Текст книги "Дело о черных орхидеях"

Автор книги: Рекс Стаут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

7

Эту ночь Энн провела в моей кровати. Вот как это произошло. Когда я вернулся в контору, она сидела за моим столом, закрыв лицо ладонями. Любимая шутка Джонни – усадить кого-нибудь на мой стул. Он перестал делать попытки усесться на него сам после одного случая примерно два года назад, когда я застукал его за моим столом листавшим мой блокнот и вышел из терпения.

Фред Апдерграф сидел на стуле у стены, а Джонни стоял возле стола Вульфа. Вероятно, Вульф сделал ему несколько нелестных замечаний, поскольку вид у него был слегка взъерошенный.

– Да, сэр, – произнес он обиженным тоном, – но семья Трейси живет в стесненных обстоятельствах, у них нет телефона, и я решил, что лучше…

– Ты был у Трейси дома? Где это?

– В Ричдейле, на Лонг-Айленде, сэр. Мне было поручено разузнать об Энн Трейси. Я выяснил, что она живет в Ричдейле, где находятся оранжереи и контора Дилла. Она у него работает.

– Это мне известно. Короче.

– Хорошо, сэр. Я отправился в Ричдейл и навел справки. Контактировал с одной молодой женщиной – вы знаете, что я всегда произвожу впечатление на молодых женщин.

– «Контактировать» – такого слова нет. Я сказал, короче.

– Хорошо, сэр. В прошлый раз вы велели мне посмотреть словарь. Там это слово есть.

– Под этой крышей такого слова нет.

– Хорошо, сэр. Я узнал, что отец мисс Трейси много лет работал у Дилла

– примерно до прошлого года. Он был помощником управляющего в оранжерее вечнозеленых растений. Дилл уволил его, когда обнаружил, что тот надувает его на отправках.

– «Надувает на отправках»?

– Да, сэр. Например, он должен был отправить сотню рододендронов в Джерси, но отправил две сотни, а за лишнее взял с получателя половинную цену и положил себе в карман. Сумма превысила десять тысяч долларов.

Энн приподняла голову и сделала протестующий жест.

– Мисс Трейси говорит, там было только шесть тысяч, – объяснил Джонни.

– Я рассказываю то, что смог узнать. Все служащие были взбудоражены, но дело решили не предавать огласке, поэтому Трейси не арестовали. Говорят, он украл деньги, чтобы сделать сыну глазную операцию. Трейси не мог больше получить работу. Его дочь работает секретарем Дилла. Она получает пятьдесят долларов в неделю, и у нее вычитают двадцать в счет отцовской кражи, так мне сказали. Она отказалась уточнить эти цифры.

Вульф посмотрел на Энн.

– Это не имеет значения, не так ли? – проговорила Энн, глядя на меня.

– Полагаю, что нет, – сказал Вульф. – Но если это не так, уточните.

– Это не так. Я получаю двадцать и плачу десять.

– Господи, – возмутился я, – вам нужно вступить в союз.

Это во мне заговорило подсознательное. В глубине души я имел в виду, что ей нужен союз со мной. Потому я сухо добавил:

– Я имею в виду профессиональный союз. Двадцать монет в неделю!

Джонни был явно смущен. У него весьма консервативные взгляды.

– Это, разумеется, дало мне повод. Я пошел к мисс Трейси домой и конфиденциально разъяснил ей положение, в которое она угодила. Объяснил ей, что в связи с расследованием убийства полиция непременно узнает о преступлении ее отца, что они с Диллом покрывают преступника и что существует только один человек, который поможет ей выпутаться, потому что он накоротке с высшими полицейскими чинами, и этот человек – мистер Ниро Вульф. Было около одиннадцати. Поездов из Ричдейла уже не было, и мы взяли такси.

Джонни кинул на меня победный взгляд.

– Ричдейл далеко? – спросил Вульф.

– Отсюда? Двадцать пять миль.

– Сколько ты заплатил за такси?

– Восемь долларов сорок центов, включая чаевые.

– Не ставь их в счет. Заплатишь сам.

– Но, сэр… Арчи всегда привозит сюда людей…

– Заплатишь сам. Ты еще не Арчи, благодарю господа. Одного Арчи с меня вполне достаточно. Я отправил тебя за фактами, а не за мисс Трейси. И уж конечно не поручал тебе запугивать ее пустыми угрозами и плести о моих коротких отношениях с полицией. Иди на кухню. Нет. Отправляйся домой.

