Текст книги "Маятник"
Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери
Соавторы: Генри Гассе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Рэй Брэдбери, Генри Гассе
Маятник
– Я считаю, – пронзительно прокричал Эрджас, – что ничего удивительнее мы не видели ни в одном из миров, которые посетили!
Трепетали широкие, мерцающие зеленым крылышки, блестящие птичьи глаза сверкали от возбуждения. Спутники Эрджаса согласно закивали головами, золотисто‑зеленый мех на стройных шеях слегка взъерошился. Они расположились на том, что когда‑то было движущейся пешеходной лентой, а теперь превратилось в искореженную полосу полуистлевшей резины – вокруг раскинулись развалины огромного города.
– Да, – продолжал Эрджас, – непостижимо, фантастично! Этого просто не может быть! – Он без всякой надобности показал на заинтересовавший их предмет, лежавший на каменной площади неподалеку. – Вы поглядите! Обычный громадный полый маятник, на высоком каркасе! А механика, зубчатые передачи, когда‑то приводившие его в движение… Я специально слетал, чтобы рассмотреть механизм, но он безнадежно проржавел.
– А конец маятника!.. – с благоговением проговорило другое птицеобразное существо. – Пустое прозрачное помещение – и ужасное существо, которое взирает на нас оттуда…
Прислонившись к внутренней оболочке капсулы, полусидел одинокий, побелевший от времени человеческий скелет. Казалось, он смотрит на унылый, разрушенный город, словно удивляется тому, что здания превратились в прах, а металлические конструкции, похожие на застывших огромных пауков, изготовившихся к прыжку, давно погнулись и проржавели.
– Любого проберет дрожь – стоит только обратить внимание, как мерзкое существо ухмыляется! Словно…
– Его усмешка ничего не значит! – раздраженно вмешался Эрджас. – Перед нами всего лишь останки млекопитающего; ему подобные, несомненно, когда‑то населяли этот мир. – Он нервно перенес свой вес с одной длинной и тонкой ноги на другую, не сводя взгляда с черепа. – Однако создается впечатление, что он торжествует! И почему больше нигде не видно его сородичей? Почему он остался один… и почему заключен в этот фантастический маятник?
– Скоро узнаем, – негромко прочирикало другое птицеобразное создание, бросив взгляд на космический корабль, приземлившийся среди руин. – Орфли пытается расшифровать записи из книги, которую мы нашли в полой части маятника. Не следует ему мешать.
– Как ему удалось вытащить книгу? Прозрачное помещение внутри маятника кажется герметичным.
– Длинное плечо маятника оказалось пустым – очевидно, для того, чтобы производить вентиляцию внутреннего помещения. Книга начала рассыпаться, как только Орфли ее коснулся, но он все‑таки сумел спасти большую часть.
– Я бы хотел, чтобы он поторопился! Почему нужно…
– Ш‑ш‑ш! Дайте ему время. Орфли расшифрует записи; он настоящий гений по части чужих языков.
– Да. Я помню металлические таблички на той маленькой планете в созвездии…
– А вот и он!
– Он уже закончил!
– Скоро мы все узнаем…
Птицеобразные существа дрожали от нетерпения, когда из космического корабля появился Орфли, бережно держа пожелтевшие страницы. Он помахал им, а потом распростер крылья и полетел вниз, а через несколько мгновений уже устроился рядом со своими соплеменниками на узкой жердочке.
– Язык достаточно прост, – сообщил Орфли, – но история весьма печальна. Я прочитаю ее вам, а потом нам следует улететь отсюда, поскольку мы ничего не можем сделать для этого мира.
Соплеменники сгрудились вокруг Орфли, с нетерпением дожидаясь, когда он начнет читать. Маятник висел неподвижно в этом лишенном ветра мире, прозрачный его конец находился всего в нескольких футах над поверхностью площади. Ухмыляющийся череп продолжал выглядывать наружу, словно что‑то забавляло его или доставляло несказанное удовлетворение. Орфли бросил на него еще один взгляд… а потом открыл древнюю тетрадь и начал читать.
