Текст книги "Как..."

Автор книги: Рейн Салури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Рейн Салури
Как
Десять историй про Анне и Кадри

Как играть в дом

– Давай, поиграем во что-нибудь, – сказала Анне, и Кадри сказала в ответ:

– Ну, давай.

– Во что бы нам поиграть? – спросила Анне, и Кадри на минутку притихла, и они обе задумались.

– Можно поиграть в дом, – сказала Анне. Но Кадри заявила, что эти игры в домашние дела ей уже надоели.

– Ну, этот дом будет не то чтобы совсем дом, а просто такой домишко, где на окнах висят рваные занавески, – сказала Анне.

– Совсем-совсем старые и рваные! – спросила Кадри.

– Да, и окна выбиты, и ветер колышет эти занавески, как флаги, – сказала Анне.

– А двери тоже поломанные и дырявые!

– Да, и двери дырявые и висят так косо.

– И крыльцо тоже развалилось, и на него страшно ступить!

– Немножко страшно, вдруг нога провалится.

– И труба тоже старая, такая, что порой по крыше катятся кирпичные черепки и собака не сможет спокойно полежать на завалинке!

– Да, и сама крыша такая дырявая, что дождь протекает насквозь, и в комнате надо ставить на пол тазы.

– А печка так развалилась, что если затопить – дымит ужасно!

– Да, но это ничего, ведь окна выбиты, и весь дым выйдет на улицу.

– И двери тоже все время открыты.

– Двери до того уж развалились, что вовсе не закрываются.

– А когда очень сильный дождь, тогда и от тазов мало толку, все насквозь протекает, и все вещи мокрые.

– Да, все книги мокрые, и одеяло мокрое, так что и спать негде.

– Такое мокрое, что его надо выносить во двор и несколько дней сушить на веревке!

– Да, а потом снова начнется дождик, и одеяло так никогда и не просохнет.

– И всегда одеяло насквозь мокрое-премокрое и так и висит на веревке.

– И собака на дворе такая мокрая, что хоть вешай ее на веревку, если бы солнце светило!

– Да, и лошадь мокрая, и с нее капает, как с одеяла и собаки.

– А лошадь такая старая и усталая, что стоит на одном месте и только ушами шевелит.

– Да, и она такая старая, что скоро умрет.

Они снова немножко помолчали, подумали о старой лошади.

– Эта лошадь стоит под старой яблоней и не хочет уходить! – спросила Анне.

– Да, и яблони такие дряхлые, что на них не растет ни единого яблочка, а потом яблони спилят и сожгут, – ответила Кадри.

– И когда их будут жечь, печка с грохотом развалится, – решила Анне.

– И огонь попадет в трубу, и крыша загорится, – сказала Кадри.

– Тогда надо поскорей разобрать крышу.

– И стены обвалятся, и ничего-ничего не останется.

– От целого дома ничегошеньки не останется.

– А лошадь к тому времени умрет!

– Наверно. А собака еще будет и уже не станет бояться спать на завалинке.

– Потому что крыши-то ведь нет.

– И ничего нет.

– Раз так, то что же получается из нашей игры! – спросила Анне, и Кадри ответила, что можно придумать другой дом.

– Где все было бы целое и чистое, – предложила Кадри.

– Ну, тогда давай строить такой новый дом, – сказала Анне.

Они начали строить дом из стульев, и из лошади-качалки, и из коробок и при этом пели такую песенку:

 
Дом у нас ужасно старый,
В дырках окна-двери.
И придумать мы не можем,
Что нам с ними делать.
Ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля!
Пес боится спать под крышей,
Я боюсь крыльца.
 

Им пришлось очень торопиться со строительством нового дома, потому что мама Анне обещала через два часа зайти за ней, а им хотелось немножко пожить в своем новом доме.

Как ходить гулять

Впереди снова был длинный день. Утром Кадри сказали, что попозже она пойдет с Анне гулять. Но именно в этот день Анне со своей мамой поехала в деревню навестить больную бабушку, а тут еще и дождь пошел. И Кадри пришлось весь день сидеть дома одной, а оставаться одна она не любила.

