Текст книги "Тито - главарь предателей"

Автор книги: Рено де Жувенель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Попивода, который со всей ответственностью подтверждает это, добавляет, что многие члены Центрального Комитета Югославской коммунистической партии таинственно погибли во время войны. Он приводит случай с Лолой Рибаром и Иованом Милутиновичем. В момент, когда Рибар собирался покинуть страну на самолете, в воздухе появились другие самолеты, уничтожившие машину Рибара. Отъезд Рибара хранился в тайне, о нем было известно лишь Тито, Карделю, Джиласу, Ранковичу и английской миссии. Что касается Иована Милутиновича, то он, как утверждают, утонул, но никто – разве какой-нибудь член титовской клики – не знает, когда и при каких обстоятельствах это произошло.

Американский офицер Джордж С. Вучинич пополнил этот ряд фактов, изобличающих Тито. Накануне полета в Югославию для выполнения определенного задания его начальник полковник В. Лада-Мокарский поручил ему доставить туда письмо.

«Я воспроизвожу факты настолько точно, насколько мне позволяет память», – пишет Вучинич об указаниях, полученных им от полковника:

«Это письмо получено из Лондона от члена югославского эмигрантского королевского правительства Миха Крэка и адресовано в Словению Иосипу Видмару. Видмар является, как мне кажется, руководителем Национального фронта освобождения Словении; он и Крэк – старые друзья, они знакомы семьями и вместе учились в школе; здесь только пожелания доброго здоровья, вы можете прочесть письмо».

Действительно, так оно и было.

Но я не знал, что Крэк был человеком, заслужившим в Словении величайшую ненависть, что он был доверенным лицом Ватикана до войны и, по всеобщему мнению, самым продажным политиканом в стране и фашистом-клерикалом».

Вучинич передал письмо адресату в день рождества 1943 г.

«Встретившись с Иосипом Видмаром, я сунул руку в карман и сказал достаточно громко, чтобы все меня слышали:

– Вот вам письмо от Миха Крэка, которое полковник поручил мне передать вам.

Один из словенских руководителей, а ныне один из ближайших приспешников Тито – Кидрич, сидевший напротив, пристально посмотрел на меня. Все это произошло в одну минуту. Письмо взяли, и больше я о нем никогда не слышал».

Такова клика Тито и таковы ее связи.

* * *

Маклин в своей книге набросал портрет Тито. Несмотря на царившее между ними согласие, Маклин не проявил к Тито признательности, и нарисованный им портрет получился не особенно лестным. Он рассказывает о различных маниях Тито, о его попойках, изображая в самом отвратительном свете, как обосновывался Тито в столице, освобожденной советскими войсками.

Опьяненный роскошью, которую он нашел в старинном дворце принца Павла, Тито заставил Маклина обойти с ним все этажи и с солдафонской гордостью показывал ему белье, меченное королевской короной. Происходившие во дворце оргии, даже по мнению Маклина, отличались «беспримерной роскошью».

Фотографии Тито, тучного, увешанного медалями и до неприличия похожего на Геринга, хорошо известны.

Костов, который встретился с ним в 1946 г., описал его следующим образом: «В своей маршальской форме, с бриллиантовыми перстнями, Тито показался мне напыщенным и чванным. Во время встречи с нами он принимал подчеркнуто высокомерные позы и всем своим видом и манерами старался походить на великого человека. Меня он встретил как старого друга, но все же и по отношению ко мне вел себя надменно. Он дал мне почувствовать, что он уже не тот Тито, каким был двенадцать лет назад».[21]21
  Стенографический отчет процесса Костова. (Прим. автора.)


[Закрыть]

А вот портрет, набросанный Доминикой Дезанти.[22]22
  Dominique Desanty, Masques et visages de Tito


[Закрыть]

«Он двигался медленно, осторожно неся свою голову, выпячивая живот и звеня медалями. От него веяло чем-то внушающим тревогу и в то же время во всем его поведении сквозило мелкое тщеславие и отвратительная спесь… Ни на минуту не потухал холодный блеск его аквамариновых глаз. На его пухлой, выхоленной руке все время поблескивал огромный бриллиант, который мог бы вызвать зависть индийской принцессы».