«Меня зовут Джон Лэйвиль. Все знают меня как „Пленника Времени“. Люди, туристы со всего мира, приходят посмотреть на мой качающийся маятник. Школьники, стоящие на движущейся вокруг площади ленте, разглядывают меня с детским страхом и благоговением. Ученые изучают, наводят свои инструменты на беспрерывно перемещающийся маятник. О да, они могут остановить его, могут подарить мне свободу – но я знаю, что этого никогда не произойдет. Началось с того, что меня хотели наказать, но постепенно я превратился в настоящую загадку для науки. Создается впечатление, что я бессмертен. Какая ирония.
Наказание! Сквозь туман времени моя память устремляется к тому дню, когда все это началось. Я помню, как мне удалось навести мосты через провалы во времени, чтобы совершить путешествие в будущее. Помню машину времени, которую я построил. Нет, она ни в коей мере не напоминала этот маятник; мое устройство представляло собой здоровенную коробку, сделанную из специально обработанного металла и глассита с электрическими роторами моего собственного изобретения, создающими взаимодействующие стабильные силовые поля. Я трижды успешно проводил испытания, однако никто из Совета Ученых мне не верил. Они смеялись. И Леске тоже. Особенно Леске, потому что он всегда меня ненавидел.
Я предложил провести публичные испытания, чтобы доказать свою правоту. Попросил Совет пригласить зрителей – весь цвет научной мысли. Ожидая, что их ждет хорошая возможность посмеяться на мой счет, они согласились.
Я никогда не забуду тот вечер, когда сто величайших ученых мира собрались в главной лаборатории Совета. Однако они пришли, чтобы повеселиться, а не поздравить меня с величайшим открытием. Мне было все равно, когда я стоял на платформе рядом с моей громоздкой машиной и прислушивался к рокоту голосов. Не слишком интересовало меня и то, что миллионы неверящих глаз наблюдали за ходом эксперимента по телевидению. Леске развернул широкую кампанию насмешек над самой возможностью путешествия во времени. Я не возражал, потому что через несколько минут кампания Леске должна была обернуться для меня грандиозной победой. Я запущу роторы, поверну рубильник – и моя машина перейдет в другие измерения, а потом вернется назад, как это уже происходило трижды. Позднее мы пошлем вместе с машиной человека.
Время настало. Однако судьба распорядилась иначе. Что‑то вышло из‑под контроля – даже сейчас я не знаю как и почему. Возможно, большое количество телевизионных камер повлияло на временные поля, которые создавали роторы. Последнее, что я помню, когда моя рука потянулась к рубильнику, были длинные ряды улыбающихся лиц важных персон, сидевших в лаборатории. Я коснулся рубильника…
Даже сейчас я содрогаюсь, вспоминая ужас того чудовищного момента. Колоссальный электрический разряд, пульсирующий, зеленый, метался по лаборатории от стены к стене, превращая в пепел все на своем пути!
На глазах миллионов свидетелей я уничтожил всех лучших ученых мира!
Нет, не всех. Леске, я и еще несколько человек, стоявших позади машины, отделались тяжелыми ожогами. Я пострадал меньше всех, что еще больше усилило возмущение населения.
Следствие завершилось в рекордно короткие сроки, под аккомпанемент негодующих воплей и требований смертной казни.
„Уничтожить машину времени, – было их лозунгом, – и вместе с ней гнусного убийцу!“
Убийца!.. Я лишь стремился помочь человечеству. Тщетно пытался я объяснить, что это был несчастный случай – с общественным мнением спорить бессмысленно.
Однажды, несколько недель спустя, меня забрали из тайной тюрьмы и под мощной охраной отвезли в больницу, где лежал Леске. Он приподнялся на локте, и его обжигающие глаза уставились на меня. Больше я ничего не видел, только глаза; все остальное было скрыто под бинтами. Некоторое время он молча смотрел на меня… Вот тогда‑то я понял, что такое настоящее безумие, полное хитрости и коварства.
Наконец Леске с усилием поднял забинтованную руку.
– Не нужно его казнить, – пробормотал он, обращаясь к собравшимся вокруг нас представителям властей. – Машину следует уничтожить, да, но ее части необходимо сохранить. У меня есть план наказания, которое куда больше подходит для этого человека, так безжалостно расправившегося с лучшими учеными Земли.
Я вспомнил о том, что Леске всегда меня ненавидел, и содрогнулся.
В последующие недели один из моих охранников со злобным удовлетворением рассказал мне о том, как разбирается на части моя машина и что ведутся какие‑то секретные работы. Леске, не вставая с постели, руководил ими.
