Текст книги "Смерть демона"

Автор книги: Рекс Стаут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Рекс Стаут
Смерть демона

1

От красного кожаного кресла до стола Ниро Вульфа был один шаг, и поэтому, когда она открыла сумочку и вынула из нее револьвер, ей пришлось встать и сделать этот шаг, чтобы положить оружие на стол. Затем она вернулась, села в кресло и сказала:

– Это тот самый револьвер, из которого я не убью мужа.

Я стоял, облокотившись на свой стол, расположенный под прямым углом к столу Вульфа. Услышав ее слова, я удивленно вскинул брови и посмотрел на нее. Этот актерский номер застал меня врасплох. Когда накануне она позвонила, чтобы договориться о встрече, то была слегка взволнована – это нормально для людей, решивших обратиться к частному детективу, – но все детали изложила ровным голосом. Звали ее Люси Хейзен, миссис Барри Хейзен.

Живет на тридцать седьмой улице, между Парк-авеню и Лексингтон-авеню. Она просила полчаса времени у Вульфа. Ей хотелось сообщить ему кое-что весьма важное. Она не собиралась просить советов, только сделать заявление, и за полчаса его внимания была готова заплатить сто долларов. Могла заплатить и больше, но заметила, что, по ее мнению, сто долларов – сумма приличная.

В ноябре или декабре, когда годовой доход Вульфа достигает таких размеров, что из ста заработанных долларов восемьдесят съедают налоги, он принимает клиентов в исключительных случаях. Но сейчас был январь, больших гонораров не предвиделось, и даже скромная сотня была очень кстати для поддержания в порядке четырехэтажного дома на Тридцать пятой Западной улице и выплаты жалованья обслуге, тем более, что ради этой сотни надо было только немного послушать клиента. Поэтому ей было назначено явиться на следующий день, во вторник, в половине двенадцатого.

Ровно в одиннадцать тридцать зазвенел звонок. Я открыл дверь. Она улыбнулась мне и сказала:

– Спасибо, что устроили мне встречу.

Искреннее рукопожатие подделать куда проще, чем улыбку. Нечасто вам улыбается естественно и непринужденно молодая женщина, которую вы видите в первый раз. Улыбается без подвохов, кокетства и холодка. Самое меньшее, чем вы можете ответить, – это улыбнуться ей так же открыто, если, конечно, вы на это способны. Я принял ее норковую шубку и повел в кабинет к Вульфу, размышляя между тем о странностях жизни: кто бы мог предположить, что супруга Барри Хейзена, известного специалиста по рекламе и связям фирм с общественностью, столь мила и естественна. Я был очарован.

Тем сильнее оказалась разочарование. Она устроила нам самый настоящий спектакль. Иначе и не назовешь поведение женщины, начинающей беседу с человеком, которого она раньше никогда не видела, с того, что открывает сумочку, извлекает револьвер и сообщает, что вовсе не намерена застрелить из него своего мужа. Выходит, я ошибся насчет искренности ее улыбки, а поскольку я ошибаться не люблю, то уже был не рад, что познакомился с ней. Я удивленно вскинул брови и поджал губы.

Вульф, восседавший за столом в своем огромном кресле, посмотрел на револьвер, потом на женщину и проворчал:

– Мелодрамы никогда не производили на меня впечатления.

– Я и не собираюсь производить впечатление, – возразила женщина. – Я лишь сообщаю факты. Для того-то я и пришла. Я подумала, что принесу револьвер и покажу его вам… Так будет надежнее.

– Отлично. Вы принесли его и показали, – насупившись, проговорил Вульф. – Если я правильно понял, вам не нужно ни советов, ни практической помощи. Вы пришли лишь для того, чтобы сообщить мне нечто важное и конфиденциальное. Хочу напомнить, что я не адвокат и не священник. Поэтому то, что я от вас услышу, не может стать моей профессиональной тайной. Так что, если вы сознаетесь в преступлении, я не вправе скрыть его от властей. Разумеется, если речь идет о серьезном преступлении, а не о таком правонарушении, как ношение огнестрельного оружия без соответствующего разрешения.

Она пренебрежительно махнула рукой:

– Я совсем забыла, что для ношения оружия необходимо разрешение. В остальном все в порядке. Преступления не было и не будет. Я и пришла, чтобы заявить: я не собираюсь стрелять в мужа.

Вульф пристально посмотрел на нее. Он свято верил в то, что все женщины либо безумны, либо коварны, либо безумны и коварны одновременно, и сегодняшний визит еще больше укрепил его веру.

– Только и всего? – спросил он. – Для этого-то вы и просили полчаса?

Миссис Хейзен кивнула. Она на мгновение прикусила губу, показав ослепительно белые зубки.

– Я решила, что так будет лучше. Мне хотелось рассказать вам почему… Если вы готовы отнестись к этому как к конфиденциальной информации.

– Готов – с той оговоркой, о которой уже вам сказал.

– Разумеется. Вы знаете, кто мой муж? Барри Хейзен. Специалист по вопросам рекламы и связям с общественностью.

– Мистер Гудвин поставил меня в известность.

– Мы поженились два года назад. Я была секретаршей его клиента, Джулза Кури. Он изобретатель. Мой отец Титул Постел был тоже изобретателем и работал вместе с мистером Кури. Он умер пять лет назад. Я познакомилась с Барри в офисе мистера Кури. Мне показалось, что я влюбилась. Потом я не раз пыталась понять, почему же все-таки вышла за него замуж? В чем настоящая причина брака? Может, в том, что мне хотелось…

Миссис Хейзен вдруг замолчала и опять прикусила губу. Она энергично потрясла головой, словно отгоняла муху.

