Текст книги "Спутница богатства"

Автор книги: Рекс Стаут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Стаут Рекс
Спутница богатства

Рекс Стаут

СПУТНИЦА БОГАТСТВА

Артур Черчхилл-Браун, атташе британского посольства в Риме, сидел, откинувшись на спинку стула, прислоненного к переднему краю его стола, и недовольно щурился, глядя на открытое письмо, которое держал в руке. В такой позиции Артура по отношению к рабочему столу не было ничего необычного. В соответствии с его довольно нестандартной, но практичной философией столы были придуманы именно для такого использования. Он проявлял легкий, но никогда не затухающий интерес к почти непрерывному потоку посетителей, которые проходили мимо его кабинета по узкому коридору в заднюю часть здания, и питал устойчивое отвращение к бумагам и документам, которые время от времени клал на его стол бесшумно ступающий служитель, чья спина, когда он, сделав свое омерзительное дело, беззвучно возвращался во внутренние комнаты секретаря и посла, казалась Артуру почти нестерпимо наглой. А в один прекрасный день он вдруг почувствовал уверенность, что с удовольствием запустил бы в нее чем-нибудь.

В это особенное утро скучающе-брезгливое выражение лица Артура, которое уже стало официальным выражением его лица, усугубилось откровенным неудовольствием.

– Какого черта они все сюда приезжают?! – зарычал он. – Господи боже! И все они едут по одному и тому же маршруту. Этого вполне достаточно для того, чтобы сделать из человека убийцу. – Нащупав позади себя на столе пачку сигарет, он взял одну, закурил, яростно выпустил большой клуб дыма и перечитал разозлившее его письмо. В нем говорилось следующее:

"Мой дорогой сын.

У меня есть время всего на пару строк, но я должна непременно написать тебе. Мисс Карлайл, чрезвычайно богатая американская леди, и ее компаньонка приезжают сегодня вечером в Рим. Я познакомилась с ней в прошлом месяце в Стратморе, и мы провели вместе пару дней. Я пообещала ей от твоего имени познакомить ее с Римом, и она, возможно, ненадолго остановится у тебя. Только не вози ее к Удини или в какое-нибудь другое место за рекой.

Тороплюсь.

Твоя любящая мама.

P.S. Вышлю чек в двадцатых числах.

М.Ч.-Б.".

Артур вздохнул, повернулся на стуле лицом к столу и начал копаться в куче бумаг, скопившихся за предыдущий день.

– Она прекрасно знает, – заворчал он, – что я слишком занят для того, чтобы, словно экскурсовод, мотаться по этому чертову городу.

Это было сущей правдой. Со времени его продвижения по службе – он считал этот термин чистой воды сарказмом – он не более часа в день проводил за работой. Молодому дипломату, который в течение года обучался вежливым и искусным методам ведения дел, посредством которых он мог спокойно и уверенно балансировать между Черным и Белым, это, безусловно, было очень досадно и, конечно, повлекло за собой сложную реорганизацию его распорядка дня.

Совершенные более чем однажды живописные и безрассудные выходки молодого повесы, присланного из Неаполя многоопытным, но все еще доверчивым консулом, здорово нарушили равновесие социального положения Артура в Вечном городе, где большинство очаровательных и прекрасных глаз имеют свойство сбивать с толку мужчин, глядя одновременно в двух направлениях.

– Мисс Карлайл, – все еще сердито бормотал Артур.

Произнося эти слова, он сделал акцент на социальном статусе. – Конечно она старая дева. Может быть, лет сорока, а может, и пятидесяти, несомненно, простушка.

Она захочет осмотреть все замшелые достопримечательности. Если бы кто-нибудь спросил меня...

Его тирада была прервана появлением служащего, который подошел к столу и остановился, поджидая подходящего момента, чтобы высказаться.

– Ну? – бросил Артур, не поднимая глаз.

– Леди, сэр.

