Текст книги "Убить полюбовно"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Брэдбери Рэй
Убить полюбовно

Рэй Брэдбери

Убить полюбовно

Переводчик: Е. Петрова

Джошуа Эндерби проснулся среди ночи, ощутив у себя на шее чьи-то пальцы.

В густой тьме он скорее угадал, нежели разглядел невесомое, тщедушное тельце, нависшее прямо над ним: его благоверная пристраивалась так и этак, норовя трясущимися руками сдавить ему горло.

Он широко раскрыл глаза. До него дошло, что она задумала. Это было так нелепо, что он едва не расхохотался!

Его половина, дряхлая и желтушная, в свои восемьдесят пять годков отважилась на убийство!

От нее несло ромом с содовой, усевшись пьяной мухой ему на грудь, она трепыхалась и приноравливалась, словно под ней был манекен. При этом она досадливо отдувалась, костлявые руки вспотели, и тут у нее вырвалось:

– А сам-то ты что?

"При чем тут я?" – лениво подумал он, не поднимая головы. Он сглотнул слюну, и этим еле заметным движением кадыка освободился от ее немощных клешней. "Что ж я сам не _сдохну_? Так надо понимать?" – безмолвно вскричал он. Еще несколько мгновений он гадал, хватит ли у нее духу его прикончить. Не хватило.

А может, взять да резко включить свет, чтобы застигнуть ее врасплох? Дура-дурой, тощая курица, оседлала постылого мужа, а ему хоть бы что – вот смеху-то будет!

Джошуа Эндерби промычал что-то невнятное и зевнул.

– Мисси?

Ее руки так и застыли у него на ключице.

– Ты уж, будь добра... – он повернулся на бок, словно в полусне, того... сделай одолжение... – еще один зевок, – отодвинься... на свой край. Что? Ох, как хорошо-то.

Мисси заворочалась в темноте. Он услышал, как звякнули кубики льда. Это она нацедила очередную порцию рома.

Назавтра, в ясный теплый полдень, ожидавшие гостей старики – Джошуа и Мисси – устроились на террасе и протянули друг другу бокалы. Он предложил ей "дюбонне", а она ему – херес.

Наступила пауза: каждый внимательно изучал спиртное и не торопился подносить его к губам. Когда Джошуа вертел свой бокал в руках, у него на скрюченном пальце сверкнул и заиграл крупный бриллиантовый перстень. Старика передернуло, но в конце концов он собрался с духом.

– Знаешь, Мисси, – начал он, – а ведь ты уже одной ногой в могиле.

Мисси высунулась из-за букета нарциссов, стоявшего в хрустальной вазе, и бросила взгляд на усохшего, как мумия, супруга. У обоих затряслись руки, оба это заметили. Сегодня, по случаю прихода гостей, она натянула густо-синее платье, на которое ледяными нитями легло тяжелое колье, вдела в уши искрящиеся шарики-серьги и ярко накрасила губы. "Вавилонская блудница на склоне лет", – неприязненно подумал он.

– Как странно, милый, просто уму непостижимо, – манерно проскрипела Мисси. – Не далее как минувшей ночью...

– Ты то же самое подумала обо мне?

– Надо бы кое-что обсудить.

– Вот и я о том же. – Подавшись вперед, он застыл в кресле, как восковая фигура. – Дело не срочное. Но на тот случай, если я тебя прикончу или ты – меня (в принципе, разницы нет), нам нужно друг друга обезопасить, верно? И нечего на меня таращиться, голубушка. Думаешь, я не видел, как ты ночью надо мной суетилась? Примеривалась, как бы ловчее ухватить за горло, звенела стаканами, уж не знаю, что еще.

– О господи. – Напудренные щечки Мисси вспыхнули. – Выходит, ты не спал? Какой ужас. Извини, я должна прилечь.

