Текст книги "Маленькая птичка (ЛП)"

Автор книги: Риа Уайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 27

ЛЕКС

Куда бы я ни посмотрел – повсюду враг.

Ублюдок пытается захватить мое королевство и забрать то, что принадлежит мне. На данный момент у меня есть все: Рен и мой город, но со всей этой новой информацией задаюсь вопросом – смогу ли я удержать их.

То, насколько я отвлекся, не осталось незамеченным. Хотя, мои люди не говорят мне это в лицо (было бы глупо с их стороны), они смотрят на меня так, как будто я шагаю по тонкому льду, и на волоске от того, чтобы потерять самообладание.

Усталость накатывает на меня, когда я делаю последние шаги до особняка, и в момент, когда касаюсь ручки, не могу не почувствовать какое-то дурное предчувствие. Смотрю на свою белую рубашку, которая уже не такая белая, а забрызгана кровью и грязью. Обычно со мной бывает Райкер, но правда в том, что я больше не мог никому доверять.

В моей команде есть предатель. В моих гребаных рядах есть чертов крот.

Они все время скармливают всякое дерьмо Валентайну и Синдикату. Мои планы, деловые отношения, черт возьми, даже то, как часто я бываю наедине с драгоценной дочкой Валентайна.

Он хочет ее вернуть. Плохо.

Но что-то все равно не так.

Он бросил ее. Оставил ее на воспитание кому-то другому, это вовсе не значит, что он мужчина, который заботится о ней. Он желает ей чего-то другого. Думал, что она должна была взять на себя управление семейным бизнесом, но я больше в это не верю.

Я многое узнал о Валентайне, и уж точно он не хотел бы, чтобы его наследием управляла женщина. Он женоненавистник, жесток с женщинами и фанатичен. Он хочет ее для чего-то другого. Что-то большое, если он игнорирует указания Синдиката.

Но что?

Я тихо открываю дверь и захожу в прихожую. Громкие голоса, доносящиеся из кухни, подсказывают мне, что здесь Рен и Райкер.

– Просто позвони! – кричит Рен в отчаянии.

– Нам нужно дождаться Лекса! – Райкер рычит в ответ с таким гневом, что у меня закипает кровь. Друг или нет, но это моя женщина. Моя. И никто с ней так не разговаривает.

Я тихо закрываю дверь, несмотря на то, что мне хочется ворваться туда и выбить ему зубы за то, что он так с ней разговаривает.

– Почему? – Рен вздыхает. – Просто позвони! Он не тебе его дал!

Я тихо иду через зал, останавливаясь на пороге, но скрываясь за углом.

– Просто подожди, Рен.

– Ждать чего? – Мой голос пугает мою маленькую птичку настолько, что она подпрыгивает на своем месте. Она поворачивается ко мне лицом, ее большие зеленые глаза сначала осматривают мое лицо, а затем состояние моей одежды. Конечно, это не лучший мой вид, но я такой, какой я есть. Теперь она часть этого, нравится ей это или нет.

– Лекс, – тяжело вздыхает Райкер.

– Чего мы ждем?

– Мы с Райкером сегодня отправились в небольшое путешествие.

Эта новость сбивает меня, как грузовик. Он выпустил ее из дома! Он знает, насколько это небезопасно для нее сейчас. Гнев кипит, и кровь бурлит в моих венах, яростная и неумолимая.

– Ты выпустил ее!? – рычу я. – Ты чертовски глуп!? – Я должен получить ответы. Мне следует выяснить почему, но я вижу только красный цвет. Он подверг ее опасности. Он забрал ее из этого дома. Они могли убить или похитить ее. Ебать. Я лечу через кухню, мои костяшки пальцев встречаются с его лицом, как камень с черепом. Его голова дергается набок, изо рта брызжет кровь.

– Лекс! – Голос Рен приглушен яростью, бушующей в моих ушах.