Кадри немного поиграла в своей комнате и просмотрела три книжки, но на часах еще даже двенадцати не было. Двенадцать бывает, когда обе стрелки сходятся наверху. Сейчас мог быть какой угодно час, но только не двенадцать.

В двенадцать с работы позвонит мама и спросит, как идут дела. Кадри ответит, что Анне нет дома и что идет дождь. Тогда мама скажет, чтобы Кадри была хорошей девочкой и поиграла одна. Но ведь она уже играла.

«Я уже наигралась», – скажет Кадри в телефонную трубку, и тогда мама посоветует ей чем-нибудь заняться.

Рассчитывать на такой звонок нельзя. Придется все-таки самой что-то придумать, который бы час ни был.

– Я немного погуляю, – сказала сама себе Кадри.

– Я буду делать маленькие-маленькие шаги, тогда на гулянье пойдет больше времени.

Она медленно, маленькими шажками, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Дверь сделала «пи-и-у».

Кадри засеменила к ванной, половицы скрипели. Лампу она не стала зажигать, потому что в газовой колонке горел фитиль и давал немного света. В ванной комнате было тепло и чуточку страшно, в углу что-то гудело. Это шумела водопроводная труба, а шума воды она давно уже не боялась. Когда была маленькой, тогда, правда, боялась.

Переминаясь с ноги на ногу. Кадри постояла перед ванной, а затем быстро вышла. Теперь она отправилась на кухню, и кухонная дверь тоже сделала: «пи-и-у».

На кухне жужжал холодильник и булькала раковина.

Газовую плиту дети не смеют трогать, это Кадри знала.

Ножницами играть нельзя, это она тоже знала.

Там она сняла тапочки и залезла в постель. После большой прогулки надо отдохнуть, сказала она себе и положила голову на подушку.

Как варить суп

– А теперь давай готовить, – сказала Анне, а Кадри сморщила нос и сказала, что гораздо интереснее было бы сварить настоящий обед. Суп, студень или еще что-нибудь.

– Нам же не позволят, – сказала Анне.

– Моя мама говорит, что я еще успею в своей жизни наварить обедов. Когда я выйду замуж и муж будет приходить с работы голодный, и дети будут кричать и все время просить есть, – сказала Кадри.

– Я ужасно люблю есть, – вздохнула Анне. – Потому я и толстая.

– Подумаешь, ну и будь толстой, – махнула рукой Кадри. – Давай придумывать кушанья.

Анне задумалась.

– Если б я написала поваренную книгу, то включила бы в нее рецепт своей ухи, – подумав, сказала Анне.

– Все бы прочитали «Уха», а дальше было бы так: нарисуйте на бумаге рыбу, в точности как окунь, конечно, если вы хотите варить уху из окуня. Затем идите на берег реки или озера и ждите, когда окуни приплывут посмотреть ваш рисунок. Как только рыба будет у вас в руках, начинайте варить уху, как обычно варят уху, и варите столько, сколько вам захочется.

Пока Анне говорила, Кадри грызла ногти, а потом сказала свой рецепт.

– Уху можно варить, как обычно варят уху, а можно варить ее и по-другому. Проще всего рыбу поймать так: если какой-нибудь знакомый, отец, дядя или сосед пойдет на рыбалку, надо крикнуть ему вдогонку: не забудь передать рыбе привет, если увидишь ее! И так надо делать каждый раз. В конце концов рыбы так привыкнут к твоим приветам, что сами будут приходить и здороваться. Но тогда может случиться, что ты и не захочешь варить суп из таких хороших друзей, – сказала Кадри.

– Гораздо проще сварить суп из помидоров, – сказала Анне. – Надо только пойти на рынок и купить много-много помидоров. Столько, чтобы хватило. И землю надо купить, если только ты живешь не в деревне, где земля все равно есть. И если на городском рынке вообще землю продают. Если помидоры красные и спелые, самое умное сразу же их съесть, а семена посадить в землю. Когда же вместо съеденных помидоров вырастут новые, их будет уже гораздо больше и тогда их обязательно хватит и на суп.

