Текст книги "Отречение"

Автор книги: Ричард Ли Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Она пренебрежительно хмыкнула:

– Впускайте их, если хотите. Я не переношу этих животных, но вас, темных эльфов, я ненавижу еще больше. Это вы сделали меня такой, какой я стала. Я добывала вам сведения и кое-что получала за это. Но теперь, когда болезнь убивает меня, вы все можете отправляться в Абисс, где живет ваша любимая богиня, и горите вы все в огне!

Фарон мог бы возразить, что она сама решила свою судьбу в тот день, когда решила спуститься в Подземье, но к чему говорить то, что все равно им не поможет.

– Я тебя не осуждаю, – сказал он с сочувственным видом. Ни одного дроу это не обмануло бы, но в ней, несмотря на то, что она прожила среди его народа не одно десятилетие, вероятно, еще сохранились человеческие инстинкты. – Иногда я сам ненавижу других темных эльфов. И конечно, презирал бы их, если бы со мной обошлись таким образом.

Она смотрела на него с иронией и сомнением:

– А ты отличаешься от прочих?

– Сомневаюсь. Я – дитя богини и следую ее путем. Но мне приходилось посещать Королевства, Которые Видят Солнце, и знаю, что другие расы и живут по-другому. Согласно нравственным принципам твоего народа, мы обошлись с тобой отвратительно.

Она мгновение смотрела на него, с трудом вспоминая те давние времена, когда кто-то испытывал к ней сострадание, а потом ответила:

– Ты думаешь, что несколько вежливых слов изменят мое решение?

– Конечно нет. Я только не хочу, чтобы обида застилала тебе глаза и ты отвернулась от собственного спасения.

– Что ты сказал?

– Я могу избавить тебя от болезни.

– Лжешь. Как ты можешь сделать то, чего не смогли жрицы?

– Смогу, потому что я – маг и волшебник. – Фарон щелкнул пальцами, маска орка исчезла. – Меня зовут Фарон Миззрим. Ты, наверное, слышала обо мне. Если нет, то наверняка слышала о Мастере Магики.

Она была потрясена, хотя старалась не подать виду.

– Но все же не целитель, – возразила она.

– Это правда, однако, я могу превратить тебя в дроу или в кого-то другого, кого ты предпочтешь. Что бы мы ни выбрали, превращение очистит твое новое тело от болезни.

– Если это так, то почему твой народ так боится болезней?

– Потому что такое средство нам не подходит. Для дроу, избранника богини, немыслимо иметь облик представителя низшей расы – только в виде наказания. Кроме того, большинство магов недостаточно искусны, чтобы во время превращения изгнать болезнь. Но я могу это сделать.

Она хмыкнула:

– И ты станешь стараться ради меня?

– Ну, скорее чтобы помочь себе.

В конце концов, после недолгой паузы Смилла сказала:

– А что мне терять?

– Вот именно.

– Но сначала ты изменишь меня.

– Нет, прежде мы должны убедиться, что ты действительно знаешь то, что необходимо мне и моему другу. Мы ищем беглецов из разных Домов.

– Немало дроу скрывается в Браэрине. Некоторые из них больны, как и я. Другие стали изгоями из-за каких-то прегрешений. Найдется даже парочка устроивших себе длительные каникулы подальше от женщин. Могу сказать, где найти большинство из них.

– Я в этом не сомневаюсь, – ответил Фарон, – но мне кажется, что эти живут здесь уже продолжительное время, не так ли? Мы же ищем беглецов последних нескольких десятидневий.

Смилла нахмурилась, и маг понял, что она размышляет, стоит сейчас лгать или нет.

– Да, в последнее время здесь появилось больше мужчин-дроу, – заговорила она, – потакающих своим самым грязным желаниям, но, насколько я знаю, они здесь не остались.

Рилд вздохнул. Фарон догадывался, что он чувствует. По правде говоря, маг всегда получал удовольствие от решения трудных задач, но в этот раз дело двигалось так медленно, что даже у него вызывало раздражение.

