Текст книги "Горная кошка"

Автор книги: Рекс Стаут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 18

С минуту ошеломленная Делия стояла и смотрела на двадцатидолларовый банкнот, потом медленно опустила руку и устремила невидящий взгляд в пространство. Панический ужас, словно электрический ток, пронзил и мозг, и нервы, и мышцы девушки, от былой вялости не осталось и следа.

Подойдя к окну и отодвинув штору, Делия еще раз внимательно взглянула на деньги при ярком солнечном свете. Никакой ошибки, она ясно различила две буквы: «Р.Т.», Но единственная л и это двадцатидолларовая бумажка в конверте? Делия бросилась к комоду, высыпала содержимое конверта на стол и стала лихорадочно перебирать купюры. Да, так и есть: все остальные банкноты более мелкого достоинства – десяти– и пятидолларовые. И она совершенно точно знала, откуда у нее эти самые двадцать долларов. Знала с первой же секунды, потому что сама положила их в конверт шесть недель тому назад, получив в качестве подарка ко дню своего рождения. Делия убрала банкнот обратно в конверт, взяв вместо него десять долларов, спрятала конверт в картонную коробку, задвинула и заперла верхний ящик комода, отнесла ключ на прежнее место в стенном шкафу и в изнеможении опустилась в кресло.

Она еще не верила в реальность случившегося, все представлялось ей какой-то невообразимой нелепостью.

Она могла бы пойти и прямо спросить: «Двадцатидолларовая бумажка, подаренная мне в день рождения, – одна из тех, что забрали у моего отца после его убийства. Откуда она у тебя?» Но подобный прямой вопрос Тая к Уинн Коулс привел только к неудаче. Не ожидает ли и ее лишь разочарование? Нет, этот путь не годится.

Может, позвонить Таю, попросить его приехать и рассказать о находке? После чего он… Нет, нельзя.

Всего каких-то два дня назад ее саму посчитали убийцей близкие ей люди. Значит, сперва она должна самостоятельно во всем разобраться. Необходимо только предварительно хорошенько все обдумать, вспомнить.

Ее отца убили два года тому назад. Чтобы добраться до хижины у ущелья Призраков, нужно ехать два часа на автомобиле до Шугабоула и затем еще два часа пробираться пешком через горы – если очень спешить, имея перед глазами важную цель.

Потом четыре часа на возвращение. Делия постаралась воскресить в памяти события того далекого дня.

Да, вполне возможно!

Теперь эпизод с Даном Джексоном вечером во вторник. Насколько ей известно, и в данном случае ничто не противоречит ее догадке. И кроме того, она кое-что наблюдала собственными глазами… О боже!

Делия с трудом проглотила застрявший в горле комок. Более чем вероятно! Она крепко стиснула зубы, сдерживая волнение.

И наконец, вчерашняя трагедия с Руфусом Тоулом.

Конкретными фактами она не располагала, но сопутствующие обстоятельства не опровергали ее предположение. А в таком случае любая версия имеет право на существование. Она могла бы сказать… Нет, так тоже не пойдет! Ей никак нельзя допустить ошибку, и в то же время она не вправе никому довериться или обратиться к кому-нибудь с просьбой помочь ей прояснить ситуацию. Ведь должен же быть какой-то эффективный способ! Необходимо его найти, и как можно скорее. Она не сможет ни есть, ни спать, ни встречаться с людьми, пока не узнает всю правду. Но только никаких промахов! Ей не следует действовать наобум и в конце концов остаться ни с чем, как это получилось у них с Уинн Коулс.

Постой-ка! Уинн Коулс! А что, если… Делия задумалась, взвешивая мелькнувшую в голове идею. От напряженной мыслительной работы лицо ее напряглось.

Тряхнув головой, девушка решила попытать счастья; даже если ее постигнет неудача, она ничего не потеряет, у нее останется шанс попробовать что-то другое. Но она приложит все силы, чтобы добиться успеха. По дороге решит, как ей лучше действовать.

