355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ричард Матесон » Куда приводят мечты » Текст книги (страница 6)
Куда приводят мечты
  • Текст добавлен: 6 марта 2019, 15:00

Текст книги "Куда приводят мечты"


Автор книги: Ричард Матесон


   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

В том-то и проблема

Когда мы вышли из дома, случилось нечто странное. Во всяком случае, мне это показалось странным. Альберт же не удивился. Даже Кэти не прореагировала так, как можно было ожидать.

Появившаяся в небе жемчужно-серая птица стремительно опустилась на левое плечо Альберта, и я вздрогнул от неожиданности.

Слова Альберта поразили меня еще больше.

– Это та птица, за которой ухаживала твоя жена, – сообщил он. – Я берегу ее для Энн.

– Птица, за которой ухаживала моя жена? – удивился я и невольно взглянул на Кэти.

В жизни при виде птицы она залилась бы неистовым лаем. Здесь собака оставалась совершенно спокойной.

Альберт объяснил, что Энн постоянно занималась ранеными птицами, выхаживая их. Все спасенные ею птицы – а их были десятки – находились здесь, в Стране вечного лета, ожидая ее. Альберт знал даже, что одно время местные ребятишки звали Энн Птичьей Леди Хидден-Хиллз.

Я мог лишь покачать головой.

– Невероятно, – сказал я.

Он улыбнулся.

– О, ты увидишь вещи куда более невероятные, – пообещал он и, погладив птицу, обратился к ней: – Как поживаешь?

Я не удержался от смеха, когда птица затрепетала крыльями и зачирикала.

– Не хочешь ли ты сказать, что она ответила? – спросил я.

– Да, по-своему, – согласился Альберт. – То же самое, что с Кэти. Скажи ей: «Привет!»

Мне было немного неловко, но я сделал, как он сказал. Птица мгновенно уселась на мое правое плечо, и мне и вправду показалось, Роберт, что между нами произошел какой-то обмен мыслями. Не знаю, как передать, что именно это было, знаю только, что это было очаровательно.

Потом птица снова взлетела, и Кэти напугала меня, пролаяв один раз, словно с ней прощаясь. «Невероятно», – подумал я, когда мы стали удаляться от дома.

– Я заметил, что в доме нет зеркал, – сказал я.

– Они бесполезны, – откликнулся Альберт.

– Потому что они в основном тешат наше тщеславие? – поинтересовался я.

– Более того, – ответил он. – Людям, чья внешность так или иначе пострадала в течение жизни, ни к чему смотреть на себя. Иначе они стали бы застенчивыми и не смогли бы сконцентрироваться на самоусовершенствовании.

Я задумался о том, какая внешность у меня, понимая, что, если во мне есть что-то неприятное, он все равно не скажет.

Мы начали подниматься по травянистому склону, и я постарался об этом не думать. Кэти бежала впереди. Я с удовольствием подумал о том, какая она ухоженная. Энн была бы так счастлива ее увидеть. Они проводили вместе много времени. Энн буквально не могла выйти из дома без собаки. Бывало, мы подсмеивались над безошибочным чутьем, с каким Кэти догадывалась о намерении Энн выйти из дома. По временам это казалось явно сверхъестественным.

Перебирая в голове эти мысли, я глубоко вдыхал свежий, прохладный воздух. Эта температура казалась для меня идеальной.

– Вот почему это место называют Страной вечного лета? – спросил я, пускаясь в эксперимент, чтобы узнать, понял ли Альберт мой вопрос.

Он понял и ответил:

– Отчасти. Но также и потому, что это место может отразить представление каждого человека о совершенном счастье.

– Будь Энн здесь со мной, оно было бы совершенным, – молвил я, не в силах избавиться от мыслей о ней.

– Будет, Крис.

– Тут есть вода? – спросил я вдруг. – Лодки? Так Энн представляет себе небеса.

– Есть и то и другое, – ответил он.

Я поднял глаза к небу.

– Здесь когда-нибудь темнеет?

– Не полностью, – сказал Альберт. – Правда, сумерки у нас бывают.

– Почудилось ли это мне, или свет в кабинете действительно потускнел, когда я собирался спать?

– Потускнел, – подтвердил Альберт. – В соответствии с твоей потребностью отдохнуть.

– Ведь это неудобно – когда нет смены дня и ночи? Как вы планируете свое время?

– По виду деятельности, – ответил он. – Разве в жизни люди, как правило, делают не то же самое? Время работать, время есть, время отдыхать, время спать? Мы делаем то же самое – с той разницей, разумеется, что нам не надо есть или спать.