Самые ужасные опасения Артура оправдались. Поднявшись навстречу анонсированной даме, он даже выругался про себя. Потратить целую неделю в самый разгар сезона на это. Описать ее лучше, чем сделал это сам Артур, было невозможно: может быть, лет сорока, а может, и пятидесяти, и совершенная простушка. Худая, угловатая, но тем не менее не лишенная некоторого изящества, она шла навстречу молодому дипломату с протянутой для поцелуя рукой и с довольно приятной улыбкой. Артур, шагнув вперед, тоже протянул ей руку и вдруг остановился, невежливо уставившись куда-то поверх левого плеча мисс Карлайл.

– Ну вот, – сказала очень богатая американская леди, – именно этого я и ожидала. За последние три недели я к этому привыкла. Мисс Моултон, – она обернулась к юному созданию, которое и стало объектом созерцания пораженного Артура, – это мистер Черчхилл-Браун. Мисс Моултон, моя компаньонка.

– О! – только и смог выдавить молодой дипломат.

Секунду помолчав, он повторился: – О-о-о!

Эта глупая реакция не удивила бы ни одного человека, которому посчастливилось увидеть мисс Моултон.

Она представляла собой полную противоположность мисс Карлайл; а вдобавок к ее юности, обаянию и красоте она излучала такое презрение и высокомерие, которое опустило Артура ниже уровня моря и напрочь лишило дара речи. Пока мисс Карлайл дружески щебетала о том, что, когда она звонила ему день назад, он показался ей несколько рассеянным, что разве Рим не прекраснейшее место на земле, хотя отели здесь самые ужасные в мире, Артур не сводил глаз с ее компаньонки, которая в конце концов сочла необходимым отвернуться, дабы внимательно изучить портрет герцога Веллингтона {Веллингтон Артур Уэлсли (1769-1852) – английский фельдмаршал и государственный деятель, в 1815 году разбил Наполеона при Ватерлоо}, висевший на ближней к ней стене.

– Но мы не хотели бы докучать вам, – с придыханием закончила мисс Карлайл.

– Докучать? – Артур взмахнул рукой, возмущенный этим заявлением. – Мне абсолютно нечего делать. – Он почувствовал легкий укол совести, посмотрев на неразобранную кучу бумаг на столе, а потом его взгляд снова перескочил и замер на мисс Моултон, которая все еще сосредоточенно созерцала портрет. Абсолютно нечего, – убедительно повторил он. – Я чрезвычайно рад тому, что могу услужить вам. Пообедаем в "Гуиди-Палас" – я уверен, вам там понравится. Потом, во второй половине дня...

– Боюсь, что весь сегодняшний день у нас уже расписан. – Мисс Моултон, повернувшись к ним лицом, говорила холодно, не терпящим возражения тоном. Мы собираемся на острова Сан-Лоренцо и Сан-Пьетро, так что вам нет нужды беспокоиться. Но тем не менее мы вам очень благодарны.

Артур взглянул на мисс Карлайл:

– Но я думал... мама написала мне... – Изумленный и смущенный выражением лица мисс Моултон, он замолчал.

– Я знаю, – кивнула старшая из женщин. – Но что я могу поделать? – Она бросила взгляд на свою компаньонку и беспомощно повернулась к Артуру. – Она говорит мне, куда ехать, – и я еду вне зависимости от того, хочу того или нет. Что я могу поделать?

– Конечно ничего, – немного резко произнес молодой человек. – По правде сказать, я и не подумал, что вы стали бы возражать. Когда вы можете позволить себе быть ведомой кем-то, кто...

Мисс Моултон посмотрела на него с нескрываемым подозрением.

– ...чьи вкусы ведут вас на Виллу Боргезе... {памятник архитектуры, где располагается музей итальянской живописи и скульптуры} – Артур усмехнулся, – которая вам больше чем просто понравится. Но я вас еще увижу? – Он умоляюще взглянул на мисс Моултон, которая уже явно собралась уходить. Она на мгновение повернулась и посмотрела на него через плечо.

– Мы пробудем в Риме всего неделю, – помедлив, сказала она. Возможно, мы остановимся в "Ларосса". – Кивнув и улыбнувшись, юная леди вышла, за ней по пятам следовала мисс Карлайл.

Артур в окно увидел, как они сели в легкий закрытый конный экипаж и уехали.