– А еще лучше сварить суп из бабочек, – заметила Кадри, и теперь Анне выслушала ее рецепт:

– Когда увидишь, что на небе радуга, лучше всего подать на стол суп из бабочек. Для этого надо найти бабочек с крылышками всех цветов радуги, а ловить их можно только, когда в небе радуга. Иначе нельзя будет сравнить цвета крылышек бабочки с цветами радуги. Лучше всего, если после того как сваришь суп, бабочки останутся целы и невредимы, тогда можно поставить кастрюлю на стол и сказать: «Пожалуйста, вот вам суп из бабочек!» И после того как снимешь с кастрюли крышку, бабочки разлетятся по комнате. И тогда уже не важно, есть ли еще в небе настоящая радуга или нет. В комнате и так будет полно маленьких радуг, и все будут сыты.

Анне выслушала все это и засмеялась.

– Мой папа однажды съел много супа из бабочек, а потом пошел в баню и никак не мог понять, почему все смотрят на его живот и смеются, а в его животе было столько супа, что все цвета радуги стали видны. И ему пришлось долго тереть себя щеткой, прежде чем он отмыл живот.

– Хи-хи-хи, – рассмеялась на это Кадри.

– Ха-ха-ха, – рассмеялась на это Анне.

Как поссориться

Однажды Анне и Кадри поссорились. Они уже давно не ссорились, а тут Анне сказала, будто Кадри ей что-то сказала, а Кадри сказала, что вовсе не она сказала, а Анне.

– Ты ведь отлично знаешь, что ты сказала мне, – сказала Анне.

– Я не знаю, что я сказала тебе, но я хорошо помню, что сказала мне ты. Я это не забыла, – ответила Кадри.

– А что я тебе такого сказала! – спросила Анне, и Кадри промолчала. Она отошла в другой угол комнаты и сбросила со стула куклу. А Анне как раз только что ее туда посадила.

– Почему ты сбросила куклу! – спросила Анне.

– Она тебе, что ли, мешала!

Анне ужасно рассердилась, а Кадри засопела.

– Сама знаешь, – сказала Кадри, хотя вовсе не знала, что должна знать Анне, и Анне тоже не знала. Анне подошла к столу и провела на рисунке Кадри две жирные красные полосы.

– Вот так, – сказала Анне.

Кадри посмотрела на красные полосы, лицо ее тоже стало красным, и она засопела еще громче.

– Что вот так! – спросила она сердито, и Анне сказала, что вот так – это вот так.

– А если я тебе тоже сделаю вот так! – спросила Кадри, и Анне сказала, что вот так она сделать не может.

– Потому что я сегодня не рисовала и тебе некуда ставить полосы.

– А я на тебе самой поставлю полосы, – ответила Кадри.

– Только попробуй. Тогда и я на тебе, – пригрозила Анне.

– Я тебе передник порву, – тоже пригрозила Кадри.

– А я тебе уши оторву, – пообещала Анне.

– А я тебе нос оторву.

– Как это оторвешь! – спросила Анне.

– Увидишь, – ответила Кадри.

Потом они немного поплакали. Тихо и зло. Так тихо, чтобы не услышали в соседней комнате. Что из того, что отец заткнул уши ватой. Отец всегда затыкал уши ватой, когда Кадри и Анне играли. А вдруг он сегодня забыл это сделать. Наплакавшись, они высморкались. Анне в платок, а Кадри утерла нос рукой.

Затем обе вздохнули. Анне подняла куклу, снова усадила ее на стул и сказала, что вообще-то пошла бы домой, но дома никого нет и ей будет там скучно.

– Тогда не ходи, – сказала Кадри. – А то и мне будет скучно.

– Я тебе всегда говорила, что ты ужасная нюня, – сказала Анне и повязала кукле свой передник.

– А я говорила тебе, что ты старая тюня, – сказала Кадри и села за стол рисовать.

Как приручить мышь

– У нас под раковиной живет мышь, – сказала Кадри, ковыряя в носу. В носу чесалось, и никто не видел, что она ковыряет, а Анне пусть видит.

Анне не поверила и уставилась на Кадри.

