Текст книги "Король Генри (Книжка-минутка - Фантастика, Приключения, Детектив)"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

Соавторы: Айзек Азимов,Теодор Л. Томас
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Книжка-минутка (Фантастика, Приключения, Детектив)

Рей Брэдбери
КОРОЛЬ ГЕНРИ

– Вот он!

Двое мужчин подались вперед, и вертолет покачнулся.

– Да нет, это просто камень, поросший мхом...

Пилот выровнял машину, и они понеслись дальше. Белые скалы Дувра пропали за горизонтом. Лопасти со свистом молотили снежную крупу, летящую по ветру.

– Стой! Там! Давай вниз!

Вертолет резко спикировал и шлепнулся на шасси. Человек, откинув фонарь кабины, осторожно вылез на присыпанную снегом траву. Побежал, но, тут же сбив дыхание, остановился и закричал сквозь ветер:

– Гарри!

Легкая тень на холме впереди оторвалась от земли и начала удаляться. Оттуда послышалось:

– Я ничего не сделал!

– Это не полиция, Гарри! Это я, Сэм Уэллис!

Тень замерла, Уэллис, тяжело дыша, подошел ближе. Теперь они стояли на краю скалы – Сэм и пожилой мужчина, почти старик, обхвативший длинную бороду руками в перчатках.

– Дурак ты, Гарри, – задыхаясь, сказал Уэллис. – Я ищу тебя уже несколько недель. Боялся, что не найду.

– А я боялся, что найдешь.

Гарри, наконец, открыл крепко зажмуренные глаза и затравленно посмотрел на прилетевшего.

Так они и стояли, глядя друг на друга – два старых человека на взметнувшемся к небу куске скалы, а вокруг бушевали холодные декабрьские сумерки. Они знали друг друга столько лет, что могли обходиться почти без слов. Даже лица их были слегка похожи – глазами и морщинами. И одеты они были почти одинаково. Правда, из-под темной куртки Сэмюэла выглядывала нелепо-яркая спортивная рубашка. Гарри старался на нее не смотреть.

Глаза у обоих были мокрые – наверное, от снега, летевшего в лицо.

– Гарри, я хочу предупредить тебя...

– Незачем. Думаешь, я прятался, да? Сегодня ведь последний день?

– Да, последний.

Они постояли молча. Завтра – Рождество. А сегодня в этот предпраздничный вечер, уходят корабли. Скоро отплывает последний, и тогда Англия – великая Англия, незыблемая скала в море туманов и океане вод – превратится в памятник самой себе. Лишь чайки будут владеть этой землей. Да еще миллионы королевских бабочек, что каждое лето устремляются к морю...

– Итак, – сказал, наконец, Гарри, – с заходом солнца на островах не останется никого?

– Похоже, что так.

– Надо же, как страшно! А ты Сэмюэл, конечно же, пришёл, чтобы забрать меня силой?

– Скорее, уговорить...

– Уговорить? Великий Боже, Сэм, разве за пятьдесят лет ты не изучил меня как следует? Мог бы догадаться. Уж я-то не упущу шанса стать последним человеком Британии... Великой Британии!

Последний человек. Господи. А ведь и правда последний. Как будто колокола звонят, древние колокола Лондона – сквозь столетия доносится их звон сюда, в это нелепое место и нелепое время, где на самом краю великой и вечной земли стоит последний ее обитатель...   Последний.   ПОСЛЕДНИЙ.

– Послушай-ка Сэмюэл, что я тебе скажу, – тихо произнес Гарри. – Здесь, на этой земле, уже вырыта для меня могила. Не могу же я ее оставить!

– Кто опустит тебя туда, старик?

– Я сам лягу в нее. Когда придет час.

– А кто закопает?

– Ветер позаботится об этом...

На глазах Гарри блеснули слезы. Казалось, он сам этому удивился, но, тут же забыв, вскричал в смятении:

– Но почему, Сэм, почему? Зачем мы стоим здесь и занимаемся дурацким прощанием? Почему из портов уходят последние корабли, а в небе – гул последних самолетов? Куда ушли люди? Что случилось, Сэм?

– Все очень просто, – спокойно ответил Уэллис. – Здесь плохая погода. Она и всегда-то была плохой, но раньше говорить об этом было не принято... Ничего нельзя было сделать. А теперь... Теперь Англии конец. Будущее принадлежит...