Как видим, все свидетельства совпадают.

Таков человек, на котором Черчилль остановил свой выбор и которому английская и американская разведки поручили создать втайне Балканскую федерацию, противостоящую Советскому Союзу и способную превратиться в базу империалистической агрессии.

Теперь читателю уже достаточно известно прошлое этой личности. Прежде чем перейти к рассмотрению судебных процессов, которые вскрыли размах задуманного.

Им предприятия и его детали, следует напомнить, что с момента освобождения Югославии Тито всегда проявлял скрытую враждебность ко всем странам народной демократии.

На пресс-конференции 9 сентября 1949 г. болгарский пресс-атташе в Париже Пешев подробно рассказал об отношении Югославии к болгарскому правительству Отечественного фронта в 1944 г., после того как оно объявило войну Германии:

«В начале октября 1944 г. болгарские войска, преследуя немцев, вступили в Македонию, ставя своей целью разбить силы врага и помешать отходу германских армий, находившихся в Греции. После нескольких месяцев ожесточенных боев, в которых мы потеряли 16 тысяч человек, наша армия выполнила поставленную перед ней задачу. Но еще не успел отзвучать гром орудий, как командование нашей армии получило от югославского верховного командования следующий ультиматум:

«Предлагается немедленно отвести болгарские войска (1-ю и 4-ю армии). Использовать для отхода основные линии коммуникаций, не отходя от них больше чем на два километра. Передвижения производить не позднее шести часов вечера. Не останавливаться на ночь вблизи населенных пунктов, в противном случае югославские пулеметы откроют огонь».

Пешев указал также, что Югославия была единственной страной, не считая Греции и Испании, где с 1944 г. не разрешалось распространять болгарские газеты и книги. Газеты Болгарской коммунистической партии были в Югославии запрещены.

Эту подробность следует признать особенно знаменательной.

Процессы Костова и Райка проливают яркий свет на политику Тито. Белградский диктатор не пренебрегал никакими средствами, все время проводил политику, направленную на свержение строя, существующего в странах народной демократии, либо путем его внутреннего разложения, либо с помощью силы. Он делал это как до опубликования разоблачившей его резолюции Информационного бюро коммунистических и рабочих партий, так и после этого. Он предполагал, в случае необходимости, ввести свои войска как в Албанию, так и в Венгрию и Болгарию и давал на этот счет официальные обещания своим агентам.

Впрочем, беседа, состоявшаяся весной 1947 г. между Райком и американским посланником в Будапеште Чэпином, свидетельствует о том, что этот план принадлежал не только Тито.

«…Ранкович подчеркнул, что когда наступит момент действовать, США постараются отвлечь внимание Советского Союза, с тем чтобы Советский Союз не смог вмешаться в дело захвата власти в Венгрии.

Председатель: Что сказал Чэпин?

Райк: Чэпин немного колебался, не зная, говорить ли ему в моем присутствии. Он… сказал мне затем, что этот план ему известен и что США не будут чинить препятствий проведению югославской политики. После этого мне стало совершенно ясно, что Тито стремился стать во главе союза государств не просто из личного тщеславия, а что он представил свой план американцам и они его одобрили – или же они совместно его разработали, – и что Тито и его правительство являются просто исполнителями этого плана».

Бранков, со своей стороны, разъясняет, что основная задача югославских дипломатических миссий за границей заключалась в том, чтобы засылать агентов в организации коммунистических партий других стран.

«В 1946–1947 гг., – заявил он, – Тито направил в страны народной демократии, в частности в Венгрию, своих эмиссаров, которые официально назывались представителями Югославской коммунистической партии. Я был таким представителем в Венгрии; в Чехословакии был Новосел, а затем Мариан Стилинович. Новосел был советником миссии, Стилинович являлся посланником в Праге; В Польше таким представителем была сначала Србислава Ковачевич, а затем Иван Рукавина; в Бухаресте – Зец Бранко, потом Михайло Ломпар; в Болгарию сперва был назначен Н. Ковачевич, а затем О. Цицмил; в Албанию– Джердже и Златич».

