Текст книги "Пойдем со мной"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Рэй Дуглас Брэдбери
Пойдем со мной

Почему Джозеф Керк так поступил, что им двигало – он и сам толком не разобрался. У него в памяти лишь промелькнула череда подобных случаев из прошлого, когда он точно так же приходил в бешенство.

К примеру, на званом ужине для узкого круга один самодовольный кинопродюсер стал бравировать своим двурушничеством, давая понять, что все остальные ничем не лучше; тогда Джозеф Керк, отложив нож и вилку, приказал, чтобы продюсер убирался из-за стола. Тот вынужден был подчиниться.

Был еще другой эпизод: некая актриса полчаса распекала своего мужа в присутствии гостей. Керк вскочил, высказал без обиняков все, что о ней думал, и ушел в другую комнату читать книгу. Позднее, перед уходом, она извинилась, но он даже не посмотрел в ее сторону.

Вот и сегодня случилось нечто похожее. У него с языка слетели немыслимые слова. Можно подумать, ему в ладонь сунули ручную гранату, а он машинально выдернул чеку, не сообразив отбросить эту адскую штуковину, и стал ждать, когда же она рванет.

Дело было под вечер: стоя у газетного киоска, он разглядывал стойку с журналами и вдруг услышал чью-то перебранку. Голоса приближались: один громкий, беззастенчивый, издевательский; другой сдавленный, глухой, обреченный. Киоск находился неподалеку от Голливудского бульвара; с той стороны и доносились голоса.

Джозеф Керк покосился. По тротуару широким шагом двигался молодой красавец, который осыпал оскорблениями своего спутника, причем с таким видом, будто бросал нищему подачки с барского стола. Можно было подумать, на нем запахнут невидимый плащ. Можно было подумать, его лицо спрятано под невидимой маской. Ничего подобного: просто у него была такая осанка, а на физиономии застыла гримаса высокомерия, из-под которой вылетали оскорбления.

За ним едва поспевал его друг, невысокий, скромный и куда более сдержанный, но при этом тоже с красивыми чертами лица – без невидимого плаща, без маски, словно внезапно застигнутый ливнем и не ожидавший грозы.

– Черт побери, – выкрикивал первый, гневно глядя перед собой, – хоть бы раз что-нибудь сделал по-человечески!

– Что я опять не так сделал?

– И вчера вечером, и сегодня утром, да только что. Ведешь себя как плебей. Тебя вежливости учили? Ты что, не знаешь, как положено держаться? На этой вечеринке, мать честная! Что, трудно было улыбнуться, посмеяться, анекдот рассказать? Нет, стоял всю дорогу как истукан!

– Но ведь я…

– А сегодня за обедом – Тедди из кожи вон лезет, чтобы нас повеселить, сыплет шутками, а ты сидишь с каменной рожей. Господи! Бывают же такие…

Они прошли мимо: первый – рослый, самоуверенный, с мягкими кошачьими повадками, второй – уже сломленный, угнетенный, потерянный. У Керка по шее и спине побежали мурашки. Он невольно стиснул зубы и зажмурился.

– А после обеда. Ты сам-то понимаешь, как облажался?

– Да что я такого сделал, что я такого сделал?

– Ты…

– А ну заткнись! – выкрикнул Керк.

Мир оцепенел. Остановились и двое незнакомцев. Самоуверенного так и развернуло, будто в него угодила пуля. Невысокий застыл на месте, а потом медленно поднял голову, и в его глазах мелькнуло отчаяние, смешанное с любопытством и облегчением.

– Что? – взревел парень в невидимой маске.

У Керка сами собой зашевелились губы, и он, не отдавая себе в этом отчета, повторил:

– Сказано тебе: заткнись.

– А ты кто такой, баклан? – заорал первый.

– Я никто, но это не твое дело!

«А дальше что?» – спросил себя Керк. Ответ подсказало лицо невысокого паренька. На нем отразился проблеск надежды на чудо и на спасение.

– Слушай внимательно, – сказал ему Керк. – Сейчас ты пойдешь со мной.

– Что? – растерялся второй.

– На что тебе сдался этот хам? – продолжал Керк. – Не нужен он тебе. Пошли. Со мной тебе будет лучше. Для начала я просто оставлю тебя в покое. А там видно будет, договорились? Ну? Он или я?

Второй парень, раздираемый сомнениями, переводил взгляд со своего партнера на Керка, а потом на землю, не решаясь сделать выбор.