Оказавшись в абсолютном тупике, он решил, что нужно прислушаться к голосу интуиции. Все еще играя роль сочувствующего, он подошел к кровати и похлопал Смиллу по костлявому плечу. Она чуть не задохнулась. Вероятно, уже давно никто не прикасался к ней.

– Не теряй надежды, – сказал Фарон. – Возможно, мы еще поторгуемся. Нас с другом интересуют и другие вопросы. Происходило ли в последнее время в Браэрине что-нибудь особенное, необычное?

Женщина засмеялась болезненным, скрипучим голосом.

– Вы имеете в виду что произошло за последние десять дней, после того как эти животные восстали против меня?

– А это тоже интересно. Много лет ты властвовала над гоблинами. Что изменилось теперь кроме того, что твои магические таланты стали угасать? Откуда вдруг в этих существах взялась смелость восстать против тебя?

– Ну-у, – начала Смилла, – возможно, они увидели, насколько я физически ослабла… – Ее потрескавшиеся губы растянулись в усмешке. – Ты хороший, Мастер Миззрим. Ты подарил мне улыбку, дружескую беседу, сочувствие, и вот уже мой язык развязался. Это все от одиночества. Но прежде, чем я еще что-нибудь скажу, ты должен исполнить свою часть договора!

– Вполне разумно. – Фарон извлек из кармана пустой кокон. – В кого ты хочешь превратиться?

– В одну из вас, – вкрадчиво и настороженно сказала она. – Когда-то я слышала, один философ сказал:

«Каждый, в конце концов, превращается в то, что больше всего ненавидит».

– Жизнерадостным был этот твой философ. Теперь соберись с силами. Это займет немного времени, но может быть больно.

Проявляя большую осторожность, он начал читать заклинание. При этом он плавно водил по воздуху руками, выписывая какой-то символ.

Комната наполнилась грохотом, звоном, стало очень холодно. На мгновение все вокруг заструилось, замерцало, а потом все искажения стекли в ее дряхлое больное тело. На шее Смиллы вздулись вены, она закричала.

За дверью завопил один из бугберов:

– Мы тоже хотим получить кусок! Мы же договорились!

И вдруг раны стали исчезать, изможденная фигура постепенно приобретала стройность, пепельно-серая кожа потемнела, стала черной и блестящей, глаза покраснели, уши заострились. Черты лица приобрели тонкость, изящество и нежность, еще более подчеркнутые снежно-белыми волнистыми волосами.

– Боль прошла, – выдохнула она. – Я чувствую себя сильнее.

– Разумеется, – тихо произнес Фарон.

Она осмотрела свои руки, потом встала с кровати и попробовала сделать шаг. Сначала она двигалась очень робко, но мало-помалу осмелела и через несколько секунд уже прыгала и кружилась, словно жизнерадостная маленькая девочка, а ее грязная ночная сорочка болталась на ней и путалась в ногах.

– Ты сделал это! – воскликнула она, и настоящая, безграничная благодарность в ее красноватых глазах свидетельствовала о том, что, имея облик темного эльфа, она по сути своей оставалась человеком.

Хоть это и противоречило его натуре, Фарон почувствовал, что ее признательность доставила ему удовольствие. И все же – в сторону простодушное легковерие! – следует выяснить еще несколько вопросов.

– Да, – ответил он. – Пожалуйста, давай поговорим.

– Правильно. – Она сделала глубокий вдох, чтобы сосредоточиться. – У меня такое впечатление, что гоблинам этого дома, да и всего Браэрина, что-то придает уверенность.

– Что именно? – спросил Рилд.

– Не знаю.

Воин скорчил гримасу.

– Ты думаешь, в этом есть какая-то организованность? – продолжал расспросы Фарон. – Тебе ведь трудно было выходить из дому еще до того, как ты забаррикадировалась в своей комнате.

– Я видела, как меняются живущие здесь скоты. Они стали грубыми, дерзкими, готовыми убить друг друга из-за любого пустяка.

Рилд повел плечами и поправил на спине Дровокол, пристроив его поудобнее.

– Их поведение сильно отличалось от обычного? – вмешался Мастер Оружия.

Смилла хмуро глядела на него.

– Все относительно. Всякий раз, когда до меня доходили вести о каких-либо происшествиях, эти твари намекали, что такими настроениями охвачены все окрестности.