Они оба одновременно повернули головы к югу.

– ...Канарским островам?

– И Самоа.

– Побережью Бразилии?

– Не забудь про Калифорнию!

Оба печально улыбнулись.

– Да, Калифорния. Миллион англичан от Сакраменто до Лос-Анджелеса.

– И еще миллион во Флориде.

– Человек говорит с солнцем. Да, Сэмюэл, да. Кровь говорит одно, а солнце – другое. И в конце концов кровь решается: на юг. Она говорила нам об этом две тысячи лет, а мы ее голос в себе глушили. И вот, наконец, решились. Солнце победило!

Уэллис посмотрел на друга с восхищением.

– Продолжай, Гарри, продолжай! Похоже, мне не придется тебя уговаривать...

– Нет, Сэм, ты ошибаешься. Солнце победило тебя. Меня ему не сломать! Может, я и хотел бы, да не могу. Правда, одному мне здесь будет скучновато... А что, Сэм, если я и тебя уломаю остаться? Помнишь, как когда-то, когда мы были молодыми?

– Замолчи, Гарри! Ты заставляешь меня думать, будто я предаю родину и королеву...

– Ну что ты. Тебе некого предавать, потому что здесь никого не осталось. Хотя кто бы мог подумать тогда, в 1980-х, когда мы были еще мальчишками, что обещания вечного лета разбросают нацию по свету, как пыль?

– Тогда и ты вспомни, Гарри. Всю жизнь мы мерзли. Всю жизнь! Долгие годы мы натягивали на себя свитера и кофты, и никогда у нас не было вдоволь угля, чтобы согреться. Один день в году голубое небо, и дождь, дождь, дождь, а зима приходит в августе...Я больше не могу, Гарри. Я больше не могу!

– И не надо. Наш народ достаточно настрадался. Люди заслужили Ямайку, Порт-о-Пренс и Пасадену. Дай мне руку, дружище! Пожми, да покрепче. История этого не забудет! А когда будешь там, на Сицилии, в Сиднее, в Калифорнии – расскажи об этом репортерам. Пусть напишут! И в исторических книгах пусть расскажут о нас... Мы это заслужили, Сэм!

Слезы на глазах. Не снег – настоящие слезы.

– Гарри...

– Да, Сэм?

– Ты проводишь меня до вертолета?

– Нет, Сэм. Я боюсь. Боюсь, что мысль о солнце в этот холодный вечер сломит меня и я улечу с тобой.

– В конце концов, Гарри, почему бы и нет?

– Не могу, Сэм. Кто-то должен остаться здесь и охранять землю наших предков. Они обязательно придут – норманны, саксы, викинги. В годы, что грядут, я обойду весь остров от Дувра на север, а потом назад через Фолкстоун.

– А Гитлер?

– Да, конечно. Он обязательно придет, вместе со своими железными призраками.

– Как же ты станешь с ним бороться, Гарри?

– Я буду не одни. На своем пути я встречу Цезаря. Он любил эти берега, он построил здесь дороги. Я пройду по этим дорогам, и на них мне встретятся еще призраки. У этой страны слишком богатая история. Она полна призраков! И уж я-то сам выберу, кто с кем будет здесь воевать...

Последний человек Англии посмотрел на север, потом на запад, потом на юг.

– А когда я удостоверюсь, что моя земля в порядке, что все дворцы и хижины стоят в мире, когда я вдоволь наслушаюсь пушечного грома великих войн... Рождество, Сэм, приходит каждый год. И каждый год я буду спускаться по Темзе до самого Лондона. Будет наступать 31 декабря, и в этот день я, последний страж великого города, буду звонить в его колокола. В соборах святого Павла, святого Клеменса и святой Маргариты я заставлю петь все, даже самые маленькие колокольчики. Я буду делать это для тебя, Сэм. И пусть холодный ветер Англии донесет до тебя этот звон...

– Я буду слушать, Гарри

– А когда-нибудь... Я возьму в руки скипетр – возможно, это будет гадюка, замерзшая декабрьской ночью. Я надену корону – возможно, она будет склеена нз бумаги. И тогда я стану в ряд со славными королями Ричардом и Генри, и с королевой Елизаветой. Там, в Вестминстере, я короную себя сам. Кто запретит мне это? Я стану королем и подлинным на этой земле!