– Но, сэр…

– Иди домой. И, ради бога, перестань изображать Арчи. У тебя это никогда не получится. Иди.

Джонни удалился.

Вульф спросил, не хотят ли гости пива. Оба отказались. Тогда он налил стакан себе, отпил немного и откинулся назад.

– Но… – начала Энн. Слова застревали у нее в горле. Она откашлялась и предприняла новую попытку. – Вы сказали, что его угрозы пусты. Значит, моего отца не арестуют?

– Не могу сказать, мисс Трейси. Действия полиции предугадать невозможно. Однако это весьма маловероятно. – Взгляд Вульфа переместился на Фреда. – А вы, мистер Апдерграф? Каким образом мистер Кимс заставил приехать сюда вас?

– Он не заставлял меня. – Фред встал. – Я приехал сам.

– Случайное совпадение?

Фред двинулся вперед и положил руку на спинку моего стула, на котором все еще сидела Энн:

– Я защищаю мисс Трейси.

– Да? От кого же?

– От всех, – кратко ответил он.

Он говорил слишком громко и старался делать это серьезнее обычного. И чем серьезнее он пытался казаться, тем моложе выглядел. В этот момент его можно было бы принять за младшего брата Энн, и я не имел против этого никаких возражений.

– Это не простая задача, – серьезно сказал Вульф. – Вы ее друг?

– Я больше чем друг! – заявил Фред. Вдруг он сильно покраснел. – Я хочу сказать… Она позволила мне проводить ее домой.

– Вы были у нее, когда приехал мистер Кимс?

– Да, мы только что пришли. Я настоял, чтобы поехать вместе с ними. Я не мог себе представить, что он работает у вас. Мой отец говорил мне о вас. Он встречался как-то с вами – вы, возможно, не помните.

Вульф кивнул:

– Да, это было на выставке в Атланте. Как он поживает?

– О, не очень хорошо. – К Фреду вернулся нормальный цвет лица. – Он оставил дела, когда мы потеряли плантацию родалий. Он потратил на них всю жизнь, и, конечно, это был огромный финансовый ущерб. Думаю вы знаете об этом.

– Да, читал. Пожелтение Курума. – Вульф говорил доброжелательно. – А кстати, кто-то говорил мне – я забыл кто, – будто ваш отец был убежден, что эту плантацию заразил Льюис Хьюитт. Или он подозревал Уотсона, а может, Дилла?

– Он подозревал всех. – Фред казался смущенным. – Всех. Но он вряд ли сознает, что говорит: это так потрясло его. Он вырастил больше тридцати видов и хотел весной начать их продажу. Удар был сильнее, чем папа мог вынести.

Вульф подтверждающе хмыкнул:

– Создается впечатление, словно вы оба до сих пор не можете об этом забыть. Мистер Гудвин рассказывал мне, что сегодня днем вы ворвались в павильон Ракера и Дилла и удалились, взяв больную веточку. В качестве сувенира?

– Я… – заколебался Фред. – Я знаю, это было глупо. Конечно, я не могу забыть – ведь это чуть не разорило нас. Я хотел обследовать эту веточку, чтобы узнать, не проникло ли пожелтение на выставку.

– А затем выяснить, как оно туда проникло?

– Я мог бы попробовать.

– Вы никогда не пытались проследить, как шло заражение на ваших плантациях?

– Нет. Два года мы не брали ни одного растения из садоводств, где это пожелтение встречалось. Только Хьюитт подарил нам несколько падубов, но они были выращены далеко от его зараженных плантаций, и все равно мы не сажали их ближе чем за милю от родалий. – Фред сделал нетерпеливый жест. – Но это все в прошлом. Вот что я хочу сказать: я не думал, что вы можете сыграть такую шутку с мисс Трейси. Сейчас я отвезу ее домой.

Выражение его глаз напомнило мне старшие классы школы. Так мы смотрели, когда девочка позволяла нам взять ее за руку. Я с гордостью взглянул на Энн. Девушка, способная довести Льюиса Хьюитта до того, что он пригласил ее обедать и подарил черную орхидею, сумевшая заставить юного цветовода так смотреть на нее, – такая девушка кое-чего стоит.