Фарон кивнул:

– Ты что-нибудь слышала о родовых символах, появившихся на стенах домов?

– Да, – сказала она. – Как ты думаешь, может, кто-то сошел с ума?

– Ну, может быть, парочка пленников, – успокоил ее Рилд. – Ну и что с того? Ты обещала сведения, но вместо фактов рассказываешь о своих впечатлениях.

Проницательница улыбнулась:

– Ладно. Я нарочно медлю. Периодически по ночам где-то в Браэрине бьет барабан, созывая низших на какое-то сборище. Многие из этого дома немедленно выметаются куда-то, а я ощущаю, как много других крадется по улицам. Все они собираются в одном месте и у них общая цель.

– Глупости, – возразил Рилд. – Почему тогда патруль дроу не слышит эти сигналы?

– Потому, – объяснил Фарон, – что город накрыт чарами, заглушающими звуки.

– Ну, может быть. – Рилд опять повернулся к Смилле. – И куда же направляются эти создания? И зачем?

– Я не знаю, – ответила она. – Пока. Но, возможно, теперь, с моим здоровьем и способностями, я могла бы это выяснить. – Она лучезарно улыбнулась Фарону. – И счастлива буду сделать это. Формально я выполнила условия нашего договора, но сознаю, что немногое дала в обмен на ваш бесценный дар.

– Это заставляет задуматься о твоем будущем, – сказал маг. – Тебе будет нетрудно восстановить свою власть здесь, но зачем жить так убого и ограниченно? Помощнику с такими данными я мог бы найти место получше. Или, если хочешь, могу устроить твое возвращение в Верхний Мир.

Обращаясь к женщине, он в то же время незаметно скрестил пальцы левой руки, объясняя Рилду на безмолвном языке жестов темных эльфов свой мысли.

– Я думаю… – начала Смилла, но вдруг глаза ее широко раскрылись и она всхлипнула.

Рилд выдернул короткий меч из ее спины. Фарон отскочил назад, чтобы падающее тело, спаси Ллос, не задело его.

– Несмотря на весь приобретенный ею опыт, – задумчиво произнес щеголь, – она никогда не стала бы настоящей дроу. Мне кажется, это доказывает, что можно лишить человека солнца, но не забрать у него душевное тепло… – Он покачал головой. – Это – вторая женщина, которую я отправил в мир иной с начала наших приключений. А ведь я не особенно-то и хотел убивать их. Как ты думаешь, есть в этом какой-нибудь скрытый особый смысл?

– Откуда я знаю? Я так понял, что ты велел мне убить Смиллу потому, что она лгала.

– Ох, нет. Я убежден, что она говорила правду. Проблема в том, что это я обманул ее. Преображение не избавило ее от болезни. Это был просто маленький фокус, который на несколько минут скрыл истину.

Фарон опять отступил назад, на этот раз от растекающейся лужи крови, а Рилд вытер свой короткий меч о постель своей жертвы.

– Ты не хотел оставлять ее в живых, опасаясь, что она в отместку за обман донесет о нас Грейанне? – высказал Мастер Оружия свое предположение.

– Вряд ли они нашли бы друг друга, но не мешало исключить такую возможность.

– Ты все-таки спросил Смиллу о знаках на стенах. Ты ужасно любопытный тип, не можешь пропустить даже такую мелочь.

Фарон ухмыльнулся:

– Не будь дураком. Я – образец целенаправленности и решительности, а задавал вопросы, чтобы двигалось наше дело.

Рилд бросил взгляд на дверь. Она еще держалась.

– Что общего может быть между странным поведением гоблинов и беглецами-дроу?

– Еще не знаю, – ответил Фарон. – Но мы имеем два неординарных случая, которые произошли в одно и то же время, в одном и том же месте. Не напрашиваются ли какие-нибудь выводы в этом случае?

– Необязательно. В Мензоберранзане в любой момент можно найти массу заговорщиков, никак не связанных друг с другом.

– Допустим. Но если эти два факта связаны, то, расследуя один, заодно узнаем и о другом. Мы с тобой удручающе мало продвинулись в розыске наших беглецов. Поэтому будем искать среди низших рас и посмотрим, куда выведет нас эта тропинка.