– В самом деле, кто тебе запретит?

Сэмюэл Уэллис обнял друга в последний раз и побежал к вертолету. Однако на полпути замер.

– Великий Боже, дружище... Я только что подумал... Тебя зовут Гарри. Какое прекрасное имя для короля!

– Да, неплохое...

– Так ты прощаешь меня?

– Солнце простит, Сэм. Оно зовет тебя. Иди.

– Но простит ли Англия?

– Англия там, где ее народ. Я остаюсь с прахом и костями, ты идешь туда, где живая плоть, которая радуется жизни и Солнцу.

– Прощай.

– Бог с тобой, Сэм. Счастливо тебе носить твою новую летнюю рубашку.

Они оба еще что-то кричали, но их слова заглушал ветер. Наконец Сэм забрался в вертолет и машина исчезла в серой мути.

Последний человек Англии остался на скале. Его душили рыдания. Гарри, говорил он себе, разве ты не жаждешь перемен и прогресса? Разве не понимаешь, почему Они так сделали? Понимаю. Они не устояли, когда им рассказали про вечное лето за порогом...

– Предатели! Вернитесь!!! Бросить Лондон?  Трафальгарскую площадь, колонны, соборы и замки? Чудеса Стоунхенджа? Бросить все это?

Последний король Англии стоял на скале под холодным ветром и рыдания душили его. Потом он нагнулся и взял свой саквояж, в котором лежали книги: Библия и Шекспир, Джонсон и Диккенс, Драйзер и Александр Пол. И вышел на дорогу, которая вела вокруг доброй старой Англии.

Завтра Рождество, и он пожелал всему миру добра. Люди сделали себе прекрасный подарок к Рождеству. Они подарили себе Солнце. На всей Земле в холодных местах, никого не осталось. И сегодня ночью, зайдя в какую-нибудь церковь он попросит у Бога прощения за то, что назвал их предателями.

А пока он покрепче натянул шапку и вдруг представил, как он высовывается из окна своего дома морозным рождественским утром и кричит:

– Эй, мальчик! Висит ли еще на лавке мясника та чудная индейка, которую я видел вчера вечером?

– Так точно, сэр?

– Пойди и купи ее! Приведи сюда хозяина, и я дам тебе шиллинг. А если вы придете через пять минут, ты заработаешь целую крону?

Видение исчезло. Покрепче застегните пальто, Гарри Эбинизер Скрудж Юлий Цезарь Пиквик Пип (и еще тысяча других) начал свой долгий путь по дороге. У него много дел. Ему надо обойти целую страну...

Айзек Азимов
ПОЧТИ ИДЕАЛЬНОЕ УБИЙСТВО

Луи Пейтон никогда публично не обсуждал методы, с помощью которых ему уже добрую дюжину раз удавалось обвести полицию вокруг пальца. При этом у них уже и психоскоп был наготове, была и уверенность, что преступник – он, а вот достаточных доказательств им так и не удалось ни разу собрать. На досуге Пейтон любил поразмышлять о том, какие захватывающие мемуары он мог бы написать. Конечно, надо было сделать так, чтобы их нашли после его смерти. Уж там-то он сумел бы доказать всем, что его неуловимость была результатом не только удачи, а в первую очередь его способностей и трезвого расчета.

И уж обязательно в мемуарах было бы такое поучение: «Любая искусственно созданная для сокрытия преступления цепь причин и следствии будет носить отпечаток своего создателя. А потому, двбы замести следы, лучше искать такие причины и следствия, которые существуют объективно, и уже под них подстраивать свои действия». Именно по такому принципу и действовал Пейтон, замышляя и осуществляя убийство Альберта Корнуэлла. Почти идеальное убийство...

*    *    *

Корнуэлл, этот мелкий торговец краденым, впервые подкатился к Пейтону в ресторане.

– Как я рад вас видеть, мистер Пейтон! – приветствовал он своего будущего убийцу. – Я уже совсем потерял надежду разыскать вас!

Пейтону не нравилось, когда его отрывали от десерта и любимой газеты.

– Если у вас ко мне дело, Корнуэлл, вы знаете, где меня найти, – недовольно буркнул он. Его темные глаза, прямая спина и жесткий голос говорили о сильном раздражении.

– Нет-нет, мистер Пейтон, – зачастил Корнуэлл, – Мое дело вовсе необычное. Я знаю, где находится клад, целый клад. А там...