– Я не верю, – сказала Анне, и тогда Кадри позвала ее к себе. Они захлопнули дверь, заперлись на замок и еще цепочку накинули. Если позвонят, придется открыть замок, а цепочка останется, тогда дверь только чуть-чуть приоткроется и никто чужой не сможет войти. Так их учили, и они немножко боялись этого чужого, но до сих пор к ним приходили только знакомые. Как сейчас Анне.

– Я бы хотела живую утку, она могла бы жить в ванной, – по дороге на кухню сказала Анне.

– Тебе не позволят взять утку, – решила Кадри. Они пришли на кухню и открыли дверцу шкафчика под раковиной. Там стояли мешок с картошкой и пустое ведро.

– Сейчас ее не видно, – прошептала Кадри. – Оставим дверцу открытой и подождем немного. Может, она проголодается и выйдет.

– Откуда выйдет! – спросила Анне.

– Там, в углу, дырка, – ответила Кадри. И они сели на пол и долго молчали. Однако мышь не появлялась.

– Может, она сыта, – сказала Анне. – Мыши ночью наедятся и днем спят.

– Откуда ты знаешь! – спросила Кадри, и Анне ответила, что вовсе она не знает, просто думает так, потому что коты ловят мышей ночью.

– У тебя же не было кота, – сказала Кадри.

– Не было. И мыши тоже не было, – ответила Анне.

Они еще довольно долго сидели на полу, и Кадри рассказала, как маленькой она видела в углу третьей комнаты большую красную лошадь. В той комнате, в углу, был стенной шкаф, дверца шкафа открылась, и оттуда вышла красная лошадь и остановилась, она просто стояла на месте и больше ничего не делала.

– А ты с ней не разговаривала! – спросила Анне.

– Не попробовала поговорить с ней? Хотя бы понарошке!

Кадри сказала, что не попробовала, не решилась. Они поговорили еще о том, что Анне боится пауков и лягушек, а больше никого не боится, и что ни паука, ни лягушку она не обидит.

– Это потому, что паук меня еще больше боится. Я для него такая большая и страшная, – сказала Анне, а Кадри посмотрела на нее и ответила, что вовсе не страшная, только немного толстая.

– Возьми как-нибудь паука в руки и смотри на него долго-долго, тогда не будешь больше бояться, – посоветовала Кадри.

– Попробую, если вдруг увижу паука, – ответила Анне.

Они снова посидели молча.

– Хорошо, что у нас не бывает наводнений, – вздохнула Кадри, увидев, что мышь все еще не появилась.

– И землетрясений, – добавила Анне.

– И гор, из которых выходит огонь, или вулканов. Я точно не знаю, как правильнее, – сказала Кадри.

– И то и другое одинаково страшно, – решила Анне.

– Если бы случилось наводнение, из крана натекло бы слишком много воды и мыши некуда было бы убежать. Вода из ванны перелилась бы через край, из уборной тоже лилась бы вода, и всюду было бы мокро, – сказала Кадри.

– Тогда и нам некуда будет уйти, – заметила Анне.

– Нам-то что, – сказала Кадри.

– Конечно, нам-то что. У нас две ноги, мы побежим туда, где сухо. И у нас машины, и «скорые помощи» и самолеты. А у мышей ничего, – сказала Анне.

– Не говори такие жуткие вещи. Я лучше поищу для мыши сыра.

Кадри поискала в холодильнике и положила рядом с пустым ведром корку сыра, но мышь и теперь не появилась.

– А может, ты мне наврала? – спросила Анне, и Кадри сердито посмотрела на нее.

– Зачем мне тебе врать! – спросила она.

– Не знаю. Иногда просто хочется соврать. Чтобы было интереснее, – ответила Анне.

– А мне говорили, что выдумывать плохо, – сказала Кадри.

– Вообще-то плохо, – согласилась Анне. – Но я же не вру маме и папе, они это очень не любят, и может быть нагоняй. Так где же твоя мышь!

– Не знаю, – ответила Кадри и добавила: – Но ведь в сказках все вранье, а никаких неприятностей не бывает.

– В сказках красивое вранье, – сказала Анне. – Поэтому и неприятностей не бывает.

