Текст книги "Воображаемый Друг (СИ)"

Автор книги: Рэй Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Воображаемый Друг ==========

У Юги Аманэ никогда не было брата–близнеца, по крайней мере, у того, кто родился сегодня, в этот самый обычный день. Ему не было бы дела до этого, если бы не шутки матери о том, как ей бы хотелось родить двух одинаковых мальчиков, одеть их в одинаковые курточки и вывести на улицу в мороз, чтобы посмотреть, насколько одинаковых снеговиков они построят. Эта её странная маленькая мечта и нежная улыбка были тем, что он запомнил о ней, прежде чем потерял мать в авиакатастрофе.

Незадолго до этого она вышла замуж во второй раз. С отцом Аманэ она не жила, и ребёнок его ни разу не видел, да и толком не хотел, ведь отчим был замечательным человеком, в противовес всем страшным историям из интернета. Было сложно обнимать его лицо с колючей бородой, не характерной для японца, постоянно смотреть вверх, ведь его рост достигал почти двух метров, но играть с ним было весело. Однако мужчина поник, когда его жена скончалась. Он не топил грусть в алкоголе, если только два раза в неделю глушил два бокала вина и не более – это было для него, как пара кружек кофе, просто, чтобы не уснуть. И курить он тоже не стал, не любил. Он прошёл лечение у психолога и решил усыновить дочку.

Тогда Аманэ учился в начальной школе, где–то в третьем классе. Он легко согласился на приёмную сестру и сам радовался этому. Маленькая девочка четырёх лет была смышленой и милой, они любили играть вместе и болтать без умолку. Он полюбил свою сестрёнку Мичиру, как родную и никогда не терял связи с семьёй.

А его жизнь кипела ключом. В школе у него не было друзей, зато после неё, в педагогическом университете, он сдружился со всеми однокурсниками. Сначала он хотел стать космонавтом, где ему помешал плохой английский язык. Он с яростью взялся за него с первого курса, но в конце концов полюбил астрономию сильнее, чем идею добраться до луны.

До луны добрались уже двести лет назад, это не невозможно, как ему казалось в детстве. «Может, из моего «крыла» выйдут новые космонавты?» – с такими мыслями он устроился на работу в школу Камомэ, обычную школу с двумя корпусами, старым и новым, и «семью тайнами», в которые он никогда не верил.

Класс, который ему достался, был самым обычным. Были глупые дети, которые не получали более тридцати баллов, были те кто оставлял на его столе тест без неправильных ответов, отчего им хотелось поставить все двести – разные, но, на деле, сплочённые японские дети. Точнее почти, было и два аутсайдера. Один просто не любил разговаривать, отказывался или прогуливал поездки, но всегда хорошо учился по астрономии, английскому и физкультуре – наверно, вот и наш космонавт. Однако Аманэ больше беспокоила Яширо Нэнэ с задней парты у окна.

О ней шушукались, как о «странной». Первые два месяца он не встревал в эти слухи, но с каждым новым днём всё чаще замечал, что после уроков она идёт в старый корпус и возвращается довольно поздно, как если бы мыла старый туалет дочиста. Мужчина спросил об этом у одноклассников, на что те сморщились, недовольно пожали плечами и сказали:

– Она странная. Говорит, её ждёт какой–то друг.

– Друг? В старом корпусе? Кто?

– Не знаю.

Сначала класс и правда думал, что она просто встречается с кем–то из учеников, но потом одна девушка увидела Нэнэ в классе после урока труда. Девушка лепила из глины парня в странной форме и кепке, напевая песенку. Одноклассница подошла к ней.

– Кто это?

– Мм, – Нэнэ улыбнулась, – Мой друг.

– Оо, как его зовут?

– Ханако–кун.

– «Ханако–кун»? А почему мальчика зовут, как туалетную Ханако–сан?

– Он тоже туалетная Ханако–сан, просто мальчик.

«Она сумасшедшая!» – эту фразу этим же вечером услышала подруга этой одноклассницы. Подруга рассказала своему парню. Парень рассказал своему другу. Друг – своей сестре. Уже в скором времени все перестали понимать Нэнэ и больше не пытались общаться с ней. Они и издеваться над ней побаивались, слишком она… «свихнутая».

