Глава 20

Я снова стал самим собой. Только слух и зрение вернулись не сразу. Перед глазами вспыхивала картинка, потом она гасла и появлялась следующая. Вот Сентас с перекошенным от лютой ненависти лицом рвется ко мне, его жена изо всех сил удерживает его, затем темнота, потом я увидел Энн, тяжело поднимающуюся со стула и направляющуюся ко мне. Комната плыла и кружилась. Горло пересохло, мне страшно хотелось пить. Голова раскалывалась от пульсирующей боли.

– Дорогая, – с трудом выговорил я, всматриваясь в испуганное лицо Энн, стоявшей рядом со мной на коленях.

– Черт бы вас всех побрал! – вопил разъяренный Сентас. – Я не намерен больше терпеть трюки этого ублюдка! Отпусти же меня, я его по полу размажу! – Последнее относилось уже к жене, которая мертвой хваткой вцепилась в его руку и не давала подойти ко мне.

– Прекрати, – всхлипывая, молила она, – перестань!

Я не могу восстановить в памяти последовательность событий между моим падением на пол и их уходом из нашего дома. Время бежало, мягко говоря, не вполне обычно, оно двигалось какими-то странными скачками. Все еще лежа на полу, я посмотрел на бушующего Сентаса и его истерически рыдающую жену и удивился, как ей удается удерживать этого буйвола на месте. А в следующий момент их уже не было в доме. И лежал я не на полу, а на диване, и Энн осторожно обтирала влажным и очень холодным полотенцем мое разгоряченное лицо.

– Воды! – Это было первое слово, которое я сумел произнести.

Полагаю, такой же голос был бы у заблудившегося в пустыне странника – тихий и хриплый. Должно быть, я выглядел далеко не лучшим образом, потому что Энн почти бегом устремилась в кухню и принесла самый большой из имеющихся в наличии стакан с водой. Я осушил его одним глотком.

Затем я вздохнул и расслабился.

– Как хорошо, – прошептал я, – знаешь, а ведь я совсем забыл.

– О чем? – Энн смотрела на меня с откровенным испугом, опасаясь, не поехала ли у меня крыша.

Я улыбнулся и похлопал ее по руке. Смеяться просто не было сил.

– Я забыл, как нам, медиумам, после сеанса всегда хочется пить. – Еще раз слабо улыбнувшись, я поинтересовался: – Что здесь произошло?

Энн подробно пересказала мне все события, стараясь не упустить ни одной детали.

– Неудивительно, что они ушли, – заметил я.

– Очень громко ушли, я бы сказала, – вымученно улыбнулась Энн. – Сентас грохнул дверью так, что дом едва не рухнул. Даже о своей собственности не подумал. – Она несколько секунд помолчала и добавила: – Веселенькое у нас лето.

Я в ответ криво улыбнулся. После всего случившегося чувство юмора уже не особенно помогало. Мы прижались друг к другу и некоторое время сидели молча, думая каждый о своем. Я чувствовал, что ко мне снова возвращается гнетущее чувство страха.

– Энн, – сказал я, – мне кажется, я знаю, почему Сентас так разбушевался.

Она внимательно всматривалась мне в лицо, вопрос явно вертелся у нее на языке, но она так и не задала его.

– Элен Дрисколл никогда не уезжала на восток, – медленно начал я, – она вообще никуда не уезжала. Потому что умерла здесь. И убил ее Гарри Сентас.

– Что?!

– Могу поклясться! Все сходится. Если бы он знал, что она живет где-то на востоке, он не стал бы так нервничать. Я имею в виду сегодняшний инцидент.

– Не знаю... А может быть, все не так страшно?

– Что ты имеешь в виду, дорогая?

– Я подумала, наверное, у Сентаса была связь с Элен Дрисколл, он решил, что тебе все стало известно, и боялся, что ты начнешь его шантажировать. А в то, что ты медиум, он, по-моему, не поверил.

– Мне тоже кажется, что не поверил, – подумав, согласился я, – но, если все так, как ты говоришь, он слишком уж нервничает. Я верю, что он действительно спал с Элен Дрисколл. Но я также уверен, что он убил ее и написал от ее имени письмо, чтобы все подумали, будто она и в самом деле уехала в Нью-Йорк. И он оказался прав. Никто ничего не заподозрил.

– Но... где же она?

– Вероятно, похоронена где-нибудь в укромном месте.

Энн вздрогнула и зябко поежилась.

