Текст книги "Рыцарь зимы"

Автор книги: Ричард Арджент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

И там были дороги, устланные осколками алмазов, и пыль из истолченных рубинов обволакивала ноги. Кто-то из небожителей взял чистый солнечный свет и согнул лучи в арки, создав из них величественный свод над тропами. Башни из сверкающего хрусталя возвышались над нашими головами, и янтарные порталы вели в комнаты, открытые нежному воздуху небес. В них сидели алхимики и волшебники, склонившись над книгами и пергаментами, находя ответы на главные вопросы, которые им мучительно хотелось отыскать еще на земле, – как превращать неблагородные металлы в золото и обрести вечную жизнь. Но эти секреты для них открылись слишком поздно, и они в отчаянии били себя в грудь и по голове, топая ногами. Почему, спросишь ты? Потому что они понимали, как близко подошли к разгадке, когда еще находились в мире смертных.

Я бы с радостью остался в раю, Эндрю, если бы не оступился, пытаясь взобраться на облака. Ходить по ним сложно, почти как по зыбкому песку пустыни, а я еще не привык к своему небесному телу. И упал на землю, подобно раненой птице или сорвавшемуся с древа листку, – не с огромной скоростью, а словно скользя вниз по кругу. Я приземлился легко, без боли и повреждений, сохранив свое недавно измененное тело. Вот так, Эндрю, я и стал тем, кого ты видишь перед собой, – ангелом и вместе с тем ребенком, исполненном мудрости.

Эндрю принял это объяснение без комментариев, поскольку ему уже доводилось слышать нечто подобное.

До своего отплытия в Иерусалим оба юноши узнали, почему венецианцы кажутся такими беспокойными и мрачными. Похоже, императору Византии Мануилу было мало врагов-турок. Исполненный зависти к великой Венеции с процветающей торговлей, он недавно приказал арестовать всех венецианских купцов в своих землях и конфисковал их товары. Эта дерзкая кража принесла городу огромные убытки. Венецианцы, разгневанные подлым нехристианским деянием, были охвачены праведным негодованием и поклялись отомстить главному городу в империи Мануила – Константинополю. Однако исполнить слово в настоящий момент оказалось невозможно, и горожанам оставалось лишь беспомощно сжимать кулаки, пока лучшие купцы томились в чужеземных тюрьмах, а их товары приносили прибыль коварному и лицемерному Мануилу.

Эндрю и Томас оставили Венецию предаваться всеобщей скорби и с отливом отплыли в порт Яффы в королевстве Иерусалимском. Эндрю узнал, что правит им король Балдуин, молодой человек не старше его самого – всего пятнадцати лет от роду. Еще он выяснил, что король Иерусалимский известен как Балдуин Прокаженный из-за недуга, которым он поражен с раннего детства. Эндрю вспомнил, как отозвался о прокаженных в Данвиче, и начал опасаться, что Томас бросит ему в лицо его же фразу. Однако юноша ничего подобного не сказал, даже когда они узнали, что, несмотря на свой недуг и юный возраст, король Балдуин снискал славу великого полководца. Под его знамена становились рыцари со всей Европы и из земель за ее пределами.

Пока Эндрю и Томас наслаждались свежим морским ветром, трепавшим корабельные снасти, некий Уолтер Пьюсон испытывал все муки ада. После успешного похищения ассасины и впрямь привезли его в крепость Масьяф в Долине ассасинов.

Кем же были эти люди? Все свои знания о них Уолтер почерпнул из праздных разговоров на базарной площади. Единственная их цель – организовать и совершить убийство. Каждый отправлялся по очередному поручению в одиночестве, дабы предать смерти того или иного правителя. Никто не мог чувствовать себя в безопасности – ни король, ни император, ни деспоты, хотя все эти высокородные правители постоянно окружали себя тысячами воинов и охранников. Если первый ассасин терпел неудачу, посылали второго, третьего, четвертого, пока изогнутый кинжал не вонзался в грудь жертвы, бокал с ядом не касался губ, гаррота не обвивалась вокруг шеи, удушая человека в постели.