– Может, неприятностей нет потому, что сказки рассказывают взрослые! – спросила Кадри.

– Но ведь и они не смеют врать.

– Не смеют. А про мышь я сказала правду. А про красную лошадь больше ничего сказать не могу, – произнесла Кадри.

Они пошли в комнату Кадри и нарисовали несколько картинок. Анне нарисовала большого черного паука и сама его испугалась. Кадри нарисовала мышь, и мышь была похожа на собаку. Потом они вернулись на кухню и заглянули под раковину. Корка сыра исчезла. Анне похлопала Кадри по плечу и сказала, что теперь верит, что мышь живет под раковиной.

Кадри положила свой рисунок около мешка с картошкой, а Анне повесила своего паука в углу большой комнаты, вечером пришла мама Кадри, испугалась паука и сняла со стены картинку Анне.

Как рассказывать небылицы

Сегодня выдался плохой день, шел ужасный дождь, заняться было нечем, и Кадри надулась и сказала, что ей скучно, и Анне заявила, что ей тоже скучно. К тому же отец с матерью были дома, так что играть надо было тихо, а во все тихие игры давно уже было играно и переиграно.

– Давай сделаем так: ты будешь рассказывать небылицы, и я засну, это будет самая тихая игра, – предложила Анне.

– Я буду рассказывать так долго, что потом сама засну, и тогда мы никому не будем мешать, – сказала Кадри и зевнула.

Анне сняла тапочки и легла на диван.

– Ну, рассказывай. Я уже закрыла глаза, – сказала она.

– Ты помнишь мою старую тетю? – спросила Кадри. Анне сказала, что не помнит.

– У нее были такие толстые очки и все равно она почти ничего не видела. А Юсся со второго этажа помнишь! – спросила Кадри, и Анне ответила, что это никакая не тихая игра, если ей все время приходится отвечать. И они немного поспорили, какой должна быть тихая игра.

– Помню, – сказала Анне. – Но теперь Юссь больше не живет в нашем доме.

– Он потому не живет, что у него случились большие неприятности из-за тетиных очков. Это было, когда Юссь потерял свою замечательную рогатку. Он как раз стрельнул из нее по кошке и хвастался этим, а потом рогатка исчезла. Он ходил по двору и хныкал, куда делась его рогатка, а тетя пошла выносить помойное ведро и услышала, как он хнычет. И тогда старая тетя захотела порадовать Юсся, потому что вдруг посередине двора появилась пушка с длинным стволом, Юссь дернул за веревку, и с церковного шпиля упал петух. А ведь эта церковь и петух были в Отепя, а мы живем в Таллине. Юссь ничего про это не знал, а старая тетя услышала по радио, что в Отепя туристы потеряли… ну… на что смотрят…

– Достопримечательность, – подсказала Анне нарочно сонным голосом.

– Да, что в Отепя туристы потеряли достопримечательность, и тут тетя посмотрела поверх очков на юг и там, на верхушке шпиля, сидел индюк. Мама всегда говорит, что тетя у нас человек широкий.

– Что это значит! – спросила Анне. Она все еще не засыпала.

– Это значит, что индюк больше, чем петух, – ответила Кадри.

– А почему не утка! – спросила Анне.

– А почему не ворона! – спросила Кадри.

– А почему не гусь! – снова спросила Анне и кинула в Кадри подушкой.

– А почему не аист! – спросила в ответ Кадри и кинула подушку обратно.

Анне вскочила и сказала, чтобы Кадри стала в угол и была церковным шпилем в Отепя, а она будет пушкой. Затем они стали кидать подушку туда-сюда, и эта игра уже не была больше тихой, потому что вскоре в дверях появился отец. Прежде всего появился живот, потом усы, а потом уже и сам отец. И Анне с Кадри понадобилось много времени, прежде чем они смогли объяснить отцу, что только что рассказывали небылицы.

Как заболеть

Как-то раз, когда на улице было холодно и ветрено, Анне и Кадри сидели дома и смотрели телевизор. До этого они читали книжку, но ведь телевизор больше, чем книжка, и картинка там движется. Во всяком случае, так они решили и нажали на кнопку. Телевизор затрещал, но прежде чем появилась картинка, раздались выстрелы и страшный шум. Анне и Кадри испугались и сели на краешек дивана.