Отвечая на вопрос председателя, Бранков вынужден был дать следующее разъяснение:

«Да, Ранкович упомянул о том, что аналогичный план был составлен и для Румынии, но там осуществить этот план полностью не удалось. Он назвал имя Патрашкану, который был в то время министром юстиции; Патрашкану был не прочь осуществить план Тито, но был удален и изолирован от партии. Ранкович жаловался мне, что придется все начинать снова, и в этих целях в Румынию был направлен Зец Бранко и позже Михайло Ломпар, который во время войны был в Швейцарии доверенным лицом Тито…

…Я помню, что, когда в Польше возникло дело Гомулки, у них зародилась большая надежда. Они надеялись, что Гомулка осуществит в Польше замыслы Тито, и заняли выжидательную позицию. Я помню также, что они не хотели затевать открытое выступление и непосредственно вмешиваться в это дело, ибо считали, что деятельность Гомулки в Польской рабочей партии будет успешной. Однако известно, что Гомулка не выполнил этого плана, известно, что он признал ошибочность своей линии. Ранкович однажды даже жаловался, что в Польше все придется начинать сначала…

То же самое произошло в Болгарии. Я не помню, чтобы там кто-нибудь называл определенную фамилию… В Албании была сделана серьезная попытка свергнуть правительство, но она провалилась».

«Я помню, – заявил далее Бранков, – что Ранкович упоминал имя Дрндича, который был заместителем военного атташе в Праге и одновременно главным резидентом УДБ».

Таким образом, титовцы вели подрывную работу во всех странах народной демократии, но всюду потерпели поражение.

Глава шестая
Вопрос о Словенской Каринтии

С 1945 г. югославское правительство предъявляло требование о передаче Югославии Словенской Каринтии, включенной в состав Австрии.

СССР, верный принципу самоопределения наций, поддерживал это требование и отстаивал его вплоть до августа 1949 г.

Необходимо в связи с этим заметить, что Советский Союз в течение всей войны и по ее окончании, как и всегда, неуклонно защищал это право народов. Приведем конкретные примеры.

Некоторые английские круги вынашивали план объединения Австрии, Венгрии и части южной Германии в Дунайскую монархию. Советский Союз решительно высказался против этого плана. Напомним в этой связи, что впоследствии столь соблазнительную для Вашингтона идею Дунайской монархии подхватил кардинал Миндсенти, которого поддержал американский кардинал Спеллман и, следовательно, влиятельные американские круги.

Националистические круги в некоторых славянских государствах, в том числе и в Югославии, предложили, со своей стороны, план раздела Австрии между соседними государствами. Считая, что право народов на самоопределение распространяется как на победителей, так и на побежденных, Советский Союз воспротивился и этому плану.

Далее, американцы давно уже замышляли отделение Сицилии от Италии, несомненно, в надежде основать на этом острове свои военные базы. Советский Союз и в этом случае защищал целостность страны. В этой связи было бы полезно выяснить, в какой мере Соединенные Штаты являются вдохновителем и организатором той агитации в пользу отделения Сицилии, которая ведется там с 1945 г.

Но вернемся к правительству Тито и посмотрим, как оно относилось к вопросу о Каринтии, о «словенских братьях», разобщенность с которыми Югославия так глубоко переживала. Мы увидим, что именно Тито, в угоду англо-американскому лагерю, отказался от воссоединения с ними.

Разумеется, он сделал это втихомолку, а потом принялся твердить на все лады в своих официальных выступлениях, что СССР якобы вдруг отказался от поддержки его требований и что если он, Тито, и сам от них отказался, то лишь потому, что этого потребовал Советский Союз.

В действительности дело обстояло как раз наоборот.

20 апреля 1947 г. Кардель в письме Вышинскому намекнул на то, что, поскольку югославские требования «в их теперешней форме» могут быть отброшены в целом, следует предусмотреть компромиссное решение, а именно: ограничиться небольшой пограничной поправкой и удовлетвориться территорией менее чем в 300 квадратных километров.

Кардель проявил, следовательно, полнейшее равнодушие к «национальным правам словенского населения Каринтии», которые, таким образом, беззастенчиво попирались.