– Послушай, – заговорил первый, и его маска начала таять. – Разве ты…

– Нет. – Керк протянул руку, чтобы тронуть второго парня за локоть. – Тебя ждет свобода. Это же здорово, правда? Ну-ка, прочь с дороги. А ты иди за мной.

Он решительно вклинился между ними, оттер второго паренька и повел его прочь.

– По какому праву? – Первый был поражен.

– Да пошел ты! – прокричал в ответ Керк.

Он быстро увел своего пленника за угол, провожаемый криками пострадавшей или, точнее сказать, потерпевшей стороны.

– Не останавливайся, – приказал Керк.

– Я не останавливаюсь.

– Не оглядывайся.

– Ни за что.

– Шевели ногами.

– Бегу.

– Молодец.

На следующем углу они перевели дух и оглядели друг друга.

– Вы кто? – спросил паренек.

– Надо думать, твой спаситель.

– Зачем вы это сделали?

– Сам не знаю. Так уж получилось. Не стерпел.

– Как вас зовут?

– Керк. Джозеф Керк.

– А меня – Уилли-Боб.

– Надо же! У тебя на лбу написано – Уилли-Боб.

– Знаю. А вдруг он за нами погонится?

– Скорее всего, сейчас он в шоке. Давай-ка поторопимся. У меня тут рядом машина припаркована.

Они подошли к машине, и пока Керк отпирал дверь со стороны пассажирского сиденья, Уилли-Боб заговорил:

– Господи, да вы не в теме! Даже не… ну, вы понимаете.

В машину они сели молча. Когда Керк повернул ключ зажигания, Уилли-Боб робко спросил:

– Или я ошибся?

Повернувшись к нему, Керк негромко рассмеялся:

– Нет-нет, все верно.

– Тогда почему?..

– Не мог видеть, как этот сукин сын над тобой измывается прямо на улице. Я не мог этого допустить.

– А знаете, я его люблю.

– Тем хуже. Но теперь ты в надежных руках.

– И как вы со мной поступите?

– Считай, что я – человек без носа. А ты – пачка салфеток «Клинекс». Что-нибудь придумаю.

Керка разбирал смех. Уилли-Боб тоже стал похохатывать.

– Ой, не могу поверить! Это было шикарно!

У обоих потекли слезы.

– Считаешь? – спросил Керк и выехал со стоянки, увозя своего пассажира.

Они нашли закусочную, но и тогда не могли удержаться от смеха. Заказали через окошко два гамбургера, картофель фри, пиво и стали ждать, пока пройдет хохот.

– Господи, как вспомню его физиономию! Ох, как полегчало-то! – не унимался Уилли-Боб.

– На то и был расчет, – сказал Керк.

– Впервые в жизни, впервые я настоял на своем!

«Не больно-то ты настаивал», – подумал Керк, но смолчал.

– Представляю, как он сейчас мечется по бульвару, ищет меня, беснуется… – Тут у него дрогнул голос. – Господи, что будет, когда он меня найдет! К тому же мои вещи у него дома.

– Разве у вас не общее жилье?

– Мы снимаем квартиру на Фаунтин.

– И много там твоего барахла?

– Порядочно. Одежда на смену. Туалетные принадлежности. Раздолбанная пишущая машинка. Вроде это основное.

– Не густо, – сказал Керк.

Заказ подоспел как раз вовремя – пауза грозила затянуться. Ели они в молчании. Сжевав половину гамбургера, Уилли-Боб сдавленно спросил:

– Можно все же узнать, что вы собираетесь со мной делать?

– Ничего.

– В принципе, я готов. Я ведь вам обязан.

– Ничем ты мне не обязан. А вот себе – обязан. Завязывай с этим делом или вали отсюда.

– Вы правы. И все-таки я не понимаю, почему вы это сделали, почему мы с вами сейчас тут сидим?

Керк сосредоточенно жевал гамбургер, глядя на лобовое стекло, где остались пятнышки от разбившейся мошкары. Он пытался расшифровать тайные знаки, образованные этими засохшими метками.

– Если две собаки начнут спариваться посреди улицы и не смогут расцепиться, я выскочу из машины и окачу их из шланга. Если совенок выпадет из гнезда, я его подберу, принесу домой и буду отпаивать теплым молоком. Черт его знает.

– Значит, я совенок, выпавший из гнезда?

– Очень похож.

– И летать не умею.

– Потому я за тебя и вступился.

– Но вы же обо мне ничего не знали.

– Ну почему же, знал. Мне достаточно было видеть твою походку. Слышать твой голос.

– О нем вы тоже ничего не знали.