Делия взглянула на часы и тут же вскочила: уже без двадцати шесть! Клара может вернуться в любую минуту. Она сбежала вниз и торопливо набросала на листочке: «Клара, я отлучилась по делу и вернусь к восьми или девяти часам. Скажи Таю, если он привезет тебя домой. Дел». Оставив записку под чашкой на кухонном столе, Делия помчалась в гараж и так лихо нажала на газ, что гравий брызнул из-под колес автомобиля.

В течение сорока пяти минут, пока девушка ехала до ранчо «Разбитое кольцо», где ей еще не приходилось бывать, хотя она часто проезжала мимо, ее мозг работал сразу в двух направлениях: управлял автомобилем и составлял план атаки на Уинн Коулс.

Выйдя из машины возле теннисного корта, Делия прошла к веранде под ярко-зеленым тентом, не встретив ни души. Первые десять метров она преодолела довольно бодро, но потом ее шаги замедлились, в движениях стала заметна неуверенность. В голове у нее все еще не сложилось четкого представления о том, что она скажет хозяйке ранчо при встрече. Взгляд девушки, словно в поисках ответа на мучивший ее вопрос, бесцельно блуждал по живописным окрестностям, великолепным строениям, возведенным по воле богатой сибаритки. Тем сильнее было ее изумление, когда она неожиданно для себя его действительно обнаружила. Замерев на месте и запрокинув голову, Делия смотрела на дерево рядом с верандой, где на толстом суку застыл, выгнув спину и приготовившись к прыжку, свирепый кугуар, очень похожий на живого.

– Извините, пожалуйста, – раздался голос у нее за спиной. – Вы кого-нибудь ищете?

Круто повернувшись, Делия увидела подходившего к ней китайца.

– Мне нужно увидеть миссис Коулс.

– Как мне доложить, сударыня?

– Меня зовут Делия Бранд.

– Я сейчас доложу, – поклонился китаец. – Не желаете пройти в дом?

– Спасибо. Я подожду здесь.

Чувствуя, как дрожат у нее колени, Делия поспешно пододвинула плетеное кресло и села у стола под деревом с чучелом кугуара. Ей очень хотелось взглянуть на него непосредственно снизу, но она не поддалась искушению. Затем у нее возникло сильное желание переменить место, держаться подальше от кугуара, но она опять совладала с собой. Делия уже не сомневалась; догадка превратилась в жуткую уверенность. Она могла бы сейчас встать и уйти, даже не встречаясь с Уинн Коулс. Однако прежде требовалось доказать этой сумасбродной и высокомерной женщине, что у нее нет никаких прав называть Делию «милой девушкой», а также услышать из ее уст подтверждение собственных умозаключений.

– Привет, привет! – услышала Делия громкий возглас и цоканье каблучков по кафельному полу.

Через мгновение перед ней стояла, улыбаясь, Уинн Коулс. – Джон не был уверен, правильно ли он понял ваше имя, и я уж подумала: не Клара ли решила навестить меня. Как она и где сейчас?

– С ней все в порядке.

– Она дома?

– Пока еще нет, но она приедет в семь часов.

– Бедняжки, – произнесла Уинн Коулс с видимым сочувствием. – Как все это неприятно. Быть может, пройдем в дом или на веранду?

– Нет, спасибо, здесь тоже удобно. Я лишь хотела вас кое о чем спросить.

– Разумеется, – кивнула Уинн Коулс и, подтянув ногой плетеное кресло, села. – Бьюсь об заклад, вас интересует, куда делась обещанная бутылка вина.

Я предложила вашему кавалеру отнести ее вам, но он как безумный убежал, даже не попрощавшись.

– Разве можно его в чем-то упрекнуть после вашей беспардонной лжи?

– Ах, оставьте! – Уинн Коулс посмотрела на нее с укоризной. – Вам, милая девушка, беседуя с людьми, следует почаще улыбаться, а не держаться такой букой.