Тут он сделал легкое движение пальцем правой руки, как будто стукнул тихонько по чему-то невидимому, а левую приложил к уху на манер раковины.

Пейтон перевернул газетную страницу, потом аккуратно сложил газету.

– Поющие Колокольчики?

– Тсс, мистер Пейтон! – умоляюще прошептал Корнуэлл.

– Идите за мной, – сказал Пейтон. Выйдя из ресторана, Они медленно пошлн через парк. Это, кстати, тоже была одна из аксиом Пейтона: не хочешь, чтобы тебя услышали, лучше всего говорить тихо и где-нибудь на улице.

– Клад... Целый клад, мистер Пейтон, – лихорадочно шептал Корнуэлл. – Их там много. Необработанные, конечно, но какое чудо!

– Вы их видели?

– Нет, сэр. Но я сам говорил с человеком, который видел. У него было достаточно доказательств, и я ему поверил. Мистер Пейтон, их там столько, что мы оба сможем отойти от дел... Мы станем очень, очень богатыми людьми, мистер Пейтон!

– Что это был за человек? – жестко спросил Пейтон.

По лицу Корнуэлла пробежала хитренькая усмешка.

– Обыкновенный работяга, искатель, из тех, что до сих пор перекапывают Луну. У него был свой способ искать Колокольчики в склонах кратеров. Я не знаю, что это за способ, да и никто не знает. Однако он собрал несколько дюжин, спрятал их там, на Луне, и прилетел на Землю. Хотел повыгоднее продать...

– Надеюсь, он уже умер? – спросил Пейтон.

– Я о чем и толкую! – радостно захихикал Корнуэлл. – Такое несчастье, упал с высоты... А может, это ему в наказание? Вы же знаете, сэр, как у нас не любят частную инициативу в поисках Колокольчиков. Все, что он делал на Луне – незаконно... Впрочем, как бы там ни было, а карта этого парня у меня.

– Ну, это ваше дело, – холодно прервал его Пейтон. – Меня не интересуют детали. Однако почему вы обратились ко мне?

– Во-первых, мистер Пейтон, сокровищ там хватит на двоих. Я все продумал. В одиночку мне не справиться, а вдвоем мы провернем это дельце. Я знаю, где находится клад, и берусь раздобыть космический корабль. Вы же...

– Я?

– Ну да, вы. Вы умеете управлять ракетой. Кроме того, у вас большие связи, вы сможете выгодно продать Колокольчики. Ну как, идет?

Наверное, именно в этот момент Пейтон и задумал свое преступление. План у него созрел мгновенно, ибо уже в следующую секунду он ответил:

– Мы летим десятого августа.

Корнуэлл даже остановился.

– Но почему так долго, мистер Пейтон? Ведь сейчас апрель?

Пейтон, однако, продолжал идти, не останавливаясь, и Корнуэллу пришлось его догонять.

– Вы слышите меня, мистер Пейтон?

– Десятого августа. Позже я свяжусь с вами, скажу, куда доставить корабль. До тех пор не пытайтесь найти меня. До встречи, Корнуэлл.

– Прибыль – пополам? – спросил Корнуэлл.

– Идет, – ответил Пейтон. – Пока.

И пошел дальше размеренным шагом, продолжая обдумывать только что возникший в голове план.

*    *    *

В осуществлении этого плана немалую роль должен был сыграть образ жизни Пейтона. Еще когда ему было двадцать семь лет, он купил участок земли в Скалистых горах. Один из прежних владельцев лет двести назад выстроил там дом – не дом, а настоящую крепость на случай атомной войны. Войны так и не случилось, а дом остался.

Со всех сторон дом был защищен монолитными скалами. Он имел автономное энергообеспечение, вода поступала с ледников. В холодильниках могло разместиться достаточно провизии, а подвалы ломились от оружия, предназначенного для отражения атак голодных и объятых паникой людей. Дом имел и систему кондиционирования, которая могла гонять воздух до полного очищения от чего бы то ни было... Вот что это был за дом.

Именно здесь Пейтон каждый год проводил по одному месяцу, и месяц этот был август. В доме не было ни телефона, ни телевизора, ни радио. Кроме всего прочего, Пейтон поставил вокруг своего дома силовое поле. Так что в течение любого августа любого года войти с ним в контакт было практически невозможно. Эти августы он как бы подарил сам себе в награду за одиннадцать месяцев общения с суетным миром.