– Это просто ужасно, – пробормотала она, – но мы все-таки не можем быть уверены. Если она действительно мертва, у полиции все равно нет никаких доказательств.

Я почувствовал, что она намеренно акцентирует свое внимание на поверхностных деталях, чтобы не вдаваться в главное – в то, что со мной общается призрак. Даже после смерти Элен Дрисколл я ее вижу и слышу.

– Ты права, – вздохнул я, – не приходится сомневаться, что над моими свидетельскими показаниями в суде в лучшем случае посмеются, ну а в худшем – я окажусь на приеме у психиатра.

– Как бы узнать, где похоронена эта женщина, – задумчиво протянула Энн, – конечно, если предположить, что ты прав... а я в этом почти уверена. Страшно вспомнить, как этот громила бросился на тебя... даже не знаю, как у миссис Сентас хватило сил его удержать.

– Тс-с-с, успокойся, дорогая. – Я обнял жену и задумался.

Что я мог сказать полицейским? Что я – медиум и мне является убитая женщина? Меня наверняка поднимут на смех, и до суда, скорее всего, дело не дойдет. Никто не станет меня слушать.

И тем не менее я был убежден, что не ошибаюсь. Реакция Сентаса на голос Ричарда, его поведение сегодня... Совершенно очевидно, что он пытался держать жену подальше от этого дома, пока она не обнаружила чего-нибудь лишнего. Записка, оставленная Элен Дрисколл. Тот факт, что сестра не присутствовала при ее отъезде. Да и вся ситуация в целом – некрасивая властная жена, звероподобный муж и живущая по соседству симпатичная сестра жены. Возможно, она пригрозила, что расскажет сестре об измене супруга, тот пришел в ярость, схватил первое, что подвернулось под руку, и...

– Черт меня побери! – воскликнул я. – Кочерга!

Я подошел к железке и, собравшись, взял ее в руки. Энн увидела, как сильно я вздрогнул и вновь уронил ее на пол.

– Вот почему я оставил ее на полу в ту ночь, – объяснил я ничего не понимающей Энн, – именно этой кочергой была убита несчастная женщина.

Энн стояла раскрыв рот и смотрела то на кочергу, то на меня.

– Поднеси ее, пожалуйста, сюда, к лампе, – попросил я.

– Я?!

– Мне тяжело к ней прикасаться, дорогая.

Осторожно, будто гремучую змею, Энн взяла кочергу и, стараясь держать ее подальше от себя, положила под лампу. Осмотрев орудие убийства, я был вынужден признать, что на нем нет пятен крови, волос – в общем, ничего, что могло бы явиться доказательством преступления. Очевидно, Сентас ее как следует вымыл.

Энн снова с опаской взглянула на кочергу и, соблюдая прежнюю осторожность, отнесла ее на место.

– А что может служить доказательством? – спросила она.

– Возможно, уже ничего, – вздохнул я, – прошло слишком много времени.

– Но если это правда, – начала Энн, – может быть, в полиции сумеют заставить его говорить?

– Если мы не предъявим труп, нас даже слушать не будут, – вздохнув, сообщил я и тут же оживился: – А что, если...

Энн не произнесла ни слова, но на ее лице снова появилось испуганное выражение.

– В сказках о привидениях, живущих в домах или замках, – поделился я своими мыслями, – часто находят тела, похороненные в подвалах или на чердаках.

– Том! – Бедная Энн даже позеленела. – Ради бога, пожалей меня.

– Прости, дорогая, я понимаю, как все это ужасно, но такое вполне может быть. Мне не дает покоя выражение лица этой женщины. Мольба...

– Том, умоляю тебя!

– В любом случае есть только один способ убедиться в моей правоте.

– Нет! – воскликнула она, но, сдержавшись, добавила: – Прямо сейчас?

– Сентас может сбежать, Энн, если решит, что у меня есть что-то конкретное против него.

– Да, но... – она тяжело опустилась на диван, – я не могу тебе помочь в этих жутких поисках и очень надеюсь, что ты не прав. Потому что, если окажется, что все это время мы жили рядом с могилой... – Она тяжело вздохнула и закрыла глаза.

– Скоро вернусь, – сообщил я и направился к выходу.

– Том, а где ты собираешься искать?

Я беспомощно развел руками:

– Думаю, где-то под домом. Вряд ли он это сделал на заднем дворе... В общем, не знаю.