– Надеюсь, и моя потребность во сне скоро отпадет, – сказал я. – Меня не привлекает перспектива видеть сны такого рода, какой только что меня посетил.

– Эта потребность отпадет, – успокоил меня Альберт.

Оглядевшись по сторонам, я недоверчиво присвистнул.

– Полагаю, я привыкну ко всему этому, – сказал я с некоторым сомнением. – Правда, поверить невероятно трудно.

– Ты не представляешь, как долго мне пришлось к этому привыкать, – признался Альберт. – Труднее всего было поверить в то, что меня пустили в такое место, которого, по моим понятиям, не существует.

– Ты тоже в это не верил! – воскликнул я с облегчением.

– Верят очень немногие, – продолжал он. – Некоторые произносят пустые слова. Другие даже хотят поверить. Но верят немногие.

Остановившись, я наклонился, чтобы снять ботинки и носки. Подняв, я понес их в руках, когда мы пошли дальше. Трава под ногами была мягкой и теплой.

– Нет необходимости их нести, – сказал Альберт.

– Не хотелось бы захламлять такое красивое место.

Он рассмеялся.

– Не беспокойся, – сказал он. – Через некоторое время они исчезнут.

– В матрице?

– Точно.

Я остановился, чтобы положить ботинки на траву, потом догнал Альберта. Кэти легко бежала с нами рядом. Альберт заметил взгляд, который я бросил назад, и улыбнулся.

– Не сразу, – сказал он.

Через несколько минут мы добрались до вершины холма и, остановившись, окинули взглядом пейзаж. При ближайшем рассмотрении можно было сравнить его с Англией – или, возможно, Новой Англией – в начале лета: роскошные зеленые луга, густые леса, красочные островки цветов и искрящиеся ручьи – все это накрыто куполом насыщенного голубого цвета со снежно-белыми облаками. Тем не менее ни одно место на Земле не могло сравниться с этим.

Я глубоко вдыхал воздух. Я чувствовал себя совершенно здоровым, Роберт. Прошла не только боль от травм после аварии, но никаких следов боли не было также в шее и пояснице; ты ведь знаешь, у меня были проблемы со спиной.

– Я так хорошо себя чувствую, – признался я.

– Значит, ты смирился с тем, что находишься здесь, – сказал Альберт.

Я не понял и спросил, что это значит.

– Многие люди попадают сюда, убежденные в том, что пребывают в том же физическом состоянии, как и в момент смерти, – объяснил он. – Они считают себя больными, пока не осознают, что попали в место, где болезни сами по себе не существуют. Только тогда они становятся здоровыми. Сознание – все, помни об этом.

– И, кстати говоря, – признался я, – похоже, я и соображать стал лучше.

– Потому что тебе больше не мешает физическая субстанция мозга.

Глядя по сторонам, я заметил фруктовый сад с деревьями, похожими на сливовые. Я подумал, что этого не может быть, и у меня в голове возник вопрос.

– Ты сказал, что здесь нет нужды в еде, – сказал я. – Значит ли это, что и пить никогда не хочется?

– Мы получаем питание непосредственно из атмосферы, – ответил он. – Свет, воздух, цвета, растения.

– Так у нас нет желудков, – догадался я. – Нет органов пищеварения.

– В них нет необходимости, – согласился он. – На Земле наши организмы извлекают все полезное из пищи, в которой изначально содержится энергия солнца. Здесь мы непосредственно потребляем эту энергию.

– А что происходит с репродуктивными органами?

– У тебя они все еще есть, потому что ты считаешь, что они должны быть. Со временем, когда ты осознаешь их ненужность, они исчезнут.

– Это странно, – сказал я.

Он покачал головой с печальной улыбкой на устах.

– Представь себе людей, чья жизнь зависит от этих органов, – предложил он. – Кто даже после смерти продолжает считать их необходимыми, поскольку не может помыслить о существовании без них. Эти люди не бывают удовлетворенными, никогда не достигают совершенства. Это лишь иллюзия, но им от нее не освободиться, и она бесконечно препятствует их прогрессу. Вот что странно, Крис.

– Могу это понять, – признал я. – И все-таки нас с Энн связывали и физические отношения тоже.