Даже полиция – и тут Пейтон усмехнулся, потому что именно это обстоятельство входило в его план – знала о его неизменном августовском затворничестве. Однажды он даже явно нарушил закон; сбежал, будучи освобожденным под залог, лишь бы запереться в своем доме в августе. Вот и еще одна фраза для мемуаров: ничто так не убеждает в невинности, как стопроцентное отсутствие алиби...

И вот 31 июля, точно так же, как он делал это уже в течение пятнадцати лет, Пейтон проиетел на своем флиттере в Хэмпспойнт, закупил, как он делал это регулярно, на месяц провизии. А первого августа, ровно в полдень, над его убежищем сомкнулся купол силового поля.

Но в этот раз незыблемый до того распорядок изменился. Пейтон намеренно оставил для себя восемь дней. За это время он методично истребил все месячные припасы. А девятого утром флиттер перенес его в заранее оговоренную точку в штате Вашингтон, где уже поджидал Альберт Корнуэлл с космическим кораблем. Сам по себе корабль был, конечно, слабым звеном в задуманном Пейтоном плане. Были люди, которые его продали, которые перегоняли его сюда и подготовили к старту. Однако все контакты замыкались на Корнуэлле, а тот... При мысли о Корнуэлле губы Пейтона тронула усмешка. Он уже никогда и никому ничего не скажет.

Итак, десятого августа корабль взлетел. Все системы работали отлично.

Антигравитаторы позволяли стартовать практически бесшумно. Никто не увидел медленно уходящей в небо ракеты, не засекли ее я радары. Все было чисто.

*   *   *

Два дня в космосе, две недели на Луне. Именно столько мог позволить себе Пейтон. У него не было иллюзий по поводу самодельных карт. Такие карты могли быть полезны тем, кто их составлял, кто помнил местность. Для них же с Корнуэллом карта была настоящей загадкой.

Корнуэлл показал Пейтону карту только тогда, когда они оторвались от Земли. Подобострастно улыбаясь, он сказал при этом:

– В конце концов, сэр, это был мой единственный козырь!

– Вы сверили карту с лунным атласом? – холодно спросил Пейтон.

– Я в этом ничего не понимаю. Вся надежда на вас, сэр...

Пейтон лишь презрительно посмотрел на Корнуэлла, возвращая тому карту. Единственное, что из нее можно было понять – это то, что интересующее их место расположено где-то в кратере Тяхо, в районе погребенного города. И по крайней мере в одном им повезло: Тяхо в это время был на освещенной стороне. Это означало, что их посадку будет очень сложно заметить с патрульных ракет. Но...

Когда ракета села в спасательной тени одной из скал, лицо Корнуэлла вытянулось.

– Что же делать, мистер Пейтон? Солнце... Мы не сможем выходить надолго!

– Осталось примерно сто часов, потом Солнце зайдет. Пока мы адаптируемся к здешним условиям и изучим карты.

В конце концов карта дала нужную информацию. Но к сожалению, ответ был множественным. Колокольчики могли быть спрятаны в одном из трех кратеров – ГС-3, ГС-5 или МТ-10.

– Что же нам делать, мистер Пейтон?

– Мы проверим все три.

На одиннадцатый день они закончили с кратером ГС-5. На пятнадцатый... Хладнокровие изменило Пейтону. Клад обязан был быть в кратере ГС-3, потому что МТ-5 был слишком далеко. У них не было времени, чтобы исследовать его и вернуться к 31 августа...

Именно на пятнадцатый день они отыскали клад.

Они были вовсе и не красивыми, эти Поющие Колокольчики. Так, неровные куски породы размером с два сложенных кулака, пустые внутри и легкие, как пух. Их было две дюжины. И каждый из них, обработав как следует, можно было продать как минимум за сто тысяч долларов.

Осторожно, стараясь не оступиться, они перенесли Колокольчики в корабль. Ходить пришлось трижды.

– Будьте осторожны мистер Пейтон, – сказал Корнуэлл, передавая последнюю драгоценность. – Уложили? Слава богу. Я поднимаюсь.

Он присел, чтобы подпрыгнуть до люка – на Луне это можно было сделать, не напрягаясь – посмотрел вверх, и...