Советское правительство ответило, что первоначальные требования Югославии были справедливы и что оно продолжает их поддерживать.

14 июня 1947 г. в переговорах с английским министром Ноэль-Бэйкером клика Тито втихомолку отказалась от Каринтии, не поставив об этом в известность главного защитника югославских интересов. Советский Союз узнал об этом только в июле, да и то случайно! Один из представителей Югославии в Вене проговорился об этом в беседе с заместителем советского политического советника в Австрии.

5 августа 1947 г. посол Советского Союза в Белграде Лаврентьев встретился с Карделем и Тито и просил сообщить ему всю правду.

Наглый лжец Тито начал с заверений, что в переговорах с Ноэль-Бэйкером он якобы отстаивал территориальные претензии Югославии на Каринтию, но Кардель тут же поправил его, признав, что англичан просто информировали об отказе Югославии от Каринтии.

Однако только по прошествии двух лет, 3 августа 1949 г., правительство Югославии официально призналось в своем предательстве, применив при этом клеветнический маневр: оно утверждало, будто СССР уже два года назад отказался поддерживать требования Югославии.

Истина была восстановлена в советской ноте от 29 августа 1949 г.; в конце этого документа делается поучительный вывод, полный бичующего остроумия. В ноте говорится:

«…Бывают дезертиры случайные, дезертировавшие по трусости, думая спасти свою шкуру. Бывают и другие дезертиры, злостные дезертиры. Это такие люди, которые совершают дезертирство не только для того, чтобы спасти свою шкуру, но и для того, чтобы вредить тому лагерю, откуда они сбежали. Приходится констатировать, как это ни печально, что советские люди и советская общественность относят Югославское правительство к разряду не случайных, а злостных дезертиров.

Следует далее отметить, что злостные дезертиры тоже бывают разные. Есть злостные дезертиры, которые чувствуют свою вину, тяжело переживают свой позор и стараются остаться незаметными, стараются не бросаться в глаза, ведут себя почти что скромно. Но есть и такие злостные дезертиры, которые из своего позора делают для себя доходную статью, крикливо кичатся своим дезертирством, как своего рода геройством, выскакивают то и дело на сцену, чтобы облаять тот самый лагерь, из которого они сбежали, бесстыдно хвастают тем, что они всегда могут облаять этот лагерь, что они, следовательно, не какие-либо простые дезертиры, а герои. Точь в точь как в басне Крылова: «Ай, моська, знать она сильна, что лает на слона».

Приходится констатировать, как это ни печально, что советские люди и советская общественность относят Югославское правительство к разряду таких именно хвастливых злостных дезертиров…

Надеемся, Югославское правительство поймет, что оно не может рассчитывать на любезности и, тем более, на уважение к нему со стороны Советского правительства».[23]23
  «Правда», 31 августа 1949 г. (Прим. ред.)


[Закрыть]

После этого в Каринтии были проведены выборы. Партии сторонников Тито, взывавшие к воссоединению с Югославией, потерпели жестокое поражение.

Итак, политика Тито явилась двойным предательством и по отношению к каринтийским словенам и по отношению к подлинным интересам Югославии.

Глава седьмая
Заговор против Албании

В 1943 г. Тито послал в Албанию одного из своих наиболее опытных агентов, Вукмановича-Темпо, поручив ему представить там дело так, что образование единого балканского главного штаба является единственным средством для достижения общей победы. Тито утверждал, что албанское национально-освободительное движение должно быть подчинено югославскому освободительному движению и изолировано от борьбы Советской Армии.

Албанские партизаны, которые вели борьбу даже и на югославской территории, не приняли директив Темпо, но последнему удалось привлечь на свою сторону Кочи Дзодзе. Таким образом, у Тито появился на месте свой агент, который и повел дело по-иному.

В ноябре 1944 г. на съезде в Берате (тщательно подготовленном по инструкциям посланца Тито) албанским титовцам удалось навязать съезду идею Балканской федерации, вопреки советам и противодействию Энвера Ходжи и его соратников. Первый шаг к попытке закабалить Албанское государство Югославией был сделан.