– И здесь есть люди, любящие друг друга, которых связывают сексуальные отношения, – сказал он, в очередной раз меня удивив. – Рассудок способен на все, что угодно, – всегда помни об этом. Конечно, со временем эти люди обычно начинают понимать, что здесь физические контакты не столь полны, как при жизни. По этой причине, – продолжал он, – нам совсем не следует пользоваться нашими телами; мы лишь ими обладаем, потому что они нам знакомы. Стоит захотеть, и мы можем выполнить любую функцию только с помощью сознания.

– Ни голода, – сказал я. – Ни жажды. Ни усталости. Ни боли. Никаких проблем.

– Я бы этого не сказал, – возразил Альберт. – Если не считать снижения потребностей, о которых ты говорил, – и отсутствия необходимости зарабатывать деньги, – все остается прежним. Все те же проблемы. И человеку приходится их решать.

Его слова заставили меня подумать об Энн. Было тревожно думать о том, что после всех перенесенных в жизни невзгод она не найдет здесь отдохновения. Это казалось мне несправедливым.

– Помни, что здесь она найдет и поддержку, – сказал Альберт, снова прочитав мои мысли. – Очень продуманную и деликатную.

– Мне бы лишь хотелось дать ей об этом знать, – сказал я. – Никак не могу избавиться от беспокойства за нее.

– Ты по-прежнему разделяешь ее страдания, – откликнулся он. – Надо выкинуть это из головы.

– Тогда я полностью потеряю с ней контакт, – ужаснулся я.

– Это не контакт, – возразил он. – Энн ничего не знает – а тебе это только мешает. Теперь ты здесь, Крис. И в этом все дело.

Сила разума

Я понимал, что он прав, и, несмотря на постоянную тревогу, старался выбросить тягостные мысли из головы.

– Ходьба пешком – единственный способ перемещения здесь? – спросил я, чтобы переменить тему разговора.

– Конечно нет, – ответил Альберт. – У каждого есть собственный способ быстрого перемещения.

– Как это?

– Поскольку здесь не существует пространственных ограничений, – разъяснил он, – путешествие может быть мгновенным. Ты видел, как быстро я к тебе пришел, когда ты позвал меня по имени. Я это сделал, подумав о своем доме.

– И все путешествуют таким образом? – с удивлением спросил я.

– Те, кто хочет, – сказал он, – и может себе это представить.

– Я не улавливаю.

– Все происходит в сознании, Крис, – напомнил он. – Никогда этого не забывай. Те, кто считает, что транспортировка ограничивается машинами и велосипедами, будут путешествовать на них. Те, кто полагает, что единственный способ перемещения – ходьба, будут ходить. Понимаешь, здесь существует огромная разница между тем, что люди считают необходимым, и тем, что действительно необходимо. Если ты внимательно посмотришь вокруг, то увидишь транспортные средства, теплицы, магазины, фабрики и так далее. Все это не нужно, но существует, потому что некоторые люди считают, что эти вещи нужны.

– Ты научишь меня путешествовать в мыслях? – спросил я.

– Разумеется. Все дело в воображении. Мысленно представь себя в десяти ярдах от того места, где ты сейчас находишься.

– И это все?

Он кивнул.

– Попробуй.

Я закрыл глаза и попробовал. Сначала я ощутил вибрацию, потом вдруг почувствовал, что начинаю скользить вперед в наклонном положении. Испугавшись, я открыл глаза и огляделся. Альберт был примерно в шести футах позади меня, Кэти бежала рядом, помахивая хвостом.

– Что произошло? – спросил я.

– Ты остановился, – сказал Альберт. – Попробуй еще. Не надо закрывать глаза.

– Это произошло не мгновенно, – заметил я. – Я чувствовал, что двигаюсь.

– Все потому, что это для тебя внове, – объяснил он. – После того как привыкнешь, это будет происходить мгновенно. Попробуй еще раз.

Я взглянул на полянку под березой ярдах в двадцати от нас и представил, как я там стою.

Движение было настолько стремительным, что я с ним не совладал. Издав удивленный вопль, я упал на землю, не почувствовав боли. Оглядевшись по сторонам, я увидел, что ко мне с лаем бежит Кэти.

Альберт оказался около меня раньше ее; не знаю, как ему это удалось.

– Ты слишком стараешься, – сказал он со смехом.

Я смущенно улыбнулся.

– Ну, по крайней мере, было не больно.

– Больно не будет никогда, – откликнулся он. – Наши тела невосприимчивы к повреждениям.

Я поднялся на колени и потрепал Кэти, когда она ко мне подошла.

– Это ее пугает? – спросил я.

– Нет-нет, она знает, что происходит.