– Мне вовсе не до улыбок, – отрезала Делия, выдерживая взгляд странных глаз своей собеседницы. – За последние два года я почти совсем забыла, что такое счастливая улыбка или беззаботный радостный смех. И наверное, я теперь сражаюсь именно за то, чтобы иметь возможность снова улыбаться. Вы умная женщина и поймете меня. Я вас не люблю и постараюсь никогда ничем не походить на вас, но ума вам не занимать. Это факт. Я была маленькой взбалмошной глупышкой, вообразившей себе черт знает что. Находясь в тюрьме, я размышляла о многом, в том числе и о вас, теперь я отчетливо представляю ваши хорошие и плохие стороны. Конечно, в то время я еще не знала, что мне придется заставлять вас делать что-то против вашей воли, но мои тогдашние мучительные думы не прошли бесследно, они изменили мой характер, придали мне силы и помогли обнаружить в себе способности, о которых я раньше и не подозревала.

– Рада за вас! – улыбнулась Уинн Коулс. – Разум всегда побеждает. Так что же вы собираетесь заставить меня сделать?

– Сказать правду о записке. Вы ведь солгали Таю!

– Прекрасно! Будет забавно посмотреть, как вы с этим справитесь. Давайте начинайте.

– И начну. – Делия продолжала смотреть прямо в глаза Уинн Коулс. – Как вы, вероятно, рассчитывали, мы неизбежно должны были предположить, что под словом «пума» в записке подразумеваетесь вы. Но это заблуждение.

– Неужели? И что же, по-вашему, это слово значит?

– Взгляните на дерево, – указала Делия. – Нет… прямо над головой! Вот какая «пума на охоте» имелась в виду. Некоторые называют этого хищника кугуаром, другие – пумой или горным львом. Вам больше нравится пума, а потому вы и указали в записке именно это название. Разве не так?

– Милая девушка, будьте рассудительны, – пожала плечами Уинн Коулс. – Какой смысл ломать копья по поводу какого-то листочка, который уже не существует, если он вообще когда-нибудь существовал?

– Но именно за этим я и пришла – поговорить о записке. Мне необходимо знать правду. Когда я ехала к вам, то по дороге придумывала различные способы заставить вас открыться. Вспоминая, как вы лгали Таю из желания избежать личных неудобств, я подумала, что могу, в свою очередь, солгать, причинив вам неприятности, которые вы никак не сумеете предотвратить. А что, если я чуть-чуть изменю свои показания в полиции? Например, заявлю, что днем во вторник, заслышав непонятный шум, мы с Джексоном вышли в коридорчик и увидели вас, притаившуюся за сундучком. Уступая вашим настойчивым мольбам, мы отпустили вас с миром. С тех пор совесть не давала мне покоя, и, в конце концов, не выдержав, я решила во всем чистосердечно признаться.

– Боже праведный! – воскликнула Уинн Коулс, и глаза у нее от удивления сделались совсем круглыми. – Вы же интеллигентная девушка! Да и кто вам поверит?

– Не сомневайтесь, полиция мне поверит ровно настолько, чтобы испортить вам аппетит и доставить массу неприятностей.

– Просто поразительно! И вы действительно собираетесь осуществить свою угрозу?

– Я хочу лишь убедить вас в том, что ложь вам не поможет, и не пожалею сил ради того, чтобы добиться правды. Мне нужно точно знать, кому вы дали записку, и я заставлю вас сказать.

С необычайной для себя медлительностью в движениях Уинн Коулс наклонилась, взяла из резного ящичка на столе сигарету, закурила и выпустила струю табачного дыма вверх, по направлению к притаившемуся на дереве кугуару.

– Вы сами докопались до истины? – пробормотала она.

– Так вы признаетесь, что писали эту записку? – быстро спросила Делия.

– Да, признаюсь, но только здесь и только вам.

– И вы передали ее… передали моему… – Делия сглотнула.

– Вы правильно догадались. Это письменный заказ, своего рода памятка. Очевидно, я проявила невнимательность и не поставила перед цифрой обычный долларовый символ. Подавшись вперед, Уинн Коулс продолжала: – Послушайте, неужели вам не надоело трепать свои нервы? Чего вы добиваетесь? К чему раздувать историю с запиской, которая к тому же наверняка уничтожена? Во вторник вечером он застрелил Джексона, забрал у него листок с записью и сжег. Если его, предположим, арестуют и он предстанет перед судом, какие доказательства вины ему предъявят? Старатель расскажет, где и при каких обстоятельствах он обнаружил записку, затем выступлю я, признаюсь, что лично писала ее, и сообщу, кому вручила листок. А что дальше? Тот факт, что записка лежала под телом убитого, еще не означает, что преступление совершил человек, получивший ее от меня. Особенно если сам листок никто не предъявит присяжным. Как умная девушка, вы должны понять… Подождите… постойте… Делия!