Титовцы ссылались на то, что Албания слаба и не имеет своей промышленности. Албания, мол, не сможет просуществовать без помощи Югославии, утверждали они; она сможет произвести экономическую реконструкцию страны только на основе общего для обеих стран плана и, разумеется, только под руководством Югославии.

Представитель Тито в Албании Велимир Стойнич говорил:

«Когда бойцы, сражающиеся на фронтах, потребуют образования Балканского союза, он будет образован. Албания своими силами не может произвести экономическую реконструкцию страны… Ваше будущее – в Балканской федерации. Имя Тито вышло за пределы Югославии. Оно стало символом освобождения народов, угнетаемых фашистской реакцией».

Таким образом, недооценка сил и способностей албанских народных масс признавалась правильной политической линией и стала основой практической политики. Проведение этой политики позволило Кочи Дзодзе сделаться министром внутренних дел и оказывать влияние на Центральный комитет Трудовой партии Албании.

Заговор оформился, и другие титовцы были назначены на важные посты: Панди Кристо – в Государственную контрольную комиссию; Нури Хута – в Управление агитации, пропаганды и печати; Колечи стал заместителем министра внутренних дел, а Митроджорджи – начальником Управления государственной безопасности.

Отношения между Албанией и Югославией развивались под знаком тесного сотрудничества, проводившегося, однако, в весьма своеобразной форме. Валютные и таможенные соглашения, координация экономических планов, образование албано-югославских компаний преследовали лишь одну цель: подчинить албанскую экономику потребностям экономики Югославии и заставить Албанию согласиться на Балканскую федерацию в ущерб делу восстановления страны.

Политика, которую Тито проводил в отношении Албании, стремясь превратить ее в свою колонию, была в точности похожа на план Маршалла.

Во время суда над Кочи Дзодзе, происходившего в мае 1949 г., подсудимому пришлось признать, каковы были в действительности результаты так называемой «югославской помощи».

Кредит в два миллиарда леков, обещанный Югославией, так и не был получен. Албанская армия была организована по югославскому образцу, так же как и военное обучение. Смешанные общества, в которые были вложены албанские капиталы и которые использовали труд албанских рабочих, были смешанными только по названию– все прибыли присваивали себе югославы. Более того, в марте-апреле 1948 г. югославы пытались создать в Белграде комиссию по координации планов, которая позволила бы им руководить из Белграда албанской экономикой в соответствии с потребностями югославской экономики.

На пятилетием плане Албании тоже сказались происки Югославии. В самом деле, этим планом предусматривалось, что Албания должна прокормить себя собственным зерном. Такая претензия на независимость показалась титовцам возмутительной, и они стали кричать об автаркии. Чтобы помешать выполнению плана, они саботировали выполнение обещанных поставок. В 1947 г. Югославия поставила Албании только 50 процентов того, что обязалась. Более того, пытаясь заменить Албанский банк албано-югославским, югославы требовали расчета за поставки негодного оборудования и товаров в долларах.

Видя, что ему не удается быстро достигнуть своих целей, Тито искал путей к прямой оккупации Албании.

Под предлогом внешней опасности и защиты границ страны, которым якобы угрожала Греция, его агенты добивались согласия Албании на ввод югославской дивизии в Корчу, находящуюся недалеко от гор Вица и Граммос.

Эта явная провокация имела целью оправдать военную интервенцию греческих монархо-фашистов в Албанию и подкрепить лживые утверждения империалистов, будто Албания оказывает помощь греческой Демократической армии. Совершенно очевидно, что размещение иностранной дивизии на албанской территории имело бы для страны гибельные последствия, и уже одно это предложение Тито разоблачает его подлинные намерения.

Этот план к тому же полностью совпадал с программой, которую намечало себе правительство Цалдариса.

Об этом достаточно ясно говорит составленная штабом 8-й монархо-фашистской дивизии секретная инструкция от 22 января 1948 г., которая называется «Сбор сведений об Албании»[24]24
  «Вторая Голубая книга», выпущенная Временным демократическим правительством Греции. (Издательство иностранной литературы, М., 1949.)