Так прошло ещё два месяца, и Аманэ не был бы учителем, если бы не подошёл к ученице и попытался помочь. Она подняла на него глаза почти сразу же, как только услышала мужской голос, только девушка совсем не жаловалась на своё положение. Нэнэ спокойно смотрела на него и потрясывала карандашом над рисунком странного мальчика. У него были большие глаза, та самая кепка, и он левитировал, как настоящий призрак.

В университете учили, что нужно подыгрывать.

– Яширо–сан, кто это? – Аманэ натянул на себя самую милую улыбку из возможных. Девушка ответила ему тем же, только её лицо было более чистым и искренним. Цветущее и красивое, словно нежный молодой цветок.

– Ханако–кун, – с этими словами она сделала ещё один штрих на его шапке.

– И он живёт в мужском туалете на третьем этаже в третьей кабинке?

– Нет, в женском.

– Он же мальчик, – удивился учитель и взял соседний стул, чтобы присесть перед девушкой. Когда их взгляды пересеклись, девушка немного оторопела, смутилась и отвернулась к окну. Она шутливо буркнула:

– Он немного извращенец.

Аманэ даже не знал, что сказать. Обсуждать такое с ученицей против профессиональной этики. По крайней мере, для него.

– А он исполняет желания, как в легенде?

– Да.

– Сама загадывала?

– Да.

– И исполнилось?

– Три.

– Из скольки?

– Из трёх.

– Хороший призрак, – Аманэ привстал со стула, – И что, как его призвать, как обычную Ханако–сан?

– Да. Сенсей, Вы хотите попробовать? – почему–то после этого вопроса на её лице появилась такая широкая улыбка, что кончики её губ могли достать до её висков.

– Мм, может быть у меня тоже есть желания.

– Ха–ха, Вы такой смешной, сенсей! – сказала она, но встала с места и протянула ему руку, – Вы точно знаете куда идти?

– Только раза два видел тот туалет. Проведёшь меня?

– Да.

***

– Для старого корпуса тут очень чисто…

Аманэ оглядел весь туалет: тут и блистающие раковины, и сверкающий пол, и старое деревянное окно, будто совсем новое. Только кабинки немного скрипят, однако третья крепко закрыта. Мужчина подошёл к ней, взглядом убедился, что перед ним обычная деревянная дверь, и посмотрел на вход.

Нэнэ стояла там, будто мальчик, который не решается войти в женскую святыню. Только игривая улыбка на её лице походила скорее на то, что тут нет никакого Ханако–куна или Ханако–сан, как если бы она просто специально шутит над ним. Но зачем заходить так далеко?

– Мм. Я попробую, – тихо сказал Аманэ и повернулся к кабине, услышав слабое «хи–хи». После ещё одного взгляда на девушку, мужчина три раза постучал в кабинку, – Ханако–сан, Ханако–сан, ты там?

Немного гудят трубы, мимо двери туалета пробегают игривые прогульщики, но кабинка молчит. Аманэ ждёт несколько секунд, минуту, две – ничто не прерывает тишины, пока слабое хихиканье Нэнэ не становится очень громким. Уже скоро она стоит у раковин и внимательно наблюдает за непонимающим видом учителя.

– Его здесь нет…?

– Да, – удивительно спокойно соглашается ученица. Мужчина почёсывает рукой волосы.

– Почему его нет?

Возможно, сейчас ему стоит объяснить, что призраков не существует, что тайны – это слухи, что мистика – это фикция. Но почему–то даже если ни один Ханако–кун или Ханако–сан не ответили, Нэнэ улыбается так, будто всё верно. Может, он их не видит? Нет, невозможно.

– Он исчез, – её голос поразительно серьёзен.

– Исчез?

– Да. Давно.

– Давно? – В горле запершило. Аманэ не мог продолжить, – Тогда зачем ты сюда приходишь?

Одна её рука исчезла за её спиной. Другую она прижала ко своей странной броши с черепом. Уже женственная, но с удивительно толстыми ногами. Её печальная улыбка заставляла сердце стучать.

– Сама не знаю.

Даже если она сама придумала этого «Ханако–куна», этот воображаемый друг был довольно жестоким.

***

С того дня прошёл ещё один месяц. Аманэ решил взять на себя ответственность за странную ученицу. В тот день он вывел её из туалета и проводил до своей машины. Когда они переходили ворота, она почему–то снова захохотала. Аманэ остановился за забором и протянул ей руку. Девушка в последний раз схватилась за живот, подняла глаза и позволила учителю отвести её на парковку, а потом довезти до центра города.