Ну и что, ведь в этом не было ничего необычного, так? Мало ли туристов, путешествующих по Европе, приходят в здание дипломатической миссии? И разве не все пожилые леди обзаводятся с компаньонками? И разве эти компаньонки – особенно в художественной литературе – не сплошь все хорошенькие? И еще...

Тридцать минут спустя Артур, потихоньку раздраженно ругаясь, вскочил со стула и принялся ходить взад-вперед по комнате.

– Я дурак каких поискать, – твердо сказал он. – С какой стати меня вдруг заботит, пренебрежительно она относится ко мне или нет? Ну и что, что она сказала мне название их отеля? Что из того? Да и кто она такая, вообще? Компаньонка! Хотел бы я знать... – Он в замешательстве замолчал. – Я могу позвонить мисс Карлайл. Она очень милая леди. Очень. К тому же это будет приятно маме. Совершенно очевидно, что маме она нравится. Моултон, а? Может, кузина. А может, племянница. Хотел бы я знать, если она... – Он опять замолчал и несколько минут постоял, внимательно глядя на угол своего стола, потом позвенел колокольчиком и, когда появился слуга, приказал подать ему экипаж. Через пять минут он уже командовал кучеру:

– Вилла Боргезе!

Если бы леди Черчхилл-Браун, которая в тот момент была озабочена судьбой своей дочери и выводила ее в свет столько раз, сколько это было возможно за короткий лондонский сезон, если бы она обладала сверхъестественными способностями, посредством которых могла бы проследить за передвижениями своего сына в последующие две недели, она была бы приятно удивлена и чрезвычайно довольна несомненным успехом ее плана, направленного на то, чтобы излечить его от пристрастия к безрассудным поступкам. Начальная стадия плана состояла в назначении Артура на дипломатическую службу. Как будто молодой человек, который плохо вел себя в Лондоне, вдруг кардинально изменил бы свое поведение, попав в Рим! Артур действовал так, как и предполагалось: в свойственной молодости безобразной манере. Конечно, леди Черчхилл-Браун об этом подозревала, поэтому могла ли она быть недовольной тем, что социальная активность ее сына в течение двух последующих недель ограничивалась встречами с мисс Карлайл – и с ее компаньонкой. Он невероятно долго созерцал Колизей в лунном свете; он посещал церкви, музеи, галереи и руины, с радостью изменив своим взглядам на все эти достопримечательности, он был безгранично благодарен мисс Моултон за ее объяснения и просветительскую работу, которой она любезно согласилась заняться; он обслуживал мисс Карлайл с беспримерным прилежанием и преданностью; за дневным чаем он сидел в уютных кафе, где умиротворенно беседовал о Габриеле Д'Аннунцио {(1863-1938) – итальянский писатель и политический деятель, яркий представитель декаданса} или вовсе молчал; и за все четырнадцать дней он ни разу не пересек моста по направлению к Удини! Последнее обстоятельство можно считать поистине чудом.

Надо было видеть его тогда, утром, по прошествии тех двух недель, сидящим в роскошно и со вкусом обставленной гостиной номера в отеле "Ларосса". В центре комнаты в беспорядке валялись сумки и чемоданы.

Артур пристроился на одном из них. В кресле возле окна расположилась мисс Карлайл, одетая в темно-синий дорожный костюм. Она сидела, выпрямив спину, ее руки покоились на подлокотниках. Леди была явно встревожена и поражена тем, чем поделился с ней Артур.

– Мне кажется, – помедлив, сказала она, – что вам лучше поговорить с мисс Моултон.

Последовала недолгая пуза, во время которой молодой человек нервно теребил в руках шляпу и поглядывал на дверь. Потом он решительно поднял глаза на мисс Карлайл.

– В таком случае, – произнес он, – я могу быть с вами честным до конца. Как бы то ни было, я спрошу ее, но сначала я хотел бы поговорить с вами. Дело в том, что я не могу позволить себе этого сейчас... Что касается меня, то тут сложностей нет, загвоздка в ней.

Я хочу знать, кто она и как долго вы с ней знакомы, ну и прочие подобные вещи.

– Вы ее любите?