[Закрыть] Эта инструкция содержит указания агентам-шпионам; им предписывается добывать точные сведения о составе албанских танковых частей, о противотанковых орудиях, о горной артиллерии, об огневой мощи пулеметных рот, об их составе, о войсках организации общественной безопасности и, в частности:

«12. Какие албанские силы расположены перед нашими пограничными частями, находящимися у албанской границы, и особенно каково расположение батальона в Корче. Какие укрепления находятся против наших пограничных частей и в береговой зоне (временные сооружения или постоянные минные поля и т. д.); составить кроки».

Что это может значить, если принять во внимание, что Вукманович-Темпо отправился в Грецию «с намерением организовать межбалканский генеральный штаб»?[25]25
  Показания Кочи Дзодзе. (Прим. автора.)


[Закрыть] Впрочем, это не единственный пример греко-югославских происков. В 1947 г. Цалдарис и Моше Пьяде на тайном свидании обсуждали вопрос о разделе Албании.[26]26
  Заявление секретаря албанской Трудовой партии Мехмета Шеху в Тиране 21 октября 1949 г. (Прим. автора.)


[Закрыть]

Если бы Албания допустила на свою территорию югославские войска, какой великолепный предлог дала бы она господам Цалдарису, Гонатасу и компании! Оккупанты и Греция разделили бы ее между собой.

Албания на это не пошла. Тогда титовцы предложили создать объединенное командование обеих армий, затем предложили послать в Албанию «батальон специальных войск (саперных), которые займутся приведением в порядок дорог и мостов, необходимых для прохода бронетанковых частей и тяжелой артиллерии, которые пришли бы нам на помощь, в случае если произойдет так называемая агрессия против Албании», – указывал в своих показаниях Кочи Дзодзе.

Это предложение тоже было отвергнуто.

Неоднократные провалы титовиев в области внешней политики не ослабляли, однако, их подрывной и вредительской деятельности в самой Албании.

Югославские инженеры, присланные якобы в помощь Албании, занялись вредительством на постройке железнодорожной линии Дуррес – Пецин, так же как до них англичане и американцы занимались вредительством на работах по осушению озера Малик.[27]27
  См. об этом книгу Рено де Жувенеля «Интернационал предателей», Издательство иностранной литературы, М., 1949, стр. 58. (Прим. ред.)


[Закрыть] Албанские рабочие разоблачили это вредительство, но оно все же продолжалось, так как министр внутренних дел Кочи Дзодзе пропускал мимо ушей заявления рабочих, имея на то свои причины.

Кроме того, Кочи Дзодзе и его агенты старались превратить Трудовую партию в полицейский аппарат по образцу югославской партии.

Заседания Центрального комитета Трудовой партии больше не созывались. За членами Президиума Народного собрания и членами правительства была установлена слежка особого отдела охранки. Дзодзе признался, например, что за председателем Президиума Народного собрания Омером Нишани велась слежка с 1945 г. Старались устранить старые кадры активистов и всех тех, кто казался вполне преданным партии. Сама партия была взята под контроль полиции. Все это осуществлялось согласно директивам титовского штаба. Ранкович находился в тесных отношениях с Кочи Дзодзе и поддерживал с ним связь через шпиона Нури Хута, а Панди Кристо был связан с Карделем.

На Энвера Ходжу не осмеливались нападать – слишком велика была его популярность, – но подготовлялось его отстранение от руководства страной. За ним, как и за остальными руководящими деятелями, велась слежка. Переписка его подвергалась цензуре министра внутренних дел и передавалась югославской ОЗНА (охранке).

Такие приемы неизбежно сопровождались полицейским произволом, незаконными арестами и пытками. У приговоренных к смерти вымогали заявления, содержавшие клевету на руководящих деятелей страны; за это им обещали жизнь и свободу.

Дзодзе сам отправлялся в тюрьмы допрашивать заключенных и заставлял их давать ложные показания о якобы имевшихся у них связях с руководителями партии.