– И что мы будем делать?

– Последуем за барабаном, конечно.

Дверь затрещала под ударами.

– Сначала, – заявил Рилд, – нам надо выбраться отсюда.

– Проще простого. Я сниму с двери заговор, потом воспользуюсь заклинанием, и мы сольемся со стеной. Через одну-две минуты обитатели этой берлоги взломают дверь. Пока они будут измываться над трупом Смиллы и обшаривать ее владения, мы примем облик орков и выскользнем отсюда.

ГЛАВА 11

Патруль Квентл час за часом бдительно обходил темноватые, освещенные только свечами коридоры Арак-Тинилита. Нервы ее подчиненных окончательно разыгрались от напряженного ожидания, а ей самой помещения казались странно незнакомыми и почти нереальными. Поэтому она объявила привал. Они остановились в небольшой молельне с рельефами в форме черепов, кинжалов и пауков, под плитами которой были погребены останки давно умершей жрицы. Ходили слухи, что служительница Ллос в этом священном месте сама себе перерезала горло и ее призрак иногда появляется в молельне, но Бэнр никогда не видела привидения, следовательно, оно не существовало. Жрицы и послушницы устроились на скамьях и некоторое время сидели молча.

Наконец Джислин, ученица второго года с личиком в форме сердца и серебряными сережками-гвоздиками, произнесла:

– Может быть, ничего не случится.

Квентл холодно взглянула на девушку. Как и все остальные, юная послушница была в кольчуге, в руках она сжимала щит и булаву, но ужас застыл в ее темно-бордовых глазах, и капельки пота блестели на лбу.

– Сегодня ночью мы встретимся с другим демоном, – объявила Квентл. – Я это чувствую. Так что советую всем собраться с духом и припомнить все, чему вас учили.

Джислин опустила глаза:

– Да, наставница.

– Только трусы принимают желаемое за действительное, – продолжала Квентл, – и если вы опуститесь до этого, то мы можем остаться здесь навсегда. Поднимайтесь.

Звякнули звенья чьей-то гибкой черной кольчуги. Патруль неохотно встал. Она повела его дальше.

Проанализировав два предыдущих вторжения, Квентл пришла к выводу о явной бесполезности волшебных палочек, созданных Мастерами Магики. Она организовала небольшие группы из жриц и послушниц и держала весь Арак-Тинилит в боевой готовности. Большинство отрядов стояло в определенных местах, а несколько патрулей обходили все здание. Принцесса Бэнр возглавляла один из них.

Кроме того, она сочла необходимым открыть арсенал и раздать все, что там хранилось, в том числе и всевозможные магические предметы. Теперь даже послушницы пятого года носили заколдованное оружие и талисманы, достойные верховной жрицы. Хотя все равно это мало поддержало моральный дух Джислин и других учениц. Сама Квентл не беспокоилась, а их страх, вероятно, забавлял ее. Каждая девушка в детстве видела демонов. В Арак-Тинилите даже стремились с ними сблизиться, но сейчас впервые существование духов представляло для них угрозу, и они вдруг осознали, что совсем не знают этих свирепых существ.

Впрочем, нет сомнений, некоторые из женщин обладали достаточной проницательностью и понимали, что им самим не грозит большая опасность, пока они являются личной охраной Квентл. Но они были ее младшими сородичами и обязаны ей служить.

– Это гнев самой Ллос, – прошептала Майнолин Фей-Бранч, волосы которой были заплетены в три длинные косы. Она явно не рассчитывала, что ее услышит наставница. – Сначала она лишила нас нашей магии, а потом нашлет злых духов убить нас.

Квентл повернулась. Чувствуя ее гнев, змеиная плеть поднялась, шипя и извиваясь.

– Заткнись! – рявкнула Бэнр. – Паучья Королева проверяет нас, но не обрекает весь храм.

Майнолин опустила глаза.

– Да, наставница, – почти беззвучно произнесла она.

Квентл видела, что не только Майнолин смотрит на нее зло и безнадежно.