Мой кулак попадает в его скулу, и я поднимаю кулак, чтобы ударить его еще раз, но ему удается увернуться от него, и он наносит свой удар. Я сплевываю кровь на кухонную плитку, прежде чем замахнуться еще раз.

– Пошел ты, Лекс! – ворчит Райкер.

– Достаточно! – Рен кричит, карабкаясь своим маленьким телом по кухонному острову, прежде чем скатиться с него и встать между нами. Если кто-то из нас захочет снова пойти друг на друга, нам придется пройти через нее. Она пристально смотрит на меня, расправляя плечи перед Райкером, словно защищая его.

Ревность бьет меня тяжелым ударом прямо в живот.

– Это не его вина, я его заставила.

Я усмехаюсь:

– Ты не выше пяти и трех футов, Маленькая птичка, а весишь сколько, сто двадцать фунтов, и ты говоришь, что ты его заставила?

Она закатывает глаза:

– Не будь сексистской свиньей! – отвечает она. В ее глазах столько огня, столько жара, борющегося с гневом: – Я ударю тебя.

– И мне это понравится, – рычу я в ответ.

– Вы двое облажались, – фыркает Райкер, падая в кресло и вытирая рот рукавом куртки.

Мои руки трясутся от высвободившегося гнева, но когда Рен, не менее злая, выходит вперед и прижимает ладонь к центру моей груди, поверх запекшейся крови и вопреки бешеному сердцебиению, она шипит. Я смотрю на нее, раздувая ноздри, пытаясь удержать последние остатки гнева. Гнев – это просто. Вы должны это понимать.

Это чертово чувство в груди, это непросто.

Это осложнение. Бардак. Отвлечение.

Но я все еще поднимаю свою руку и кладу на ее руку, подтягивая ближе другой рукой. Я прижимаюсь к ее губам, контрастируя с войной в моем теле, и она целует меня в ответ.

У меня чертовски огромные проблемы с этой женщиной. Настолько, что я не уверен, что кто-то из нас выйдет из этого живым.

РЕН

Я чувствую, как в его мышцах нарастает напряжение, как гнев струится волнами, от которого у меня по спине пробегает дрожь. Его костяшки пальцев разбиты, кровь забрызгала кожу. Думаю, теперь это соответствует всему остальному в нем. Его белая рубашка испещрена пятнами цвета ржавчины, и я не сомневаюсь, что его пиджак и брюки такие же, просто не вижу, потому что они черные.

Почему меня это не отталкивает?

Я просовываю пальцы между двумя пуговицами его рубашки, ощущая обжигающее тепло его кожи подушечками пальцев. Его сердцебиение ровное и сильное, пульсирующее под моими прикосновениями. Он смотрит на меня сверху вниз, веки его опущены, серебро его глаз светится.

Медленно, очень медленно уголки его рта поднимаются, напоминая улыбку. Одна бровь поднимается, и он наклоняется, его дыхание шепчет по моей коже, а губы касаются мочки моего уха.

– Ты скучала по мне, Маленькая птичка? – Он шепчет так, что слышу только я.

Райкер все еще ворчит позади меня, но в этот момент мы одни, только он и я. Покалывания хаотично пробегают по моему телу, согревая меня или, возможно, предупреждая.

Мои ногти впиваются в твердую кожу на его груди, и он в ответ покусывает меня за ухо, царапая кожу зубами. Прежде чем я успеваю потеряться в нем, прежде чем успеваю забыть все, что считала правильным, он отстраняется и смотрит на меня взглядом, который говорит мне, что он менее чем впечатлен.

– Куда ты сегодня ходила, Маленькая птичка?

– В магазин, – пожимаю плечами я, отводя руку назад и сжимая пальцы в кулак.

– А что тебе нужно было в магазине, чего тебе не мог достать кто-то другой? Ты понимаешь, в какой опасности ты сейчас находишься?

Он разговаривает со мной, как с ребенком. И меня это чертовски раздражает.