Ассасины убивали тихо и тайно. Они не имели лиц и имен. Никто не мог опознать убийцу, пока в один прекрасный миг не мелькал клинок и окровавленный монарх падал у подножия собственного трона, окруженного недоумевающими стражниками. Жертва могла запереться в подвале вместе с крепкими, верными защитниками, но рано или поздно все равно оказывалась повергнутой. Очень, очень немногим удалось избежать смерти после того, как на них начинали охоту.

Уолтера Пьюсона бросили в потайную темницу, расположенную под залом, где ассасины собирались за столом. Через решетку вниз то и дело падали объедки, и иной пищи на долю Уолтера не выпадало. Название подобных комнат, «ублиет», происходит от французского слова, означающего «забывать», с Уолтером именно так и поступили. Похитители словно забыли о его существовании. Он слизывал грязную воду, бежавшую по стенам темницы, ел несвежие куски мяса и хлеба, изредка падавшие сверху. Никто не отвечал на его просьбы проявить милосердие и сострадание. Никто не смотрел на него сверху через решетку. Уолтер не мог дотянуться даже до подошв сандалий тех, кто ходил у него над головой. До него порой долетали собачьи нечистоты, но никогда – добрые слова.

Лишь одна мысль заставляла Уолтера держаться.

Почему фанатики пошли на такой риск – вошли в Иерусалим? Не может быть, чтобы они хотели всего лишь взять пленного, чтобы вволю поиздеваться над ним. Наверняка у них есть планы на его счет, иначе Уолтеру бы просто перерезали горло. Юноша принял решение. Он поклянется исполнить все, чего они захотят, – если только он действительно попал сюда не в роли жертвенной овцы – и забыть о своем обещании в тот же миг, как ему вернут свободу. Нет никакого бесчестья в том, чтобы солгать ворам и убийцам. В конце концов, что они смогут сделать с ним? Он и без того находится в их власти. Его поддерживала лишь эта надежда, и Уолтер молился о том, чтобы вновь увидеть Иерусалим.

Глава 9
Град Божий

Каким же суматошным городом оказалась Яффа! В порту на воде покачивались корабли и лодки всех видов. У доков толкались представители всех рас и народов. Торговцы, ремесленники, купцы, рыцари, монахи, паломники, богатые, бедные, нищие и (вне всякого сомнения) воры наводняли верфи. Кругом царило разнообразие одеяний, от окрашенных в яркие цвета долгополых халатов до серых ряс. Ревели верблюды и ослы, выли собаки. Животные и их хозяева или хозяйки поднимали клубы пыли, смешивающиеся с ароматным дымом кальянов. Тут и там мужчины с раздувшимися щеками жевали странную траву, которая, как объяснили Эндрю, называлась кат и превращала повседневные заботы в сказочные сны. Повсюду сновали торговцы водой, их крики звенели на улицах, ведущих в город. Тут и там величаво шествовали гибкие поджарые кошки в поисках объедков. На углах улиц играли музыканты, поэты вслух зачитывали свои творения прохожим, писцы царапали письма для безграмотных посетителей города, торговцы продавали золотистые груши и серебристые орехи.

Какая какофония! Какой вид! Какие запахи!

И вместе с тем здесь было на удивление холодно – сильный ветер ледяным клинком пронизывал до костей.

Эндрю вновь поразился и растерялся. Сначала Лондон, потом Венеция, теперь Яффа! А ведь впереди его еще ждал Иерусалим. Чувства Эндрю напряглись до предела – он вдыхал мускусные ароматы Востока, вбирал золотистые краски Востока, слушал странную музыку Востока. Простой мальчишка из английской деревни полностью погрузился в экзотические ощущения, преисполнившись возбуждения, трепета и удивления. Он чувствовал себя так, словно его тело подхватили высшие силы и вдруг бросили в далекую землю, где все другое, где знакомые и привычные явления вырвались на волю, и их место тут же занимали другие.

– Какая страна! – воскликнул Эндрю, обращаясь к Томасу, когда они сошли на берег, ведя осла и Чародея на поводу. – Ею словно правит безумие!

– Похоже на то, Эндрю. Посмотри-ка туда. Я не знаю даже одной десятой всех этих фруктов! Вот этот, кажется, называется финик. Но их так много, и все разные! А ткани на том лотке! Какие яркие цвета! Это место немного похоже на рай, только здесь толпятся люди, а не летают ангелы и святые.

