Текст книги "Рэй Брэдбери (Том 2-й дополнительный)"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

И в письме есть строка: «Больше всего на свете я хочу жить!».

Рэй Брэдбери ставит Томаса Вулфа, как и Дадли Стоуна, перед выбором – или физически умереть с надеждой на воскрешение, или остаться в живых, но ценой предательства и творческого самоубийства. Месяц истек, Вулфу предстоит возвращаться в могилу. Что он выберет – XX век или XXIII? Вулф не посрамил наших современников. Он выбирает свою судьбу, слитную с судьбой космоса, он выбирает наш век и остается навеки в славе, сохранив свое достоинство, свое творческое лицо.

Тема человеческого достоинства перед лицом физической и духовной смерти постоянно волнует Рэя Брэдбери, и ответы на трагические «вечные вопросы» он дает совсем не тривиальные. В построенной им философской системе смерть физическая иллюзорна, она лишь рубеж жизненного выбора, а смерть духовная страшнее и реальнее. Путь же к реальному бессмертию открывает современная наука и техника.

Подобная философская модель человека не нова. В начале нашего века ее разработал скромный библиотекарь Румянцевского музея в Москве Николай Федорович Федоров, учитель К.Э.Циолковского. В своей книге «Философия общего дела» Н.Ф.Федоров писал о том, что развитие науки и техники обязательно приведет к возможности воскрешать умерших по оставленным ими в космосе следам. Поэтому каждый человек должен самосовершенствоваться, чтобы явиться на суд потомков с достойным творческим багажом и полным стремления к высшим духовным ценностям, к своему максимальному творческому предначертанию.

Создается впечатление, что у Брэдбери такое же мироощущение, как и у Федорова. Отношение к физической и духовной смерти, к человеческому достоинству и к космической роли техники у них практически совпадает. Идеи Федорова недаром оказали сильнейшее влияние не только на К.Э.Циолковского, но и на такого выдающегося исследователя «микрокосмоса» (человека), как Лев Толстой.

Краеугольным камнем мировоззрения Брэдбери является, вне всякого сомнения, вера во всемогущество настоящего человека, в его право и долг быть выше космоса и даже собственной смерти. Именно этот гуманистический пафос, словно математическая аксиома, определяет для Брэдбери истинную ценность усложняющейся техники и проблему взаимоотношений между людьми.

Наиболее искренне человеческое достоинство проявляет себя, естественно, в одном из высших проявлений жизни – в любви. Космический феномен любви исследуется Рэем Брэдбери в повести «О теле электрическом я пою». Названа повесть по первой строчке знаменитого стихотворения Уолта Уитмена. Первое четверостишие этого стихотворения взято эпиграфом к одноименной последней книге прозы Рэя Брэдбери. Эпиграф гласит:

 
О теле электрическом я пою,
Легионы любимых меня обнимают, и я обнимаю их;
Они не отпустят меня, пока не уйду я с ними, им не отвечу,
Пока не очищу их, не заполню их полнотою души.
 

Эпиграф как нельзя лучше соответствует замыслу писателя. О полноте человеческого бытия и путях его достижения ведет он речь, о смерти и о любви. И на эти глубинные темы человеческого существования он находит свой, «детский», угол зрения.

Трогательная сказка о добром и благородном деревянном человечке Буратино известна всем. Но современный папа Карло в облике изобретателя и предпринимателя Гвидо Фанточини решил превратить сказку в явь, он сконструировал искусственного человека по последнему слову техники, воплотив в прекрасной кукле лучшее, что есть в людях, и предложил эту куклу тем, кто нуждается в понимании и ласке, прежде всего детям, потерявшим мать.

Если мечта увлеченных погоней за скоростью людей воплотилась в автомобиль, который Брэдбери называет «самым страшным в истории человечества растлителем душ», то сознательная мечта современного папы Карло породила добрую бабушку, образец для подражания, облагораживающее существо. Знаменитые слова о человеке и его мечте гласят: «Человек всегда меньше собственной мечты. Следовательно, если машина воплощает мечту человека, она значительней и больше его самого».

Но способна ли машина подарить такую любовь, о которой мечтает каждый? Или машинная любовь – это такой же мираж, как и машинный разум, заурядная подделка, имитация?

Любовь, не осененная земными страданиями и радостями, теряет вкус и вообще не любовь – такова мысль Брэдбери, настойчиво возникающая во многих его художественных, научно-фантастических, драматических и поэтических произведениях. Любовь возможна только благодаря конечности времени. Как немыслимо бытие вне конечности времени, так невозможна любовь к чему-то бесконечному, безличному.