– Вы подвергли меня опасности, – отвечаю я.

Лекс прищуривает глаза:

– Не дави на меня прямо сейчас.

Я усмехаюсь:

– Мне пришлось пойти в магазин, потому что я женщина, а у женщин, как правило, бывают циклы. Мне нужны были средства, чтобы остановить кровотечение, чтобы она не разлилась по всей вашей красивой мебели.

– Это не объясняет, почему кто-то другой не мог пойти.

Я громко смеюсь, звук настолько дикий в тишине кухни, что сдерживаю себя что бы не подпрыгнуть:

– Ой, извини, твоя правая рука может стрелять в людей и пытать их, но он, кажется, не может пойти и купить женские товары, не зеленея.

Губы Лекса дергаются, он борется с улыбкой. Он смотрит через мою голову на Райкера, оборачиваясь, смотрю, как он пожимает плечами. Жалко.

– И так, чего же ты ждешь? – настаивает он.

Я вздыхаю. Я хотела позвонить Гриффину, как только мы вернулись домой, но Райкер не дал мне ни своего телефона, ни номера. Конечно, я понимала его доводы, но все равно мне надоело, когда мне говорили, что делать.

– Сегодня я видела кое-кого, с кем я когда-то дружила. Он сказал мне связаться с ним, если нам понадобится дополнительная информация.

– Это ловушка. – Лекс хмыкает.

– Вы все чертовы параноики, вы это знаете? – Я кладу руку на бедро. – Я доверяю Гриффину. Вроде.

– Гриффин? – Взгляд Лекса приковывает меня к месту.

О, парень. Вот так.

Глава 28

ЛЕКС

Ревность – не то чувство, с которым у меня был большой опыт. На самом деле, не так уж много того, чего я не имею или чего не получаю; никогда прежде мне не приходилось завидовать. Я знаю, как это выглядит, видел это в действии, но ощущение в моем теле дикое и безумное. Мое сердце сильно бьется, кожу головы покалывает пот, а желудок сводит судорогой – и все это при мысли о том, что в жизни Рен появится еще один мужчина.

Тот, кому она, так сказать, доверяет.

Доверие – непостоянный зверь: как только вы отдадите его кому-то, он получит власть над вами. Они могут сломать тебя. Предать тебя. Убить тебя. И вы слепы из-за этого доверия.

Очень мало людей, которым я доверяю. Я могу пересчитать по пальцам, кто они, и то только потому, что они доказали свою состоятельность.

Рен не понимает.

Она доверяет слепо. Свободно. Но она не понимает последствий неуместного доверия, особенно в этой жизни.

Гриффин из ее старой жизни, связанной с Валентайном, и если я что-то и узнал об этом человеке и его людях, так это то, что все они, я имею это в виду, все они – змеи.

Я вижу момент, когда Рен решает дать отпор. Я начал многое узнавать об этой женщине, ее жестах, ее триггерах, и когда ее позвоночник выпрямляется, а края ноздрей раздуваются, я знаю, что она вот-вот плюнет ядом.

– Не смей, – кипит она.

Я ухмыляюсь, ревность немного утихает.

– Что не так, Маленькая птичка?

– Вот это, – она машет рукой, – вся эта ревность. Ты не должен ревновать, мудак. Я знаю Гриффина много лет. Годы. Я доверяю ему.

– Как будто ты не доверяла Лоусону?

Ее голова откидывается назад, и она наносит удар, ее рука бьет меня по лицу. Боль острая, по щеке и линии подбородка пробегает покалывание. Медленно я откидываю голову назад и смотрю на нее сверху вниз. Райкер собирается вмешаться, но я слегка покачиваю головой и делаю шаг вперед.

– Не дави на меня, Рен, – рычу я.

Она делает именно это. Она бросает на меня весь вес своего тела, пытаясь оттолкнуть меня, но ее хрупкому телосложению это не по силам. Я хватаю ее, прижимая к груди, отодвигая к ближайшей стойке, удерживая ее руки.