– Знал – видел его походку, слышал все про его жизнь, а заодно и про твою.

– Вы ужасно проницательны: все видите, все слышите.

– Это качество мне в минус. От него сплошные неприятности. Вот мы с тобой здесь сидим. А дальше что?

Разделавшись с гамбургерами, они откупорили пиво, и Уилли-Боб сказал:

– Может, поживем вместе…

– Еще чего, – перебил Керк и тут же осекся. – Пойми, я просто-напросто тертый калач, глаз у меня наметан, но я, мягкотелый придурок-благодетель, увяз по уши в своих подвигах, а теперь не знаю, куда деваться, – равно как и ты. На самом деле мы друг другу совершенно не нужны. Единственное, что нас сближает, – это мое сочувствие и твой страх.

– На это и будем рассчитывать, – сказал Уилли-Боб. – Поедем к тебе? То есть если мы сегодня поедем к тебе.

– Твоя уверенность тает с каждой секундой.

– Боюсь до смерти. Чувство такое, будто меня вырвало в церкви.

– И Господь Бог тебе этого не простит, так, что ли?

– Он меня никогда не прощает.

Керк отхлебнул пива.

– Твой парень не Господь Бог. Он Люцифер. А его жилище – ад на земле. Лучше застрелиться, чем вернуться к нему.

– Понимаю, – кивнул Уилли-Боб, закрыв глаза.

– А сам к этому склоняешься, верно?

– Верно.

– Давай снимем тебе комнату на ночь. Побудь наедине с собой – может, тогда…

– Наберусь храбрости?

– Черт возьми, кто я такой, чтобы тебе советовать?

– Господи, мне как раз нужен совет. Да, номер в гостинице – было бы неплохо. Только у меня денег нет…

– Думаю, такой расход мне по карману, – сказал Керк.

Он завел машину, и Уилли-Боб попросил:

– По дороге в гостиницу – если, конечно, это не слишком большой крюк – нельзя ли нам проехать мимо твоего дома, просто чтобы я посмотрел…

– На что там смотреть?

– Снаружи, естественно, – на дом, где ты живешь с семьей, – ты ведь женат, правда? Хочется увидеть что-нибудь основательное, надежное. Только проедем мимо – и все, можно?

– Ну, не знаю, – растерялся Керк.

– Можно? – повторил Уилли-Боб.

Они покружили по Голливуду. Керк спросил:

– Ты где-нибудь работаешь? Ясно: нигде. Завтра привезу тебе объявления о вакансиях, чтобы ты мог встать на ноги и разобраться в себе. Давно ты живешь – если можно так выразиться – с этим негодяем?

– Уже год. Лучший год моей жизни. Целый год. Кошмар всей моей жизни.

– Из крайности в крайность. Мне знакомо такое чувство.

У одноэтажного белого особняка, где жил Керк, они снизили скорость. Одно из окон светилось мягким абрикосовым светом. Даже на Керка повеяло теплом, и он едва не остановился.

– Твое окошко? – спросил Уилли-Боб. – Выглядит изумительно.

– Нормально.

– Боже, как ты добр. Почему я не могу успокоиться и принять твою помощь? Что со мной делается? – простонал Уилли-Боб и пустил слезу.

Протянув ему бумажный носовой платок, Керк неожиданно для себя наклонился и поцеловал его в лоб. На заплаканном лице Уилли-Боба мгновенно высохли слезы и отразилось изумление.

Керк отпрянул:

– Извини. Не обижайся!

Посмеявшись, они развернулись и поехали назад, в Голливуд, где нашли скромную гостиницу.

Керк вышел из машины.

– Нет, садись за руль, – попросил Уилли-Боб.

– Чем здесь плохо?

– Ты же понимаешь, я не смогу тут остаться.

Керк выжидал. После долгого молчания Уилли-Боб спросил:

– У тебя было много женщин?

– Сколько-то было.

– Неудивительно. Ты хорош собой. И отзывчив. У тебя счастливый брак? Отзывчивость помогает в супружеской жизни?

– У меня все нормально, – ответил Керк. – Немного скучаю по тем временам, когда у нас все только начиналось.

– Эх, мне бы научиться скучать по нему, а потом выбросить его из головы. Меня такая тоска пробирает – до самого нутра.

– Все пройдет, только надо постараться.

– Нет. – Уилли-Боб покачал головой. – Такое не проходит.

Больше говорить было не о чем.

Керк сел в машину и некоторое время смотрел, как его хрупкий юный знакомец осушает слезы.

– Куда ехать?

– Я покажу.