– Да.

– Тогда почему вы не скажете ей об этом?

Артур молчал.

– Почему вы не скажете ей об этом? – настойчиво повторила мисс Карлайл.

– Я... я боюсь, – запнувшись, выдавил молодой человек.

– Фи! – презрительно фыркнула леди. – Я могу сказать вам одну вещь: от меня вы ничего не добьетесь.

Конечно вы боитесь! Вы боитесь того, что она бедная.

Вы боитесь, что ее прадед был таким же нереспектабельным, как ваш собственный. И больше всего прочего вы боитесь вашей матери!

– Нет! – жарко возразил молодой человек, залившись краской.

– Да! – выкрикнула мисс Карлайл, вскочив и возбужденно взмахнув рукой. – Не смейте противоречить мне! Это вы виноваты во всем. Она гораздо богаче вас.

Она в тысячу раз лучше вас, она слишком хороша для вас. Если бы только у нее было достаточно благоразумия для того, чтобы не влюбиться в вас!

– Что?! – воскликнул, побледнев, Артур.

Мисс Карлайл рухнула в кресло.

– Ну что я натворила? – беспомощно простонала она. – Как бы то ни было, все это ложь. Я хотела посмотреть, что вы станете делать.

– О! – Было ясно, что Артур сильно сомневается в ее словах.

Тут открылась дверь, и на пороге появилась мисс Моултон собственной персоной.

Артур неуклюже поднялся, в комнате воцарилось напряженное молчание, которое наступает всякий раз, когда в помещение внезапно входит человек, о котором только что говорили. Молодая леди переводила взгляд с Артура на мисс Карлайл и обратно, словно спрашивая о причине их столь явного замешательства.

Потом молодой человек вытащил из кармана два сложенных листка бумаги и протянул их мисс Моултон, попытавшись произвести это движение как можно более непринужденно. Его попытка провалилась с треском.

– Вот ваши билеты, – вымолвил он, глупо улыбаясь.

Мисс Карлайл поднялась, бормоча себе под нос что-то нечленораздельное, и немедленно исчезла в недрах своей спальни.

– В чем дело? – холодно осведомилась мисс Моултон.

– Ни в чем, – ответствовал Артур, заметно нервничая. – Ничего серьезного. Просто дело в том, что я хочу поговорить с вами.

– Да?

– Да. Э-э... я... – Он окончательно стушевался.

– Продолжайте, – ободряюще произнесла мисс Моултон.

Артур судорожно сглотнул.

– Не замечали ли вы за мной в последнее время чего-нибудь странного? в отчаянии поинтересовался он.

– Нет... думаю, нет. Вы что, больны?

– Э-э... понимаете ли... – Артур умоляюще посмотрел на девушку. – О боже мой, так и есть. Дело в том...

А, к черту все! Я люблю вас!

– В самом деле?

– Да. – Он произнес это с таким напором, словно она ему возражала. Странно, да?

– Странно? – Изумление мисс Моултон неудержимо росло.

– Ну возможно, это не так уж и странно. – Артур очень старался говорить убедительно и взвешенно. – Но очень неожиданно, знаете, это прекрасно, как и все тому подобное. Ну, э-э... прогулки при луне и все такое. Я ни о чем таком не думал, пока не увидел вас.

Я настоящий, просто отъявленный идиот!

– Вы что, стараетесь рассмешить меня?

Лицо молодого человека сделалось пунцовым, он выпрямился и сухо, с чувством собственного достоинства возразил:

– Нет. Я пытаюсь попросить вас стать моей женой.

– О! – слабым голосом выдавила мисс Моултон.

Было ясно, что услышанное превзошло ее ожидания.

Она шагнула к Артуру, потом развернулась и опустилась в кресло, которое несколько минут назад освободила мисс Карлайл. На несколько секунд в комнате воцарилось молчание. Потом девушка нарушила его.

– Конечно, – вздохнула она, – это невозможно.

– О, но я...

– Нет, – твердо прервала она его, – это совершенно невозможно. Абсолютно. И вы знаете об этом так же хорошо, как и я. Но я., для меня большая честь то, что вы сделали мне предложение.