Она мечется, но в конечном итоге не может вырваться от меня. Никогда не сможет.

– Ты чертов мудак. Я тебя ненавижу!

– Нравится тебе это или нет, – борется она, и мне приходится приспосабливаться, чтобы удержать ее на месте, – теперь ты часть этого. Ты должна подвергать сомнению все и вся. Лоусон вырастил тебя, он, черт возьми, вырастил тебя и пытался тебя убить!

– Это твоя ошибка!

Так и есть. Это было правдой.

Но сейчас с этим ничего не поделаешь.

– Пока не об этом, Рен, кто угодно, я имею в виду вообще кто угодно из твоей прошлой жизни, они больше не существуют. Все, кто у тебя есть – это враги.

– А ты? Ты мой враг? – Она плачет.

– Нет, птичка, я тебе не враг.

– И что? – Маниакально смеясь, слезы катятся по ее лицу. Я не совсем уверен, что она вообще осознает, что плачет, но ее губы дрожат, глаза тускнеют, и что-то переворачивается во мне. Как будто лезвие ножа воткнули мне в живот, а затем вывернули.

– Ты мой рыцарь в сияющих доспехах? Ты здесь, чтобы спасти меня, а потом будем жить долго и счастливо?!

Райкер тихо выходит из-за стола, забыв о нашей предыдущей конфронтации, поглаживая опухшую губу и разбитую бровь. Он смотрит на меня со смесью шока и беспокойства? Он, конечно же, не думает, что эта мелочь может причинить мне какой-либо вред. Но в аду нет такой ярости, как презирающая женщина.

– Тоже нет, – наконец говорю я, теперь мы одни.

– Что тогда, Александр Сильвер? Кто ты, как не мой враг?

– Я только твой.

Ее глаза расширяются, слезы все еще текут по ее румяным щекам.

– Ч-что?

Медленно я начинаю ослаблять хватку, поднимая руку, как будто успокаиваю перепуганное животное. Я откидываю ее подбородок назад, заставляя ее посмотреть мне в глаза.

– Ты принадлежишь мне, Рен, ты моя. Но там, где ты моя, я твой. Это улица с двусторонним движением.

– Ты ведешь себя так, как будто люди – это вещи, которыми можно владеть.

– А это не так?

Она качает головой.

Я провожу большим пальцем по ее пухлой нижней губе, ухмыляясь дрожью всего тела, которую это вызывает:

– Нравится тебе это или нет, мы едины. Я никогда не отпущу тебя. Мы правим вместе, и эти враги – мои враги, и мы их победим. Вместе.

– Это не война, Лекс.

– Ой, но здесь ты ошибаешься, птичка, всегда война.

– Но Гриффин…

– Находится на зарплате у твоего отца, – перебиваю я, – и поэтому ему нельзя доверять.

Она качает головой и вздыхает от раздражения.

– Тебе нужно принять душ.

Она еще не закончила спор, я знаю, что нет, просто у нее сейчас нет ответа.

– Именно это я и планировал сделать. – Я отхожу от нее, жду и наблюдаю, ожидая, что она убежит, но когда она этого не делает, я наклоняю голову:

– Присоединяйся ко мне.

Она качает головой.

– Это была не просьба, Маленькая птичка.

Ее глаза сужаются, она поджимает губы:

– И тебе придется научиться принимать «нет» как ответ.

Она отворачивается от меня и выскальзывает из кухни. Я слышу, как она поднимается по лестнице по две ступеньки за раз, минуя мою комнату, предпочитая спальню на чердаке. Я исправлю это сегодня вечером, а пока я отпустил ее.

Прежде чем отправиться в душ, я отправляюсь на поиски Райкера и нахожу его слоняющимся в гостиной с виски и пакетом со льдом.

– Я бы не допустил, чтобы с ней что-нибудь случилось, – говорит он мне, заметив меня на пороге.

