Текст книги "Тени и призраки"
Автор книги: Ричард Мэтисон (Матесон)
Жанр:
Ужасы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
– Хотя нет, погоди минуту. – Гарри явно старался собраться с духом. – Ты знаешь, как сильно беспокоится о тебе Кассандра?
– Да, она говорила.
– Говорила? Ты что, ей не веришь? – Гарри нахмурился.
Макс промолчал, воткнув недокуренную сигару в пепельницу, поглубже уселся в кресло. И в то же мгновение в пальцах у него оказался красный бильярдный шар. Откуда он взялся, я не успел заметить. (То, что мои способности к наблюдениям далеки от совершенства, вам уже известно. И вы еще не раз в этом убедитесь.)
Подкинув шар несколько раз левой рукой, он перебросил его в правую.
– Макс, ты прекрасно знаешь, что она на твоей стороне, – сказал Гарри.
Макс не отозвался и продолжал перебрасывать шар из одной руки в другую.
Неожиданно шар исчез, спрятанный в правом рукаве. Элементарнейший трюк, известный под названием «Бросая – прячу».
– Макс, она искренне желает тебе только хорошего, – твердил Гарри.
Его лицо приняло непроницаемое выражение, когда он заметил, что вместо ответа собеседник продолжает работать с шаром. Теперь Макс выполнил «Появление из ничего», и снова шар то исчезал, то появлялся в его ладонях. С видимым усилием, даже лицевые мускулы чуть напряглись, выполнил «Курбеты», то есть, действуя большим и указательным пальцами, извлек второй шар из того, что, маскируясь под бильярдный шар, было лишь пустой оболочкой.
При попытке исполнить «Побег» (шар, спрятанный в правой руке, неожиданно возникает в левой) для подготовки следующего «Бросая – прячу» Макс потерпел фиаско, шар тяжело упал ему на колени. Рассерженный, он снова подхватил его.
– Макс, займись делом. – Гарри тщетно пытался выказать безграничное терпение. В его голосе прозвучало раздражение.
Макс не ответил, наоборот, более сосредоточенно принялся продолжать свои экзерсисы. Один бильярдный шар превратился в два, потом их стало три. Он чуть приподнял правую руку, затем опустил ее, шарики один за другим скользнули в оболочку, которую он продолжал удерживать между большим и средним пальцами.
«Вот так, сынок, ты не мог не справиться с этим», – подумал я.
И тут шар снова выпал из его ладони, скатился по коленям, упал на пол и покатился прочь. Макс откинулся в кресле и закрыл глаза.
– Не идет, – едва слышно пробормотал он.
Это был бессильный упрек своим спотыкающимся пальцам. Я чувствовал его отчаяние, а сказать так может лишь один иллюзионист о другом.
– Оставь эту ерунду, приятель, – небрежно бросил Гарри и тем ясно показал, насколько он далек от понимания ситуации. – Нужно обсудить дела с Лас-Вегасом. – В его голосе звучало раздражение, которое он не считал нужным скрывать.
Макс открыл глаза и кивнул.
– Да, обсуждаем Лас-Вегас.
Встав со стула, Гарри поднял упавший шар с пола и положил его на стол. Затем, вновь усевшись, раскрыл свой портфель, выудил оттуда два экземпляра контракта и протянул один из них Максу. Тот, надев очки, принялся читать.
Бросив осторожный взгляд на его очки, Гарри спросил:
– Не толстоваты ли у тебя стекла, а?
– Еще пара миллиметров – и пора будет обзаводиться собакой-поводырем, – невозмутимо ответил Макс.
Гарри даже не сделал попытки скрыть недовольную гримасу.
– Может, перейдешь на контактные линзы или на что-нибудь в этом роде?
– Еще не думал об этом.
– Самое время подумать, – посоветовал Гарри. – У меня есть клиент, у которого стало падать зрение. Катаракта. Решился на имплантацию и стал видеть так отлично, как не видел и в детстве. – Еще одна гримаса недовольства. – И давно это у тебя?
– Не со вчерашнего дня.
Гарри присвистнул.
– Это нехорошо, Макс. У доктора был?
Он прекрасно знал, какой получит ответ. Но, как я понимал, его больше интересовала Максова версия ситуации.
– Зачем? – прозвучал ответ. – Я знаю, каков будет диагноз: «Вы слепнете, мистер Делакорте». Нужно мне это слышать?
– Ты слепнешь, Макс? – Гарри смотрел на него почти с ужасом. Но он не испытывал и половины тех ощущений, которые обуревали меня. – Когда это случилось?