На следующий день он встретил её в фойе и проводил до класса. Он спросил, хочет ли она поговорить о вчерашнем, но девушка замотала головой.

– Лучше расскажите о Луне, Юги–сенсей. Я люблю Вас слушать, – сказала она, впервые упомянув его фамилию. Аманэ почему–то ощутил прилив крови к щекам. «Нет, нельзя так смущаться перед ученицей», – мысленно посмеялся он, прикрывая лицо: «Но она очень милая».

В тот же день они пообедали на крыше. Она рассказывала что–то о своём хомяке Маммоне, а он внимательно слушал её, то и дело опуская взгляд к пакету рядом с её небольшим бенто. Знакомый запах любимой выпечки очень легко уловить.

– Это пончики? – когда он не выдержал и спросил это, по его подбородку уже текла слюна. Нэнэ лишь снова засмеялась и потянулась к пакету.

– Да. Думала, может Ханако–кун хоть на пончики купится. Почти каждый день готовлю, – она произнесла это и улыбнулась. «Да кто он такой? Или всё–таки фантазия?» – Аманэ едва задел подушечками пальцев её плечо, но не успел ничего сказать.

– Вот, – Она протянула ему домашний пончик – свежий, уже слегка холодный, но с неповторимым запахом собственной выпечки. Слюнка стала ещё больше и толще, а потом позвала своих собратьев, пока Нэнэ не вложила пончик в рот. Мужчина прикусил его и придержал руками.

– Потрясающе. Ни отец, ни сестра таких не делали.

– Хи–хи, – снова рассмеялась ученица, – Юги–сенсей, Вы можете рассказать о своей семье?

– А? Ну, я не против… А как же твоя?

– Ах, я сирота, – Тогда на лице Нэнэ впервые проступила грусть. Ей это совсем не шло, её глаза в этот миг будто полностью чернели, – О родителях ничего не знаю, с младенчества оказалась в детском доме. Было сложно…

– Яширо–сан…

Аманэ было нечего сказать. Его детство было вполне радужным, если не считать смерти матери и депрессии отца. Сейчас он вряд ли мог сделать что–то большее, чем доесть свой пончик и постараться приободрить девушку своей слабой улыбкой.

– Ладно, я расскажу о себе.

– Правда?

– Да.

– Ура!

Да, за этот месяц они удивительно быстро сблизились, как если бы давно друг друга знали. Он то видел в ней подругу, то сестру, а то краснел и бил себя по голове за симпатию к шестнадцатилетней ученице. «Мне двадцать один год, чёрт возьми! Это ведь пять лет разницы!» – так он себя ругал, когда зарывался тетрадями и документами в учительской. Другие учителя сами начали пускать слухи о нём, но Аманэ был на хорошем счету, и всё быстро замялось.

Вот только слухи о Нэнэ не прекращались, а она и не собиралась отпускать Ханако–куна.

Чем больше Аманэ её слушал, тем сильнее потел. Это ведь надо – мальчик школьного возраста пятьдесят лет жил в кабинке женского туалета. Из любимой еды – пончики, из оружия – кухонный нож. На вопрос «почему именно нож?», Нэнэ отшутилась: «Не знаю» – и повернулась к одной из закрытых дверей так, как если бы обладала способностью видеть сквозь стены. Аманэ тоже поднял глаза туда.

Это был кабинет радиовещания.

– Он давно закрыт, да?

– Хм, да, – быстро согласилась девушка и ускорила шаг. Аманэ мог только наблюдать за её ровной спиной.

– Яширо–сан!

Нэнэ оставалась для него загадкой, которую он ужасно хотел разгадать. Потому он и шёл за ней, потому что…

… влюбился?

– Нет… Нет! – сказал он сам себе, когда снова провожал её. Он смотрел на неё с ухмылкой, а она мило щурилась, изучая его скулы, пока он вёл машину. Как–то часто он возит её домой. Он точно не её личный водитель?

Наверно, и правда влюбился. «Как наивно», – машина остановилась у небольшого детского дома. Мужчина вышел, чтобы помочь Нэнэ, но та вышла раньше. Она помахала ему с другой стороны машины, подпрыгивая выше, чтобы он видел её.

– Завтра приходите! – упала вниз, подпрыгнула, – На крышу! – упала, подпрыгнула, – После уроков!