– Этот Гриффин, что ты думаешь?

Райкер хмурится:

– Не произвел особого впечатления, хочешь с ним связаться?

Я киваю один раз:

– Свяжись с ним с одноразового телефона. Договорись. Где-нибудь публично. Я хочу, чтобы он пришел один.

– Клуб?

– Сделай это через несколько дней. Есть несколько зацепок, по которым я хочу пройтись, прежде чем подумаю об использовании одного из людей Валентайна.

– Знаешь, он мог бы ее забрать, – говорит мне Райкер, – он был не один, я заметил с ним еще как минимум четверых, он ее отпустил.

– Ложное чувство безопасности – вот что тебя убьет, старый друг.

Он вздрагивает:

– Да, босс.

Я оставляю его с инструкциями и поднимаю голову, расстегивая рубашку на ходу. Кровь на рубашке просочилась, оставив на моей коже слабые красные пятна.

Еще один тупиковый путь. Эйнсли дала мне имена. Имена людей, предположительно связанных с Синдикатом, только они ничего не знали, либо так, либо они боялись их больше, чем меня. И это будет большой проблемой.

Я все еще не приблизился к выяснению, кто они такие, а Валентайн только становился все более настойчивым в своих планах вернуть свою дочь.

Рен не думает, что это война, но это будет самая кровавая битва, которую когда-либо видел этот город.

А я, извращенный ублюдок, собираюсь окрасить улицы в красный цвет их кровью и стоять на груде тел тех, кто осмелится бросить мне вызов.

Синдикат может думать, что загнали меня в угол, в ловушку, из которой нет выхода, и Валентайн может сколько угодно верить, что у него есть хоть какая-то надежда вернуть Рен, но что бы ни было, я приспособлюсь.

Они могут толкать и могут тянуть, но ни в этом аду, ни в следующем я не смог бы отказаться от того, что принадлежит мне.

Глава 29

ЛЕКС

После душа я направляюсь в спальню на чердаке и обнаруживаю Рен, свернувшуюся калачиком в центре кровати. Ее дыхание ровное и размеренное, и я пересекаю комнату, глядя на нее сверху вниз. Она лежит на боку, руки под щекой, а ее растрепанные волосы разметались по подушке, словно пламя.

Наклоняюсь и обхватываю руками ее тело. Она стонет, но позволяет мне поднять ее, прижимая к груди, и я выхожу из комнаты, возвращаясь в главную спальню.

– Я могу спать одна, – сонно бормочет она, уткнувшись лицом в мою грудь.

– Это не так, – шепчу я в ответ, распахиваю дверь и укладываю ее на двуспальную кровать в своей спальне. Она не встает и не уходит, вместо этого она пододвигается и зарывается под одеяла, наблюдая одним глазом за мной поверх простыней.

Я щелкаю выключателем и забираюсь рядом с ней, притягивая ее ближе и обнимая ее. Она тяжело вздыхает и начинает водить указательным пальцем по моей груди.

– Тебе не следовало покидать территорию, – говорю я после некоторого молчания.

– Ты не можешь держать меня взаперти вечно.

– Могу, – говорю ей, – не забывай, с кем ты имеешь дело, птичка.

– Как будто я могла забыть, Лекс, – фыркает она, пытаясь отстраниться от меня.

Я не отпускаю ее ни на дюйм.

– Ты принадлежишь мне, и есть люди, которые хотят тебя забрать.

– Ты усложняешь задачу, – отвечает она. Жизнь со мной никогда не будет для нее легкой. Но она привыкнет к этому. И узнает свое место.

Мы лежим молча, пока ее дыхание не выравнивается, и она расслабляется, наконец, снова уснув.

Хотя я и не сплю. Лежу там, глядя в темный потолок, держа ее в руках.