Наконец настал день, когда меня вывели из тюрьмы и я впервые увидел огромный маятник. И, глядя на него, я постепенно понял, в чем состоял коварный замысел Леске. Его безумная месть. Современные люди оказались не менее жестокими, чем древние римляне, приветствующие бой гладиаторов. Меня охватил панический ужас, я отчаянно закричал и попытался убежать.
Это только позабавило собравшихся на площади зрителей. Они смеялись и презрительно показывали на меня пальцами.
Стражники втолкнули меня в прозрачный купол маятника, и я, дрожа, лежал на полу, только сейчас осознав иронию судьбы. Маятник был построен из уникального металла и глассита, которые я использовал для создания своей машины времени! Из них возвели памятник моему уничтожению.
Толпа взревела от восторга, проклиная меня.
Послышался щелчок, и моя стеклянная тюрьма сдвинулась с места. Постепенно скорость нарастала. С каждым тактом дуга движения маятника увеличивалась. Помню, как я стучал в стекло и тщетно звал на помощь, как текла кровь из‑под ногтей. Помню, как ряды белых лиц превратились в цепочку светлых пятен…
Вопреки моим ожиданиям я не лишился рассудка. Сначала я даже не возражал против этого – той, первой ночью. Спать я не мог, хотя особых неудобств не испытывал. Огни города были похожи на кометы с огненными хвостами, мечущиеся по небу, словно сполохи фейерверка. Однако вскоре я почувствовал резь в животе, а потом мне стало очень плохо. На следующий день ничего не изменилось, и я совсем не мог есть.
Прошло несколько дней – маятник не остановили. Ни разу. Пищу мне сбрасывали через специальные отверстия в небольших круглых пакетах, которые падали у моих ног. Первый раз, когда я попробовал съесть что‑нибудь, меня постигла неудача; еда не желала оставаться в желудке. В отчаянии я колотил по холодному стеклу кулаками, пока снова не разбил в кровь руки. Я кричал, но мои слабые вопли лишь глухо отдавались у меня в ушах.
После бесконечного числа попыток я начал есть и даже спать, а маятник продолжал свое движение туда‑сюда… Для меня сделали маленькие стеклянные петли, чтобы я мог пристегиваться на ночь и спать в беззвучной пустоте, оставаясь на одном месте. Я даже начал проявлять интерес к миру снаружи, наблюдая за мерно поднимающейся и опускающейся картиной до тех пор, пока не начинала кружиться голова. Монотонные движения никогда не менялись. Маятник был таким огромным, что за каждый взмах он преодолевал расстояние более ста футов. Я прикинул, что один такт занимает четыре или пять секунд.
Туда и обратно – как долго это будет продолжаться? Я не осмеливался об этом думать.
День за днем я изучал лица снаружи – люди с любопытством смотрели на меня. Они произносили слова, которых я не слышал, смеялись, показывали на меня пальцами – пленник времени, отправившийся в бесконечное путешествие без цели. Потом, через некоторое время – прошли недели, месяцы или годы? – местные жители перестали приходить; теперь меня навещали лишь туристы…
Пробил час, когда я понял, что обречен навсегда оставаться в своей тюрьме. И мне пришла в голову мысль написать отчет о моем пребывании внутри маятника. Постепенно эта идея настолько завладела мной, что я не мог думать ни о чем другом.
Я заметил, что раз в день служащий забирается на верхушку маятника, чтобы сбросить мне очередную порцию пищи. Тогда я начал выстукивать кодовые сигналы по трубе – я просил бумагу и письменные принадлежности. Долгие дни, недели и месяцы не было никакого ответа. Мною овладела ярость, но я упорно добивался своего.
Наконец, после того как прошло много времени, мне сбросили по трубе не только пищу, но и тяжелую тетрадь вместе с ручками! Наверное, служащий обратил внимание на мои сигналы!.. Я был вне себя от счастья, став обладателем столь замечательных вещей.
Последние несколько дней я провел, вспоминая свою историю – я старался изложить ее с максимальной точностью, без всяких преувеличений. Теперь писать мне надоело, однако периодически я буду продолжать – в настоящем времени, а не в прошедшем.