Я поднялся, думая о том, как все это понравилось бы Энн. Представляя себе улыбку на ее лице, когда она впервые попробует. Ей всегда нравилось новое, волнующее; нравилось делиться со мной впечатлениями.

Пока ко мне не вернулись мои опасения, я выбрал вершину холма в нескольких сотнях ярдов от нас и мысленно представил, что стою там.

Снова ощущение вибрации; я бы сказал, изменяющейся вибрации. Не успел я и глазом моргнуть, как уже был там.

Нет, не там. Я в замешательстве огляделся по сторонам. Альберта и Кэти нигде не было видно. Что же теперь я сделал не так?

Передо мной вспыхнул свет, и голос Альберта произнес:

– Ты улетел слишком далеко.

Я стал его высматривать. Моргнув раз, другой, я заметил его с Кэти на руках прямо перед собой.

– Что это была за вспышка света? – спросил я, пока он опускал собаку на землю.

– Моя мысль, – ответил он. – Мысли тоже можно передавать.

– Значит, я могу послать свои мысли Энн? – быстро спросил я.

– Будь она к ним восприимчива, то получила бы некоторые, – ответил он. – Но к сожалению, чрезвычайно трудно, если вообще возможно, послать ей мысли.

И снова я постарался заглушить потаенную тревогу, рождавшуюся вместе с мыслями об Энн. Следовало верить словам Альберта.

– А мог бы я мысленно отправиться в Англию? – задал я первый пришедший в голову вопрос. – Я, конечно, имею в виду здешнюю Англию; полагаю, здесь она есть.

– Да, действительно, – сказал он. – И ты можешь туда отправиться, потому что делал это в жизни и знаешь, что именно себе представлять.

– Где в точности мы находимся? – спросил я.

– В аналоге Соединенных Штатов, – ответил он. – Человеку свойственно настраиваться на волну своей страны и народа. Дело не в том, что нельзя жить где захочешь. Важно, что тебе было там комфортно.

– Значит, здесь существует эквивалент каждой страны на Земле?

– На этом уровне, – ответил Альберт. – В высших сферах национального сознания не существует.

– Высших сферах? – Я снова был в замешательстве.

– В доме Творца нашего много покоев, Крис, – сказал он. – Ты, например, найдешь здесь особые небеса для каждого направления богословия.

– Какое же в таком случае правильное? – спросил я, совершенно сбитый с толку.

– Все, – сказал он, – и ни одно. Буддисты, индуисты, мусульмане, христиане, иудаисты – все имеют свои представления о жизни после смерти, отражающие их верования. У викингов была своя Валгалла, у американских индейцев – охотничий рай, у зелотов – город золота. Все это реально. Все эти понятия являются частью всеобщей реальности. Ты найдешь здесь и таких, которые считают бессмертие души чепухой, – продолжал он. – Они колотят по нематериальным столам нематериальными кулаками и фыркают даже при упоминании о жизни вне материи. В этом величайшая ирония заблуждений. Помни об этом, – закончил он. – Любое явление в жизни имеет свой аналог в загробной жизни. Это относится как к самым прекрасным, так и к самым отвратительным вещам.

Когда он это сказал, у меня мороз пошел по коже – не знаю почему, да я и знать не хотел. Я торопливо перевел разговор на другое.

– Теперь мне в этой одежде как-то неловко, – сказал я.

Я говорил импульсивно, но, произнеся эти слова, понял, что сказал правду.

В голосе Альберта послышалась озабоченность.

– Не из-за меня ты так чувствуешь?

– Совсем нет. Просто… – Я пожал плечами. – Ну и как же мне переодеться?

– Так же, как перемещался в пространстве.

– С помощью воображения, сознания?

Он кивнул.

– Всегда с помощью сознания, Крис. Его значение невозможно переоценить.

– Хорошо.

Закрыв глаза, я представил, что на мне мантия наподобие той, что у Альберта. В тот же миг я снова ощутил ту же вибрацию, на этот раз словно вокруг меня одно мгновение порхали тысячи бабочек. Сравнение неточное, но лучше ничего не могу придумать.

– Получилось? – спросил я.

– Посмотри, – отозвался он.

Я открыл глаза и посмотрел на себя.

И не удержался от смеха. Дома я часто носил длинный велюровый халат, но то, что на мне было в тот момент, ничем его не напоминало. Мне стало немного стыдно из-за своей веселости, но я не мог с собой совладать.