Все во мне, все чувства к ней, кажутся слишком большими, слишком сильными, слишком жестокими, я бы объявил войну всему гребаному миру, не только Валентайну и Синдикату, если бы это означало, что она останется там, где сейчас.

Это стало больше, больше чем месть. Больше, чем город.

Никогда не задумывался о том, чтобы жениться. Или думал, но исключительно из-за продолжения своего рода, но не более того, хотя с ней я хочу всего этого. Хочу жениться, завести детей с моей фамилией и ее огнем. Я хочу, чтобы она стояла рядом со мной, когда наши враги падут, а город будет у наших ног.

На прикроватной тумбочке мой телефон громко гудит, корпус сотрясается от вибрации. Я быстро протягиваю руку и выхватываю его, глядя на имя, освещающее экран. Я хмурюсь. Эйнсли не звонит мне. Она позвонит Райкеру.

Осторожно перекладываю Рен со своего плеча и отвечаю на звонок, не говоря ни слова, пока не выхожу из спальни.

– Эйнсли, – приветствую я.

– Я в жопе.

На втором этаже дома темно, но я знаю, что мои люди где-то здесь. Нет нужды их искать, поднимаюсь по лестнице и направляюсь в офис, устраиваясь в кресле за столом, который принадлежал моей семье на протяжении нескольких поколений.

– Что происходит? – спрашиваю.

– Я кое-что сделала, Лекс. – Она тяжело дышит, словно на пробежке. Звук ее шагов раздается в устойчивом ритме, дополнены звуком ее прерывистого дыхания.

– Они идут за мной.

– Кто?

– Синдикат.

Мой позвоночник выпрямляется, а рука сжимается в кулак на столе.

– Что ты сделала, Эйнс?

– Мне нужно добраться до тебя, – говорит мне Эйнсли, – но не сейчас, они этого ожидают. У меня есть кое-какое дерьмо, которое ты можешь использовать, Лекс. У меня есть все это.

– Эйнсли, откуда ты знаешь, что они придут?

Она смеется, но ей не хватает юмора:

– Я получила послание, четкое и ясное.

– Куда ты идешь? – Стучу кулаком. – Мы можем защитить тебя.

– Нет, ты не можешь. Не недооценивай их, Лекс, они больше, чем любой из нас мог ожидать. У них есть все. Валентайн для них пешка. Больше ничего. Им не нравится пачкать руки, но поверь мне, если придется, они это сделают.

– Что ты достала?

– Всё, Лекс, всё. Не могу, не по телефону, когда смогу, вернусь.

– А Райкер?

– Скажи ему вместо меня.

– Я похож на твоего мальчика на побегушках?

Она смеется:

– Ты мудак. Пожалуйста, скажи ему.

Я вздыхаю.

Эйнсли не должна была быть частью этой команды. Она не подходила. Но я все равно взял ее к себе, благодаря какой бы то ни было одержимости Райкера ею, и с тех пор она стала такой же важной, как и Райкер. Сестра по оружию.

– Конечно. Береги себя, жду информацию.

– Да, босс.

Она вешает трубку. Я пробую позвонить еще раз через несколько минут и получаю только сообщение, что абонент не в сети. Хорошая девочка.

Если она права и Синдикат достаточно велик, чтобы отпугнуть ее, когда она знает, что за спиной стоит армия, то я явно недооцениваю их силу. Набираю Райкера и передаю ее сообщение, и слышу как он ругается, как черт, пока не вешаю трубку.

Эйнсли умна. Она боец. Она сможет постоять за себя, пока я не разберусь со всем этим дерьмом.

Я все еще жду от отца каких-то объяснений, но он игнорирует мои звонки, и это наводит меня на мысль что он сидит на каком-то дерьме и держит меня в неведении.

И это меня бесит.

Не имея больше никаких дел, возвращаюсь к Рен и обнаруживаю, что она все еще в том же положении, в котором ее оставил. У меня нет надежды заснуть, но я могу, по крайней мере, держать ее.