Прокурор Бедри Спахиу представил на процессе подлинные документы, доказывающие существование в западноевропейских странах агентуры, организованной и действовавшей по директивам Дзодзе и Ранковича. Ей вменялось в обязанность посылать из Соединенных Штатов и Швейцарии письма, порочившие руководящих деятелей страны… Письма эти «перехватывались» цензурой Дзодзе и хранились в личных делах будущих обвиняемых, в ожидании дня, когда последних можно будет арестовать.

Депутат и министр промышленности Нако Спиру, председатель Плановой комиссии и член Политбюро, покончил с собой, когда Кочи Дзодзе стал травить его и обвинять в связях с врагом. На суде Дзодзе признался, что единственной причиной травли было то, что Спиру выступил против установившихся у Дзодзе отношений с югославами.

Подготовлялись также аресты и физическое уничтожение руководящих деятелей страны, верных социализму, но для выполнения этих преступных замыслов не представилось случая.

На I съезде Трудовой партии Албании действия шайки титовцев были разоблачены, и против них были приняты соответствующие меры. 10 января 1949 г. Президиум Народного собрания назначил следственную комиссию. 10 июня процесс титовцев закончился. Кочи Дзодзе был вынесен смертный приговор.

В обвинительной речи прокурор очень ясно определил цели югославских агентов.

«Для Тито и его шайки, – сказал он, – борьба за национальное освобождение представляла этап, во время которого они рассчитывали, прикрываясь флагом социализма, захватить гегемонию над другими балканскими странами и установить свое господство в Центральной Европе… Они намеревались обеспечить себе господствующие позиции в национально-освободительном движении балканских народов, захватить в свои руки народные армии на Балканах, создать «Великосербскую империю», придав ей формы, соответствующие нынешней международной обстановке, захватить Отрантский пролив, омывающий берега Албании, выйти через Грецию к Средиземному и Эгейскому морям, а через Болгарию – к Черному Mopю; словом, они мечтали создать на Балканах многонациональное государство империалистического типа, которое должно было стать плацдармом для агрессии против Советского Союза».

Планы Тито сорвались, но он все же не прекратил своих происков, направленных на раскол и разжигание националистических настроений.

Он преследует в Коссове албанцев. Он выселил из этой области всех, кого считал албанскими патриотами и приверженцами социализма, зато предоставил полную свободу действий «Коссовскому комитету», основанному «близ границы албанцами под руководством бывшего посла Албании во Франции Фрашери»,[28]28
  Газета «Монд», 15 февраля 1950 г. (Прим. автора.)


[Закрыть] который посылал своим агентам в Албании директивы и оружие.

Тито нашел также способ возбудить националистические настроения в Черногории, выдвинув проект об осушении озера Шкодер (Скутари). Используя как предлог отказ Албании сотрудничать с Югославией в этом мероприятии, Тито повел яростную клеветническую кампанию, заявляя, что Албанская республика хочет истребить черногорцев, отказываясь вести борьбу с малярией. Как будто Албания не может без Тито вести борьбу с малярией!

Это последовательное вероломство Тито доказывает, что в представлении американских империалистов и их балканского агента Албания по прежнему является добычей, которой они хотят завладеть.

«Прошлым летом подготовлялось восстание против правительства Энвера Ходжи под руководством английской тайной полиции, которая устроила на острове Корфу одну из своих баз.

Покинутые своими подстрекателями, главные заговорщики, состоявшие на службе у английской разведки, были арестованы и повешены на площади в Валоне. Их приспешники бежали в горы, разбившись на мелкие группы, но были пойманы и обезврежены».[29]29
  Во французском оригинале отсутствует сноска с указанием источника, откуда взята эта выдержка. (Прим. ред.)


[Закрыть]

Совсем недавно стало известно, что в Триесте состоялось совещание между представителями Тито и английскими и американскими офицерами.

Возможно, что целью этого совещания была координация действий албанских реакционных эмигрантов, а также организация террористических банд и засылка их в Албанию. В самом деле, в некоторых кругах Парижа и Лондона выражают недовольство албанскими эмигрантами, которые действуют недостаточно серьезно, и сожалеют о том, что не удалось лучше организовать силы реакции внутри страны. Разумеется, это объясняется тем, что реакция не находит поддержки в народных массах Албании. А уж против этого средства не придумаешь!