– Эти странные звери, наверное, верблюды. Как вон тот на меня смотрит! Смотри-ка, у них в горбах мешки с водой. А этот жует прямо как мой дядюшка, лишившийся всех зубов, – челюсти так и ходят из стороны в сторону. В самом деле, он очень похож на… нет, это и есть мой дядя Джошуа в новом воплощении. Привет, дядя Джошуа! – во все горло завопил Томас. – Давно ты в Яффе? Боже правый, с тех пор, как я в последний раз тебя видел, у тебя на голове появились волосы, да так разрослись! А вот глаза по-прежнему слезятся.

– Какой же ты дурачок, Томас! – расхохотался Эндрю. – Смотри, как верблюд уставился на тебя!

К ним приблизился пожилой араб в красном тюрбане:

– Салам алейкум! Возможно, я могу помочь господам? Меня зовут Юсуф, и за небольшую плату я могу помочь вам найти хорошее жилье.

Юноши согласились, но Эндрю на всякий случай придерживал рукой кошель. В конце концов, как он сурово напомнил себе, это страна неверующих. Это не его народ. Эндрю не знал, приняты ли здесь традиционные понятия о чести или же воровство – почетное и приемлемое занятие. Более того, желая проявить осторожность – как часто получается, – он оказался слишком беззаботным. Кошелек был все время при нем, это верно, однако он не додумался проверить карманы, прежде чем лечь спать. Поутру юноша обнаружил, что его туника была выстирана и висит над очагом. Две серебряные монеты, оставшиеся в кармане, аккуратно лежали на маленьком стульчике у его постели.

– Ты не взял моих денег, – произнес он, обращаясь к Юсуфу, который зашел в комнату, неся чай. – Но ты мог это сделать.

Юсуф одарил Эндрю презрительным взглядом.

– Я не беру того, что не принадлежит мне по праву.

Эндрю извинился за свои подозрения, объяснив, что не знаком с народами иных стран и их обычаями.

– Я обнаружил, – последовал ответ, – что люди в большинстве стран совершенно одинаковы, поскольку за свою жизнь успел побывать в Египте, Йемене, Риме, Персии, на Кипре, в Венеции, Англии…

Услышав это, Эндрю прервал рассказ араба:

– Постой, ты бывал в Англии?

– Я видел много стран и назвал бы их все, если бы мне было дозволено закончить перечисление, поскольку служил матросом на торговом судне, когда был моложе. Вы видите перед собой старого человека, но глазу открыта лишь внешняя оболочка. Не следует верить, будто, видя наружность, знаешь, что внутри, господин, поскольку внешность способна достоверно рассказать лишь о возрасте. Я многое совершил в своей жизни, сражался во многих боях, плавал по многим морям, а потому способен точнее оценить человека, нежели ты, зеленый юнец, еще не вкусивший жизни.

Я знаю, например, что в вашей стране великое множество честных людей, но есть воры и грабители, как и у нас здесь. Нужно судить о человеке по тому, какие дела он совершает, и доверять ему, пока он не совершит порочащий его поступок. Всегда нужно относиться к незнакомцу с доверием, молодой господин, и, таким образом, ты обогатишь свою душу.

– Но что, если он действительно плохой человек?

– В таком случае ты утратишь, возможно, мирские ценности, зато бессмертная душа останется нетронутой и чистой. Что для тебя более важно? Товары или душа?

– Думаю, ответ на этот вопрос очевиден.

– Ай-вэй! Позволь сказать одно: в этой стране воров наказывают отрубанием правой руки. Даже если бы в моей душе царила тьма, хотя это не так, я бы слишком дорожил своей правой рукой, чтобы рискнуть ею ради пары серебряных монет.

– Мне это кажется варварством, – заметил Эндрю.

– А как поступают с ворами в твоей стране?

– Мы их вешаем.

– А, – произнес мудрец, улыбаясь и подливая юноше чай. – Это, разумеется, не варварство.

Утром они попрощались с Юсуфом.

– Ты хороший человек – для неверующего, – произнес Эндрю.

– Как и ты, – отозвался араб.

– Из нас двоих не я неверующий, а ты! – воскликнул юноша.

– Для каждого из нас другой – неверный, – мудро заметил Юсуф, – и именно поэтому в этой древней земле сейчас льется кровь.