– Ну, не совсем уж слепну, – невозмутимо отвечал мой сын. – Но дело идет к тому.
Гарри шумно сглотнул. Сейчас он смотрел на своего клиента, но не на друга. При таком неожиданном повороте беседы он определенно начал сомневаться в целесообразности своего визита и предстоящего разговора.
Затем он глубоко и с усилием потянул носом. «Что ж, ладно, – подумал Гарри. (Вернее, я подумал, что он так подумал.) – Может, это и к лучшему, что разговор окажется бесполезным. Пусть случается что угодно, когда я буду где-нибудь в другом месте». (Думаю, что я правильно понял его. Плоское, одномерное мышление, укороченная связь с лицевыми мышцами, которые мимикой выдают ход мысли.)
– Ладно, – наконец произнес он. – Давай о деле.
Макс сделал ладонь ковшиком и приложил ее к левому уху.
– А? Извини, не расслышал.
Гарри посмотрел на него с самым страдальческим видом. (Во всяком случае, это выражение очень смахивало на страдание.)
– Со слухом тоже проблемы?
Макс не ответил.
– Ты хоть пытался поправить дело? Есть ведь слуховые аппараты.
Макс покачал головой.
– Но ты намерен этим заняться?
– Я многим намерен заняться. Например, самоубийством, – ответил Макс.
«О нет, сынок, нет!» – мысленно вскричал я. Наверное, я бы разрыдался, если бы мог обрести слезы.
Гарри обмозговывал слова Макса.
– Слушай, Макс, – решительно заявил он. – Я и слышать не хочу, как ты говоришь о таких вещах.
(Он слышать не хочет, видите ли.)
Макс ничего не отвечал, продолжая просматривать контракт.
Гарри отхлебнул колы, шумно глотнул, помолчал, затем продолжал:
– Давай лучше поговорим о выступлении.
Не пренебрегать делом ни при каких обстоятельствах – в этом весь Гарри.
Макс метнул на него предупреждающий взгляд.
– Но, Макс, мы должны это обсудить. Ты играешь в прятки сам с собой, убегая от этого вопроса.
Макс попытался было что-то сказать, но Гарри, чувствуя, что занимает сильную позицию, оборвал его:
– Слушай меня. Ты представляешь великую традицию. – (Что ему известно о великой традиции? Для меня его слова показались ударом грома.) – Ты всегда ее представлял. Никто у тебя этого не отнимет. Ты сделал ремесло иллюзиониста настоящим искусством.
– Это сделал мой отец, – поправил его Макс. – Я всего лишь следовал по его стопам.
«Благослови тебя Господь за твои слова, мой мальчик», – подумал я.
– Пусть так, – безразлично отмахнулся Гарри. – Это не столь существенно. Существенно то, что ты отворачиваешься от жизненных реалий. На дворе не тридцатые годы. Даже не сороковые и не пятидесятые – шестидесятые. То, что было хорошо для твоего отца и для тебя, теперь никого не интересует. Между прочим, его присутствие при нашем разговоре обязательно?
– Да, – твердо сказал Макс. – Это его любимая комната. Тебя беспокоит, что он может слышать наш разговор?
– Что ты имеешь в виду? – требовательно спросил Гарри.
– Ровным счетом ничего, – пожал плечами Макс.
«Кое-что все-таки имеется в виду», – мысленно отметил я.
– Продолжай.
Гарри, обнажив в фальшивой улыбке зубы, продолжил:
– Сейчас тысяча девятьсот восьмидесятый, мой мальчик. Лас-Вегас. Озеро Тахо. Гора Рино. Театры в таких местах, где была настоящая глушь в те времена, когда ты начинал выступать. Телевидение. Кабельное тоже. Оплата за съемку. Видеокассеты.
Макс окаменел при этих словах, но Гарри, чувствуя силу своих доводов, наседал.
– Она видит, что происходит, Макс, – продолжал он. – Позволь ей помочь тебе.
Он по-прежнему прекрасно владел собой, это было очевидно.
– Это особенно необходимо теперь, когда… ну, когда твое здоровье пошатнулось.
Я был совершенно уверен, что он хотел сказать «когда ты так болен», но ему не хватило смелости.
Но даже при таком варианте на щеках Макса заходили желваки.
– Извини, мне не следовало этого говорить, – пошел на попятную Гарри.
– Но ты сказал.
Лицо Гарри опять ожесточилось.