– Ты вызываешь у меня отвращение, – сказала Бэнр. – Да и все вы.

– Просим прощения, наставница, – прошептала Джислин.

– Напомню то, что вы, видимо, забыли, – продолжала Квентл. – Если послушница проявляет малодушие или неподчинение, моя сестра Триль прикажет запереть ее на десять дней и кормить только отбросами. К несчастью, Арак-Тинилит в опасности, а мне нужны помощники. И потому так и быть, скоро вы сможете немного отдохнуть и поесть, это поможет обрести силу. В противном случае придется некоторых из вас выпороть, чтобы остальные прекратили ежиться и ныть. Вперед!

Она привела их в класс, в центре которого находился обеденный стол, – таков был ее приказ: оставить в разных местах храма готовый холодный ужин, чтобы уставшие караульные всегда могли подкрепиться. На серебряном блюде лежали аппетитные бифштексы из рофов, предварительно вымоченные в маринаде, чей запах перебивал даже присущий Арак-Тинилиту аромат ладана. На подносах находились различные закуски из черных, белых и красных грибов, кувшины, наполненные вином. Квентл надеялась, что алкоголь придаст бодрости тем, кто слишком нервничал из-за отсутствия Ллос и повторяющихся вторжений духов, но при этом не хотела, чтобы кто-нибудь оказался откровенно пьян.

Некоторые из патруля тут же накинулись на еду, словно боялись, что это их последний пир. Другие, будто предчувствуя свою судьбу, от возбуждения не могли ничего проглотить.

Наставница Академии, хотя и была твердо намерена пережить эту ночь, в глубине души принадлежала к последней группе. Долгие часы ожидания и размышлений совсем лишили ее аппетита.

«Давай, демон, покажись, – думала она, – и покончим с этим…»

Никто не откликнулся на ее беззвучную мольбу.

В горле у нее пересохло. Поймав на себе взгляд Джислин, она приказала:

– Налей мне кубок.

– Да, наставница.

Послушница исполняла приказ с похвальным рвением. Жестом, претендующим на элегантность, она наполнила серебряный кубок до самых краев. А чего можно ожидать от не аристократки? Бэнр приняла чашу и поднесла к губам.

Змеи на плети кольцами обхватили ее запястье, лишь рукоять свисала вниз. Благодаря псионической связи она сразу почувствовала, что рептилии внезапно забеспокоились. В то же мгновение одна из змей молниеносно раскрутилась и выбила кубок из ее руки.

– Яд, – сказала Ингот, ее глаза блестели. – Мы чувствуем запах.

Квентл огляделась. Послушницы слышали эти слова и в оцепенении таращились на нее и плеть. Казалось, все пребывали в полном здравии, но она верила змеям.

– Немедленно принимайте противоядие! – приказала она. – Немедленно!

Но у них не было никаких шансов. Одна за другой, они начинали шататься и падать. Некоторых тошнило, но это не помогало избавиться от яда.

Квентл, взяв хлыст в руку, вместе со змеями начала внимательно оглядываться по сторонам. Ее враг мог выбрать несколько мест во владениях богини, но было бы глупо надеяться, что он нападет в том же образе, что и прежде: паука или темноты. Однако она не ожидала, что ее попытаются отравить, хотя в такой тактике был свой резон.

С западной стороны послышался чей-то крик, эхо разнеслось по всем залам. Стало ясно, что не только ее отряд пострадал.

Сердце забилось сильнее, и Квентл призналась себе, что без поддержки личной гвардии она совсем не жаждет столкнуться лицом к лицу с новым незваным гостем. Но ведь Арак-Тинилит – это ее владения, а значит, совершенно недопустимо, чтобы какой-то чужак хозяйничал здесь.

Оставив свой павший патруль с бесполезным магическим вооружением, она решительно направилась туда, откуда доносился шум, по пути громко сзывая других послушниц, но никто не откликнулся.

Вскоре она вошла в длинную галерею, где настенная резьба изображала сагу о богине Ллос: совращение Кореллона Ларетиана, верховного божества презренных эльфов Верхнего Мира, ее союз с ним, первая попытка свергнуть его, раскрытие своей паучьей сути и спуск в Абисс; далее шла история завоевания Демонской Паутины и усыновления дроу, как избранного народа, а также ее торжество в будущем над другими богами и господство над всеми созданиями.