Но в эту минуту она выглядела отнюдь не так уж ошеломляюще. Она была совершенно выбита из колеи.

– Я должна быть в десять утра в конторе окружного прокурора, – сказала она Вульфу. – Я обещала, что приду. Сказала, что отвечу на все вопросы о том, что произошло сегодня. Но теперь, теперь я боюсь, что они станут спрашивать меня об отце. Что я должна им отвечать? Должна ли я допустить…

– Она замолкла, потому что губы ее задрожали, и она прикусила их.

– Вам нужен адвокат, – заявил Фред. – Я достану вам. Не знаю только, в Нью-Йорке ли он.

– Я возьму это на себя, – сказал Вульф. – Сядьте, мистер Апдерграф. – Его взгляд переместился на Энн. – Здесь найдется для вас кровать, мисс Трейси, и вам лучше воспользоваться ею. Вы выглядите утомленной. Сомневаюсь, что полиция спросит вас об отце. А если спросят, не отвечайте. Отошлите их к мистеру Диллу. Скорее они заинтересуются вашим намерением выйти замуж за Гарри Гулда.

– Но у меня не было такого намерения!

– Во всяком случае он думал, что есть.

– Но он не мог! Он прекрасно знал, что он мне не нравится! И он… – Она остановилась.

– Что он?

– Я не могу сказать. Он же умер.

– Он делал вам предложение?

– Да.

– А вы отказали?

– Да.

– Но все-таки вы согласились участвовать вместе с ним в представлении на выставке?

– Я не знала, что он будет в нем участвовать. Мистер Дилл попросил меня об этом около двух месяцев назад. Должен был участвовать один молодой человек из конторы. А потом мистер Дилл сказал, что вместо него будет Гарри Гулд. Мне он не нравился, но я не хотела отказываться – ведь мистер Дилл был так добр к моему отцу, не дал арестовать его и разрешил мне платить по частям.

– Называйте это добротой, если вам нравится! – взорвался Фред. – Бог мой, ведь ваш отец двадцать лет на него работал!

Вульф не обратил внимания на этот возглас.

– Мистер Гулд преследовал вас? Чтобы вы вышли за него?

– Нет, не преследовал. Я… – Энн снова прикусила губу. – Просто он мне не нравился.

– Вы давно знали его?

– Не очень. Я работаю в конторе, а он – в оранжерее. Я познакомилась с ним, не помню, кажется, около трех месяцев назад.

– А ваш отец знал его?

Она покачала головой.

– Не думаю, чтобы они встречались. Папа был… он ушел до того, как Гарри нанялся. Гарри раньше работал в оранжерее Хьюитта по другую сторону Ричдейла.

– Понятно. Не знаете, почему он ушел оттуда?

– Нет, я тогда не была с ним знакома.

– Есть у вас какие-нибудь предположения, кто бы мог убить его?

– Нет, – ответила она.

Я поднял бровь. Она ответила слишком быстро и слишком уверенно. Этого было довольно, чтобы поставить десять против одного, что она солгала. Вот это – плохо. До сих пор она говорила искренне, и вот без всякого предупреждения в молоко плюхнулась муха. Я взглянул на Фреда – он, разумеется, ничего не заметил, а Вульф, конечно, сразу зацепил. Его глаза почти закрылись.

И он занялся ею. Он говорил с ней вежливо и дружелюбно, но атаковал со всех сторон. И во второй раз за эту ночь молодая особа женского пола оставила его с носом. После часа тяжелой работы он не смог даже выяснить, что именно она скрывает: подозрения, факт или умозаключение, сделанное при каких-то обстоятельствах. Однако у нее хватило ума сообразить, что Вульф пытается что-то вытянуть из нее.

В половине второго Фред Апдерграф взглянул на часы и объявил, что уже поздно и он должен отвезти мисс Трейси домой.

Вульф покачал головой:

– Она измучена, до дома двадцать пять миль, и уже нет поезда. Она может переночевать здесь. Я хочу поговорить с ней утром, прежде чем она пойдет к окружному прокурору. Арчи, посмотри, пожалуйста, в порядке ли северная комната.