– Да, сказал. И не отступаю. – Было слышно, как он скрипнул зубами. – Разве это не правда, черт подери?
Макс ничего не ответил. Не мигая смотрел он на своего агента, и Гарри испугался.
– Хорошо, извини меня, пожалуйста. Перейдем к делу?
Он перелистнул первую страницу контракта.
– Считай, что тебе повезло. Поступила заявка из казино. Учитывая обстоятельства… – Тоном он подчеркнул сказанные слова.
– Балтимор? – спросил Макс.
Жестом Гарри словно сказал: «Что же еще?»
«Боже мой, – подумал я, – как же далеко зашло дело?»
– Слухи быстро разлетаются, – кивнул Макс.
– Особенно по телефонным проводам, – подтвердил Гарри и перелистал еще несколько страниц. – Цифры указаны на странице шесть. И, могу добавить, будут еще доллары кроме тех, с которыми они готовы расстаться.
Макс изучающе смотрел на него.
Гарри собирался продолжать, когда вдруг услышал какой-то тихий звук (который услышал и я) и оглянулся.
– Что это? – пробормотал он.
Макс опять приложил ковшик ладони к правому уху:
– Извини, не расслышал?
– Я слы-шу ка-кой-то шум, – почти по слогам произнес Гарри.
Макс неопределенно отмахнулся.
– Я ничего не слыхал.
Если он действительно ничего не слыхал, он определенно глохнет, ибо я слышал этот звук совершенно отчетливо.
Гарри раздраженно кивнул.
– Ладно, не обращай внимания. – И снова перевел взгляд на листы контракта. – Это не так важно. Ты на шестой странице?
– На шестой.
– Видишь условия контракта? – спросил Гарри. – Десять недель, Два выступления за вечер. Семнадцать пятьдесят за каждое. Условия понятны?
Макс продолжал хранить молчание, но я видел, как напрягся Гарри. Макс всегда умел действовать ему на нервы – ледяной взгляд серо-голубых глаз, властные манеры. Каков отец, таков и сын.
– Ты согласен на эти условия? – Гарри произносил слова подчеркнуто резко, сильно артикулируя.
Но так как Макс все еще не отвечал, Гарри стал быстро и отрывисто продолжать:
– На афишах – вместе с Кассандрой. Твое требование насчет того, чтобы на сцене отсутствовала нагота, не пройдет. Я о том, чтоб артистка была обнажена по крайней мере до пояса. Не Кассандра, разумеется. – Он небрежно усмехнулся.
Они, не отрываясь, глядели друг на друга, и я, признаться, как и Гарри, не понимал своего сына. О чем он думает? Его лицо казалось высеченным из гранита, ни одна черточка не дрогнула.
– Ну как? – спросил Гарри.
И будто отвечая на его слова, опять послышался тот же самый звук. Теперь он был гораздо сильнее и отчетливее. Это был смешок. И исходил он из… глобуса.
Гарри нахмурился.
– Теперь я не сомневаюсь, что ты слышишь это тоже. И знаю, что ты это подстроил.
Улыбка, мелькнувшая на губах Макса, была еще более неуловимой, чем улыбка на портрете Моны Лизы.
Гарри вскочил на ноги и направился к глобусу. Макс тоже поднялся и лениво пошел следом.
– Всего лишь новый фокус. Я еще не подготовил его к демонстрации.
– Тебе не следовало бы экспериментировать на мне, – с деланой улыбкой произнес Гарри.
– Тебе он может не понравиться, – предупредил Макс.
– Я все-таки поинтересуюсь, в чем там дело.
Оказавшись прямо перед глобусом, он стал пристально его рассматривать, ища что-нибудь новое в его механическом устройстве. Пробежался пальцами по закругленной поверхности. Резко дернул обе половины шара так, что наружная оболочка распалась на две части, которые свернулись и упали вниз, обнажив стеклянную сферу. Я удивился – в той мере, в какой это было мне доступно.
Гарри почти отпрыгнул в сторону; он был так испуган увиденным зрелищем, что не смог удержать крика, сорвавшегося с его губ. Внутри стеклянной сферы глобуса покоилась человеческая голова.
Его собственная.
ГЛАВА 7Гарри, затаив дыхание, рассматривал голову. Со всей очевидностью было ясно, что она принадлежала ему, и никому другому. И выглядела она в высшей степени реально. Глаза были закрыты.
– Господи Иисусе, – выдавил он из себя и наклонился, чтоб рассмотреть ее получше.
Размер головы превышал натуральную величину, я видел это. Но тем не менее она выглядела точной копией оригинала.