– А, я понимаю, что ты имеешь в виду.

– Не бойся, молодой господин, всегда найдутся люди, как мы с тобой, которые стоят выше подобных различий.

– Надеюсь, что ты прав, Юсуф. Я думаю, тебе понравился бы мой крестный отец, он чародей и живет в лесу. Вы оба… Томас, напомни, как называются такие люди, которые мудро рассуждают?..

– Философы.

– Да, точно. Ты, Юсуф, как раз из таких философов, как и мой крестный, чародей. Прощай, добрый человек.

– До свидания, молодые господа, – желаю вам выжить.

И двое юношей отправились в город Иерусалим, сидя вдвоем на спине Чародея.

Конь, по понятным причинам, обрадовался тому, что под копытами наконец твердая земля. Путешествие в темной выдолбленной полости старого дуба наполнило его отвращением, жалкую, вонючую скорлупку все время бросало из стороны в сторону, копыта мерзли в соленой воде… Теперь же он с воодушевлением ступил на дорогу к Граду Божьему, втягивая раздувающимися шелковистыми ноздрями странно пахнущий воздух. Грива развевалась на нежном, теплом ветерке изящнее, чем волосы прекрасной девы. Хвостом конь отгонял назойливых мух. Двое человеческих детенышей, сидящие на его спине, оказались легким грузом, поскольку доспехи тащил на себе его собрат по несчастью, жалкий осел. Жизнь снова становилась прекрасной и полной радости.

После двух дней, проведенных в дороге, и ночевки на свежем воздухе (к утру оба замерзли, так как вернулся холод) вдали показались стены священного города Иерусалима. Томас расчувствовался и заплакал от радости, едва завидев их. Эндрю переполняло благоговение. Они миновали городские ворота, охраняемые несколькими откровенно скучающими солдатами, и тут же оказались на узких улочках, заполненных людьми – мусульманами и христианами. Каждые несколько метров они проходили через каменные арки. Эндрю осведомился у прохожего, как пройти к храму Соломона, одно крыло которого отводилось под квартиры рыцарей-тамплиеров. Когда они отыскали его, сердце юного оруженосца бешено забилось в груди. Вот великий храм, прославленный в легендах, и он вот-вот войдет в него. Он знал, что конюшни расположены под землей, и велел Томасу отвести туда коня, как следует почистить его и накормить.

Сам же двинулся вперед по коридору, стены которого сплошь покрывали гобелены. Вдруг его окрикнул рыцарь с обветренным лицом:

– Эй, мальчик, что ты здесь делаешь? Разве ты не знаешь, что это храм Соломонов? Уходи прочь!

– Сэр, я – оруженосец сэра Гондемара де Блуа, который прислал меня вперед себя, чтобы я приготовил все к его прибытию.

– А, так ты – тот юноша, значит? Что ж, в таком случае у меня для тебя сообщение, – произнес высокий темноволосый рыцарь. – Твой хозяин еще находится в дороге, он выполняет свой долг, защищая паломников, двинувшихся сюда по суше. Ты должен выехать немедля и встретить своего хозяина в Антиохии. Удачи тебе, мальчик, и береги спину. Там хватает сарацин и разбойников, которые с радостью снесут тебе голову с плеч, а еще диких зверей, которые растащат по норам твои внутренности.

От изумления у Эндрю отвисла челюсть.

– А далеко отсюда до Антиохии? – спросил он.

– Четыреста миль.

– Да это столько же, сколько в длину занимает Англия!

По крайней мере, так ему говорил отец Ноттидж.

Чернобородый рыцарь только рассмеялся.

– Постойте-ка, – неожиданно нахмурился Эндрю, с подозрением глядя на него, – а как это сообщение попало сюда раньше меня самого?

– Видимо, с более быстроходным судном, – предположил рыцарь. – Надеюсь, ты не пытаешься выставить меня лжецом, юнец?

Эндрю быстро осознал свою ошибку:

– Нет, сэр. Прошу простить меня. Дело в том, что я только что вступил в Иерусалим, и тут же узнаю, что необходимо снова уехать. Это нелегко.