Слуге-китайцу еще не доводилось слышать голос своей хозяйки, звучавший столь пронзительно и тревожно, а потому, обеспокоенный, он поспешил на веранду, тем более что незваная гостья была той самой женщиной, которая, если верить слухам, хладнокровно расстреливала людей из револьвера; остановившись на пороге, он убедился в отсутствии какой-либо реальной угрозы жизни госпожи. Посетительница быстро удалялась по песчаной дорожке, направляясь к своему автомобилю, а хозяйка стояла невредимой поддеревом, молча провожая ее глазами. Сконфуженный собственной неприличной торопливостью, китаец подошел к столику и стал складывать журналы, делая вид, что единственной целью его неожиданного появления было желание навести порядок; одновременно, наблюдая краешком глаза, он удостоверился, что посетительница побежала к машине вовсе не за револьвером, а села за руль и уехала.

Уинн Коулс стояла и шарила вокруг глазами, словно выбирая подходящий предмет, чтобы запустить им в кого-то.

– Черт побери этих девственниц! – произнесла она с чувством, не повышая голоса, и направилась к дому. – Какой непревзойденный идиотизм со стороны главного управляющего вселенной!

В гостиной Уинн Коулс достала из инкрустированного шкафчика телефонный справочник, отыскала нужный номер и сняла трубку.

На другом конце никто не ответил. Немного подождав, она снова набрала тот же номер, и опять никто не отозвался.

Уинн Коулс позвонила в контору, но результат оказался тот же самый. Лихорадочно полистав телефонную книгу, она набрала еще один номер, и густой бас сообщил ей, что она попала в резиденцию мистера Эскотта. Подошедший по ее просьбе к телефону Фил Эскотт с учтивостью, приличествующей разговору с клиенткой, заплатившей гонорар в пять тысяч долларов, ответил, что не имеет представления, где в данный момент можно найти мистера Диллона, который после разговора с ним, Эскоттом, ушел несколько минут тому назад. Не исключено, что он направился к сестрам Бранд на Валкен-стрит, и если она…

В который раз посоветовавшись с телефонным справочником, Уинн Коулс позвонила в дом на Валкен-стрит, но и там никто не подошел к телефону. Положив трубку, она решила немного повременить. Чтобы доехать до Коуди, Делии требовалось около тридцати минут, и тогда, решила Уинн Коулс, она еще раз попробует дозвониться.

Глава 19

Мысль о пуме неожиданно блеснула в голове Делии, когда она сидела в машине на обочине дороги, не доехав нескольких миль до Коуди. Прежде чем въехать в город, она решила спланировать свои дальнейшие действия. И озарение пришло в тот момент, когда Делия уже почти пришла к выводу, что самый разумный выход из создавшегося положения – бежать подальше и как можно быстрее. Она отправится домой, заберет все личные сбережения, кроме двадцатидолларового банкнота, как-нибудь уладит дело с Кларой, если застанет ее, и сразу исчезнет. На автомашине она доберется до Аштона, затем пересядет на поезд, следующий к Тихоокеанскому побережью, и поселится там, где никто о ней ничего не знает.

Карающая десница человека. Божья воля. Делия не могла быть их орудием. Не теперь. Как бы ни поступили на ее месте другие, пусть это останется на их совести. За свои деяния она несет ответственность не перед людьми или Богом, а только перед собой.

От немедленного претворения своего замысла в жизнь Делию удерживал еще теплившийся в душе слабый огонек сомнения. Если бы она была абсолютно уверена, то ей не оставалось бы ничего другого, как бежать со своим ужасным секретом в сердце. Все сошлось, сомневаться вроде бы не приходилось, но для полной уверенности еще чего-то недоставало.