Мой маятник продолжает раскачиваться с неизменной амплитудой. Я уверен: прошли не месяцы, а годы! Я уже привык. Мне кажется, что, если маятник неожиданно остановится, я сойду с ума из‑за неподвижности!
(Позднее): Возникло необычное оживление на движущихся вокруг площади пешеходных дорожках. Прибывают все новые люди, ученые, устанавливают неизвестные мне инструменты для наблюдения. По‑моему, я знаю причину. Разгадка пришла мне в голову уже довольно давно. Я не пытался уследить за числом прожитых лет, но подозреваю, что Леске и его приятели давно мертвы! У меня появилась короткая борода, которая неожиданно перестала расти, и я почувствовал прилив сил. Не удивлюсь, если мне удастся пережить всех! Я не могу найти этому объяснения, как и ученые, которые так старательно меня рассматривают. Они не осмеливаются остановить маятник, мой маленький мирок, не знают, как это повлияет на меня!
(Еще позднее): Эти людишки бросили мне микрофон! Они наконец‑то вспомнили, что когда‑то, перед жестоким заключением, я был замечательным ученым. Тщетно пытаются они понять причины моего долголетия; теперь они хотят, чтобы я говорил с ними, рассказывал о своих ощущениях, реакциях и предположениях! Они смущены, но не теряют надежды овладеть секретом вечной жизни, получив от меня ключ к решению задачи. Они сказали, что я провел здесь уже двести лет; это пятое поколение.
Сначала я молчал, не обращая ни малейшего внимания на микрофон. Некоторое время я слушал их бредни и мольбы, потом они мне надоели. Тогда я схватил микрофон, посмотрел вверх и увидел напряженные, нетерпеливые лица – все ждали, что я скажу.
– Трудно забыть и простить несправедливость, жертвой которой я стал! – воскликнул я. – Не думаю, что в ближайшие пять поколений я захочу говорить с вами.
А потом я рассмеялся. О, как я смеялся!
– Он безумен! – раздались слова одного из них. – Секрет бессмертия каким‑то образом связан с ним, но я чувствую, что нам никогда его не узнать; а если мы осмелимся остановить маятник, это может нарушить хронополе, или что там еще держит его в плену…
(Много позднее): Прошло столько времени после моих последних записей, что я даже не в состоянии оценить его течение. Годы… мне не дано узнать сколько. Я уже почти забыл, как нужно держать карандаш, и разучился писать.
Произошли разные события и перемены в окружающем меня безумном мире.
Однажды я видел, как летели и летели бесконечные эскадрильи самолетов, от которых потемнело небо. Они мчались в сторону океана и к городу; и невероятное количество истребителей поднялось им навстречу; и началась короткая, но жестокая битва; и падали на землю самолеты, словно осенние листья на ветру; а другие с триумфом вернулись на свои базы – я не знаю какие…
Но все это случилось много лет назад и не имеет для меня ни малейшего значения. Ежедневные пакеты с едой продолжают поступать с прежней регулярностью; подозреваю, что это стало неким ритуалом – обитатели города, кем бы они ни были, давным‑давно позабыли, почему я заточен в маятник. Мой маленький мир продолжает раскачиваться, а я, как и прежде, наблюдаю за жалкими существами, которым отпущен такой короткий срок.
Я уже пережил многие поколения! Мне хотелось пережить всех! Так и будет!
…И еще я заметил: теперь ежедневную порцию еды мне приносят роботы! Прямоугольные формы, неуклюжие движения – металлические существа, лишь смутно напоминающие своим внешним видом человека.
Постепенно в городе становится все больше и больше роботов. О да, людей я тоже вижу – но они появляются только как туристы; люди живут в роскоши в высоких зданиях, а на нижних уровнях копошатся многочисленные металлические слуги, которые и выполняют механическую работу, необходимую для поддержания нормальной жизни города. Видимо, именно так понимают прогресс эти эгоцентричные существа.