Он имел в виду мою комнату и мою постель. Энн было запротестовала, но не очень настойчиво, так что я взял Фрица и пошел с ним наверх, чтобы сменить белье и полотенца. Выбирая для нее пижаму – бежевую с коричневыми полосками, – я подумал, что события разворачиваются довольно быстро, если учесть, что прошло меньше полусуток с тех пор, как я впервые с ней заговорил.

Фриц отнес вниз мое белье, подушку и одеяло, а я поднялся в оранжерею, срезал три черные орхидеи и поставил их на ночной столик. Хьюитт подарил ей только одну. На обратном пути я остановился перед дверью южной комнаты и прислушался. Тишина. Потрогав ручку и убедившись, что дверь заперта изнутри, я негромко постучал.

– Кто там? – раздался голос Роз.

– Кларк Гейбл, – отозвался я. – Спокойной ночи, Руби.

В нижнем холе я встретил Энн, выходившую в сопровождении Фрица из конторы. Я подумал было, что будет любезнее, если я провожу ее наверх сам. Но, решив, что в собственной комнате могу слишком расчувствоваться, я пожелал ей спокойной ночи и прошел к Вульфу. Он сидел один. Глаза его были закрыты, голова опущена. Видимо, Фред наконец убрался. Я начал собирать диванные подушки и готовить себе постель.

– Обе! – прорычал Вульф.

– Кто?

– Женщины. Эти коровы.

– Только не Энн. Она скорее похожа на газель.

– Да ну тебя!

– Похожа на лебедя. – Я натягивал наволочку на подушку. – Я поставил возле ее кровати три черные орхидеи – по одной с каждого куста.

– Я же сказал Теодору, чтобы он поставил их в дезинфекционную камеру.

– Он и поставил. Там я их и нашел. – Я расправил одеяло. – Мы должны получить от них как можно больше удовольствия, прежде чем вернем Хьюитту.

– Они не будут возвращены.

– Я полагаю – будут. – Я повесил свой пиджак на спинку стула и начал расшнуровывать ботинки. – Мне очень жаль. Две девушки спят наверху, и, если бы вы могли узнать то, что знают они, или, возможно, каждая из них, вам удалось бы обстряпать дело. Роз, без сомнения, видела, как убийца подстроил ловушку. Не знаю, что видела или слышала Энн, но что-то непременно есть. Это просто позор. При всем вашем старании… – Я снял брюки. – При всем вашем необычайном даровании… – продолжал я, расстегивая рубашку, – вашей способности проникать в тайны, вашем блестящем таланте вести допрос…

Он встал и вышел, не произнеся ни слова. Я послал ему вслед пожелание спокойной ночи, но так и не дождался ответа. Тогда, заперев входную дверь, я улегся спать.

И преуспел в этом. В набитом людьми доме мне надо было проснуться рано. Но когда что-то пробилось сквозь сон к моему мозгу – это был телефонный звонок – и я поглядел на часы, было уже больше восьми. Звонил Сол Пензер из Саламанки. Я соединил его с Вульфом, и тот сказал, что записывать не нужно – вежливая форма приказа повесить трубку.

Спустившись к Фрицу в кухню, я узнал, что Вульф, Энн и Роз уже получили свои подносы с завтраком. Я поспешно умылся, оделся и вернулся за утренней половинкой грейпфрута, яичницей, с ветчиной и кофе и уже приканчивал вторую чашку, когда в дверь позвонили. Фриц был наверху, так что открывать пошел я и сквозь стеклянную панель увидел инспектора Кремера собственной персоной.

Ситуация была весьма деликатной. Роз может спуститься в любую минуту, и, если она выберет ту, когда Кремер будет в холле, больше мы ее не увидим. Но любая задержка в прихожей вызовет у Кремера подозрение. И я распахнул дверь.

– Да здравствуют закон и порядок! – сказал я сердечно. – Входите.

– А ну нас к черту! – приветствовал он меня.

Это было невежливо, и я предоставил ему самому повесить пальто и шляпу. Покончив с этим, он повернулся ко мне и задал вопрос:

– Где она?

8

Я улыбнулся со всей любезностью, на какую только был способен.

– Повремените минуточку, – сказал я. – Еще часа нет, как я встал, у меня мозги еще не проснулись. Во-первых, откуда мне было знать, что она замужем? Во-вторых…

Он засопел и двинулся вперед. Я тоже, стремясь его обойти. Маневр завершился тем, что я встал перед лестницей, и, чтобы двигаться дальше, ему пришлось бы пройти сквозь меня.