Вставив ключ в зажигание, Керк помедлил.

– Гостиница – вот она. Твой последний шанс начать новую жизнь. Время пошло. Девять, восемь, семь…

Взгляд Керка упал на банку с остатками пива, которую все еще держал в руке Уилли-Боб. Тот негромко хмыкнул.

– Презренный червяк сыт и пьян.

Скомкав жестянку, он выбросил ее в окно.

– Мусор, как и я сам. Ну что, поехали?

– Явился!

В конце бульвара Санта-Моника они остановились у заведения под вывеской «Голубой попугай». В дверях, то ли снаружи, то ли внутри, стоял парень в невидимом плаще и невидимой маске. Сейчас маска наполовину сползла, искривив ему губы и замутив глаза, но он лишь сложил руки на груди и нетерпеливо притопывал ногой.

Когда машина притормозила у тротуара, он разглядел пассажира и всем телом подался вперед. Маска тут же вернулась на прежнее место, спина распрямилась, руки стиснули торс, подбородок дернулся вверх, а глаза полыхнули огнем.

Керк выключил двигатель.

– Это твое окончательное решение?

– Да, – потупился Уилли-Боб, сжав руки коленями.

– Ты ведь знаешь, что будет дальше, правда? На неделю попадешь в ад, а если я не заблуждаюсь насчет этого типа, то на месяц.

– Знаю. – Уилли-Боб смиренно кивнул.

– И все равно собираешься к нему вернуться?

– Мне больше некуда идти.

– Неправда, ты можешь пожить в гостинице, а я куплю тебе все необходимое.

– Разве это жизнь? – спросил Уилли-Боб. – Ты же меня не любишь.

– Еще не хватало. А теперь выметайся из машины и беги отсюда прочь, как черт от ладана, один!

– Боже мой, неужели ты думаешь, что я возвращаюсь по доброй воле?

– Тогда делай, что тебе говорят. Ради меня. Ради себя самого. Беги. Найди кого-нибудь получше.

– Кроме него, у меня никого нет. На всем свете. Пойми, он меня любит. Если я его брошу, он себя убьет.

– А если не бросишь, он убьет тебя. – Керк глубоко вдохнул и сделал долгий выдох. – Честное слово, у меня такое чувство, будто человек тонет, а я ему бросаю наковальню.

Пальцы Уилли-Боба скользнули по дверной ручке. Дверца с пассажирской стороны распахнулась. Это увидел парень, стоявший на пороге «Голубого попугая». Он снова рванулся вперед, но тут же вернулся в прежнюю позу, и только у его мертвенно-бледных губ обозначились угрюмые складки.

Выскользнув из машины, Уилли-Боб на глазах обмяк. Теперь, стоя обеими ногами на тротуаре, он казался на голову ниже, чем десять минут назад. Он наклонился и, волнуясь, как ответчик на суде, заглянул в окно машины.

– Ты не можешь этого понять.

– Могу, – сказал Керк. – И это самое печальное.

Протянув руку, он потрепал Уилли-Боба по щеке.

– Постарайся наладить свою жизнь, Уилли-Боб.

– Ты свою уже наладил. Я тебя никогда не забуду, – сказал Уилли-Боб. – Спасибо за сочувствие.

– По молодости я подрабатывал спасателем. Может, сегодня ночью опять рвану на пляж, поднимусь на вышку и буду смотреть, не нужна ли помощь утопающему.

– И правильно, – сказал Уилли-Боб. – Спасать надо тех, кто этого заслуживает. Доброй ночи.

Развернувшись, Уилли-Боб зашагал к «Голубому попугаю».

Его сожитель, теперь в плотно пригнанной маске и развевающемся плаще, жесткий и самонадеянный, уже скрылся за дверью. Пока раскачивались навесные створки, Уилли-Боб стоял у входа. А потом втянул голову в плечи, ссутулившись под невидимым ливнем, и шагнул через порог.

Керк не стал ждать. Мотор взревел, и машина умчалась в темноту.

Через двадцать минут, выйдя на океанский берег, он оглядел залитую лунным светом пустую вышку спасательной станции, вслушался в шорох прибоя, сказал про себя: «Черт побери, спасать-то некого» – и поехал домой.

Он скользнул под одеяло, прихватив с собой жестянку с остатками пива, и стал медленно втягивать последние капли, а сам смотрел в потолок, пока жена, отвернувшись к стенке, не поинтересовалась:

– Скажи на милость, во что ты впутался на этот раз?

– Не скажу, – ответил он, – ты все равно не поверишь.