Потоптавшись еще немного на пороге, я решительно открыл дверь и шагнул на улицу. Ночь была довольно прохладной. И пока я шел по аллее к гаражу, легкий ветерок приятно холодил мое разгоряченное лицо. В гараже я включил свет, разыскал лопатку с короткой ручкой – под домом можно было работать только такой – и снял с крючка фонарь.

«Неудивительно, что Энн стало дурно, – думал я, направляясь на задний двор. – Мысль о том, что мы два месяца жили над могилой зверски убитой женщины, способна кому угодно испортить настроение».

В доме не было подвала, их очень редко строят в Калифорнии. По периметру стоящего на свайном фундаменте строения было предусмотрено невысокое бетонное ограждение, чтобы под дом не затекала вода, а над ограждением имелось отверстие, достаточно большое, чтобы в него можно было пролезть. Отодвинув в сторону декоративный щит, я зажег фонарь, вооружился лопатой и заполз под дом. Причем сразу же почувствовал себя как в холодильнике. Песчаная почва была влажной и очень холодной. Поздравив себя с возможностью простудиться, я поднял фонарь и принялся осматриваться. В пределах видимости была только ровная, нетронутая земля.

Я немного повернулся в другую сторону, и в этот момент луч фонаря осветил небольшой холмик. Моим первым и, пожалуй, вполне естественным желанием было поскорее выбраться из темного и сразу ставшего жутким подпола и бежать в полицию. Пусть уж они сами выясняют все остальное. Но, поразмыслив, я понял, что спешить нельзя. В конце концов, там вполне может быть зарыто что-нибудь другое. Дом построен недавно, строители могли закопать в подполе строительный мусор.

Судорожно сглотнув, я пополз к страшному холмику. И чем ближе я к нему приближался, тем меньше оставалось сомнений. Словно чей-то назойливый голос нашептывал мне в ухо одно-единственное слово: «да».

Вблизи холмика уровень земли был несколько выше, чем в том месте, где я проник в подпол, поэтому копать пришлось лежа. В полной тишине было слышно только, как с глухим стуком падали комья мокрой земли. И тут ко мне снова явилось озарение. «Поспеши, – билось у меня в мозгу, – поспеши!» Я продолжал копать, убеждая себя, что скоро все кончится, мы снова заживем нормальной жизнью. Возможно, я смогу найти хорошего медиума, который научит меня, как правильно обращаться с этим непрошеным даром. Тогда у нас больше не будет неприятностей.

Тут с моих губ сорвалось проклятие. И еще я ощутил сильный позыв к рвоте. Потому что я нашел, что искал. Кусочки земли срывались с краев ямы и прыгали по синеватым пальцам мертвой руки, которую я только что откопал. Несколько секунд я не мог отвести взгляд от ужасной находки, потом резко воткнул лопату в землю и поспешил выбраться на волю. Я был прав и все сделал правильно. Теперь у меня было доказательство.

Выбравшись из-под дома, я с удовольствием принял вертикальное положение и тщательно отряхнулся. Потом вернул на место щит и пошел домой.

У нас в гостиной на моем любимом зеленом стуле сидела Элизабет.

– Привет, Элизабет, – поздоровался я с гостьей.

Она молча кивнула.

– Я пригласила Элизабет к нам, – нерешительно начала Энн, – ей дома очень одиноко.

– Ладно. – Я вопросительно взглянул на жену: – Ты ей сказала?

– Нет.

Элизабет пристально разглядывала мои брюки. Опустив глаза, я понял, что мои попытки почистить одежду на улице успехом не увенчались. Брюки были перепачканы мокрой землей.

– Ты что-нибудь нашел? – не выдержала Энн.

– Да, она там, внизу.

– Боже мой!

В другом конце комнаты раздался шорох.

– Ну вот и все, – выдохнула Элизабет.

Обернувшись, я увидел, что она целится в меня из своего «люгера».

Глава 21

– Лиз, что ты... – Энн не сумела договорить. Ничего не понимая, она завороженно уставилась на пистолет.

А я так вообще онемел, глядя на бледное лицо соседки. Где же были все мои предчувствия, ощущения и озарения? Куда же подевалась хваленая телепатия? Я был потрясен, сбит с ног, уничтожен!

– Лиз, что это? – пролепетала вконец растерявшаяся Энн.

Наконец у меня тоже прорезался голос.

– Ты, – с недоверием прошептал я, – так это была ты?