– Я направляюсь наверх, к Вульфу, – сказал он. – По утрам, я знаю, он сидит среди своих горшков и отказывается спуститься раньше одиннадцати. Ну, так я поднимусь. Отойдите. – Он снова двинулся и снова наткнулся на меня.

– Это чертовски глупо, – заметил я. – Куда, вы думаете, вы попали? Это дом Ниро Вульфа и его контора, где он принимает посетителей. Его подоходный налог за прошлый год составил 11 420 долларов и 83 цента, и вчера он их уплатил. Помните, что произошло, когда Перли обвинил меня во вторжении к официальному лицу при исполнении им служебных обязанностей?

Он повернулся на каблуках и протопал в контору. Я стоял между ним и дверью, пока он не сел. Затем, зная, что могу двигаться по крайней мере вдвое быстрее его, я прошел к своему столу.

– А теперь, – вежливо спросил я, – кто вас интересует?

Он злобно посмотрел на меня.

– Прошлой ночью, – сказал он, – один из ребят Вульфа увез Энн Трейси из ее дома в Ричдейле. Сотрудник, наблюдавший за домом, опознал его и начал слежку. Ваш человек скоро ушел, потом ушел мальчишка Апдерграф, а она до сих пор не выходила. Так где она?

Понятно. Значит, наша малютка Роз пока в безопасности. Я набрал в легкие побольше воздуха и изобразил смущение.

– Я понял вас, инспектор, – согласился я – Мисс Трейси наверху, в моей кровати. Она провела там ночь.

Он покраснел. Он ужасно стыдлив.

– Ну, знаете, Гудвин!

– Нет, нет, нет, – поспешно сказал я. – Что это взбрело вам в голову? Я-то спал здесь, на диване. И вряд ли мисс Трейси все еще там. Она наверняка уже встала и оделась. Она обещала быть у окружного прокурора в десять, а сейчас уже половина.

– Значит, вы не отрицаете, что она здесь?

– Отрицаю? Я горжусь этим!

– Где она? Наверху с Вульфом?

– Понятия не имею. Я поздно встал и только что кончил завтракать.

– Выясните. Скажите ей, что ее беседа с прокурором не состоится. Я должен видеть ее, как только закончу с вами.

Я набрал номер оранжереи. Через минуту до меня донесся голос Вульфа:

– Арчи? Уже поздно. Соедини меня с мистером Хьюиттом…

– А ну его, – сказал я, – он приносит несчастье. Тут сидит инспектор Кремер. Вчера Джонни выследили, и мисс Трейси не должна идти к окружному прокурору, потому что Кремер желает ее видеть, как только закончит со мной. Мне кажется, он чем-то огорчен.

– Он знает, кто ночевал в южной комнате?

– Думаю, нет. Уверен в этом.

– Хорошо. Я подумаю. Мисс Трейси здесь, со мной. Она может спуститься вниз. Соедини меня с мистером Хьюиттом.

– Прямо при нем?

– Конечно.

Несколько озадаченный, я сказал Кремеру.

– Мисс Трейси наверху, помогает Вульфу ухаживать за орхидеями. Она к вашим услугам, когда вы захотите. А сейчас прошу прощения.

Я разыскал телефон Хьюитта и вскоре через двух секретарей соединил его с Вульфом. Затем откинулся на спинку стула, вытянул ноги и закрыл глаза:

– О'кей, инспектор, теперь я свободен. О чем будем говорить?

– Об убийстве.

– Прекрасно О каком-нибудь конкретном убийстве?

Кремер вынул из кармана сигару, сунул ее в рот и тут же вытащил обратно. Видно было, что он всеми силами старается сдержаться.

– Я это вам припомню, – сказал он, – эту наглую ложь. Вы, видите ли, никого и ничего не знаете. Но, – он снова сунул в рот сигару, – вы рыскали там всю неделю. Каждый день. Там происходит убийство, и вы тут как тут. Вы и ваш Ниро Вульф.

Я сочувственно кивнул:

– Не отрицаю, это выглядит зловеще. Но, как я уже сказал вам, Вульф посылал меня туда смотреть на орхидеи.

– На выставке Ракера и Дилла не было орхидей.