«Когда Макс сделал это? – задал я себе вопрос. – Должно быть, ночью, когда я спал. Когда все в доме спали».
– Какого же дьявола?.. – пробормотал Гарри и снова отступил на шаг, при этом вздрогнув и пожав плечами.
В этот момент глаза головы медленно раскрылись и уставились на него.
– Б-б-боже, – опешил он.
Но тут довольная ухмылка появилась на его лице, и он обернулся к Максу.
– Какой же ты сукин сын, – в полном восторге выдохнул Гарри. – Ну не хитрущий ли ты сукин сын!
– Тебе она понравилась?
– Понравилась? – Гарри прямо-таки взорвался от восторга и снова скосил на голову глаза. – Только не пойму, как ты эту штуку устроил?
– Лазерная технология, голографическое воспроизведение объекта. Модель прошла через запоминающее устройство, – коротко объяснил Макс.
Новый брошенный искоса взгляд Гарри был адресован Максу.
– А-а, понятно, – кинул он.
Гарри не сводил глаз с головы, и теперь она так же в упор смотрела на него. (Два Гарри Кендала в одной комнате – типичный пример порочной роскоши.)
– Трехмерное кино, так? – последовал вопрос.
Макс подавил улыбку.
– Не совсем. Чуть посложнее, – отозвался он.
Я почувствовал гордость за сына. Он ввел новейшие технологии в древнее искусство магии. Благослови, Господь, его душу.
– Эта модель управляется?.. – вопросительным тоном продолжал Гарри.
Вместо ответа Макс достал из левого кармана смокинга миниатюрный пульт и подбросил его вверх. Гарри просиял.
– Ну что за сукин ты сын! – восхищенно повторил он.
И прикоснулся к стеклянной сфере глобуса.
– Вот об этом самом я и толковал тебе. Это и есть нынешний день на сцене.
– Это точно.
Слова Макса имели совершенно не то значение, которое воспринял Гарри, и в тот же день мы получили подтверждение этому. Но сейчас агент сына просто лучился энтузиазмом.
– Публика обалдеет от восторга, дружище! Вот это дело! Да весь Лас-Вегас…
– Забудь, Гарри, – прервала его излияния голова. – Лас-Вегас отменяется. О нем тебя тут никто не спрашивал.
Гарри и я остолбенели от удивления (я, как вы догадываетесь, особенно). Мы глаз не могли оторвать от говорящей головы. Гарри расхохотался было, но тут же замолк, осмыслив услышанное.
– Не понял, – сказал он, и в голосе его явственно прозвучала нотка раздражения.
Он глянул на голову, будто ожидая, что разговор продолжит именно она.
– В таком случае позволь мне объяснить, – продолжала голова. – Великий Делакорте был звездой сцены на протяжении двух десятков лет, как был до него звездой его отец. Великий Делакорте с честью продолжил традиции искусства и мастерства. Как и его отца, Великого Делакорте почитали коронованные особы всей Европы. А теперь ты предлагаешь ему забавлять отару безмозглых баранов. Толпу олухов, для которых высшим наслаждением является скармливание монеток автомату. И это ты предлагаешь Делакорте, которого весь мир признал Великим, которого уважали, чествовали, которому аплодировал весь мир!
Голос головы теперь звучал гневно, звенел ненавистью.
– Ты что, и вправду считаешь, что Великий Делакорте будет демонстрировать свое искусство в раскрашенном жестяном сарае?
За все четырнадцать лет я ни разу не испытывал такого острого желания зааплодировать. Это был мучительный момент, ведь мои ладони бессильно лежали на коленях, подобно ломтям сырой говядины.
Гарри не мог вымолвить ни слова, даже гнев был ему сейчас недоступен, этот человек был поражен до глубины сердца. Но вот чары оказались разрушены.
– И ты заставил меня… – Взбешенный, он замолчал, сообразив, что обращается с вопросом к голове.
Резко повернувшись к Максу, он заговорил еще громче:
– И ты заставил меня проделать весь этот путь, чтобы эта идиотская штуковина мне выговоры устраивала?
– Отчасти, – невозмутимо отозвался тот.
Ответ откровенно взбесил Гарри.
– Ты еще до моего приезда решил устроить это идиотское представление? И ответить отказом на мое предложение?
Макс, не ответив, нажал кнопку пульта дистанционного управления, и две половинки глобуса захлопнулись, закрыв собой стеклянную сферу. Пульт юркнул обратно в карман.
Но Гарри разбушевался.