Несколько секунд в полном молчании Артур осмысливал ее слова. Потом подошел к креслу и остановился, неуверенно глядя на девушку сверху вниз.

– Конечно, я и не тешу себя надеждой на то, что вы меня любите, дрожащим голосом проговорил он, – но, я подумал, может, у меня все-таки есть шанс... Сегодня вы уезжаете. Может быть, я хоть немного нравлюсь вам, ну хотя бы чуть-чуть... или нет?

Мисс Моултон молчала.

– Потому что, – продолжал Артур, – если это так, то ничего больше значения не имеет. Ничего – вы понимаете, о чем я. Я знаю, что я не богат. Я знаю, что я осел. Полагаю, что за всю свою жизнь я не сделал ничего стоящего, кроме того, что влюбился в вас. Но я самый настоящий глупец, конечно. Вам никогда не понравился бы такой болван, как я.

Пауза и вдруг:

– Я этого не говорила.

– Не говорили чего?

– Что я... не могу... полюбить вас.

Он, не веря своим ушам, попытался заглянуть ей в глаза, но она сосредоточенно рассматривала мыски своих туфель.

– Пожалуйста, – взмолился Артур, – посмотрите на меня!

– Я... я не могу, – чуть слышно вымолвила она. – Я не могу... даже произнести ни слова.

Кто бы удивился тому, что в следующий момент ее личико прижалось к его плечу, а он обнял ее крепко, но очень нежно.

Конец этой любовной истории банален – последнее слово заменил первый поцелуй. И автор и читатель не сомневаются в том, что потом молодой человек снова сказал девушке, что он ее любит.

Вы, с вашим опытом, проанализировав эту историю, можете решить, что вывод из всех вышеописанных предпосылок следует один.

Но в настоящем случае о том, женился ли Артур Черчхилл-Браун на мисс Моултон, компаньонке богатой мисс Карлайл, или нет, можно поспорить, и, я думаю, без особого скептицизма. Правда заключается в том, что он этого не сделал.

Если честно, Артур отнюдь не был героем. Он был самым обыкновенным молодым английским джентльменом и, несмотря на то что горячо отверг заявление леди Карлайл, панически боялся своей матери.

Вечером того же дня, через несколько часов после того, как леди отбыли из Рима, Артур сидел в своей комнате, ел замороженный ананас и мрачно смотрел в окно на тускло освещенную улицу. Он и мисс Моултон обещали друг другу пожениться; в том, что он любит ее, не было никаких сомнений, и он организовал все для того, чтобы на следующей неделе увидеться с ней в Венеции. И все же Артур был несчастен.

По некоторым причинам его мысли заполнял не смеющийся желанный образ любимой, а разгневанное лицо леди Черчхилл-Браун. Воображение услужливо рисовало ему картину, как он невозмутимо объявляет: "Мама, я решил жениться на мисс Моултон, молодой американке. Она путешествует в качестве компаньонки богатой леди, и она очень бедна, но я люблю ее". В этот момент Артур вздрогнул и сказал себе, что такой героизм – выше его сил. Он очень хорошо знал, что персона, которая дала ему гордое имя Черчхилл-Браун, ожидает солидного пополнения в свою изрядно оскудевшую казну; и достижение этой цели стало для его матери буквально смыслом жизни.

Так что несчастный сын оказался между дьяволом и пучиной морской.

В этот момент Артур услышал, как дверь его комнаты открылась и закрылась, и обернулся, а потом, молниеносно вскочив с кресла, бросился вперед с распростертыми объятиями.

– Мама! – воскликнул он. – Что ты здесь делаешь?

Господи боже! Как я рад тебя видеть! – И это было чистой правдой. Как бы то ни было, так или иначе, но все теперь должно было решиться.

– Гм! – откашлялась леди Черчхилл-Браун, оглядывая комнату и усаживаясь на массивный диван. – Я взяла на себя смелость приехать повидаться с тобой.

Как это случилось, что ты дома? – осведомилась она, глядя на сына так, словно его пребывание в его собственной комнате нуждалось в обязательном подробном объяснении.