И вот на обочине дороги, где она остановилась, чтобы принять какое-то окончательное решение, к ней пришло озарение. Делии припомнилась сцена, которую она наблюдала, когда ее имитация воя койота прервала исследование брюха кугуара, хотя на первый взгляд подобная проверка вовсе не требовалась: никаких признаков выпадения шерсти не наблюдалось.

Здесь скрывалось то последнее звено в цепи доказательств, которого ей не хватало. Если ее догадка подтвердится, она, пожалуй, расскажет обо всем Кларе и Таю, тогда ей не нужно будет одной носить в себе страшную тайну…

Делия завела мотор, выбралась на дорогу и через пять минут въехала в Коуди, ровно в половине восьмого. Она знала, что дядя Куин имел привычку работать в мастерской до семи, а потом отправлялся в закусочную, расположенную за три квартала. Но даже если он случайно окажется дома, он будет наверху, а ей нужно не более трех минут.

Оставив автомашину за углом, Делия направилась к двухэтажному дому, где за стеклом витрины бурая медведица лизала медвежонка. Осторожно, стараясь не шуметь, она преодолела четыре ступеньки крыльца и подергала за ручку входной двери. Она оказалась запертой. Какое-то время девушка стояла неподвижно, чувствуя, как сильно колотится сердце и дрожат руки. Но особого спокойствия от нее и не требовалось.

Все зависело от быстроты действий. Сойдя с крыльца, Делия обошла дом кругом. На заднем дворе, заросшем сорной травой до пояса, была настоящая свалка. Кругом валялись мотки ржавой проволоки, кучи тряпок, разбитые упаковочные ящики всевозможных размеров. Осмотревшись, Делия увидела длинный узкий ящик, который прекрасно подходил для ее целей.

Подтащив к стене дома, она поставила его на попа и начала по нему карабкаться наверх, к открытому окну; в какой-то момент ящик угрожающе покачнулся к чуть не упал, но Делия успела ухватиться за подоконник и сохранить равновесие. Подтянувшись еще немного, она сравнялась грудью с подоконником и обнаружила, что рама с противомоскитной сеткой не заперта на щеколду. Только она попыталась ногтями поддеть край рамы, как едва не свалилась от неожиданного окрика за спиной:

– Эй, послушайте!

Обернувшись, Делия увидела соседа, который окучивал на огороде кусты помидоров. Помахав ему рукой, она в свою очередь крикнула:

– Все в порядке! Продолжайте наслаждаться бесплатным цирковым представлением!

– Вы сорветесь и сломаете себе шею!

– Ничего подобного! Увидите сами!

Некоторое время она пребывала в нерешительности, в голове вихрем проносились разные мысли. Но почему она должна из-за какого-то соседа отказываться от своего плана? Никто и ничто не остановит ее на пути к истине. Делия снова подцепила ногтями и кончиками пальцев край рамы, напрягла все силы, и противомоскитная металлическая сетка внезапно распахнулась. Дальше уже было легче. Ухватившись обеими руками за подоконник, она подпрыгнула, нырнула в окно и плюхнулась на пол. Проворно вскочив на ноги, Делия помахала неутомимому огороднику, чтобы успокоить его, и закрыла противомоскитную сетку.

Сердце неистово стучало по ребрам. Всего четыре шага отделяли ее от рабочего стола, возле которого на стене в своих гнездах расположились разнообразные инструменты. В детстве Делии позволяли играть практически со всеми из них, кроме острых ножей. Сейчас она выбрала именно нож с длинным лезвием и, держа его в руке, направилась из мастерской в демонстрационный зал. В своем стремлении поскорее приступить к осуществлению задуманного она отказалась от первоначального намерения: сперва убедиться в том, что дяди Куина нет наверху.

Не удостоив даже мимолетным взглядом лестницу, ведущую на второй этаж, Делия живо взобралась на платформу в центре зала, где кугуар придерживал лапой пойманного олененка, и, лежа на спине под брюхом хищника, резко провела лезвием ножа по жесткой коже. Открылась узкая продольная щель. Тогда девушка быстро сделала несколько поперечных надрезов, и через образовавшуюся дыру ей на голову и плечи посыпались пачки обыкновенных двадцатидолларовых банкнотов. Делия стряхивала их с себя, словно ядовитых змей. Ей стало трудно дышать.