– Потерпишь. – Джошуа преградил ей путь. – Случись мне первым отправиться на тот свет, тебя нужно оградить от подозрений, чтобы комар носу не подточил. То же самое нужно организовать и для меня – на случай твоей кончины. Какой смысл планировать... _устранение_... другого, если за это самому придется болтаться на виселице или жариться на электрическом стуле?

– Резонно, – согласилась она.

– Так вот, я предлагаю... как бы это сказать... время от времени обмениваться любовными записочками. Не скупиться на нежные слова в присутствии знакомых, делать друг другу подарки, и так далее, и тому подобное. Я буду оплачивать счета за цветы и бриллиантовые браслеты. Ты, со своей стороны, можешь приобрести для меня кожаный бумажник, трость с золотым набалдашником и прочую дребедень.

– Надо признать, голова у тебя варит неплохо, – сказала она.

– Если мы будем изображать безумную, проверенную временем любовь, ни у кого не возникнет и тени подозрения.

– Положа руку на сердце, Джошуа, – устало произнесла Мисси, – мне совершенно все равно, кто из нас первым отправится в мир иной. Есть только одна загвоздка: дожив до седых волос, я решила напоследок хоть что-то в этой жизни провернуть с блеском. Ведь моим уделом всегда было дилетантство. Кроме всего прочего, ты мне никогда не нравился. Да, я была в тебя влюблена – сто лет назад. Но ты так и не стал мне другом. Если бы не дети...

– Не умствуй, – перебил он. – Мы с тобой – вздорные старые развалины, нам только и осталось, что устроить похоронный балаган. Но игра со смертью будет куда увлекательнее, если договориться о правилах и создать друг другу равные условия. Кстати, давно ли ты надумала меня укокошить?

Она заулыбалась.

– Помнишь, на прошлой неделе мы ездили в оперу? Ты поскользнулся, рухнул на мостовую и едва не угодил под машину.

– Боже праведный! – Он расхохотался. – Я-то подумал, это случайный прохожий толкнул _нас обоих_! – Его согнуло от смеха. – Ну, ладно. Зато ты месяц назад грохнулась в ванне. А ведь это я смазал дно жиром!

Она инстинктивно ахнула, пригубила "дюбонне" и замерла.

Угадав ее мысли, он покосился на свою рюмку.

– Это, случаем, не отравлено? – Он понюхал содержимое.

– Вот еще, – ответила она и, как ящерица, быстро и боязливо тронула кончиком языка сладкий напиток. – При вскрытии в желудке найдут следы яда. Ты лучше душ проверь. Я установила предельную температуру, чтобы тебя хватил удар.

– В жизни не поверю! – фыркнул он.

– Ну, допустим, _замышляла_, – призналась она.

В парадную дверь позвонили, но трель получилась не радостной, а похоронной. "Чушь!" – подумал Джошуа. "Жуть!" – подумала Мисси, но тут же просияла:

– Совсем вылетело из головы: у нас же сегодня гости! Это Гаури с женой. Он, конечно, ужасный пошляк, но ты прояви терпение. И ворот застегни.

– Не сходится. Чересчур туго накрахмален. Очередная попытка меня задушить?

– Жаль, не додумалась! Ну, шагом марш!

И они, взявшись под ручку, с фальшивым хохотом направились к порогу встречать супругов Гаури, о которых чуть не забыли.

Начали с коктейлей. Старые развалины сидели рядышком, держась за руки, как школьники, и натужно смеялись незатейливым анекдотам мистера Гаури. Сверкая фарфоровыми улыбками, они приговаривали: " Надо же, как забавно!" И тут же – друг другу на ухо: "Какие есть задумки?" – "Электробритву в ванну?" – "Неплохо, неплохо!"

– А Пэт ему и говорит... – рокотал мистер Гаури.

Стараясь не шевелить губами, Джошуа прошептал жене:

– Знаешь, моя неприязнь к тебе уже бьет через край, как первая любовь. А теперь, в довершение всего, ты склоняешь меня к тяжкому преступлению. Как тебе это удается?

– Учись, пока я жива, – так же тихо ответила Мисси.

В гостиной зазвучали раскаты смеха. Обстановка разрядилась, стала непринужденной и даже легкомысленной.

– А Пэт ему и говорит: "Майк, давай сначала ты!" – торжествующе закончил Гаури.

– Ой, умора! – Раздался новый взрыв хохота.

– Ну-ка, дорогой мой, – Мисси повернулась к старику-мужу, – теперь ты что-нибудь расскажи. Но прежде, – со значением добавила она, – спустись в погреб, милый, принеси бренди.

Гаури – сама любезность – вскочил с кресла.

– Позвольте, я схожу!

– Ах, что вы, мистер Гаури, ни в коем случае! – Мисси отчаянно замахала руками.

Но Гаури уже выскочил из комнаты.

– О боже, боже, – ужаснулась Мисси.

В тот же миг из погреба донесся отчаянный вопль, а затем оглушительный грохот.

Мисси засеменила на помощь, но через мгновение вернулась, сдавив рукой горло.

– Бетси, крепитесь, – простонала она. – Надо спуститься и посмотреть. Кажется, мистер Гаури упал с лестницы.

На следующее утро Джошуа Эндерби, шаркая, переступил через порог; он прижимал к груди обтянутый бархатом футляр размером примерно метр на полтора, с закрепленными в гнездах пистолетами.

– Вот и я! – прокричал он.

Ему навстречу, позвякивая браслетом, вышла Мисси: в одной руке она держала ром с содовой, а другой опиралась на тросточку.

– Это еще что? – недовольно спросила она.

– Сначала ответь, как здоровье старика Гаури?

– Порвал связки. Жаль, что не голосовые.

– Надо же, как некстати подломилась эта верхняя ступенька. – Он повесил футляр на свободный крючок. – К счастью, слазать в погреб вызвался Гаури, а не я.

– Скорее к несчастью. – Мисси залпом осушила бокал. – Теперь объясни, что это значит.

– Я ведь коллекционирую старинное оружие. – Он указал на пистолеты в кожаных гнездах.

– Ну и что?..

– Оно требует ухода. Пиф-паф! – ухмыльнулся он. – Коллекционер застрелил жену во время чистки дуэльного пистолета. "Я не знал, что он заряжен", – повторяет безутешный вдовец.

– Один-ноль в твою пользу, – сказала Мисси.

Через час он принялся чистить коллекционный револьвер и едва не вышиб себе мозги.

Жена прибежала, стуча тросточкой, и застыла в дверях.

– Подумать только. Ничто тебя не берет.

– Заряжен, мать честная! – Трясущейся рукой он поднял револьвер. – Он же не был заряжен! Неужели...

– Неужели что?

Он выхватил три других экспоната.

– Все до единого заряжены! Это ты!

– Конечно я, – не стала отпираться Мисси. – Пока ты обедал. Наверно, чаю хочешь. Пошли.

В стене зияло пулевое отверстие.

– Какой, к дьяволу, чай? – взвился он. – Неси джин.

Настал _ее_ черед делать покупки.

– В доме завелись муравьи. – Что-то со стуком перекатывалось у нее в сумке. По всем комнатам без промедления были расставлены ловушки для муравьев; на подоконники, чехлы с клюшками для гольфа и оружейные футляры лег слой белого порошка. Из пакетов были извлечены различные сорта крысиного яда, приманки для мышей и средства от домашних насекомых. – Теперь ползучим тварям спасенья нет, – заявила она, щедрой рукой рассыпая отраву на полках со съестными припасами.

– Роешь мне яму, – заметил Джошуа, – и сама же в нее попадешь.

– Не дождешься. И вообще, жертве должно быть все равно, как отдать концы.

– Но такой садизм – это уж слишком. Мне вовсе не светит лежать в гробу с перекошенной физиономией.

– Пустое. Чтобы тебя навеки перекосило, милый мой, достаточно подмешать тебе в какао одну-единственную щепотку стрихнина!

– Имей в виду, – выпалил он в ответ, – у меня есть рецепт гремучей смеси, от которой тебя и вовсе разнесет в клочья!

Она присмирела.

– Помилуй, Джош, не стану же я подсыпать тебе стрихнин!

Он поклонился:

– Тогда и я не стану подсыпать тебе гремучую смесь.

– Договорились, – сказала она.

Смертельные игры не прекращались. Он купил самые большие крысоловки, чтобы расставить в закутках коридора.

– Привыкла расхаживать босиком – вот и получай: увечье невелико, а заражение крови обеспечено!

Тогда она усеяла все диваны булавками для чехлов. Стоило ему провести рукой по обивке, как из пальцев начинала сочиться кровь.

– О черт! – Он зализывал ранки. – Это что, отравленные стрелы из джунглей Амазонки?

– Нет, что ты: самые обычные ржавые иглы от противостолбнячных инъекций.

– Ну и ну, – только и сказал он.

Несмотря на быстро подступающую немощь, Джошуа Эндерби оставался заядлым автомобилистом. Его частенько видели за рулем, когда он со старческим азартом гонял вверх-вниз по холмам Беверли, раскрыв от напряжения рот и моргая выцветшими глазами.

Как-то вечером он позвонил из Малибу.

– Мисси? Представляешь, я чуть не рухнул в пропасть. Правое переднее колесо отлетело на ровном месте!

– Я рассчитывала, что это произойдет _на повороте_!

– Ну, извини.

– В "Экшен-Ньюс" показывали, как это делается: ослабляешь болты – и дело с концом.

– Ладно, я – старый осел, – сказал он. – А у тебя-то что новенького?

– На лестнице оторвалась ковровая дорожка. Горничная чуть копчик не сломала.

– Бедняжка Лайла!

– Я ведь теперь ее всюду посылаю вперед. Скатилась кубарем, все ступеньки пересчитала. Ее счастье, что накопила жирку.

– Неровен час, она по нашей милости отправится на тот свет.

– Ты шутишь? Лайла мне – как родная!

– В таком случае дай ей расчет, а сама подыскивай новую горничную. Окажись она между двух огней, ее, по крайней мере, будет не так жалко. Страшно подумать, что на Лайлу может упасть абажур или, к примеру...

– Абажур, говоришь? – вскричала Мисси. – А ведь ты возился с хрустальной люстрой из дворца Фонтенбло, что досталась мне от бабушки! Вот что я вам скажу, господин хороший: руки прочь от этой люстры!

– Каюсь, каюсь, – пробормотал он.

– Нет, надо же было додуматься! Этим хрустальным подвескам нет цены! Да если они, упав, не укокошат меня на месте, я и на одной ноге доскачу, чтобы прибить тебя тростью, а потом откачаю и еще раз прибью! – Телефонная трубка яростно придавила рычаг.

Как-то вечером, отужинав, Джошуа Эндерби вышел на террасу с сигаретой. Вернувшись в комнату, он обвел глазами стол:

– А где же твой пончик с клубникой?

– Угостила новую горничную. Мне не хотелось сладкого.

– Ты соображаешь, что делаешь?

Она вперилась в него ненавидящим взглядом:

– Не хочешь ли ты сказать, старый черт, что пончик был отравлен?

В кухне что-то с грохотом обрушилось на пол.

Джошуа отправился посмотреть, в чем дело, и очень скоро вернулся.

– Новая горничная свое отслужила, – сообщил он.

Тело новой горничной взволокли на чердак и спрятали в сундуке. Ее исчезновение осталось незамеченным.

– Даже обидно, – сказала Мисси, выждав неделю. – Я все ждала, что прибудет высокий, суровый человек с блокнотом, набегут фотографы, защелкают вспышки. Кто бы мог подумать, что у бедняжки не было ни родных, ни близких.

В доме что ни день толпились гости. Так задумала Мисси.

– Под шумок легче провернуть дело. Чем не стрельба по движущейся мишени!

К ним опять зачастил мистер Гаури, который сильно хромал после падения с лестницы, хотя с той поры прошла не одна неделя. Он все так же сыпал анекдотами и надсадно хохотал, а однажды едва не отстрелил себе ухо из дуэльного пистолета. Гости помирали со смеху, но сочли за благо убраться пораньше. Гаури поклялся, что ноги его больше не будет в этом доме.

Потом вышел казус с одной дамочкой по имени мисс Каммер, которая, оставшись у них ночевать, решила воспользоваться электробритвой хозяина и получила если не смертельный, то поистине сокрушительный удар током. Унося ноги, она растирала правую подмышку. Джошуа не долго думая стал отращивать бороду.

Вскоре после этого пропал некий мистер Шлейгель. А вслед за ним мистер Смит. В последний раз несчастных видели по субботам в гостях у Эндерби.

– В прятки играете? – подтрунивали знакомые, дружески похлопывая Джошуа по спине. – Признайтесь, что вы с ними сделали? Отравили мухоморами? Пустили на удобрение?

– Скажете тоже! – сдавленно посмеивался Джошуа. – Ха-ха, при чем тут мухоморы! Один полез в ледник за мороженым, не смог выбраться и за ночь сам превратился в эскимо. Другой зацепился за обруч для крокета и пробил головой стекло в оранжерее.

– Превратился в эскимо! Пробил стекло! – подхватывали гости. – Ну, Джошуа, вы и шутник!

– Это чистая правда! – настаивал Джошуа.

– Чего только люди не придумают!

– Нет, серьезно, куда запропастился старик Шлейгель? А этот прохиндей Смит?

– И в самом деле, куда подевались Шлейгель и Смит? – спросила Мисси через пару дней.

– Надо подумать. Историю с мороженым подстроил я сам. А вот обруч?.. Не ты ли подбросила его в самое неподходящее место, чтобы я споткнулся и угодил головой в стекло?

Мисси застыла. Он попал в точку.

– Так-так, – сказал Джошуа, – значит, настало время кое о чем потолковать. Пирушкам надо положить конец. Еще одна жертва – и сюда примчится полиция с сиренами.

– Верно, – согласилась Мисси. – Наши маневры рикошетом ударят по нам самим. Что же касается обруча... Перед сном ты всегда прогуливаешься по оранжерее. Но за каким чертом туда понесло Шлейгеля – в два часа ночи? Поделом этому болвану. Долго он будет преть под компостом?

– Пока я его не перетащу к замороженному.

– Силы небесные! Отныне никаких гостей.

– Будем коротать время наедине – ты да я, да еще... гм... люстра.

– Не дождешься! Я так запрятала стремянку – вовек не отыщешь.

– Проклятье! – не сдержался Джошуа.

В тот вечер, сидя у камина, он наполнил несколько рюмок самым лучшим портвейном из домашнего погреба. Стоило ему выйти из комнаты, чтобы ответить на телефонный звонок, как она бросила в свою собственную рюмку щепоть белого порошка.

– Какая гадость, – пробормотала она. – Банально до неприличия. Зато расследования не будет. На похоронах люди скажут: он в последнее время ужасно выглядел, краше в гроб кладут.

С этими словами она – для верности – добавила еще чуть-чуть смертоносного зелья. Тут вернулся Джошуа, опустился в кресло и взял со стола рюмку. Повертев ее перед глазами, он с ухмылкой перевел взгляд на жену:

– Шалишь!

– Ты о чем? – с невинным видом спросила она.

В камине уютно потрескивай поленья. На полке тикали часы.

– Не возражаешь, дорогуша, если мы поменяемся рюмочками?

– Уж не думаешь ли ты, что я подсыпала тебе яду, пока ты говорил по телефону?

– Тривиально. Избито. Но не исключено.

– Ох уж, бдительность-подозрительность. Ну, будь по-твоему. Меняемся.

На его лице отразилось удивление, однако рюмки перешли из рук в руки.

– Чтоб тебе пусто было, – буркнули они в один голос и даже рассмеялись.

Каждый с загадочной улыбкой опорожнил свою рюмку.

С видом беспредельного блаженства они поудобнее устроились в креслах, обратив к огню призрачно-бледные лица, и наслаждались ощущением тепла, которое разливалось по их тонким, если не сказать, паучьим жилам. Джошуа распрямил ноги и протянул пальцы к тлеющим углям.

– Ах, – выдохнул он. – Что может быть лучше доброго портвейна!

Мисси склонила седую головку, пожевала ярко накрашенные губы и начала клевать носом, то и дело исподволь поглядывая на мужа.

– Жалко горничную, – вдруг прошептала она.

– Да уж, – так же тихо отозвался он. – Горничную жалко.

Огонь разгорелся с новой силой, и Мисси, помолчав, добавила:

– Мистера Шлейгеля тоже жалко.

– Нет слов. – Он подремал. – Да и Смита, между прочим, тоже.

– И тебя, старичок, – после паузы медленно выговорила она, хитро сощурившись. – Как самочувствие?

– В сон клонит.

– Сильно?

– Угу. – Он остановил на ней взгляд совершенно ясных глаз. – А ты, дорогуша, сама-то как?

– Спать хочется, – ответила она, смежив веки. Тут оба встрепенулись. К чему эти расспросы?

– В самом деле, – насторожился он. – К чему это?

– Видишь ли... – Она долго разглядывала носок черной туфельки, медленно отбивавшей ритм, – я полагаю, хотя до конца не уверена, что у тебя скоро откажут желудочно-кишечный тракт и центральная нервная система.

Он еще немного посидел с сонным видом, безмятежно поглядывая на огонь в камине и прислушиваясь к тиканью часов.

– Отравила? – дремотно произнес он, и тут неведомая сила подбросила его с кресла. – Что ты сказала? – Упавшая на пол рюмка разлетелась вдребезги.

Мисси подалась вперед, словно прорицательница.

– У меня хватило ума подсыпать яду в свою же порцию – я знала: ты захочешь поменяться рюмками, чтобы себя обезопасить. Вот и поменялись! – Она захихикала дребезжащим смешком.

Откинувшись на спинку кресла, он схватился обеими руками за лицо, словно боясь, как бы глаза не вылезли из орбит. Потом вдруг что-то вспомнил и разразился неудержимым взрывом хохота.

– В чем дело? – вскричала Мисси. – Что смешного?

– Да то, – задохнулся он, кривя рот в жуткой ухмылке и не сдерживая слез, – что я тоже подсыпал яду в свою собственную рюмку! Искал удобного случая, чтобы с тобой поменяться!

– Боже! – Улыбка исчезла с ее лица. – Что за нелепость? Почему мне это не пришло в голову?

– Да потому, что мы с тобой слишком умные! – Он снова откинулся назад, сдавленно хохотнув.

– Какой позор, какое непотребство, надо же так оплошать, о, как я себя ненавижу!

– Будет, будет, – проскрипел он. – Лучше вспомни, как ты ненавидишь меня.

– Всем истерзанным сердцем и душой. А ты?

– Прощенья тебе не дам и на смертном одре, женушка моя, божий одуванчик, старая вешалка. Не поминай лихом, – добавил он совсем слабо, откуда-то издалека.

– Если надеешься и от меня услышать "не поминай лихом", то ты просто рехнулся. – Ее голова бессильно свесилась набок, глаза уже не открывались, она едва ворочала языком. – А впрочем, чего уж там? Не поминай ли...

У нее вырвался последний вздох. Поленья в камине сгорели дотла, и одно лишь тиканье часов тревожило ночную тишину.

На следующий день их обнаружили в библиотеке. Оба покоились в креслах с самым благодушным видом.

– Двойное самоубийство, – решили все. – Их любовь была так сильна, что они просто не смогли уйти в вечность поодиночке.

– Смею надеяться, – произнес мистер Гаури, опираясь на костыли, – моя дражайшая половина, когда настанет срок, тоже разделит со мной эту чашу.