– Ты оруженосец, парень. Делаешь так, как приказано, хотя, признаюсь, мне тебя жаль. Гондемар, должно быть, невысоко ценит твою жизнь, раз отправляет одного в столь опасное странствие. Говоришь, только что прибыл? Ты, похоже, совсем еще зелен, мальчик. Ты заслужишь рыцарские шпоры, если доберешься до Антиохии живым. Послушай, – мягче произнес рыцарь, в чьих глазах Эндрю прочел сочувствие, – я знаю, что вскоре на север отправляется караван. Хочешь, я поговорю с хозяином? Тогда ты двинешься в путь под защитой стражников, хотя они всего-навсего пустынные кочевники.

– Это будет весьма великодушно с вашей стороны, сэр. Скажите, я смогу встретиться с магистром тамплиеров перед отъездом?

Снова добродушный смешок.

– Ты? Чтобы Великий магистр давал аудиенцию простому оруженосцу? Я так не думаю, юноша. Отправляйся выполнять поручение.

Когда Эндрю рассказал Томасу о том, что им предстоит второе путешествие, тот отнесся к перспективе отправиться в неизвестные земли с большим воодушевлением. Однако юный оруженосец твердо решил, что двинется в дорогу один. Ему совершенно не хотелось, чтобы Томас так скоро попался на глаза сэру Гондемару. Поэтому он предложил приятелю остаться в Иерусалиме до его возвращения. Томас не слишком расстроился. В конце концов, как он сказал, Иерусалим – самый удивительный город, который он видел в своей жизни, после Венеции, разумеется. Тут столько рыцарей и воинов. Можно многое увидеть и сделать.

– Мы обязательно должны сходить на базар до твоего отъезда, Эндрю, – заявил Томас. – Я заметил его, пока мы шли к храму. Это замечательное место, там полно специй, тканей, медных ламп, оружия, ковров. Без сомнения, некоторые из них волшебные – да все, что угодно, чего мы никогда не видели! Какой город! Я с радостью бы прожил тут до конца своих дней, если бы уже не стал бессмертным. Даже когда я вел лошадь в конюшню, какой-то человек попытался продать мне драгоценные камни. Он перечислил их названия: ляпис-лазурь (удивительного цвета сине-оранжевый сердолик), коричневая яшма, темно-красные гранаты, дымчатый агат, темно-зеленый нефрит и золотистый тигровый глаз. Но я ничего не мог купить, поскольку у меня не было денег, поэтому он проклял меня на своем языке. И тогда я ответил ему тем же, но это проклятие ангела, и теперь мне его жаль, ведь он умрет в муках, задыхаясь, потому что распухший, почерневший язык заполнит весь рот и глаза вылезут из орбит.

– Ну, он же проклял тебя первым.

– Да, но он-то не мог знать, что его проклятие бессильно – на ангелов не действует восточное колдовство.

– В таком случае он еще глупее, чем можно подумать.

Так вот, не успев стать полноправным жителем Иерусалима, Эндрю снова двинулся в путь. Чернобородый тамплиер нашел ему обещанное место в караване, состоявшем из пятидесяти верблюдов во главе с йеменским торговцем из города Аден на самом краю Арабского полуострова в крошечном уголке, где Красное море встречается с Индийским океаном. Аден, как выяснил Эндрю, обнесен не рукотворными, а природными стенами, заключенный в кратер потухшего вулкана. Какие еще чудеса ждали юношу впереди? Торговец вез туда материю, сотканную на станках этой южной земли, которой некогда правила царица Савская еще во времена самого царя Соломона.

Когда Эндрю спросили, как он собирается оплачивать место в караване, юноша ответил, что готов предоставить купцу свои услуги.

– Я стану одним из ваших охранников, – произнес он. – Это будет приемлемо?

Вонь верблюдов била в ноздри, и Эндрю невольно задался вопросом, сможет ли он в дороге держаться от них с подветренной стороны.

Купец пожал плечами:

– Главное, чтобы ты не сбежал от ужаса, едва завидев разбойников.

– Сэр, – надменно выпрямился Эндрю, – я дал слово чести!