– Он всегда так трещит, прежде чем начнет показывать, – сказала Анне. – Все старые телевизоры трещат.

– И вовсе он не старый. Сделать звук потише, что ли! – заметила Кадри. Она быстро подошла к телевизору и повернула верхнюю ручку к стене. К стене потому, что не была уверена, означает ли это повернуть ручку направо или налево. Надежнее повернуть ручку к окну или к стене. Выстрелов не стало слышно, и появилась картинка. На ней была зима, как и на улице, много снега, и бежали люди. В руках они держали ружья, лица у них были усталые и грязные.

– Это война, – сказала Анне и решила, что теперь можно снова включить звук. Но когда Кадри подошла к телевизору, чтобы повернуть ручку, раздался стук в окно, и они увидели, что на кусочке сала, который был подвешен к форточке, раскачивается синица.

– Она прилетает сюда каждый день. Это городская синица и потому она немного грязная, – сказала Кадри и так и не повернула ручку.

Они смотрели на синицу на морозе и смотрели на солдат на морозе. Синица качалась на шерстяной ниточке, а солдаты падали в снег.

– Смотри, один упал и больше не встает, – сказала Анне. – Включи звук.

– Не хочу. Видишь, ему больно. Смотри, какое у него лицо, – сказала Кадри.

– Это ведь фильм про войну, – ответила Анне. – Ему не больно. В него попала пуля, и он умер. В фильмах про войну всегда так.

– Все равно больно, – сказала Кадри и выглянула в окно.

Синица раскачивалась на ниточке и махала крыльями.

– Смотри, как смешно она барахтается, – сказала Кадри.

– Она, наверно, запуталась в нитке, – предположила Анне.

Они долго стояли у окна, а синица все не могла высвободиться. Она взлетала вместе с куском сала, но нитка не давала ей отлететь подальше.

– Так она окно разобьет, – сказала Анне.

– И сама поранится. Я открою форточку и попробую ее освободить, – сказала Кадри.

Форточка была высоко. Отец всегда становился на стул, когда хотел открыть ее. Анне принесла табуретку, и Кадри поставила ее на стол, но все равно не смогла достать до форточки. Наконец ей удалось открыть обе створки, но до нитки было не дотянуться.

В форточку подул ветер, и залетело немного снега. Кадри стало холодно. Она слезла и сказала Анне:

– Попробуй теперь ты, может, дотянешься.

– Я ниже тебя, я все равно не дотянусь – ответила Анне.

– Бедная синичка, – пожалела Кадри, и от ветра у нее из глаз потекли слезы.

Анне взобралась на стол, полезла выше, но табуретка опрокинулась, и Кадри спросила Анне, не ушиблась ли та.

– Ушиблась, – сказала Анне и пощупала лоб. – Но мне не больно, а холодно.

Они стояли посреди комнаты и смотрели на синичку, которая висела на нитке. Форточка осталась открытой, и было слышно, как пищит синица. Теперь уже и у Анне от ветра навернулись на глаза слезы.

Телевизор тихо жужжал, и еще один солдат упал в снег и больше не поднялся.

– Надо закрыть форточку, а то простудимся, – решила Анне.

Кадри снова влезла на стол, а со стола на табуретку и несколько раз попыталась захлопнуть створки, но ветер снова распахивал их. Каждый раз, когда Кадри хлопала створкой, синица начинала еще сильнее пищать и барахтаться. Кадри слезла со стола вниз, там дрожала от холода Анне.

Кадри нажала на кнопку телевизора, и картинка исчезла.

– Пойдем в другую комнату, – сказала Кадри, а Анне показала пальцем на окно и воскликнула:

– Смотри, синичка освободилась!

– Тогда все в порядке, – сказала Кадри, и они пошли на кухню, чтобы поискать там что-нибудь поесть. Вечером у Анне начался насморк, а у Кадри поднялась температура, и они опять несколько дней не могли выйти на улицу.