– Все нормально, – с улыбкой молвил Альберт. – Многие люди смеются, впервые увидев свою мантию.

– Она не такая, как у тебя, – заметил я.

Моя была белая, без пояска.

– Она со временем изменится, как и ты, – сказал он.

– Как это получается?

– Путем наложения ментальных образов на идеопластическую среду твоей ауры.

– А можно еще раз?

Он хмыкнул.

– Попросту говоря, на Земле бывает, что человека делает одежда, здесь же процесс прямо противоположный. Атмосфера вокруг нас отличается податливостью. Она в буквальном смысле воспроизводит изображение любой передаваемой мысли. За исключением наших тел, ни одна форма не стабильна, пока концентрированная мысль не сделает ее таковой.

Я лишь снова покачал головой.

– Невероятно.

– Что ты, Крис, – возразил Альберт. – В сущности, вполне вероятно. На Земле перед созданием чего-то материального необходимо создать эту вещь в уме, верно? Когда материя не принимается в расчет, все творение становится исключительно ментальным, вот и все. Со временем ты придешь к пониманию силы разума.

Меня все еще преследуют воспоминания

Пока мы двигались дальше и Кэти трусила рядом, я начал понимать, что мантия Альберта с золотым пояском обозначает некий его повышенный статус, а моя мантия – статус новичка.

Он опять прочел мои мысли.

– Все зависит от того, кем ты себя мыслишь, – сказал он. – Какую работу выполняешь.

– Работу? – недоуменно спросил я.

Он усмехнулся.

– Удивлен?

Я не знал, как ответить на этот вопрос.

– Как-то никогда об этом не думал.

– Как и большинство людей, – сказал Альберт. – Или, если и думали, мысленно представляли себе потусторонний мир чем-то вроде вечного воскресенья. Ничего похожего на правду. Здесь больше работы, чем на Земле. Однако… – Он поднял палец вверх, когда я попытался вставить слово. – Работы, выполняемой добровольно, ради удовольствия ее сделать.

– И какую же работу выполнять мне?

– Тебе решать, – сказал он. – Поскольку нет необходимости зарабатывать себе на жизнь, работа должна приносить максимум удовольствия.

– Что ж, я всегда хотел писать нечто более важное, чем сценарии, – признался я.

– Так сделай это.

– Сомневаюсь, что смогу сосредоточиться, пока не узнаю, все ли в порядке с Энн.

– Придется тебе оставить все как есть, Крис, – покачал головой Альберт. – Это вне твоей досягаемости. Нацелься на писательство.

– Какой в этом смысл? – недоумевал я. – К примеру, если здесь ученый напишет книгу о каком-нибудь революционном открытии, какой от этого будет толк? Здесь это никому не понадобится.

– Понадобится на Земле, – сказал он.

Я этого не понял, пока он не объяснил, что на Земле ни один человек не совершает в одиночку ничего революционного; все жизненно важные знания поступают из Страны вечного лета – передаются таким способом, что их может воспринять более чем один человек.

Когда я поинтересовался, что он имел в виду под словом «передаются», он пояснил: происходит передача мыслей – хотя ученые здесь постоянно пытаются разработать систему, с помощью которой можно было бы иметь непосредственный контакт с земным уровнем.

– Ты хочешь сказать, вроде радио? – спросил я.

– Что-то вроде.

Эта идея показалась мне настолько неправдоподобной, что надо было все обдумать, прежде чем говорить на эту тему.

– Так когда мне начинать работу? – наконец задал я вопрос.

На уме у меня было вот что: полностью погрузиться в какое-то дело, чтобы время шло быстрее и мы с Энн поскорее снова были вместе.

Альберт рассмеялся.

– Дай себе небольшую отсрочку, – сказал он. – Ты только что прибыл. Сначала предстоит усвоить основные правила.

Он улыбнулся и похлопал меня по плечу.

– Я рад, что ты хочешь работать. Слишком многие прибывают сюда с желанием расслабиться. Поскольку потребностей здесь нет, это легко достижимо. Правда, такое существование скоро становится однообразным. Человек может даже заскучать.

Он объяснил, что здесь есть все виды работ с некоторыми очевидными исключениями. Не было отделения здравоохранения или санитарии, пожарных частей и полицейских участков, как не было и пищевой, и швейной промышленности, систем транспортировки, врачей, адвокатов, риелторов.

– Меньше всех, – добавил он с улыбкой, – нужны здесь гробовщики.

– А что стало с людьми, работавшими в этих областях?