– Не смей так разговаривать со мной! – взвизгнула Элизабет, и я увидел, как дернулся палец на спусковом крючке.

– Элизабет!..

Судя по голосу, Энн все еще ничего не понимала.

– Тебе обязательно надо было вмешаться, – словно бы выплюнула Элизабет, не сводя с меня полыхающих ненавистью глаз. – Зачем ты полез не в свое дело?

– Элизабет, – спокойно сказал я, – положи пистолет.

– Тебе этого хочется, не так ли? – истерически рассмеялась она. – Ты бы хотел, чтобы у меня его отняли еще в полиции, но, слава богу, они этого не сделали. Ведь Фрэнк сказал, что произошел несчастный случай. Правда, он душка?

Ненависть и презрение, которые она месяцами подавляла в себе, теперь выплеснулись наружу и сделали ее голос визгливым и резким.

– Что это? – Энн, похоже, наконец пришла в себя.

– Можно я сяду? – поинтересовался я у Элизабет.

– Можешь ли ты сесть? – презрительно повторила она. – Да какая, к черту, разница, что ты будешь делать?

Стараясь двигаться очень медленно, чтобы резкие движения не показались ей подозрительными, я сел рядом с Энн и взял ее за руку.

– Вы неплохо смотритесь, – заявила Элизабет, – прекрасная картинка. – Она неожиданно всхлипнула.

– Элизабет, положи пистолет.

– Заткнись! – По ее щеке скатилась одинокая слезинка, но она, казалось, этого не заметила. – Ничего не хочу слышать.

– Элизабет, что с тобой? – Энн искренне недоумевала.

– Наша Элизабет и есть... – начал я.

– Прекратите шептаться! – завопила Элизабет.

– Лиз, ты же разбудишь... – В это мгновение я стиснул руку Энн, и она не успела произнести вслух имя нашего сына.

Но Элизабет оказалась догадливой.

– Ричарда? – спросила она, и ее глаза заблестели. – Вашего ребенка?

Энн судорожно вдохнула, но ничего не сказала, с ужасом следя за пляшущим в руке Элизабет пистолетом.

– Расскажи нам все, Лиз, – быстро проговорил я, – если мы сможем помочь, то непременно...

– Помочь? – Ее смех был больше похож на рыдания. – Вы собираетесь мне помочь? Вы сможете вернуть моего ребенка?

– Разумеется, нет, – сказал я, – но мы обязательно поможем тебе с полицией.

Элизабет еще больше побледнела и выпрямилась на стуле.

– Вы никогда не увидите полицию, – доверительно сообщила она. – Вы вообще никого и никогда больше не увидите. Ты, Том, – мерзкий, надоедливый сукин сын. Будь ты проклят! Я слышала, что ты тут вытворял с Сентасами. Я стояла на крыльце и все слышала.

– Лиз, – подала голос Энн, но на нее никто не обратил внимания.

– Вы, наверное, хотите знать, как я убила ее, – нахмурилась Элизабет. – Что ж, я расскажу вам, как я убила эту суку. Ей было на все и на всех наплевать. Кроме мужчин. На них у нее круглый год был открыт сезон охоты. На любых. Она украла мужа даже у собственной сестры. Но этого ей показалось мало. Ей нужен был еще чей-нибудь муж. Причем она не брезговала никем. Она могла любого уложить в свою грязную постель.

– Лиз, – попробовал вмешаться я, но она продолжала свой монолог.

– Я узнала, – кивнула она, – я все узнала. Все считают меня дурой.

Бедняжка Лиз! Бедная старушка Лиз... Я попробовал подняться.

– Сидеть! – заорала она, и я быстро плюхнулся на место. Судя по всему, у нее совсем помутился рассудок. – Я все узнала, – повторила она со зловещей улыбкой. – Фрэнк считал, что я ничего не знаю, но он ошибался. Зато он позволил мне иметь ребенка. Вы об этом не знали? А у нас была такая сделка. Мне пришлось заключить с ним сделку. – Внезапно она прижала не занятую пистолетом руку к лицу. – Разве кто-то поверит, что мне пришлось пойти на такую сделку с собственным мужем, чтобы он позволил мне иметь ребенка?

– Лиз, не надо, – пробормотал я. Слушать ее прерываемый сдерживаемыми рыданиями рассказ обо всех ужасах, с которыми ей приходилось жить каждый день, было просто невыносимо.