– Да, но там была – в общем вы знаете, что там было. Вы видели ее. А я в конце концов всего лишь мужчина.

– Паясничаете? Превосходно! Вчера около двадцати минут пятого вас, Вульфа и Хьюитта молодой Апдерграф видел в коридоре за выставкой Ракера и Дилла. Интересно, чем вы там занимались?

– Ну, – заколебался я, – если я стану говорить вам, что дергал за веревку, при помощи которой был убит Гарри Гулд, вы ведь не поверите мне?

– Нет.

– Ну тогда не буду. Мы просто шли из одного места в другое.

– Вчера вы не сказали, что были в коридоре в это время.

– Виноват. Совсем забыл.

– Возможно. Что вы говорили вчера Руби Лоусон?

– Руби? – удивился я. – А, этой. Это когда я сказал Перли, что она китайская шпионка? Я пытался назначить ей свидание. Понимаете, когда смотришь на мисс Трейси, в душе поднимается столько чувств…

– Не сомневаюсь. Вам удалось назначить свидание?

– Да.

– Когда?

– Никогда. Она не сдержала слово.

– Очень плохо. Что было в записке, которую отец мисс Трейси передал вам для нее?

– Нет, инспектор, – сказал я с упреком, – записка была адресована не мне, и я ее не читал.

– Вы встречались раньше с ее отцом?

– Никогда со времен сотворения мира.

– Вам не показалось странным, что он передал дочери такую важную записку с первым встречным?

– Не особенно. Он видел, как я входил в контору. Люди обычно доверяют мне. Им внушает доверие мое лицо, и особенно мои глаза.

– Ясно. Разговор Вульфа с Хьюиттом действительно был так важен, что его нельзя было отложить, несмотря на убийство? – Кремер жевал сигару.

– Да, сэр, – ответил я.

– Настолько важен, что вам необходимо было вести записи?

– Да, сэр.

– Я бы хотел взглянуть на них.

Я с сожалением покачал головой:

– Извините, это конфиденциально. Спросите у Вульфа.

– Спрошу. Так вы не покажете записи?

– Конечно нет.

– Прекрасно. Почему прошлой ночью Вульф посылал в Ричдейл человека за Энн Трейси?

– Увольте. Это происходило без меня.

– Но вы были дома, когда она приехала?

– Да.

– Ну?

Я улыбнулся ему:

– Когда я в детстве жил в Огайо и кто-нибудь говорил «Ну!», мы отвечали: «Баранки гну». Разве не остроумно?

– Остроумно. Льюис Хьюитт просил Вульфа устроить, чтобы он мог внести Диллу сумму, украденную отцом мисс Трейси?

Я уставился на него.

– Вот это мысль! – с восхищением сказал я. – Все сходится. Хьюитт приглашал ее обедать…

Дверь отворилась, и появился Фриц.

– Молодой человек, – кратко объявил он.

– Кто? – Спросил я. – Не обращай внимания на инспектора: он все знает заранее.

Но Фриц не успел ответить, потому что молодой человек вошел следом. Это был Фред Апдерграф. Он остановился посреди комнаты, увидел Кремера, произнес: «О!» – и вопросил:

– Где мисс Трейси?

Я неодобрительно посмотрел на него.

– Так себя не ведут, – сказал я ему. – Инспектор Кремер допрашивает меня. Поэтому идите в приемную и ждите своей очереди.

– Нет. – Кремер встал. – Приведите сюда мисс Трейси, и я с нею пройду в приемную. Я хочу видеть ее прежде, чем буду разговаривав с Вульфом. А потом мы все вместе поедем к окружному прокурору.

– Черта с два! – заметил я.

– Черта с два? Пошлите за ней.

Я послал Фрица. Вскоре послышался шум лифта, которым Фриц решил воспользоваться из-за дамы. Когда Энн появилась на пороге, Фред посмотрел на нее, как слепой смотрит на солнце. Надеюсь, мне удавалось меньше афишировать свои чувства. Энн выдавила из себя подобие улыбки. При взгляде на ее лицо с красными от бессонницы глазами и опущенными уголками губ не верилось, что еще недавно на выставке она привлекала внимание зрителей больше, чем несколько миллионов самых изысканных цветов.