– Нет! Не надо, мистер Пейтон, не... Палец Пейтона, не дрогнув, спустил курок бластера. Невыносимая вспышка разорвала мрак лунной ночи. Теперь Корнуэлла было не узнать, остатки скафандра едва прикрывали залитое мгновенно замерзшей кровью тело.

Всего лишь секунду Пейтон мрачно смотрел на дело рук своих. Потом осторожно уложил последний из Колокольчиков в специально приготовленный контейнер и, теперь уже став богаче на пару миллионов, чем был еще несколько часов назад, стартовал к Земле.

Двадцать девятого августа корабль мягко приземлился там, откуда стартовал почти три недели назад. Осторожность, с которой Пейтон выбирал это место в Вайоминге, дала свои плоды. Его флиттер стоял нетронутым.

Тщательно спрятав контейнеры с Колокольчиками в заранее облюбованной расщелине, Пейтон в последний раз вернулся к кораблю. Две минуты спустя ракета бесшумно поднялась и скрылась в темнеющем небе. А еще через несколько секунд в том месте, куда она улетела, Пейтон увидел неяркую вспышку. Его рот снова тронула усмешка, на этот раз удовлетворенная. Он хорошо рассчитал: предохранительные стержни вышли из реактора на нужной высоте, и корабль испарился в атомном пламени.

Еще через двадцать минут он уже был дома. Он устал, мышцы болели – сказывался резкий переход к земной тяжести. Спал он мирно и спокойно.

А еще через двенадцать часов нагрянула полиция…

*    *    *

Человек, открывший дверь, несколько раз кивнул гостю. Гость же – агент Всепланетного Бюро Расследований – чувствовал себя не в своей тарелке.

– Вы – доктор Вендел Урс? – спросил он. В его голосе звучало разочарование.

– А вы, судя по всему, инспектор Дэвенпорт, – утвердительно кивнул хозяин.

Гость показал свои документы и сказал с сомнением:

– В университете мне рекомендовали вас как отличного космогеолога...

– Вы это уже говорили, когда звонили,– ответил Урс. Его внешность не вызывала восторга у инспектора. Полный, неуклюжий, на носу – очки с толстенными стеклами...

– Тогда перейдем к делу, – сказал Дэвенпорт. – Надеюсь, вы бывали на Луне и...

Доктор Урс, только что извлекший из завалов на столе бутылку и два сомнительной чистоты стакана, резко выпрямился.

– Я   никогда   не   был   на   Луне, инспектор, – заявил он. – И не намереваюсь туда лететь! Космические путешествия – чушь. Я не верю в технику. – Затем, смягчив тон, продолжил: – Садитесь, сэр, садитесь. Не хотите ли выпить?

Изумленный инспектор не смог сдержаться:

– Но ведь вы...

– Да, космогеолог. Меня интересуют другие миры. Но это вовсе не значит, что я должен туда лететь! Боже мой, ведь я же не обязан путешествовать во времени, чтобы быть историком? – Он сел и, неожиданно широко улыбнувшись, добавил: – Ну, рассказывайте же, зачем пришли?

– Я пришел, – заявил инспектор, нахмурившись, – проконсультироваться с вами по поводу убийства.

– Убийства? Но какое отношение я имею к убийствам?

– Это убийство произошло на Луне.

– Поразительно!

– Более чем. Это беспрецедентно, доктор Урс. За пятьдесят лет существования Лунной колонии бывало всякое. Взрывались ракеты, отказывали скафандры. Люди сгорали на солнечной стороне и замерзали в тени, а также задыхались и там, и здесь. Были даже несчастные случаи при падениях, хотя при лунной тяжести упасть так, чтобы погибнуть, очень сложно. Но до сих пор еще ни одни человек не умирал там по злой воле другого... И вот это произошло.

– Как?

– Бластер. К счастью, патрули заметили вспышку выстрела в ночи, и через час были на месте. Пилот патрульной ракеты клянется, что видел что-то вроде корабля, взлетевшего именно оттуда. Однако на месте он нашел только труп и множество следов.

– Итак, вспышка... Вы уверены, что это был бластер?

– Ну конечно. По трупу это определяется очень четко. Их было двое – в пыли отпечатки сапог двух разных размеров. Они бродили там, копались в двух кратерах. Мы просветили эти места, рентгеном, и пришли к выводу, что там были...