Идеальная любовь воспроизводит две фундаментальные тенденции всякой конкретной настоящей любви – ревность и измену. По отсутствию этих взаимопредполагающих тенденций можно отличить любовь искусственную, имитационную, машинную.

Когда суррогатная Бабушка, эта чудесная машина Гвидо Фанточини, искусно искушала сердце Агаты изменить любви к умершей матери, то ревнивое сердце девочки отвергло искушение после испытания смертью. Машина оказалась «бессмертной» – страшный удар ненавистного для Брэдбери автомобиля не причинил ей ни малейшего вреда.

Поучительно сравнить повесть Брэдбери «О теле электрическом я пою» с научно-фантастическим фильмом испанского режиссера Луиса Гарсиа Берланга «В натуральную величину».

Герой фильма Мишель влюбляется в куклу, тоже изготовленную конвейерным способом в натуральную величину, влюбляется в электрическую Галатею всерьез, в отличие от героев американского писателя, которые чувствовали к своей Бабушке только привязанность.

У Брэдбери кукла наделена способностью «изменять», то есть подлаживаться под каждую живую душу, идти навстречу желанию каждого. Однако подобная «измена» не вызывала у героев Брэдбери никакой ревности, только Агата, до случая с автомобильной катастрофой, немного ревновала прекрасную игрушку.

Другое дело – с надломленным Мишелем. Он бросил Живую «современную» жену и воспылал к неодушевленной кукле настоящей любовью (как это случилось с теми, кто предпочел остаться в плену марсианского Города, в его лже-раю). Он полюбил собственный фантом.

И когда кукла «изменила» ему, он от ревности отчаялся и устроил самоубийственную автомобильную катастрофу – сам погиб, а прекрасная кукла, сидевшая рядом с ним, как ни в чем не бывало осталась «бессмертной», ожидая нового владельца. Кукла Берланга как бы хищный марсианский Город в миниатюре, Приманка для слабых душ.

К счастью, мир состоит не только из надломленных, уставших от реальной жизни людей. Брэдбери всегда помнит об этом и поэтому настроен оптимистически, с верой в простые человеческие ценности, которые никогда не остаются у него в произведениях без носителей и защитников. Носителем простых человеческих ценностей является прежде всего дитя, ребенок, для которого мир предстает полным неожиданностей и тайн.

Несмотря на трудности жизни, также остаются детьми до старости четыре, милых человека из трогательного рассказа «Пришло время дождей». Звуки музыки, извлекаемые старенькой мисс Бланш Хилгуд из позолоченной арфы, создают иллюзию, проблеск надежды уставшим душам, укрепляют их «детскую» веру в достижимость на этой Земле простого счастья.

Вера в любовь к своему рожденному в другом измерении сыну дает родителям Пая из рассказа «А ребенок – завтра» надежду на простое семейное счастье, даже если придется отказаться от привычного уклада жизни.

«Детский» глаз Рэя Брэдбери видит не только трогательные человеческие чувства, сохранившиеся в современном мире, но и господствующую социальную несправедливость капиталистического общества. В рассказе «Отпрыск Макгиллахи» реальная жизнь описана без всякой сентиментальности, с ее слякотью и безработицей, похоронами и неравенством. Герой рассказа – дублинский нищий, до сорока лет сохранивший облик младенца. В этой жизни, «где все – и природа чистая, и люди нечистые – все против тебя», он не имел другого выхода, как «остаться маленьким», жаться к земле.

Отец ею не смирялся с бедностью и несправедливостью, грозя небу кулаком, готовый разрушить старый мир до основания. «Он ничуть не боялся, что бог ему всыплет, чего там, пусть-де мне в лапы попадется, то-то перья полетят, всю бороду ему выдеру, и пусть звезды гаснут, и представлению конец, и творению крышка!» Но дало ли это что-нибудь?

Богоборческий революционный порыв, штурм неба – его законность Брэдбери признает, и без осознания этого мотива вообще невозможно понять мировоззрение писателя, его философию. Все же особых надежд на скорую и тем более немедленную гибель богов он не возлагает (действие рассказа происходит в наши дни). Отец Макгиллахи так и не выиграл, исчез.

Однако его сын решил не сдаваться и противопоставить социальной мерзости жизни свое несдавшееся достоинство. Подобный ход мысли весьма характерен для Брэдбери. С его точки зрения, главное оружие человека и единственное средство спасения – соблюдение человеческого достоинства.

«Отпрыск Макгиллахи» – очень символичный, глубокий и реалистический рассказ, тоже проникнутый верой в человека, даже несмотря на кажущуюся безвыходность его положения. Недаром, вспоминает отпрыск Макгиллахи, сам Хастон, оптимист и трезвый гуманист, «гордился, что я не сдаюсь, виду не показываю, что знаю, что он все знает». Таким примером человеческого мужества действительно стоит гордиться.