– Дел! – раздался отчаянный крик.

Сердце у нее оборвалось. Она застыла в неудобной позе. Затем послышались торопливые шаги, и сильные пальцы схватили ее за щиколотку. Отдернув ногу, Делия перевернулась на живот и выползла из-под кугуара, спихнув при этом несколько пачек денег с платформы на пол. Куинби Пеллетт стоял с мертвенно-бледным лицом, искаженным гримасой ужаса, и молча смотрел на племянницу; губы у него вздрагивали, как у ребенка, который вот-вот заплачет.

– Значит, так, – сказал он.

– Да, так, – кивнула Делия.

– Дел, – жалобно произнес Пеллетт, протягивая к ней дрожащую руку и снова ее опуская. – Ах, боже мой! Как это все некстати!

Делия смотрела ему на живот, на выбившуюся из брюк неопрятную верхнюю рубашку, взглянуть в лицо она не решилась. Непроизвольно девушка сделала один, потом другой шаг в сторону.

– Куда ты? – спросил Пеллетт.

В ответ из ее горла вырвался какой-то непонятный звук, но она не смогла произнести ни слова.

– Ты никуда не пойдешь, – заключил он и, видимо посчитав это предупреждение достаточным, нагнулся, чтобы подобрать две пачки денег и положить их на платформу. Увидев лежавший под кугуаром нож, Пеллетт поднял его и держал в руке, но не как человек, намеревавшийся использовать нож в качестве оружия, а как хороший хозяин, который не любит, когда кругом валяется инструмент.

– Кто послал тебя? – спросил Пеллетт, снова становясь перед девушкой.

– Никто, – сказала Делия хриплым голосом, тряся головой. – Я пришла одна, а когда влезала в окно, меня видел сосед.

– Знаю. Слышал сверху, как он окликнул тебя и как ты ему ответила. Когда ты вошла в зал, я уже прятался у лестницы, за оленьей шкурой. Хотел удостовериться… но ты действовала слишком быстро, и я не успел тебя остановить. – Пеллетт кивнул на пуму. – На днях ты видела, как я осматривал ее брюхо. Значит, ты разгадала тайну кугуара. Твой мозг похож на мой, ничто не ускользает от твоего внимания. Ты вспомнила тот эпизод, не так ли?

Делия машинально кивнула.

– Разумеется, – кивнул он в свою очередь. – Прекрасно представляя себе, как функционирует твой мозг, я очень боялся такого поворота событий, с тех пор как Тоул пришел ко мне и предъявил двадцатидолларовую купюру, пожертвованную мною во время пасхальных праздников. Я страшно опасался, что двадцать долларов, которые я подарил тебе в день твоего рождения, – из той же пачки. Так и вышло. Узнав от священника историю денег с пометкой «Р.Т.», ты взглянула на мою купюру и тотчас же все поняла. Однако деньги я не стал перепрятывать; ведь если к тебе попал меченый банкнот, решил я, то рано или поздно тебе все равно откроется правда. Но я не собирался пассивно ждать, когда этот день наступит, и не хотел, чтобы еще раз повторилось то, что случилось с твоей матерью. Я подозревал, что ей стали известны некоторые обстоятельства гибели Чарли, но откуда и что именно – об этом я не имел понятия.

– Мама знала?! – ахнула Делия.

– Несомненно. Ей рассказал Тоул. – По лицу Пеллетта пробежала судорога. – Он не верил в карающую десницу человека, в его право на возмездие. Хотел заставить ее отказаться от мести и убедить меня покаяться перед Богом. Но он довел ее до самоубийства.

Твоя мать не нашла сил заставить себя говорить со мной на эту тему. Так заявил мне вчера Тоул, показывая банкнот с двумя предательскими буквами; он знал, что я убил и Джексона.

Делия хотела остановить Пеллетта, ноги ее уже не держали, и она опустилась на край платформы.

– Пожалуйста, не надо! – попросила она.