– Поющие Колокольчики? Неужели убийство произошло из-за них?

– Похоже на то.

– Пойдемте, инспектор. Я покажу вам, что это такое. Его нашла экспедиция университета и подарила мне за... впрочем, неважно. Идемте.

В соседней комнате, больше впрочем, похожей на музей, профессор на секунду задумался, потом, вспомнив, оттолкнул в сторону какую-то карту и произнес:

– Вот он. К сожалению, он с дефектом. На нем есть маленькая трещина.

Колокольчик висел на тоненькой проволочке, аккуратно к ней припаянный. Он был похож на два маленьких шарика, как бы втиснутых друг в друга. Тщательно отполированный, гладкий, он в то же время был покрыт едва заметными оспинами, которые так безуспешно пытались имитировать в лабораториях.

Мне пришлось немало потрудиться, чтобы заставить его запеть, – сказал доктор Урс. – Все-таки трещина... Но я нашел. Вот эта кость – отличный инструмент для него. Послушайте.

С удивительной нежностью поправив Колокольчик, Урс слегка задел его костью. И сразу будто миллион арф зазвучал вокруг.

Звук нарастал, пропадал, снова возвращался... Он шел ниоткуда и сразу со всех сторон. Казалось, он рождается прямо в мозгу – прекрасный, грустный и радостный одновременно.

Постепенно он затих, а Они все стояли молчали...

– Неплохо, правда? – заметил доктор.

– Осторожно! – воскликнул Дэвенпорт, увидев, как его собеседник отпустил Колокольчик. – Не разбейте, прошу вас...

– Геологи утверждают, что это просто кусок пемзы, сжатый гигантским давлением, а внутри – пустота, в которой перекатываются маленькие кусочки породы. Так они говорят, да. Но почему же тогда никому еще не удалось воспроизвести это чудо?

– Действительно чудо, – инспектор помолчал. – Знаете ли вы, доктор, что на Земле вряд ли найдется и десяток обладателей настоящих, бездефектных Колокольчиков? И существуют сотни людей и организаций, готовых заплатить за них любую цену. Чувствуете? Большие деньги всегда идут рядом с преступлением.

– Я не забыл о вашем убийстве, – сказал доктор Урс, энергично поправив на переносице очки. – Прошу вас, продолжайте.

– Собственно, я уже почти закончил, – сказал инспектор. Я знаю, кто убийца.

Они вернулись в кабинет.

– В самом деле? – иронично спросил Урс. – Ну, тогда вам не о чем беспокоиться.

– Знать и доказать – это разные вещи, доктор. К сожалению, у убийцы нет алиби.

– Вы хотите сказать – к счастью?

– Я хочу сказать только то, что сказал. Если бы у него было алиби, мы бы его раскололи, и все дела. Если бы были свидетели, видевшие его на Земле во время совершения убийства, мы бы проверили их показания. Если бы он имел документы, подтверждающие алиби, Они обязательно оказались бы поддельными. А у него нет ни того, ни другого!

– А что же у него есть? – Инспектор подробно рассказал об убежище, которое было у Пейтона в Колорадо. И заключил:

– Он проводит там каждый август в строжайшей изоляции. Это вынуждены подтвердить даже мы – Всепланетное бюро расследования. И любой суд, если мы не представим доказательств того, что он был на Луне, будет считать, что он и нынешний август провел у себя...

– Ну, а почему вы думаете, что он был на Луне? Может, он все-таки невиновен?

– Нет! – Дэвенпорт заговорил горячо и страстно. Вот уже пятнадцать лет я собираю улики против Пейтона, и ни разу мне не удалось засадить его за решетку. И сейчас – сейчас я чувствую, что это опять его рук дело. У него на Земле есть нужные контакты, чтобы продать необработанные Колокольчики. Он умеет управлять ракетой. Он, наконец, встречался с убитым... Правда, это было за полгода до преступления. К сожалению, ни одни из этих фактов не может служить достаточным доказательством вины Пейтона.

– Ну так засуньте его под психоскоп, – сказал доктор Урс. – Чего же проще?