Она – противоядие, позволяющее успокоить зверя внутри меня. Она меня мотивирует, проверяет, бесит, но у меня всегда есть поводок. Один она обвила вокруг своей руки, крепко держа. С ней я не беспокоюсь о том, что потеряю свое дерьмо, не беспокоюсь о том, что зайду слишком далеко. В мире, где все подчиняются мне, приятно иметь кого-то, кто не идет на поводу у меня и всегда проверяет мои границы.

Ее тепло окутало меня, как одеяло, и я зарылся глубже в кровать.

Вся эта ерунда никуда не денется, она будет здесь завтра, так что я засыпаю сегодня вечером. Я выбираю покой и теплое тело рядом с собой и буду всегда выбирать, пока оно не будет вырвано из окровавленного и изломанного моего тела.

***

– Ты звонил ему!? – Рен в гневе.

Райкер тяжело вздыхает.

Прошло четыре дня с тех пор, как Эйнсли сбежала, а Райкер связался с Гриффином.

– Да, Рен, я звонил ему, – подтверждает Райкер.

Она поджимает губы и пристально смотрит на него:

– Почему ты не позволил мне это сделать? Сомневаюсь, что он был так рад услышать тебя.

– Потому что ты наивная! – Райкер огрызается.

Бросаю на него взгляд, приказывая ему заткнутся, и хотя ему это не нравится, он едва кивает.

– Послушай, Рен, мы занимаемся этим намного дольше, чем ты, есть способы справиться с этим дерьмом.

Райкер поворачивается ко мне, тяжело вздыхая и потирая виски.

– Сегодня вечером. В одиннадцать в клубе.

– Я иду! – заявляет Рен.

– Нет, – говорим мы с Райкером одновременно.

– Ты не можешь держать меня в неведении! – рявкает она. – Если ты хочешь, чтобы я была частью этого дерьма, мне нужно знать. Было бы хорошо понять, что будет после меня. Я большая девочка, я могу позаботиться о себе, и мне нужно быть к этому готовой.

Я прищуриваюсь, рассматривая упрямый изгиб ее челюсти, то, как она просит разрешения, но ее рот остается плоским и злым.

Ебать.

Эта чертова женщина. Она станет моей смертью.

– Отлично, – огрызаюсь я.

– Что!? – И Райкер, и Рен говорят в унисон.

– Ты можешь пойти, но не ты отходишь от меня, ты меня понимаешь?

– Да.

– Лекс, серьезно, она обуза.

– Следи за своим ртом.

– Босс, серьезно.

– Защищай ее любой ценой. Собери вместе наших людей, я хочу, чтобы они были по всему клубу, у дверей, в чертовых ванных комнатах. Я хочу, чтобы каждого человека обыскали перед тем, как он зайдет, без исключений. Сделай это сейчас. Разберись с этим.

Со вздохом Райкер опускает подбородок и оставляет нас с Рен на кухне. Она обхватывает руками кружку и ухмыляется, довольная своей победой.

– Не испытывай меня, Рен. Я допускаю это, потому что ты связана с этим, но если он хотя бы посмотрит на тебя неправильно, я прикончу его.

– Поняла.

– Хорошая девочка.

Она пытается скрыть легкую улыбку, которую вызывают мои слова, а румянец, пробегающий по ее щекам, заставляет мой член твердеть.

Я видел, как далеко заходит этот румянец.

Склонив голову набок, я смотрю на нее, на то, как она перекидывает волосы через плечо, ее глаза смотрят на все, кроме меня. Ее зубы кусают нижнюю губу.

– Маленькая птичка, – воркую я.

Ее глаза встречаются с моими, когда я начинаю расстегивать рубашку.

– Я собираюсь принять душ. Присоединяйся ко мне.

Я не жду ответа и поджимаю рот, когда слышу, как она соскользнула со стула и последовала за мной.

Она моя. Она знает это. Я знаю это.

Я никогда не отпущу ее.