В арочном дверном проеме в конце зала появился силуэт. Каждое мгновение он менял цвет и облик: гуманоид, четвероногое, что-то шаровидное, гусеница, а то и просто скопление искр. Каким-то образом почувствовав присутствие Квентл, оно завопило. Такой какофонии жрица еще никогда не слышала. В этом диссонирующем завывании она уловила звуки флейты, мычание рофа, плач ребенка, плеск воды и треск огня.

Квентл ясно понимала, какую серьезную угрозу представлял собой демон, но в данную секунду она была лишь удивлена: яд, несомненно, использовал убийца, тогда как находившийся перед ней демон был просто воплощением хаоса.

Призрак двинулся по галерее, и стены рядом с ним начали горбиться, выгибаться и изменять цвет. Квентл потянулась к кожаному мешку на поясе и достала свиток, но тут что-то сильно ударило ее сзади по шее.

Рилд внимательно оглядел помещение. Судя по всему, на арене в центре зала в древние времена проходили гладиаторские бои. Сюда приходили дроу разных сословий, чтобы потешить себя, наблюдая за кровопролитными побоищами. Этой резне, в которой участвовали представители низших рас, организаторы часто придавали еще и комический оттенок.

Другими словами, по нынешним нормам Мензоберранзана это было неприличное место, а теперь его облюбовали гоблиноиды. Сейчас здесь толкались десятки, если не сотни грязных, с ужасным запахом существ и неприятно звучала чужая, с резкими звуками речь. В общем шуме почти тонули глухие, ритмичные удары, но лохматый гнолл-барабанщик на крыше старался не для тех, кто уже пришел, а для тех, кто был на подходе.

К удивлению Рилда, очень многие из прибывших не проживали в Браэрине. Он видел простую, но сравнительно чистую одежду, были даже ливреи, напоминавшие об Истмире; стальные ошейники, кандалы, рубцы от хлыста указывали на рабов, тайком удравших из богатых домов. Те, кто не жил в Браэрине, не могли слышать дробь барабана, следовательно, существовали гонцы, известившие их.

По-прежнему замаскированные под орков, но не тех, что одурачили двоих бугберов, Мастер и Рилд затаились в углу, наблюдая за происходящим.

Уверенный, что из-за несмолкаемого гула ни один посторонний его не услышит, Рилд склонился к Фарону и произнес:

– Я думаю, это простая вечеринка.

– Тебе так кажется? – отозвался Фарон. На этот раз на свинорылом лице был разбит нос и сломан клык. – Нет, ты ошибаешься. Они чего-то ждут. Обрати внимание на тех женщин-гоблинов, передающих по кругу бутылку. – Фарон кивком указал на трех грязных, кривоногих созданий с плоскими лицами. – Посмотри, как они взволнованы. Если они будут так же легкомысленны после разгона сборища, то мы можем найти у них утешение. После наших-то неудач.

Рилд, полагая, что друг шутит, прыснул… потом осознал, что в этом есть доля правды.

– Как же нам вести себя среди гоблинов?

– Настоящий маг всегда любит экспериментировать. Кроме того, какой смысл быть темным эльфом, владыкой Подземья, если не использовать рабов на полную катушку?

– Хм. Допускаю, что эти могут оказаться похожими на наших жриц, которые требуют, чтобы ты унижался, пресмыкался перед ними…

– Тихо!

Барабан смолк.

– Что-то случилось, – добавил Фарон.

Толпа пришла в движение, все стали выкрикивать:

– Пророк! Пророк! Пророк!

Над толпой возникла фигура в плаще с капюшоном, покрой которого не позволял определить район Мензоберранзана. Но в Пророке, любимце этого сброда, явно угадывался мужчина-дроу.

Пророк подождал пару минут, потом поднял изящные руки, и толпа постепенно успокоилась. Фарон прошептал на ухо Рилду:

– Возможно, этот парень и не один из нас, – сказал Мастер. – Он окутан волшебством, его заклинание заставляет видеть в нем того, кого хочет видеть в нем смотрящий: гоблин – гоблина, гнолл – гнолла…

– А что там под маской?