Роботы становятся все более сложными и похожими на человека… их все больше… забавно… у меня появилось предчувствие…
(Позднее): Это случилось! Я знал! В городе волнения… люди, ставшие слабыми за долгие столетия безделья и роскоши, не в состоянии спастись… те из них, кто предпринимает попытки ускользнуть на ракетных летательных аппаратах, сбиты бледно‑розовыми электронными лучами роботов… другие, более смелые или окончательно отчаявшиеся, пытаются атаковать центральную базу роботов на бреющем полете и сбросить на нее термитные бомбы – но роботы активировали электронный барьер, отбросивший бомбы назад; вскоре от атакующих самолетов ничего не осталось…
Восстание было коротким, и ему сопутствовал неизбежный успех. Подозреваю, что все люди, кроме меня, стерты с лица земли. Теперь ясно: роботы проявили завидную хитрость, чтобы добиться своего.
Люди слепо стремились к созданию своей Утопии; с каждым поколением механизмы становились все более сложными и совершенными, пока не настал день, когда появилась возможность предоставить им все управление городом – под надзором одного или нескольких людей. И тут у какого‑то робота вспыхнула искорка разума; и он начал думать, медленно, но с абсолютной точностью начал себя совершенствовать. Скорее всего он делал это втайне от людей. И так продолжалось до тех пор, пока он не превратился в весьма эффективную, самостоятельную машину, обладающую мозгом. Он‑то и спланировал восстание.
Во всяком случае, я это представляю себе именно так. Теперь остались только роботы, однако они очень умны.
Группа роботов подошла и долго стояла перед маятником, о чем‑то между собой совещаясь. Несомненно, они понимают, что я человек – последний оставшийся в живых. Может быть, они хотят избавиться и от меня тоже?
Нет. Видимо, даже для роботов я превратился в легенду. Мой маятник продолжает движение. Они закрыли механизм прозрачным гласситовым куполом. Затем построили автоматическое устройство, которое ежедневно снабжает меня едой. Больше они не подходят к маятнику; создается впечатление, что обо мне попросту позабыли.
Это приводит меня в ярость! Что ж, настанет день, и я переживу и их тоже! В конце концов, они всего лишь продукт человеческого мозга… Я переживу все, что создано человеком! Клянусь!
(Много позднее): Конец?.. Я видел, как закончилась эра роботов! Вчера, когда солнце окрасило запад в алые тона, орды существ появились из космоса, небеса были полны ими… Чуждые создания спустились на землю, и очень скоро все оказалось под толстым слоем черной желатиновой массы.
Я видел, как реактивные самолеты роботов носились по небу, атакуя черную массу электронными лучами, но чужаки попросту не обращали на них внимания! Неотвратимо приближались они к земле, и вскоре роботы начали спасаться бегством.
Напрасно. Серебристые самолеты падали на землю, разбивались, останки роботов, словно капельки ртути, рассыпались по каменным плитам…
А черная желатиновая масса опускалась все ниже, чтобы накрыть землю, уничтожить город и разъесть оставшийся на поверхности металл.
За исключением моего маятника. Темная масса расползлась по гласситовому куполу, защищающему безупречно работающий механизм. Город лежит в руинах, роботы уничтожены, но мой маятник продолжает колебаться – единственное, что еще движется в этом мире… и я знаю, что этот факт изумляет чуждые создания, – они не успокоятся, пока не остановят и его движение.
Все эти события произошли вчера. Сейчас я лежу в полнейшей неподвижности и наблюдаю за ними. Большинство собирается среди развалин города, готовясь к отбытию – за исключением нескольких черных трепещущих созданий, которые продолжают висеть на моем маятнике, почти полностью закрывая солнечный свет; еще несколько штук забралось на самый верх механизма, они испускают эманации, прикончившие роботов. Твари намерены довести дело до конца. Я знаю, что через несколько минут гласситовый купол не выдержит. И буду писать до тех пор, пока маятник не остановится.
…Вот сейчас. Я слышу странный скрежет и скрип механизма у меня над головой. Скоро мой крошечный мир прекратит свои колебания.
Меня охватывает бешеное возбуждение: ведь в конечном счете наступил день моего торжества! Я победил людей, которые придумали для меня это наказание, я пережил бесчисленные поколения, даже роботы закончили свое существование на моих глазах! И теперь я жажду только одного – забвения. Не сомневаюсь, что оно придет, как только маятник прекратит движение и для меня наступит непереносимый покой…
Этот миг приближается. Черные желатиновые создания, сидевшие наверху, спускаются вниз, чтобы присоединиться к своим спутникам. Механизм пронзительно скрипит. Колебания становятся все короче‑короче… короче… Я чувствую себя… так странно…»