– Нет уж, – воскликнула она, – вы все выслушаете! Каждую отвратительную деталь моей истории.

Она вновь подняла пистолет, а я придвинулся поближе к Энн, готовый, в случае необходимости, закрыть ее своим телом.

Но Элизабет немного расслабилась и откинулась на стуле:

– Фрэнк куда-то ушел той ночью. Не знаю куда. Да и какая разница? Может быть, нашел себе новую дешевку... – Она на несколько секунд умолкла, чтобы перевести дух. Мне показалось, что к этому моменту у нее не осталось даже остатков разума. – Я увидела, как к ней прокрался Сентас, – доверительно поведала она, – он частенько туда шастал в отсутствие жены. Как кобель, учуявший течную суку.

Милая, спокойная, застенчивая Элизабет!

– Он пробыл у нее не долго, – продолжила она, – им не требовалось много времени. Поэтому мне не пришлось долго ждать его ухода. В доме было темно. Дверь была открыта. И я вошла. В гостиной ее не было. Но я точно знала, где ее искать. Она могла быть только в одном месте – в постели. И я... я... – По-моему, она испытала чувство близкое к восторгу, вновь переживая события той ночи. – Я взяла вон ту кочергу и вошла в спальню.

В комнате было очень тихо. Слышалось только хриплое дыхание Элизабет Вонмейкер, которая хотела от жизни совсем немногого – иметь ребенка и быть любимой.

– Эта сука была одета, – продолжала она хриплым от бешенства голосом, – на ней было то самое черное платье, о котором ты меня спрашивал, помнишь? С ацтекскими символами. Она даже не сняла его. Ей было достаточно просто задрать платье и... – Элизабет снова прижала руку к лицу и зарыдала. – Видит бог, я убила ее. И убила бы снова, снова, снова... еще сто раз, тысячу раз! – По ее подбородку потекла слюна, но Элизабет не обратила на это внимания. Она перевела дыхание и заговорила опять: – Я убила ее, ударила по голове, когда она лежала в постели. Она попыталась встать, но я снова ударила ее. Она свалилась на пол и поползла в гостиную. А я шла за ней и била, била, била ее, пока она не перестала дышать. – Закончив рассказ, она перевела дыхание и взглянула на нас.

– Итак, – поинтересовалась она, – разве ты не удивлена, моя милая подружка Энн, узнав, что твоя маленькая Лиз может делать с суками? И с мужьями, которые спят с суками?

Энн тяжело вздохнула и закрыла глаза. Я решил взять инициативу в свои руки.

– Элизабет, – начал я, – позволь нам тебе помочь. Ты не совсем здорова. Никто не накажет тебя за поступки, совершенные в таком состоянии.

– Не совсем здорова! – расхохоталась она. – Какой ты милый, Том! И как это великодушно с твоей стороны. – Она подалась вперед и совершенно спокойным, ледяным голосом процедила сквозь зубы: – Неужели ты не понимаешь, что мне теперь все совершенно безразлично? Я потеряла ребенка. Моего ребенка! И больше не смогу иметь детей. Я потеряла мужа и не хочу другого. Я убила женщину – суку, ведьму – и попыталась убить мужчину. И после всего этого ты думаешь, что я беспокоюсь о своей судьбе? Ты считаешь, что мне еще можно причинить боль?

– Теперь ты хочешь сделать нам больно, Лиз?

– Да! – завопила она. – Я хочу причинить боль... Я хочу, чтобы другие люди тоже знали, что такое страдание!

– Лиз, если ты сейчас положишь пистолет, с тобой ничего не случится, обещаю.

– Ничего не случится? – Она вновь истерически расхохоталась. – Боже, как ты забавен.

– Мама!

Только услышав голос сына, я понял, что такое настоящий страх. Он, казалось, проник в кровь через поры, разбежался по жилам и стальным обручем стиснул сердце. Он парализовал меня, и несколько секунд я не мог ни шевелиться, ни говорить. Элизабет медленно повернула голову в сторону комнаты Ричарда и внезапно вскочила на ноги.

– Да! – радостно воскликнула она.

– Нет! – Еще не сообразив, что именно надо делать, я уже стоял у нее на пути.

С яростным криком Элизабет подняла пистолет и выстрелила. Что-то больно ударило меня по голове, отчего моя несчастная черепушка качнулась в сторону, и я почувствовал, что падаю. Но, движимый одним из самых сильных в природе инстинктов – родительским чувством, через секунду я уже был на четвереньках, тщетно пытаясь встать. Что-то мокрое и очень горячее текло по лицу, заливая правый глаз. Я рванулся следом за Элизабет, которая направлялась к Ричарду, но успел только коснуться кончиками пальцев ее туфель.