– Ты даже не собирался принимать предложение из Вегаса! – кричал он. – Даже не собирался позволить Кассандре помочь тебе, уж не говорю о том, чтобы объявить ее имя в афишах. Даже не собирался хоть чуть-чуть улучшить свою идиотскую программу!
С гримасой отвращения Гарри вернулся к столу.
– Благодарю, – рявкнул он. – Теперь мне предстоит долгая поездка в Бостон после такого удачного визита к тебе.
– Когда ты, столь изящно выражаясь, говоришь о приглашении из Вегаса, ты имеешь в виду мое участие в низкопробном шоу в этом городке? – мягко поинтересовался Макс.
– Берем, что имеем, дружок, – угрюмо буркнул Гарри, засовывая контракт в портфель.
– Как, например, «Наш колдун Макс», роль полоумного ведущего в детском шоу на телевидении? – продолжал мой сын. (Я мысленно простонал, поскольку и понятия не имел о таких оскорбительных предложениях.)
– Они предложили неплохие деньжата, – огрызнулся Гарри. – И если бы у тебя была хоть капля мозгов, ты ухватился бы за это предложение.
– Наверное, мне следовало ухватиться и за предложение участвовать в программе «Волшебный мешочек Душки Делакорте» для дошкольников?
– Они предлагали деньги, Макс. Де-е-ень-ги-и-и!
«Макс, прошу тебя, двинь ему как следует!» – кричал мой измученный мозг.
Гарри звучно захлопнул портфель, швырнул его на стул и повернулся к Максу.
– У меня есть для тебя новость, дружище, – сказал он. (Этот человек даже улыбался сейчас, когда говорил.) – Может быть, ты еще не знаешь, но Великий Делакорте всем надоел. Со всеми своими заумными штучками. Сегодня люди хотят смеяться, веселиться. Хотят, чтоб их развлекали за их денежки.
– Хотят пошлостей? – наседал Макс.
– Представь себе.
– Избитых шуточек?
– Ты, как всегда, прав.
– Слащавых припевов?
– Ты, оказывается, соображаешь. – Гарри насмехался в открытую.
– Тогда, может, и подходящее название подберем для моих выступлений? Например, «Некроман-зазывала»? А чем плохо «Колдун без штанов»? Или «Волшебные ножки»?
– Правильно! – выкрикнул Гарри.
– Нет, неправильно! – выкрикнул в ответ мой сын.
– Ох, ты наставил меня на путь истинный, о Великий и Славный Делакорте! – паясничая, объявил Гарри.
Макс усмехнулся.
– Боюсь, что это под силу только Господу Богу.
Гарри презрительно фыркнул и двинулся к столу. Макс преградил ему путь с энергией, неожиданной не только для меня, но и для Гарри.
– Тебе придется меня выслушать, – сказал он.
Гарри бросил на него подозрительный взгляд, но не остановился. Тогда Макс опустил руку ему на плечо с такой силой, что тот не только застыл на месте, но и сморщился от боли.
– Я же сказал, что тебе придется меня выслушать, – повторил Макс.
– Слушай, ты, по-моему, заболел, – огрызнулся Гарри.
– Именно на такой эффект я и рассчитывал, – последовал ответ.
Мое внимание было приковано к происходящему.
Глаза Гарри сузились.
– Что? – переспросил он.
– Реальность такова, – начал свои объяснения Макс, в упор глядя на Гарри. – Я не имею ни малейшего намерения унижать свое искусство, выступая на ярмарках. Я не имею намерения «работать» в Лас-Вегасе, разыгрывая из себя жалкого клоуна во взятом напрокат фраке, пока девицы на заднем плане демонстрируют свои силиконовые прелести.
Точно так же я не намерен «работать» шоу для полудурков-детишек по телевидению. Не стану хлопотать и над «волшебным мешочком» для сопливых недоростков. Я наотрез отказываюсь выступать на ярмарках, партийных съездах или презентациях супермаркетов. Я не буду «работать» для безмозглых баранов.
Короче говоря, я не стану дискредитировать то искусство, которым я занимался четырнадцать лет и которому мой отец посвятил целых полвека. С прогрессирующей близорукостью, пониженным слухом и теряющими гибкость конечностями я тем не менее все еще Великий Делакорте. И не стану порочить почетнейшее из имен!
Я испытывал смешанные чувства. С одной стороны, меня слепил гнев, что мой сын получал такие унизительные предложения. С другой стороны, я ощущал нешуточную гордость за его ответ на эти предложения. Никогда прежде мне не доводилось так гордиться сыном.