– Они работают где-то еще. – Его улыбка угасла. – Или некоторые из них продолжают делать то же, что и раньше. Не здесь, разумеется.

Снова это леденящее чувство: намек на «другое место». Я не хотел об этом знать. Еще раз я осознал собственное желание переменить тему разговора – правда, совершенно не сознавая, почему мне этого хотелось.

– Ты сказал, что объяснишь про третью сферу, – напомнил я.

– Хорошо. – Он кивнул. – Имей в виду, я не специалист, но…

Он объяснил, что Земля окружена концентрическими сферами существования, отличающимися по глубине и плотности, причем Страна вечного лета третья по счету. Я спросил, сколько их всего, и он ответил, что не уверен, но слышал, будто их семь, – и самая нижняя, рудиментарная, фактически является земной.

– Так я был именно там? – спросил я. Он кивнул, а я продолжал: – Пока не отправился наверх.

– При описании этих сфер неправильно употреблять слова «вверх» и «вниз», – заметил Альберт. – Все не так просто. Наш мир удален от Земли лишь на расстояние вибрации. В действительности все существования совпадают.

– Значит, Энн и вправду близко, – высказал я предположение.

– В каком-то смысле, – ответил он. – И все же разве она осознает, что ее окружают телевизионные волны?

– Да, если включит телеприемник.

– Но сама она не приемник, – сказал он.

Я собирался спросить его, можем ли мы помочь ей найти приемник, когда вспомнил случай с Перри. Я решил, что ответа на этот вопрос нет. Я не мог снова подвергать ее такому испытанию.

Я оглядел цветущий луг, по которому мы шли. Он напомнил мне о луге, увиденном мною в Англии в 1957‑м; помнишь, я тогда работал над сценарием. Я проводил выходные в загородном доме режиссера и воскресным утром, очень рано, выглянул из окна моей комнаты на прелестный луг. И вот я вспомнил его насыщенную зеленую тишину – и это вызвало в памяти все очаровательные места, виденные мною в жизни, чудесные мгновения, которые я испытал. «Было ли это еще одной причиной, почему я так упорно боролся со смертью?» – думал я.

– Видел бы ты, как боролся я, – сказал Альберт, снова прочитав мои мысли; похоже, он мог это делать, когда ему заблагорассудится. – Прошло шесть часов, прежде чем я умер.

– Почему?

– В основном потому, что был убежден: иного существования не будет, – сказал он.

Я вспомнил, что, умирая, узнал о происходящем в соседней комнате.

– Кто была та старая женщина? – спросил я, опять воспользовавшись его осведомленностью о моих мыслях.

– Ты ее не знал, – ответил он. – По мере того как угасали твои физические чувства, обострялись психические, и ты на короткое время достиг состояния ясновидения.

На меня снова нахлынули воспоминания о пережитой смерти. Я спросил Альберта, почему ощущалось покалывание, и он ответил, что это мой эфирный двойник отделялся от нервных окончаний моего физического тела. Я не понял, что означает «эфирный двойник», но в тот момент не стал спрашивать, потому что хотел задать другие вопросы.

К примеру, о том шуме, напоминающем звук рвущихся нитей. Оказывается, это отрывались нервные окончания – начиная от ступней и вверх, до мозга.

А что это был за серебряный шнур, соединяющий меня с телом, когда я над ним парил? Альберт объяснил, что это кабель, соединяющий физическое тело с эфирным двойником. Огромное количество нервных окончаний, встречающихся у основания черепа и вплетенных в вещество мозга. Волокна, собранные в эфирную «пуповину» и прикрепленные к макушке.

Цветной мешок, вытаскиваемый наверх шнуром, как выяснилось, означал удаление моего эфирного двойника. Слово «тело» происходит от англосаксонского «bodig»[5]5
  Body (англ.).


[Закрыть]
, означающего «жилище, обиталище». Понимаешь, Роберт, это и есть физическое тело. Временное жилище для истинной сути человека.

– Но что произошло после моей смерти?

– Тебя «привязали» к Земле, – сказал Альберт. – Это состояние должно было окончиться приблизительно через три дня.

– А как долго оно продолжалось?

– По земным меркам? Трудно сказать, – ответил он. – По меньшей мере несколько недель. Может быть, дольше.

– Это казалось бесконечным, – вспомнил я с содроганием.

– Неудивительно, – согласился он. – Мучения находящихся в этом состоянии могут быть невыразимо ужасными. Не сомневаюсь, что тебя еще преследуют воспоминания.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю