Текст книги "Солнце и тень"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Брэдбери Рэй
Солнце и тень

Рэй Брэдбери

Солнце и тень

Л Жданов, перевод

Камера стрекотала как насекомое. Она отливала металлической синью, точно большой жирный жук, в чутких, бережно ощупывающих руках мужчины. Она блес-тела в ярком солнечном свете.

– Брось, Рикардо, не надо!

– Эй, вы там, внизу! – заорал Рикардо, подойдя к окну.

– Рикардо, перестань! Он повернулся к жене:

– Ты не мне, ты им скажи, чтобы перестали. Спустись и скажи... Что, трусишь?

– Они никого не задевают, – терпеливо произнесла жена. Он отмахнулся от нее и лег на подоконник, глядя вниз.

– Эй, вы! – крикнул он.

Человек с черной камерой мельком взглянул на него, потом снова навел аппарат на даму в белых, как соль, купальных трусиках, белом бюстгальтере и зеленой клет-чатой косынке. Она стояла прислонившись плечом к по-трескавшейся штукатурке дома. Позади нее, поднеся руку ко рту, улыбался смуглый мальчонка.

– Томас! – крикнул Рикардо. Он обратился к жене: – Господи Иисусе, там стоит Томас, это мой собственный сын там улыбается.

Рикардо метнулся к двери.

– Не натвори беды! – взмолилась жена.

– Я им голову оторву! – ответил Рикардо.

В следующий миг он исчез.

Внизу томная дама переменила позу, теперь она опира-лась на облупившиеся голубые перила. Рикардо подоспел как раз вовремя.

– Это мои перила! – заявил он.

Фотограф подбежал к ним.

– Нет-нет, не мешайте, мы фотографируем. Все в по-рядке. Сейчас уйдем.

– Нет, не в порядке, – сказал Рикардо, сверкая чер-ными глазами. Он взмахнул морщинистой рукой. – Она стоит перед моим домом.

– Мы снимаем для журнала мод. – Фотограф улыбался.

– Что же мне теперь делать? – спросил Рикардо, обра-щаясь к небесам. – Прийти в исступление от этой новости? Плясать наподобие эпилептического святого?

– Если дело в деньгах, то вот вам пять песо, – с улыб-кой предложил фотограф.

Рикардо оттолкнул его руку.

– Я получаю деньги за работу. Вы ничего не понимаете. Пожалуйста, уходите. Фотограф оторопел:

– Постойте...

– Томас, домой!

– Но, папа...

– Брысь! – рявкнул Рикардо. Мальчик Исчез.

– Никогда еще такого не бывало! – сказал фотограф.

– А давно пора! Кто мы? Трусы? – Рикардо вопрошал весь мир.

В переулке стала собираться толпа. Люди тихо перегова-ривались, улыбались, подталкивали друг друга локтем. Фото-граф подчеркнуто вежливо закрыл камеру.

– Ол райт, пойдем на другую улицу. Я там приметил великолепную стену, чудесные трещины, отличные глубокие тени. Если мы поднажмем...

Девушка, которая во время перепалки нервно мяла в руках косынку, взяла сумку с гримом и сорвалась с места. Но Рикардо успел коснуться ее руки.

– Не поймите меня превратно, – поспешно прогово-рил он.

Она остановилась и глянула на него из-под опущенных век.

– Я не на вас сержусь, – продолжал он. – И не на вас. – Он повернулся к фотографу.

– Так какого же... – заговорил фотограф. Рикардо махнул рукой:

– Вы служите, и я служу. Все мы люди подневольные. И мы должны понимать друг друга. Но когда вы приходите к моему дому с этой вашей камерой, которая словно глаз черного слепня, пониманию конец. Я не хочу, чтобы вы использовали мой переулок из-за его красивых теней, мое небо из-за его солнца, мой дом из-за этой живописной трещины! Ясно? "Ах как красиво! Прислонись здесь! Стань там! Сядь тут! Согнись там! Вот так!" Да-да, я все слышал! Вы думаете, я дурак? У меня книги есть. Видите вон то окно, наверху? Мария!

Из окна высунулась голова его жены.

– Покажи им мои книги! – крикнул он.

Она недовольно скривилась и что-то буркнула себе под нос, но затем, зажмурившись и отвернув лицо, словно речь шла о тухлой рыбе, показала сперва одну, потом две, потом с полдюжины книг.

– И это не все, у меня еще штук двадцать, не меньше! – кипятился Рикардо. – Вы с человеком разговариваете, не с бараном каким-нибудь!

– Все, все, – фотограф торопливо складывал свои при-надлежности, -уходим. Благодарю за любезность.

– Нет, вы сперва поймите меня, что я хочу сказать, – настаивал Рикардо. – Я не злой человек. Но я тоже умею сердиться. Похож я на картонные декорации?

– Никто никого ни с кем не сравнивал. – Фотограф повесил на плечо сумку и зашагал прочь.

– Тут через два квартала есть фотограф, – продолжал Рикардо, идя за ними следом. – Так у него картонные деко-рации. Становишься перед ними. Написано – "Гранд-отель". Он снимает, и пожалуйста – как будто вы живете в Гранд-отеле. Ясно, к чему я клоню? Мой переулок – это мой переулок, моя жизнь – моя жизнь, мой сын – мой сын, а не картон какой-нибудь. Я видел, как вы распоряжались моим сыном – стань так, повернись этак! Вам фон нужен... Как это там у вас называется – характерная деталь? Для красоты, а впереди хорошенькая дама!

– Время, – выдохнул фотограф, обливаясь потом. Его модель семенила рядом с ним.

– Мы люди бедные, – говорил Рикардо. – Краска на наших дверях облупилась, наши стены выцвели и потрес-кались, из водостока несет вонью, улицы вымощены булыж-ником. Но меня душит гнев, когда я смотрю, как вы все это подаете, – словно я так нарочно задумал, еще много лет назад заставил стену треснуть. Думаете, я знал, что вы при-дете, и сделал краску старой? Мы вам не ателье! Мы люди, и будьте любезны относиться к нам как к людям. Теперь вы меня поняли?

– Все до последнего слова, – не глядя ответил фото-граф и прибавил шагу.

– А теперь, когда вам известны мои желания и мысли, сделайте одолжение – убирайтесь домой! Гоу хоум!

– Вы шутник, – ответил фотограф.

– Привет! – Они подошли к группе из еще шести моде-лей и фотографа, которые стояли перед огромной каменной лестницей. Многослойная, будто свадебный торт, она вела к ослепительно белой городской площади. – Ну как, Джо, дело подвигается?

– Мы сделали шикарные снимочки возле церкви девы Марии, там есть безносые статуи, блеск! – отозвался Джо. – Из-за чего переполох?

– Да вот, Панчо кипятится. Мы прислонились к его дому, а он возьми да рассыпься.

– Меня зовут Рикардо. Мой дом совершенно невредим.

– Поработаем здесь, крошка, – продолжал первый фото-граф. – Стань у входа в тот магазин. Какая арка... и стена!.. Он принялся колдовать над своим аппаратом.

– Вот как! – Рикардо ощутил грозное спокойствие. Он выжидательно смотрел на их приготовления. Когда оста-валось только щелкнуть, он выскочил перед камерой, взы-вая к человеку, стоящему на пороге магазина: – Хорхе! Что ты делаешь?

– Стою, – ответил тот.

– Вот именно, – сказал Рикардо. – Разве это не твоя дверь? Ты разрешаешь им ее использовать?

– А мне-то что, – ответил Хорхе. Рикардо схватил его за руку.

– Они превращают твою собственность в киноателье. Тебя это не оскорбляет?

– Я об этом не задумывался. – Хорхе ковырнул нос.

– Господи Иисусе, так подумай же, человече!

– Я ничего такого не вижу, – сказал Хорхе.

– Неужели я во всем свете единственный, у кого язык есть? – спросил Рикардо свои ладони. – И глаза? Или, мо-жет быть, этот город – сплошные кулисы и декорации? Неужели, кроме меня, не найдется никого, кто бы вмешался'

Толпа не отставала от них, по пути она выросла, и теперь собралось изрядно народу, а со всех сторон, привлеченные могучим голосом Рикардо, подходили еще люди. Он топал ногами. Он потрясал в воздухе кулаками. Он плевался. Фотографы и модели боязливо наблюдали за ним.

– Так вам нужен живописный тип для фона? – рявкнул он, обращаясь к фотографам. – Я сам стану здесь. Как мне становиться? У стены? Шляпа так, ноги так, мои сандалии – я их сам пошил – освещены солнцем так? Эта дыра на рубашке – сделать ее побольше?.. Вот так? Готово. Доста-точно пота у меня на лице? Волосы не коротки, добрый господин?

– Пожалуйста, стойте себе на здоровье, – сказал фото-граф.

– Я не буду смотреть в объектив, – заверил его Ри-кардо.

Фотограф улыбнулся и прицелился камерой.

– Чуть влево, крошка. Модель шагнула влево.

– Теперь поверни правую ногу. Отлично. Очень хо-рошо. Так держать!

Модель замерла, приподняв подбородок. Брюки Рикардо съехали вниз.

– Господи! – воскликнул фотограф.

Девушки прыснули. Толпа покатилась со смеху, люди подталкивали друг друга. Рикардо невозмутимо подтянул брюки и прислонился к стене.

– Ну как, живописно получилось? – спросил он.

– Господи! – повторил фотограф.

– Пошли на набережную, – предложил его товарищ.

– Пожалуй, я пойду с вами. – Рикардо улыбнулся.

– Силы небесные, что нам делать с этим идиотом? – прошептал фотограф.

– Дай ему денег.

– Уже пробовал!

– Мало предложил.

– Вот что, сбегай за полицейским. Мне это надоело.

Второй фотограф убежал. Остальные, нервно куря, смот-рели на Рикардо. Подошла собачонка, подняла ногу, и на стене появилось мокрое пятно.

– Посмотрите! – крикнул Рикардо. – Какое произведе-ние искусства! Какой узор! Живее фотографируйте, пока не высохло!

Фотограф отвернулся и стал смотреть на море.

В переулке показался его товарищ. Он бежал, за ним не спеша шествовал полицейский. Пришлось второму фото-графу обернуться и поторапливать его. Полицейский издали жестом дал ему понять, что день еще не кончился, они успеют своевременно прибыть на место происшествия.

Наконец он занял позицию за спиной у фотографов.

– Ну, что вас тут беспокоит?

– Вот этот человек. Нам нужно, чтобы он ушел.

– Этот человек? Который прислонился к стене? – спро-сил сержант.

– Нет-нет, дело не в том, что он прислонился... А, черт! – не выдержал фотограф. – Сейчас вы сами поймете. Ну-ка, крошка, займи свое место.

Девушка встала в позу, Рикардо тоже; на его губах играла небрежная улыбка.

– Так держать!

Девушка замерла.

Брюки Рикардо скользнули вниз.

Камера щелкнула.

– Ага, – сказал полицейский.

– Вот, доказательство у меня здесь, в камере, если вам понадобится! -воскликнул фотограф.

– Ага, – сказал полицейский, не сходя с места, и потер рукой подбородок. – Так.

Он рассматривал место действия, словно сам был фото-графом-любителем. Поглядел на модель, чье беломрамор-ное лицо вспыхнуло нервным румянцем, на булыжники, стену, Рикардо. Рикардо, стоя под голубым небом, осве-щенный ярким солнцем, величественно попыхивал сигаре-той, и брюки его занимали далеко не обычное положение.

– Ну, сержант? – выжидательно произнес фотограф.

– А чего вы, собственно, от меня хотите? – спросил полицейский, снимая фуражку и вытирая свой смуглый лоб.

– Арестуйте этого человека! За непристойное поведение!

– Ага, – произнес полицейский.

– Ну? – сказал фотограф.

Публика что-то бормотала. Юные красотки смотрели вдаль на чаек и океан.

– Я его знаю, – заговорил сержант, – этого человека возле стены. Его зовут Рикардо Рейес.

– Привет, Эстеван!

– Привет, Рикардо, – откликнулся сержант. Они помахали друг другу.

– Я не вижу, чтобы он делал что-нибудь, – сказал сер-жант.

– То есть как это? – вскричал фотограф. – Он же го-лый, в чем мать родила. Это безнравственно!

– Этот человек ничего безнравственного не делает. Стоит, и все, -возразил полицейский. – Если бы он делал что-нибудь, на что глядеть невыносимо, я бы тотчас вмешался. Но ведь он всего-навсего стоит у стены, совершенно непо-движно, в этом ничего противозаконного нет.

– Он же голый, голый! – кричал фотограф.

– Не понимаю. – Полицейский удивленно моргал.

– Голым ходить не принято – только и всего!

– Голый голому рознь, – сказал сержант. – Есть люди хорошие и дурные. Трезвые и под мухой. Насколько я вижу, этот человек не пьян. Он пользуется славой доброго семья-нина. Пусть он голый, но ведь он не делает со своей наготой ничего такого, что бы можно было назвать преступлением против общества.

– Да кто вы такой – уж не брат ли ему? – спросил фотограф. – Или сообщник? – Казалось, он вот-вот со-рвется с места и забегает под жгучим солнцем, кусая, лая, хрипя. – Где справедливость? Что здесь, собственно, про-исходит? Пойдемте, девочки, найдем другое место!

– Франция, – сказал Рикардо.

– Что? – фотограф круто обернулся.

– Я говорю, Франция или Испания, – объяснил Ри-кардо. – Или Швеция. Я видел фотографии из Швеции – красивые стены. Вот только трещин маловато... Извините, что вмешиваюсь в ваши дела.

– Ничего, будут у нас снимки вам назло! – Фотограф тряхнул камерой, сжал руку в кулак.

– Я от вас не отстану, – сказал Рикардо. – Завтра, после-завтра, на бое быков, на базаре, всюду и везде, куда бы вы ни пошли, я тоже пойду, охотно, без скандала. Пойду с достоинством, чтобы выполнить свой прямой долг.

Они посмотрели на него и поняли, что так и будет.

– Кто вы такой, что вы о себе воображаете? – закричал фотограф.

– Я ждал этого вопроса, – сказал Рикардо. – Всмот-ритесь в меня. Отправляйтесь домой и поразмышляйте обо мне. Покуда есть такие, как я, хоть один на десять тысяч, мир может спать спокойно. Без меня был бы сплошной хаос.

– Спокойной ночи, няня, – процедил фотограф, и вся свора девиц, шляпных коробок, камер и сумок потянулась в сторону набережной. – Сейчас перекусим, крошки. После что-нибудь придумаем.

Рикардо спокойно проводил их взглядом. Он стоял все на том же месте. Толпа улыбаясь смотрела на него.

"Теперь, – подумал Рикардо, – пойду к своему дому, на двери которого стерлась краска там, где я тысячу раз заде-вал ее, входя и выходя, пойду по камням, которые я стер ногами за сорок шесть лет хождения, проведу рукой по трещине на стене моего дома – трещине, которая появи-лась во время землетрясения тысяча девятьсот тридцатого года. Как сейчас помню ту ночь, мы были в постели, Томас еще не родился, Мария и я сгорали от любви, и нам каза-лось, что наша любовь, такая сильная и жаркая, колышет весь дом, а это земля колыхалась, и утром в стене оказалась трещина. И я поднимусь по лестнице на балкон с затейливой решеткой в доме моего отца, он сам эту решетку ковал, и я буду на балконе есть то, что мне приготовила моя жена, и рядом будут мои книги. И мой сын Томас, которого я сотворил из материи -чего уж там, из простыней – вместе с моей славной супругой. Мы будем есть и разговаривать – не фотографии, и не декорации, и не картинки, и не рек-визит, а актеры, да-да, совсем неплохие актеры".

И словно в ответ на его последнюю мысль, какой-то звук дошел до его слуха. Он как раз сосредоточенно, с большим достоинством и изяществом подтягивал брюки, чтобы за-стегнуть ремень, когда услышал этот восхитительный звук. Будто легкие крылья плескались в воздухе. Аплодисменты...

Кучка людей, которая следила за его исполнением за-ключительной сцены перед ленчем, увидела, сколь элегант-но, с истинно джентльменской учтивостью он подтянул брюки, И аплодисменты рассыпались подобно легкой волне на берегу моря, что шумело неподалеку.

Рикардо вскинул руки и улыбнулся всем.

Поднимаясь к дому, он пожал лапу собачонке, которая окропила стену.