Караван двинулся в путь на рассвете в сопровождении мужчин, вооруженных скимитарами и облаченных в восточные халаты. Воины ехали верхом на лошадях, растянувшись вдоль всей цепочки. В центре ее верблюды везли не товары, а седоков, которые понукали их идти быстрее. Похоже, эти странные твари и шагу не желали ступить, не получив очередной порции ругани и проклятий, – по крайней мере, к такому выводу пришел Эндрю. Погонщики не переставали кричать на верблюдов ни на миг. Разумеется, их слова были непонятны юноше, однако ругательство нетрудно распознать по резкому выкрику и сердитой интонации. Вдоль каравана трусили псы, сновавшие между ног верблюдов. Женщины и дети, у которых не было даже ослов, брели позади.

Кроме Эндрю караван сопровождали еще три рыцаря, также направлявшиеся в Антиохию. Они носили черные рясы с белыми крестами, по которым юный оруженосец сразу узнал в незнакомцах госпитальеров. Между ними и храмовниками существовала извечная вражда, и симпатии Эндрю, разумеется, были на стороне последних. В любом случае рыцари приехали из какой-то страны в центре Европы и говорили на другом языке. Эндрю вскоре начал чувствовать себя довольно-таки одиноко, двигаясь рядом с верблюдами, которых должен был охранять.

Вечером на привале он развел отдельный костер, но благоразумно не стал удаляться от остальных. Госпитальеры не пригласили его к своему, дабы разделить с будущим рыцарем свою пищу. Эндрю поджарил на огне хлеб, который ему отдал Томас в дорогу, и собрался уже съесть свой скромный ужин, когда старший сын хозяина каравана показался у входа в их палатку и поманил юношу.

– Мой отец желает, чтобы ты присоединился к нашей трапезе, – произнес он. – В наших обычаях проявлять гостеприимство по отношению к чужакам в лагере.

До Эндрю донесся запах жареного мяса, и желудок заурчал, убеждая его поскорее согласиться.

– Но здесь много чужаков.

– Да, но ты из них самый странный, – отозвался мужчина. – Заходи, у нас много халвы, наверняка она придется тебе по вкусу.

Эндрю вошел в палатку, пол которой был сплошь устлан коврами, на стенах висели гобелены. Она походила на теплый и уютный кокон, защищающий от пустынного ветра. На костре закипала вода для чая. На ткани, расстеленной по полу, стояли тарелки с мясом и овощами. Несколько мужчин сидели вокруг на подушках, подогнув ноги, уплетая еду. Эндрю вспомнил, что старый Юсуф говорил ему: в этих краях принято принимать пищу правой рукой, поскольку левой совершаются различные нечистые дела. Поэтому он сел, не забыв тихо поблагодарить хозяина за доброту, и потянулся правой рукой за угощением. Пожилой хозяин каравана, увидев это, одобрительно кивнул.

За едой Эндрю увидел на другом конце стола молодого человека примерно своих лет или чуть моложе, сидевшего рядом с купцом. Надо же, попутчик его собственного возраста! Он дружелюбно улыбнулся юноше, но в ответ получил только угрюмую гримасу. Да, похоже, разделить с арабами пищу недостаточно для того, чтобы преодолеть культурные различия.

Той ночью Эндрю спал возле Чародея, смирно стоявшего поблизости. Холод пронизывал до костей и человека, и коня. Вода в меху смерзлась через два часа.

На следующий день он снова увидел молодого человека, но в ответ на свой вопросительный взгляд получил только презрительную гримасу. Значит, здесь друзей не завести. Затем один из госпитальеров, который немного говорил по-английски, укорил юного оруженосца за то, что тот разделил пищу с «неверующими».

– А почему бы и нет? – спросил Эндрю. – Меня пригласили к столу в качестве гостя.

– Они не разделяют нашу веру и устои, – последовал ответ. – Ты должен стыдиться того, что, будучи христианином, вошел в палатку к язычникам!

– От них я получил больше, чем от вас! – бросил Эндрю. – Где же вчера было ваше христианское гостеприимство?

– Будь осторожнее, юнец, – прорычал рыцарь, – или мне придется вырезать из твоего рта чрезмерно быстрый язык и скормить его змеям!

Эндрю молча отвернулся. Этих псов в черных платьях было трое, и все огромные здоровяки с большими головами и толстыми бычьими шеями. Они добывали пропитание мечами и грабежом. Эндрю знал, что эти типы не задумавшись убьют неприветливого юнца, даже если он принадлежит к их собственной вере и культуре. Значит, здесь друзей тоже не завести.