Гарри, едва ли нужно об этом говорить, не испытывал ровным счетом никаких сходных эмоций. Лишь со злым лицом смотрел на Макса.
– В таком случае, извини, – нагло сказал он. – Я-то думал, что тебе нужны деньги. Ошибочка.
Но в ту же минуту он испуганно отпрянул от Макса, опять схватившего его руку.
– Если бы мне нужны были деньги, я бы, возможно, продал свою кровь. Но душу продавать я не стану.
«Браво, сынок! Если бы только я мог крикнуть эти слова во весь голос».
Гарри оглядел Макса с холодным удивлением и проговорил:
– Это всего лишь красивые слова, дружище.
Высвободив руку, он обошел Макса и снова направился к столу.
– Эти слова искренни, – сказал Макс. – И прошу не называть меня «дружище». Я более не считаю тебя другом.
– Ах, ты разбиваешь мое сердце!
Подойдя к столу, Гарри быстро снял телефонную трубку и, набрав номер, поднес ее к уху.
Макс последовал за ним. Среди элегантных безделушек, лежавших на его письменном столе, был длинный арабский кинжал в ножнах слоновой кости. И сейчас Макс взял его в руки.
– Ты хоть имеешь понятие о том, что требуется, чтобы стать иллюзионистом? – обратился он к Гарри.
Тот даже не сделал вид, что слушает его. Но тем внимательнее прислушивался к его словам я, ибо это были те самые слова, с которыми я так часто обращался к Максу в прошлом.
Гарри уже говорил по телефону.
– Кендал у телефона. Пожалуйста, Линду.
– Опытный иллюзионист прежде всего должен быть опытным актером, – продолжал Макс.
– Линда? Говорит Гарри. (Он обращался к своей секретарше.) Позвони Резнику и передай, что я уже возвращаюсь в Бостон. Хотя, возможно, и задержусь.
– С той разницей, что актер заставляет зрителя смотреть на что-то, а иллюзионист, напротив, заставляет не замечать чего-то.
– Да, ладно, отлично. Позвони ему прямо сейчас.
Гарри закончил разговор, положил телефонную трубку и бесстрастно уставился на Макса, который продолжал:
– Две стороны одной медали. Иллюзия реальности versus[21]Note21
Против (лат.).
[Закрыть] реальности иллюзии. Магия драмы versus драмы магии.
Он помнил каждое мое слово, да благословит его Господь.
Гарри надул щеки, вдохнув поглубже. Выражение непроглядной скуки царило на его лице. Он вразвалку направился к стулу, на котором лежал его портфель.
– Тебе известно, как я стал Великим Делакорте? – Макс снова настиг его. – Я ведь не родился им, как ты знаешь. Только потому, что мой отец…
– Пример неудачный, старина. – Гарри оборвал Макса и наставил обвиняющим жестом палец ему прямо в лицо. – Эта напыщенная галиматья могла показаться горяченькой в те времена, когда в Белом доме сидел Рузвельт. Но сегодня тебе ее не продать и за цент. Теперь требуется совершенно иной подход! Что-то…
Он с отвращением умолк и направился к стулу.
– Но ты же не нуждаешься ни в чьих советах! Ничего не хочешь слушать. Всегда все знаешь сам.
Взяв в руки портфель, он открыл его и принялся искать что-то внутри.
– Присядь, Гарри. – В голосе Макса звучали повелительные нотки.
– У меня нет времени выслушивать твои нравоучения, приятель. – Лицо Гарри искажала неприкрытая злоба, которая вскоре превратилась в настоящее бешенство. – Где этот чертов номер этой чертовой службы такси?
– Нет, Гарри, ты присядешь, – повторил Макс.
– А я тебе сказал, что у меня нет времени…
Он осекся, едва услышал звон, с которым лезвие кинжала вылетело из ножен.
Повисло тяжелое молчание. Гарри недоверчиво смотрел на Макса. (Признаться, я тоже.)
– Ты мне угрожаешь? – наконец выдавил он из себя. Макс не отвечал. Кинжал, зажатый вверх клинком в его правой руке, медленно опустился.
Думая, что он выиграл очко, Гарри небрежно глянул на свой позолоченный «ролекс».
– Ладно, – бросил он. – Даю тебе пять минут. И избавься, будь добр, от своего идиотского ножика.
– Это кинжал, между прочим, – поправил его Макс и сделал быстрое движение, словно направлял клинок прямо в сердце Гарри.