– Ах, – почему–то двадцатиоднолетний старик Аманэ тоже почувствовал себя маленьким кроликом и оттолкнулся от земли, – Хорошо!

Он обошёл машину. Нэнэ неслась к своему «дому», как ребёнок к ларьку с сахарной ватой, хотя недавно он слышал много всякого. Про того парня… Про ту девушку… Про другую… Про издевательства… И что её так внезапно порадовало?

– А сколько времени? – чтобы отвлечь себя, он вытащил телефон. Дисплей загорелся, – Восемь часов и четырнадцать минут, тринадцатое февраля. О, может, просто завтра День Святого Валентина? – Аманэ слегка покрутил в руках смартфон, – Кому она подарит шоколадку?

Он снова обошёл свой чёрный автомобиль, марка которого его особо не беспокоила, и присел за руль. Остаётся завести машину, но глаза смотрят на вырванный из её тетради рисунок с этим странным шатеном в непонятной кепке.

– Ну нет, в воображаемых друзей не влюбляются…

***

Хотя до встречи оставался один урок, Нэнэ уже сидела на крыше. Вчера ей сломали руку, и хорошо, что левую, иначе она бы не смогла прийти в школу. А одной рукой сложно вынуть из рюкзака что угодно, даже две очень маленькие коробки.

В квадратной лежала шоколадка для красивого и высокого учителя астрономии по имени Юги Аманэ. Нэнэ заметила его, когда только поступила сюда. Она правда не ожидала, что так вырастет, так похорошеет, будто красавчик из её фантазий. Но теперь это для неё не причина, а приятный повод посмеяться. И всё–таки старалась она вчера с яростью. «Отличный момент, чтобы признаться в любви, да?» – спросила она саму себя, томно вздыхая. Правая рука внезапно коснулась другой коробочки.

В прямоугольной, более длинной, лежал большой пончик с шоколадной глазурью для Ханако. Ханако, которого здесь нет.

Здесь – в мире, в котором она до сих пор не уверена. Что если это снова творение Четвёртой? Что если это её повторяющийся цикл ада, как у Сумирэ? Но она росла, и Аманэ тоже тёплый, как человек. Всё такое тёплое, живое. Она даже и не помнит, когда в последний раз видела чешуйки на своём теле.

Но вот его холод не исчез, она лишь стала острее его чувствовать, как и его присутствие. И этот голос, и его медленный, ехидный тон…

– Эй, этот пончик для–я–я…

– Да.

– Эй, отдай его мне…

– Нет, он для Ханако–куна.

– Но не пропадать же добру! И оплата…

– Я уже много чем пожертвовала. Я думала, что с самого начала трупа Русалки тебе достаточно.

Вот он задумчиво прикладывает палец к губам, вот отводит детский взгляд – и откуда у Нэнэ глаза на спине? Интуиция? Сколько ещё этот парень будет её преследовать? До конца школы? А он точно школьный дух?

– Мм, ну я ведь очень сложное желание исполнил…

– В чём подвох?

– Его нет. Или ты мне не веришь? – и снова он наклонился над ней. Его опустевшие глаза уже не пугали её, они стали чем–то привычным. Паршивая привычка без зависимости. Только вот воняло от него чем–то – не просто противным запахом, а отталкивающим запашком.

Труп Русалки, которую она выманила, чтобы он её убил. Отвратительная жизнь изгоя в жестоком детском доме с самого нового детства. Юги Аманэ, который видит её впервые и боится сильнее сближаться с юной ученицей, далёкий от неё, как никогда. Ноги, которые сами тянут её в женский туалет старого корпуса, а руки то и дело рисуют его лицо Ханако или тянутся к муке, словно у безумной. Что ему ещё нужно, как плата?

И странно, что теперь он относится к ней, как к младшей сестре, которую нужно обнять и успокоить прямо сейчас. Но его руки совершенно другие, в отличие от Ханако, слишком холодные, как снег в январе. С ним мертвецки холодно, но кого ещё у кого ещё можно загадать желание с проткнутым насквозь животом? Она даже не помнит, как умерла.

– Он идёт, – призрак первым заметил повернувшуюся ручку двери и хихикнул, – Наверное, узнал, что ты не была на физкультуре. Пока, Я–си–ро–тян!

– Да, пока, – не «прощай», он всё равно ещё вернётся, – Цукаса–кун.