Тем временем сэр Гондемар вышел из одного из огромных амбаров ранним зимним утром, и ему навстречу направился какой-то юнец из Крессинга.

– Сэр, меня зовут Гарольд, я сын мясника.

– Сын… И тебе хватает наглости заговаривать с королевским рыцарем?!

– Сэр, прошу простить меня, но не соблаговолите ли вы меня выслушать? Вы ведь знаете, что урожай нынче выдался неудачный. Я лично считаю, что мальчик Хорки был околдован, и поэтому ветвь Хорки исполнилась зла…

Гондемар презрительно фыркнул:

– Парень, мне прекрасно известно, что ты и мой оруженосец – пара деревенских тупиц. Поберегись. Мое время ценится высоко.

Гарольд раздраженно выдохнул в морозный воздух, и облачко пара поднялось прямо к лицу рыцаря.

– Я знаю, где живет ведьма, – просто сказал он.

Гондемар изогнул бровь, услышав его слова. Это интересно. Похоже, дело тут не только в ссоре между деревенскими мальчишками. Рыцаря давно беспокоило присутствие неподалеку от деревни ведьмы и колдуна. Немногие отправлялись их искать, поскольку все знали, что в этом лесу обитают неупокойники и чудовища. Не то чтобы Гондемар их боялся, но рыцарю не пристало бродить меж деревьями в поисках колдунов. Посылать своих охранников и солдат смысла не было, они сбегут, стоит сломаться ветке под ногами. В бою с врагом им всем не занимать отваги, но одна мысль о колдовстве вселяла в их души священный ужас.

– Ведьма? И чародей?

– Они оба, сэр. Я могу привести жителей деревни к их хижине, и тогда мы избавимся от этой чумы.

– И ты сможешь убедить соседей отправиться на охоту за колдунами?

Гарольд с явным самодовольством ответил:

– Я уже не первый год обрабатываю их, сэр. Поскольку нынешней осенью урожай был совсем плох, многие голодают. Им нужен лишь повод выместить на ком-то зло, чтобы начать действовать. Мне нужно только разрешение одного из наших лордов, поэтому я и подошел к вам.

Да, если обвинить колдуна в скудости урожая, люди и впрямь отважатся на многое…

– Ты его получил. Я побеседую с настоятелем монастыря и лордом деревни и улажу с ними этот вопрос.

Возможно, настоятель поставит под сомнение мудрость подобного деяния, но вот пожилой лорд Крессинга, назначенный королем и правящий местными крестьянами, а не рыцарями-храмовниками, был близким другом сэра Гондемара.

– Принимайся за дело.

Гарольд вернулся к своим друзьям с хорошими новостями, которые привели их в крайнее возбуждение. Они чуть не прыгали от восторга при одной мысли об этом. Убить чародея! В головах юнцов царила настоящая неразбериха, подогретая алкоголем, пока они вкапывали в землю толстые столбы и собирали хворост и дрова для костров. Они сожгут чародея и его жену-ведьму! Какими храбрецами они считали себя, отважившись на это великое деяние! Возможно, половина из них еще до полуночи превратится в жаб и змей, но в тот момент подобная перспектива никого не пугала – крепкая выпивка наделила юнцов львиной храбростью.

Вечером около сорока человек, несущих полыхающие факелы, двинулись в лес, возглавляемые Гарольдом. С бешено бьющимися сердцами они окружили хижину, в которой мирно спали Гриндель и Блодвин, и вытащили супругов из постелей, быстро заткнув им рты и связав руки и ноги, чтобы, не дай бог, колдуны не прокляли напавших и не начали плести черные заклинания.

Чародея и его жену поволокли к деревне, привязав к шестам, как убитых свиней.

Гарольд поджег факелом сухой хворост у них под ногами. Сэр Гондемар молча наблюдал за ним, его глаза отсвечивали алым в свете мгновенно занявшегося огня. В руке благородный рыцарь держал надушенный платок, готовый прижать его к носу, как только ночной воздух наполнится вонью горящей плоти. Треск пламени и шипение плавящейся кожи привело деревенщин к помешательству, и они, крича от безумного восторга, плясали вокруг костров, как дикари.