– Не знаю. Магия не обычная. Я никогда не встречал ничего подобного, но уверен, что мы разгадаем его тайну.

– Братья и сестры! – произнес Пророк.

Его голос вызвал бурю восторга, и он опять подождал, пока улягутся эмоции.

– Братья и сестры, – повторил он. – С самого основания этого города мензоберранзанцы держат наши народы в рабской покорности и низводят нас до уровня животных. Они заставляют нас работать до тех пор, пока мы не умрем от изнурения. Из прихоти они пытают и убивают нас, обрекают нас на голод, болезни и прозябание в нищете.

Слушатели согласно взревели.

– Куда бы вы ни посмотрели, везде лишь горе и страдания, – продолжал скрытый капюшоном оратор. – Вчера я прошелся по Майнифолку. Девочка-хобгоблин, лет пяти-шести, пыталась поднять кусок гриба с земли. Зубами! Некий дроу магией соединил ее руки за спиной, чтобы она жила калекой и посмешищем до самой смерти.

Толпа заворчала от возмущения, хотя некоторые из их собственных рас сами принимали участие в пытках, правда, далеко не таких изощренных.

– Я прошел Нарбонделлин, – говорил Пророк. – Парализованный орк лежал на земле, темный эльф вскрыл ему грудь, пилой вырезал несколько ребер и свистом подозвал своего верхового ящера, чтобы тот подкрепился внутренними органами еще живого раба. При этом он сообщил своему сородичу, что таким мясом подкармливает рептилию каждый день, желая сделать ее резвой.

Аудитория кипела от ярости. Одна женщина-орк в порыве гнева рассекла осколком стекла себе щеки и лоб.

Пророк все продолжал скучное перечисление жестокостей, и Рилда мало-помалу стали захватывать странные ощущения. Он знал, что безжалостность не может вызывать чувство вины, – не пристало темному эльфу испытывать такое смешное ощущение, – но это было похоже на отвращение к чрезмерности, стыд за чистейшее расточительство и… желание исправить, если возможно, ситуацию.

Чувство, конечно, совершенно ненормальное. Гоблины и им подобные существовали только для того, чтобы удовлетворить прихоти дроу, и если кто-то из них, гоблинов, пострадал или погиб, то на его место нужно поймать или купить другого, вот и все. Мастер Оружия тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, и повернулся к Фарону.

Даже под маской орка было заметно, что все происходящее очень забавляет мага.

– Решил исправиться?

– Я смотрю, на тебя это тоже подействовало, – отозвался Рилд. – Что происходит?

– Пророк магически воздействует своим красноречием, я пока не совсем разобрался как.

– Ладно, но какой смысл во всех этих жалобах и нареканиях?

– Полагаю, он нам это объяснит.

Оратор продолжал в том же духе, чем довел толпу почти до исступления. Наконец он вскричал:

– Но так не должно быть!

Толпа взорвалась, и на мгновение Рилд почувствовал, как его новое чувство отвращения преобразилось в дикую жажду крови. Наверное, потому, что он не успел полностью избавиться от тех странных ощущений.

– Мы можем быть отомщены! Воздавайте за каждое увечье и оскорбление тысячекратно! Свергните дроу, пусть они будут нашими рабами! Мы оденемся в шелка и парчу, а их заставим бегать голыми, мы будем есть лучшие продукты, изысканные яства, а они пусть подбирают отбросы! Мы разграбим Мензоберранзан, а потом те, кто захочет, вернется к своему народу, нагруженный сокровищами, а другие останутся и будут управлять пещерой как своей собственной!

«Это вряд ли», – подумал Рилд. Он повернулся, чтобы поделиться этой мыслью с Фароном, и заморгал от удивления. Маг выглядел так, словно принимал эту дикую речь всерьез.

– Они просто выпускает пар таким фантастическим образом, – прошептал Мастер Оружия. – Они не осмелятся, а если и попробуют, так мы раздавим их за несколько минут.