– Что не надо? – переспросил Пеллетт с неожиданной яростью, размахивая ножом. – Ты требуешь, чтобы я замолчал? Но, черт возьми, Дел, мне необходимо высказаться, и именно тебе. Слов нет, я совершил ужасный проступок, хотя меня толкнуло на него трагическое стечение обстоятельств. Я вовсе не планировал использовать твой револьвер. Но когда я отобрал у бродяги твою сумочку, мне в голову пришла идея, показавшаяся очень удачной. Я спрятал сумочку под сиденьем своего автомобиля, после чего поднялся по лестнице, нашел в сундуке подходящий кусок серебряной руды и ударил им себя по голове.

Позднее я обнаружил, что твой револьвер не заряжен, но к моему оружию, тоже 38-го калибра, я прихватил достаточно патронов. Застрелив Джексона, я решил оставить сумочку и револьвер в его кабинете, уверенный, что весь вечер ты проведешь с Кларой, а то и еще с кем-нибудь и тем самым обеспечишь себе железное алиби. Одновременно этот трюк избавлял меня от возможных неприятностей, так как никто бы не поверил, что я способен сознательно подстроить тебе ловушку. Но ты пошла к Джексону, и – какой ужас! – Харли застал тебя там. Я пережил страшные дни и испытал те же муки… – Судорога вновь исказила лицо Пеллетта. – Которые обрушились на меня в тот момент, когда мне сообщили о самоубийстве твоей матери.

Не поднимая глаз, Делия сидела и как завороженная смотрела прямо перед собой, на нож с длинным лезвием.

– Я никогда не раскаивался в содеянном, Дел, можешь мне верить, и не хочу ничего от тебя скрывать. О твоем отце я нисколько не сожалею. Ты будешь меня теперь ненавидеть. Но я сам испытывал к нему ненависть всю мою жизнь. Он был полон энергии, и ему повсюду сопутствовала удача. А тут еще начались разговоры о нем и Эми Джексон. Я не знал тогда, не знаю и теперь, сколько в этих сплетнях было правды и сколько лжи; да мне и наплевать.

Когда я попытался поговорить с твоей матерью, она наотрез отказалась обсуждать этот вопрос. Подумай только, моя родная сестра не захотела со мной говорить! Я потребовал объяснений у твоего отца, но он лишь рассмеялся мне в лицо. Он никогда не принимал меня всерьез. Я приходился ему шурином, и время от времени он подбрасывал мне немного денег: мой бизнес с чучелами влачил жалкое существование… Твой отец смотрел на меня как на попрошайку. Тебе это наверняка известно.

И тебе, Дел, необходимо понять еще одно, – продолжал, жестикулируя, Пеллетт. – Я говорю о деньгах.

Мне они понадобились не для себя лично. Я предвидел, что наступит день, когда у твоей матери не останется за душой ни цента, и тогда я выручил бы ее, тебя и Клару. Помощь пришла бы от никчемного брата-попрошайки! И я сделал бы это, не опасаясь вызвать подозрение, мои дела в последнее время пошли в гору, и, кроме того, я мог бы еще и представить их в лучшем свете, чем в действительности. Как поступить с деньгами, я решил еще раньше, прежде чем пробраться в хижину у ущелья Призраков и ожидать прихода…

– Пожалуйста! – умоляла Делия. – Перестань…

– Я знаю, – кивнул Пеллетт, – ты уже ненавидишь меня. Но мне нужно непременно убедить тебя в том, что, во-первых, я никогда не заманил бы тебя преднамеренно в ловушку и, во-вторых, что я взял деньги не для себя лично. Мне нравилось мечтать, как в один прекрасный день ваша мать, вы, девочки, и я на эти деньги… А потом она… узнала… Я это ясно почувствовал. Но не мог понять, каким образом… она… моя родная сестра, для которой я старался…

Речь Пеллетта превратилась в бессвязное бормотание, и он умолк. Делия сидела неподвижно, будто парализованная. Казалось, у нее притупились чувства и кровь застыла в жилах. Она, безусловно, в этот момент ненавидела бы его, но ненависть – живое чувство, а все живое покинуло ее, осталась одна лишь оболочка, которую заполнило огромное, непреодолимое отвращение к виду Пеллетта, к его голосу. Делия страстно желала встать и уйти, но она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Сможет ли она поднять глаза и посмотреть ему в лицо? Да, да, сперва ей нужно взглянуть ему в лицо…

Однако девушка не успела осуществить своего намерения: Пеллетт заговорил снова, но уже совершенно другим тоном.