Кремер увел ее в приемную и плотно закрыл за собой звуконепроницаемую дверь. Я занялся утренней почтой. Фред ходил взад и вперед не останавливаясь, разглядывая корешки книг на полках, потом наконец уселся и зажег сигарету.

– Я мешаю? – спросил он.

– Ничуть, – заверил я.

– Если мешаю, я могу подождать за дверью. Я только немного устал. Я здесь с восьми часов.

Я отложил почту и с изумлением уставился на него.

– Бог мой! – Я был потрясен. – Вы победили. Можете получить ее.

– Получить ее? – вспыхнул он. – О чем вы говорите? Да кто вы такой?

– Братец, – ответил я, – не знаю, кто я, но точно знаю, на что я не способен. Я не способен, как тот парень, переплывать Геллеспонт, чтобы взглянуть на свою милую. Я не принадлежу к этому типу.

Зазвонил телефон, я снял трубку и услышал голос Вульфа:

– Арчи, поднимись сюда.

– Сейчас, – сказал я, вставая. Потом спросил Фреда. – Чего бы вы хотели: виски или горячего кофе?

– Кофе, если не трудно.

– Отлично. Идите за мной.

Я поручил его заботам Фрица, а сам поднялся в оранжерею. День был солнечный, и только несколько штор было опущено. Сквозь чистые стекла оранжерею заливало светом, и игра цветов радовала глаз. Теодор Хорстман осматривал бутыли перед поливкой. Я открыл дверь в другое помещение и принюхался. У меня хорошее обоняние, и я сразу узнал запах. Обнаружив, что Вульф на своем огромном троне еще подает признаки жизни, я рванул окно. Оно было плотно закрыто.

– В чем дело? – сварливо спросил Вульф.

– Пахнет газом.

– Знаю. Теодор окуривал те растения и слишком рано открыл дверь. Здесь газа недостаточно, чтобы причинить вред.

– Может быть, – пробормотал я, – но не стал бы танцевать на крыше Эмпайр Стейт Билдинг в ветреный день.

Дверь в дезинфекционную камеру была приоткрыта, и я заглянул туда. Насколько я смог разглядеть в полутьме, там было пусто. Запах внутри был не сильнее, чем снаружи. Я вернулся к Вульфу.

– Как мистер Кремер? – спросил он. – Нервничает?

Я подозрительно поглядел на него. То, что он задал этот вопрос, его тон и выражение лица – любого из этих признаков было бы достаточно, а уж все три делали его состояние настолько очевидным, что оставалось только спросить, как он дошел до такой жизни.

Я задал ему встречный вопрос.

– Кого из них вы добили – Роз или Энн?

– Никого, – сказал он благодушно. – Я целый час разговаривал с мисс Лэшер, пока ты спал, а потом побеседовал с мисс Трейси. Обе продолжают хранить свои секреты. Когда мистер Хьюитт…

– Чему вы радуетесь?

– Я не радуюсь. – Он наклонил голову набок и потер нос. – Я задумал небольшой эксперимент.

– Ах, вот как! Прелестно! До того, как Кремер потащит нас всех к окружному прокурору, или после?

Вульф хихикнул:

– У него такое намерение? Тогда «до». Мисс Трейси с ним?

– Да. Юный Апдерграф на кухне. Но собирается жениться на Энн. Ваш эксперимент не втянет его в историю с убийством?

– Я полагал, что к мисс Трейси сватаешься ты.

– С этим покончено. Если я женюсь на ней, он будет торчать под окнами. Это нервировало бы меня. Он уже начал.

– Ну, это избавит нас от хлопот посылать за ним. Задержи его. Когда придет мистер Хьюитт, немедленно пришли его ко мне. Спускайся вниз и соедини меня с мистером Диллом. По дороге удостоверься, что мисс Лэшер не собирается выйти из своей комнаты и закатить истерику. Меня нет ни для кого, кроме мистера Дилла и мистера Хьюитта. Мне надо обдумать детали. Кстати, никому не говори о газе.

Его самодовольный вид был просто непереносим. Но это еще не самое худшее. Насколько я успел узнать, такое расположение его духа означает опасность для всех, кто имеет к данному делу хоть малейшее отношение. Когда он бывал в таком состоянии, только господь бог мог предвидеть, что произойдет.

По лестнице я спускался, сложив пальцы в кукиш, чтобы отвести опасность.