– Хотелось бы надеяться, – отозвался Фарон. – Пошли, я хочу взглянуть на него поближе.

Они начали пробираться сквозь толпу вперед. Некоторые откровенно возмущались толчками, Ридду даже пришлось крепко ткнуть одного хобгоблина, но никому не казалось странным, что они хотели подобраться поближе к покорившему сердца оратору. Другие тоже толкались.

Пророк продолжал свою речь:

– Благодарю вас за ваше усердие и терпение, которые скоро будут вознаграждены. Клич нашего восстания услышат на каждой улице, в каждом переулке. У нас везде есть воины, и каждый знает, что он должен делать, когда услышит сигнал. Тогда мы восстанем… и казним их всех.

Мастера, подойдя достаточно близко, увидели, как Пророк поднял с земли продолговатый кусок песчаника и смазал один его конец маслом из керамического сосуда. Песчаник вспыхнул желтым пламенем и затрещал, словно сухое дерево, – экзотический горючий продукт Верхнего Мира. Мастер Мили-Магтира прищурился от неожиданно яркого света.

– Глаза богини! – воскликнул Фарон.

– Это потрясающий фокус, – признал Рилд, – но, я уверен, это мелочи по сравнению с твоими.

– Да не огонь. Посмотри на тех двух бугберов рядом с Пророком.

– Его телохранители, я так думаю. На которого именно?

– Это Тлат Мелан и некий Альтон, сапожник: оба – беглецы. Они тоже накрыты иллюзией, но более простой, сквозь которую я могу видеть.

– Ты серьезно? Какой дроу, пусть даже негодяй, будет помогать предводителю рабов?

– Возможно, мы это выясним, проследив, куда направится потом Пророк со своим окружением.

– Я научу вас пользоваться огненными сосудами, – продолжал тем временем оратор, – у нас их предостаточно. – Он жестом указал на несколько зависших в воздухе ящиков. – Возьмите и спрячьте их до судного дня.

Воздух прорезали звонкие, чистые звуки медного рожка. «Сигнал прозвучал, он должен знать, что на самом деле предвещает рожок, – смутившись на мгновение, подумал Рилд. – Судя по гомону гоблинов и по тому, как испуганно они начали оглядываться, им тоже известно, что за этим последует".

– Что это? – спросил Фарон.

– Ты же аристократ, – ответил Рилд и сам услышал едва заметную горечь в своем голосе. – Разве ты никогда не отправлялся в Браэрин на охоту за рабами и не убивал каждого бедолагу, которого удавалось схватить?

Маг улыбнулся и сказал:

– Теперь, когда ты об этом напомнил… но это было давным-давно. Мне пришло в голову, что это, возможно, затея Грейанны. А что, совсем неплохая тактика. Один раз наши охотники не смогли точно определить место, где мы находились, но они знают, что наше задание должно привести нас в Браэрин, поэтому они просто организовали охоту. Может быть, они рассчитывают, что вся эта суматоха вспугнет и нас и мы в отчаянии станем искать выход, тогда у них появится шанс заметить нас.

– А еще точнее, – сказал Рилд, проверяя свои мечи в ножнах, – твоя сестра предоставляет нам выбор – сохранить свою нынешнюю, иллюзорную, внешность и быть убитыми своими сородичами или сбросить маски и встретиться лицом к лицу с возмущенным простонародьем. В любом случае она получит желаемый результат.

Пророк поднял руки, и простолюдины немного притихли.

– Друзья мои, прежде чем разойтись, теперь уже ненадолго, возьмите каждый хотя бы по одному огненному горшку. Как только опасность минует, расскажите о нашей встрече тем, кто не смог сегодня прийти. Помните каждый о своей задаче в нашем общем плане и ждите сигнала. Теперь идите!

Некоторые заговорщики сразу двинулись к выходу, но добрая половина задержалась, чтобы взять один-два огненных сосудов. Один орк оступился в этой давке и отчаянно закричал, когда остальные в спешке едва не затоптали его. Тем временем Пророк и его телохранители проскользнули в дверь у них за спиной.

– И мы? – Фарон решительно шагнул за ними.

– А как же насчет Грейанны и ее охотников? – спросил Рилд.