– Вы плохо знаете законы, доктор. Не так все это просто. Вот, скажем, человек психоскопирован по подозрению в совершении преступления, и выясняется, что он не виновен. В этом случае он может потребовать любую компенсацию, на которую ему удастся уговорить суд. Представляете, чего может в случае неудачи потребовать Пейтон. И еще одно: ни одни человек не может подвергнуться психоскопированию больше чем одни раз за свою жизнь. А сколько людей уже пытались попасть – и попадали! – под аппарат за мелкое преступление для того, чтобы в будущем иметь возможность совершить большое зло! Как видите, мы не можем себе позволить психоскопирование Пейтона до тех пор, пока у нас не будет достаточно доказательств его вины. Нас бы устроили даже не прямые доказательства, необходимые в суде, а косвенное. Но такие, которые могли бы убедить моего шефа.

– Ну, и чего же вы хотите от меня? – спросил Урс.

– Доказательств того, что Пейтон в течение августа побывал на Луне. – Причем, их необходимо добыть срочно. Я не могу долго держать его под арестом на основании голых подозрений, А вы представляете, что будет, если об этом узнает пресса? Первое убийство на Луне...

– Когда оно было совершено?

– Двадцать седьмого августа.

– А когда вы его арестовали?

– Вчера, тридцатого.

– Сходится. Если убийство совершил Пейтон, у него было время вернуться на Землю.

– Едва-едва. Эх, если бы я поехал туда на день раньше, да не нашел Пейтона в его убежище...

– Как вы думаете, долго ли они – Пейтон и его жертва – пробыли на Луне?

– По крайней мере неделю, судя по количеству следов, которое они там оставили.

– Нашли ли вы корабль, который они использовали?

– Нет, и наверное, не найдем никогда. Примерно десять часов назад мы получили сообщение из Денвера. Тамошние ученые зарегистрировали всплеск остаточной радиоактивности, который начался позавчера примерно в шесть утра. Это очень просто, доктор. Он взорвал корабль на высоте пятидесяти миль.

– Будь я на месте Пейтона, – задумчиво сказал Урс, – я бы убил конкурента прямо в корабле, а потом взорвал бы труп вместе с ракетой...

– Вы не знаете Пейтона, доктор. Ему нравится нас дразнить. Оставив труп на Луне, он бросил нам вызов.

– Да, да, конечно. Вы знаете, у нас есть шанс, – заявил Урс.

– Вы можете доказать, что он был на Луне?

– По крайней мере, я составлю об этом собственное мнение.

– Сейчас?

– Чем раньше, тем лучше. Но мне надо поговорить с ним.

– Это можно устроить. Меня ждет флиттер. Мы долетим до Вашингтона за двадцать минут...

– Нет! – воскликнул Урс, и на его лице отразилась тревога. Он вскочил и отбежал в дальний угол комнаты.

– Что случилось, доктор?

– Я не полечу на флиттере. Не верю я этим новомодным штучкам!

– Может, тогда поедем на монорельсовом поезде?

– Никогда! Я предпочитаю ходить пешком. Не могли бы вы доставить Пейтона сюда?

Странно, подумал Дэвенпорт. И это—космогеолог, который всю жизнь имел дело с планетами, удаленными на гигантские расстояния...

– Хорошо, я привезу его сюда, – сказал он наконец. – Прямо в эту комнату. Такой вариант вас устроит?

– Надеюсь, вас это не затруднит, – сказал доктор Урс.

*     *     *

Луи Пейтон с неудовольствием разглядывал толстенького человека в очках и все, что его окружало. Прежде чем сесть в предложенное кресло, он смахнул с него пыль. Дэвенпорт устроился рядом, расстегнув кобуру бластера.

– Добрый вечер, мистер Пейтон, – проговорил доктор Урс, устраиваясь поудобнее. – Вендел Урс, космогеолог.

– И чего же вы от меня хотите? – проворчал Пейтон.

– Хочу узнать, были ли вы на Луне в нынешнем месяце.

– Не был.

– И все же! Никто не видел вас и на Земле в период между первым и тридцатым августа.

– Я провел август так, как обычно. В этот месяц никто меня и не мог увидеть. Пусть он, – Пейтон кивнул в сторону Дэвенпорта, – вам расскажет.

– Было бы здорово, – усмехнулся Урс, – если  бы   мы   могли  все  это проверить. Нашли бы, например, пыль в ваших волосах и сказали бы: «Ага, вот лунная пыль». К сожалению, это все фантазии. Вы ведь не снимали скафандров на Луне?