Человек не должен опускать рук и тогда, когда безличная махина научно-технического прогресса сбивает его с ног, разрушает привычный образ жизни, обрекает да лишения. К такому оптимистическому, выводу приходят, в частности, и герои рассказа «До встречи над рекой». Пусть новая дорога из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско оставляет поселок Оук Лейн в стороне и тем самым приносит его жителям разорение. Человек должен бороться и побеждать, потому что жизнь беззаботной никогда не будет.

Да, не страшиться перемен, а приветствовать их, не уходить в глухую оборону от мира, а активно включиться в деятельность по его преображению, – вот к чему призывает Рэй Брэдбери современного человека.

Разные люди живут в мире, порожденном фантазией Брэдбери, – сильные и слабые, злые и добрые. Мир его един и тесен, особенно сейчас, когда даже небольшое событие, случившееся на нашей маленькой планете, вдруг самым неожиданным эхом откликается во всех закоулках Земли. И любой пожар на Земле способен опалить огнем и жаром каждого из нас.

Убедительный образ такого мира создал Брэдбери в рассказе «Луг». Бутафорный Киногород – это как бы модель планеты, заселенной кинофантомами, одухотворенными воспоминаниями. На лугу разместились столицы и местечки, улицы и памятники. Киносъемка превращает иллюзию в иллюзию в квадрате, которая приобретает самостоятельное бытие. Киносуррогат воистину становится сокращенным изданием реального современного человечества.

«Пуля поражает человека в Нью-Йорке, он качается, делает шаг-другой и падает в Афинах. В Чикаго политики берут взятки, а в Лондоне кого-то сажают в тюрьму. Все близко, все так близко одно от другого. Мы здесь живем настолько тесно, что мир просто необходим, иначе все полетит к чертям! Один пожар способен уничтожить всех нас, кто бы и почему бы его ни устроил».

И глубоко символично, что уничтожить этот «микромир», этот устоявшийся мировой порядок, вознамерился именно его «творец» голливудский босс мистер Дуглас. Тщетно старик сторож уговаривает миллионера оставить мир оживших воспоминаний в покое. Мистер Дуглас поначалу тоже было расчувствовался, но ненадолго. Интересы прибыли превыше всего, бутафорный Киногород неумолимо должен погибнуть.

Как видим, вольно или невольно Брэдбери указывает на реальную угрозу современному миру со стороны капитала, противопоставляя силам разрушения опять-таки простого человека. Возможно, здесь проявляются слабость и ограниченность писателя – со злом у него как правило, борются одиночки. Но ведь каждый человек должен сначала сам для себя решить – с кем си и против кого. Брэдбери, самое главное, ставит своих героев перед таким выбором и славит тех, кто говорит «нет» лжи и несправедливости, кто предпочитает солнце, а не тень жизни.

Этой нравственной позицией Рэй Брэдбери близок нашему читателю, воспитанному отечественной русской и советской классикой. Близок он нам и своим отношением к «вечным вопросам», своей оптимистической философией человека и техники.

Конечно, капитализм обманул надежды трудовой Америки. Сейчас на наших глазах идет стремительная эрозия традиционных американских ценностей, рушится «американская мечта», вознамерившаяся стать больше, чем буржуазный отчужденный человек. Американское общество ныне переживает глубокий кризис. Поэтому оптимизм мироощущения Рэя Брэдбери, возможно, уже не является типичным для состояния умов, выглядит несколько анахронизмом, напоминанием о «добрых старых временах».

Но нам, строящим молодой новый мир свободы, равенства и братства, понятна вера Брэдбери в человека и в его непреходящее достоинство.

Каковы же творческие планы Рэя Брэдбери, какие проблемы волнуют его сейчас?

Американская научная фантастика в настоящее время, по распространенному мнению, переживает закономерный «кризис жанра», встав вровень с парадоксальными проблемами века, совершив открытия и достигнув литературной «респектабельности», она во многом исчерпала свои возможности. Открытый лет сорок назад единый «фантастический космос» ныне художественно исследован почти до последних «белых пятен». Неудивительно, что Рэй Брэдбери осваивает, по-видимому, более традиционные, но тем не менее еще достаточно просторные области литературы.

Недавно Рэй Брэдбери в письме к одному из своих московских друзей сообщил, что работает над тремя киносценариями, одной книгой прозы и двумя сборниками стихов. Судя по всему, писатель ныне находится в расцвете творческих сил. Поэтому можно надеяться, что он подарит поклонникам своего таланта еще не одну фантастическую и вместе с тем удивительно правдивую историю.

В. СКУРЛАТОВ, кандидат исторических наук.