И вдруг раздался пронзительный вопль. Элизабет пятилась обратно с искаженным гримасой смертельного ужаса лицом.

– Нет, – бормотала она, – не-ет!..

Она поминутно спотыкалась, но удерживала равновесие. Ее глаза за чем-то следили. И это что-то шло ей навстречу. Я ничего не видел, но знал, что это было.

– Убирайся! – В голосе Элизабет уже не было ничего человеческого. – Убирайся!

Всему в этой жизни есть предел, и в конце концов Элизабет не выдержала. Колени ее подогнулись, и с отчаянным криком «Не прикасайся ко мне!» она рухнула на пол. Уже лежа, она несколько раз выстрелила в воздух. В ночной тиши выстрелы звучали оглушающе громко. Испуганный Ричард плакал у себя в кроватке. Издав какой-то странный звук, Элизабет приподнялась на одной руке и попыталась ползти, но безуспешно. Из разинутого рта текла слюна.

– Нет! – еще раз вскрикнула она, поднесла пистолет к своему виску и спустила курок. Выстрела не последовало. В ответ раздался только громкий щелчок. Она повторила попытку – но с тем же эффектом. Большего она уже не могла вынести. Выронив пистолет, она потеряла сознание.

Я еще успел заметить расширенные от страха глаза склонившейся надо мной Энн, пробормотать ей, что все в порядке, и провалился в темноту.

* * *

Очнулся я в незнакомой постели. Рядом сидела очень грустная и озабоченная Энн. Заметив, что я открыл глаза, она схватила меня за руку.

– Где мы? – проявил я естественное любопытство. – И что с Ричардом?

– В больнице, – сообщила она, – а Ричард в порядке. Он сидит в коридоре, и медицинская сестра читает ему книжку.

– Слава богу, – выдохнул я. – Когда Лиз пошла к нему, я думал... – Поморщившись от резкой боли в голове, я замолчал, но потом снова задал вопрос: – А что с моей головой?

– Тебя зацепило пулей. Но ничего страшного. Доктор сказал, что через несколько дней все будет в порядке. – Энн сжала мою руку и улыбнулась, хотя в глазах блестели слезы. – Боже, как я испугалась!

Я нежно поцеловал жену и спросил:

– А как наша малышка?

– Все еще внутри, – последовал ответ, – хотя, откровенно говоря, я сама удивляюсь, как она все это выдерживает.

– При такой жизни, – слабо улыбнулся я, – она вообще не захочет выбираться наружу.

Энн улыбнулась, ее лицо светилось любовью и гордостью.

– Я никогда не забуду, – сказала она, – как ты стоял под дулом пистолета, заслоняя собой Ричарда.

– Мне это не слишком удалось, – признался я, – так что спасать его пришлось Элен Дрисколл.

– Ты думаешь...

– Не сомневаюсь. Элизабет увидела ее. Не понимаю только, почему я ничего не видел. Кстати, а где Элизабет?

– В тюремной больнице.

– Бедная, бедная Лиз, – вздохнул я.

И почему-то вспомнил расческу. Я понял, что ощущение смерти шло от Элен Дрисколл. Не знаю почему, но я мог поклясться, что в ту ночь, когда Элизабет убила Элен Дрисколл, расческа была у нее в кармане. Одна женщина убила другую, жестоко и подло, в темноте. Элен Дрисколл даже не поняла, кто именно ее убивает, и считала, что это Гарри Сентас.

Даже после смерти.

– Представляешь, – вспомнил я, – а я еще задавал Элизабет вопросы об Элен Дрисколл. Хорош медиум!

– Думаешь, ты все еще медиум? – осторожно поинтересовалась Энн.

– Понятия не имею!

* * *

Я перестал быть медиумом. Не знаю почему. Возможно, пуля что-то сместила в моих мозгах. Или этот дар был дан мне на небольшой отрезок времени, а может быть – только с определенной целью. В любом случае я его утратил.

Но я всегда могу с гордостью сказать, что самое главное мое предсказание сбылось. Тут я попал в десятку, потому что в конце сентября у Энн начались схватки, я отвез ее в больницу, и через несколько часов она родила.

Девочку.