В голове Артура прочно воцарился хаос. Психологические особенности леди Черчхилл-Браун были таковы, что она вряд ли отправилась бы в путешествие из Лондона до Рима без особых на то причин. Так что же произошло? Может, она что-то подозревает? А может, ей написала мисс Карлайл? Сообщила ли она ей обо всем или нет? В любом случае молодой человек твердо решил, что о своих отношениях с мисс Моултон расскажет матери в самую последнюю очередь. Но тем не менее, герой он или нет, всегда существует опасность быть загнанным в угол.

– Э-э... так... просто сегодня мне некуда пойти, – пробормотал он. Вот удача, правда? И ты приехала.

– Уж не знаю, удачно это или нет. Где мисс Карлайл? – сурово поинтересовалась женщина.

– Отправилась в Венецию. Разве я тебе не писал об этом?

– Да, ты мне писал. И когда же она уехала?

– Сегодня. Дневным поездом.

– О! – Тон матери стал намного спокойнее. После секундной паузы она издала вздох облегчения. – Ну а как ты?

– У меня все хорошо, – уверенно сообщил Артур, попытавшись говорить как можно более легкомысленно. – Но почему ты приехала?

Леди Черчхилл-Браун задумалась, потом промолвила:

– Скажу правду. Я была в шоке. Теперь, когда опасность миновала, все кажется таким глупым. Но я должна была узнать об этом раньше. Должна была, чтобы ты не совершил какой-нибудь нелепости.

– Возможно, опасность не миновала, мама. – Эти слова слетели с губ Артура прежде, чем он осознал, что говорит. Он стоял пораженный собственной отвагой.

– Что ты имеешь в виду? – с подозрением осведомилась его мать.

Молодой человек решил, что терять ему нечего и надо воспользоваться внезапным приступом смелости; он расправил плечи и взглянул врагу в лицо. При виде мрачного тяжелого взгляда и агрессивного выражения этого лица его отвага вдруг отбыла в бог знает какие далекие края.

– Я собираюсь жениться на мисс Карлайл, – ответил он.

– Ты собираешься жениться на ком? – рявкнула мать.

– На мисс Карлайл, – робко повторил Артур. Все, он все испортил... Попав в кризисную ситуацию, он все испортил!

– Ты попросил ее руки?

– Да.

Это сообщение повлияло на леди Черчхилл-Браун совершенно невероятным образом. Она бессильно откинулась на спинку дивана, беспомощно хватаясь руками за воздух. Артур в немом изумлении глядел на мать.

– В чем дело? – требовательно поинтересовался он. – Разве ты не этого ждала от меня?

Мать, сделав отчаянную попытку подняться, вновь рухнула на диван и теперь сидела, словно кол проглотив, в немом ужасе взирая на сына.

– Все, это конец, – сдавленно произнесла она. – Мальчик мой, ты сам не знаешь, что ты наделал. Так мне и надо, я это заслужила. И должна признать, что в этом нет твоей вины.

Артур молчал. Он плохо слышал ее слова, лихорадочно размышляя, в какую дыру ему удалось себя загнать.

– Я узнала об этом только вчера вечером, – подавленно продолжала миссис Черчхилл-Браун. – Конечно, ты-то не мог об этом знать. Мисс Карлайл – это вовсе не мисс Карлайл. Это мисс Моултон.

– Что?! – воскликнул Артур, вскочив на ноги.

– Она мисс Моултон, – мрачно повторила мать, – а мисс Моултон – это она. Они поменялись именами, потому что мисс Карлайл – настоящая мисс Карлайл – не хотела, чтобы ей докучали охотники за ее богатством.

Это бесчестно. Это преступно. Если бы я только знала...

– Ты хочешь сказать... – Артур пытался сохранить остатки хладнокровия, – что она... что мисс Моултон... что они...

Целую минуту он стоял, не в силах осмыслить эту поразительную информацию совершенно одурманенными от радости мозгами.

А потом его лицо озарила ангельская улыбка, он опустился на диван рядом с матерью, взял ее пухлую ручку в свою и крепко сжал.

– Ну и ну! – только и сказал он и начал свою сладкую исповедь.