– И вот теперь ты все испортила, – сказал он с укоризной, словно выговаривая расшалившемуся ребенку. – Мне следовало тебя остановить, когда ты вошла сюда, но я хотел увидеть, что ты предпримешь. Здесь тебе оставаться опасно. Лучше поднимись наверх и подожди меня. Ты не должна видеть, куда я спрячу деньги.

Наконец, медленно подняв глаза, Делия посмотрела Пеллетту в лицо с выражением крайнего изумления.

– В чем дело? – резко спросил он.

Делия лишь молча покачала головой.

– Иди наверх, – приказал он нетерпеливо, жестикулируя ножом. – Я долго не задержусь. Нельзя, чтобы деньги лежали без присмотра.

Делия вновь затрясла головой.

– Уходи наверх, – повторил Пеллетт уже с раздражением. – Мне нужно объяснить тебе еще кое-что, и, кроме того, если ты сейчас отправишься домой, то обязательно все выболтаешь Кларе, а этого я допустить не могу; не стоит ее посвящать в наши секреты. Я должен объяснить… Поверь, я скорее дам отсечь себе руку, чем сознательно подстрою тебе ловушку или навлеку беду на твою голову. И без того все уже достаточно скверно…

Пеллетт круто повернулся и замер, напряженно вслушиваясь. До обоих донесся слабый звук шагов по деревянным ступенькам крыльца. Кто-то потрогал ручку двери, и в то же мгновение громкий стук разорвал тишину.

– Тихо! – скомандовал Пеллетт угрожающим тоном, взглянув на Делию.

Девушка поспешно кивнула, и, удовлетворенный, он снова повернулся лицом к двери. От сильных, настойчивых ударов дверь заходила ходуном, потом раздался крик:

– Дел! Дел! Это я, Тай!

Вероятно, Делия не откликнулась бы на этот отчаянный зов, но Пеллетт совершил грубую ошибку; он не поверил в силу ее решимости ни под каким видом не превращаться в инструмент человеческого возмездия – ведь только три дня назад она купила пачку патронов, собираясь убить человека, – и запаниковал. Когда Пеллетт двинулся к ней, Делия увидела перед собой не лицо родного дяди, пытающегося убедить племянницу в том, что очень сожалеет о неприятностях, которые невольно навлек на ее голову, а отвратительную рожу коварного и беспошадного монстра, убившего Чарли Бранда, Дана Джексона и Руфуса Тоула.

В ужасе Делия дико вскрикнула и стала звать Тая. Она успела трижды произнести его имя, прежде чем Пеллетт оказался рядом с ней. Возможно, он сперва намеревался только зажать ей ладонью рот, но ее вопли мгновенно изменили ситуацию. И в тот момент, когда девушка старалась оттолкнуть руку с ножом, она услышала, как затрещала дверь под мощными ударами Диллона. Пеллетт отпрянул назад. Боровшаяся с ним Делия не удержалась на ногах и растянулась на полу. Встав на четвереньки, она увидела, что на нее никто не нападает. В пяти шагах от нее, возле двери, пригнувшись за чучелом годовалого лося, прятался Пеллетт; затем случились сразу две вещи: дверь наконец уступила напору Диллона, и Делия внезапно осознала, чего ради Пеллетт затаился в укрытии; однако ее предостерегающий крик запоздал. Пеллетт выскочил из засады и попытался ударить ножом ворвавшегося в комнату Диллона. Тот ловко увернулся, и Пеллетт, вложивший в удар все силы, потерял равновесие и свалился на пол. Делия закричала; живо поднявшись, Куинби, преследуемый Диллоном, стал отступать, неистово размахивая ножом, полный решимости, но уже проявляя осторожность. Делия поспешила к Диллону и схватила его за рукав.