– Вот тут и возникли вы… Вернее, я возникла у вас. Вам не обязательно знать все детали. Я бормочу вздор, надеюсь, что меня пожалеют. Вам даже не обязательно знать, почему я хочу убить его. Не могу сказать, что это ненависть. – Она опять покачала головой. – Пожалуй, я просто презираю. Да, презираю. А он не дает мне развода. Я пыталась уйти от него. Но он устроил такой… Ну вот я опять… Я не должна вам рассказывать об этом.

– Как вам будет угодно. Полчаса в вашем распоряжении, мадам, – напомнил Вульф.

– Я поступаю не как мне угодно, мистер Вульф, а как вынуждена поступать.

– Пусть так.

– Вот что я должна вам сказать. У него в спальне в комоде револьвер. Сейчас он находится на вашем столе. У нас отдельные спальни… Знаете, как бывает. В вашем мозгу что-то копошится, но вы понимаете, что это такое, только когда в один прекрасный день оно вдруг выскакивает наружу…

– Разумеется. Подсознание не склеп. Это сосуд…

– Содержимое которого нам не известно. Месяц назад, на следующий день после Рождества, я зашла к нему в спальню, вынула из ящика револьвер и посмотрела, заряжен ли он. Оказалось, заряжен. Внезапно мне подумалось: до чего же легко застрелить его в постели спящим. Я тотчас же сказала себе: «Идиотка! Ты самая настоящая идиотка!» – и положила револьвер на место. Больше я к комоду не подходила. Но мысль о револьвере стала посещать меня, обычно, когда я ложилась спать. Дальше – больше. Я уже думала не только о том, что хорошо бы войти в спальню, когда он спит, взять револьвер и застрелить его. Я стала думать, как застрелить его и не понести за это наказание. Я понимала, как все это глупо, но ничего не могла с собой поделать. Ничего. А недавно – в эту субботу – слезла с постели и, дрожа всем телом, прошла в ванную, где встала под холодный душ. Я придумала! Я придумала, как это сделать. Но не буду рассказывать, в чем состоял план.

– Как вам будет угодно. Дело ваше.

– Ладно, не обращайте внимания… В общем, я опять легла, но не могла заснуть. Я боялась не того, что могу сделать во сне, а того, что может сделать мое сознание. Оказалось, я не в силах справиться с ним. Поэтому вчера я решила надо снова взять свое сознание под контроль. Надо кому-то рассказать о моем плане, и тогда он уже не сработает. Кому рассказать? Только не друзьям. Поделится с подругой – значит пойти на уловку. Заявить на себя в полицию? Исключено. Духовника у меня нет, в церковь я не хожу. Тогда я вспомнила о вас, позвонила и направилась на прием. Вот почему я здесь. У меня одна просьба: если кто-то застрелит моего мужа, обещайте, что расскажете полиции о моем приходе и о том, что от меня услышали.

Вульф хмыкнул.

Миссис Хейзен выпрямилась, разъединила сплетенные пальцы, глубоко вздохнула через нос и столь же глубоко выдохнула через рот.

– Такие вот дела, – закончила она.

Вульф пристально смотрел на нее.

– Мое дело – выслушать, – сказал он, – но позволю себе одно замечание. Ваша стратегия хороша для самоустрашения, но представьте себе, что вашего мужа застрелит кто-то другой, а я расскажу полиции о нашем разговоре. Вы попадете в трудное положение.

– Почему? Я же не виновата!

– Пф! Вам не поздоровится, если не будет найден истинный виновник.

– Если я не виновата, мне все равно, – она вытянула руку вперед ладонью вверх. – Мистер Вульф! После того как я решила попасть к вам на прием, я впервые спокойно спала ночь. Обещайте мне, что выполните мою просьбу. Никто не собирается его убивать. Обещайте мне – и тогда я тоже не смогу осуществить свой план.

– Я бы не советовал вам требовать от меня такого обещания.

– Но я должна его получить.

– Хорошо! – его плечи поднялись на четверть дюйма и тот же опустились. – Да.

Она открыла коричневую кожаную сумку и вынула из нее чековую книжку и ручку.

– Я бы предпочла заплатить чеком, а не наличными, – сказала она. – Это будет свидетельством. Вас чек устроит? Я сказала мистеру Гудвину про сто долларов. Этого достаточно?

Вульф сказал, что вполне, и она, примостив книжку на сумке, выписала чек. Чтобы, избавить ее от необходимости вставать и передавать чек Вульфу, я подошел к ней и принял чек. Но она закрыла сумочку и все равно встала. Она повернулась, чтобы взять свою шубку со спинки кресла, когда снова заговорил Вульф:

– От вашего получаса, миссис Хейзен, осталось еще десять минут. Вы можете использовать их по вашему усмотрению.

– Нет, нет, спасибо. Я просто поняла, что была не совсем искренна, когда заявила мистеру Гудвину, что хочу вам кое-что рассказать, и все. Я еще хотела добиться от вас обещания. И я его получила. Огромное вам спасибо. Больше не смею вас… А, вы говорите, у меня еще десять минут? – Она взглянула на свои наручные часики и обернулась ко мне. – Я бы хотела хоть краем глаза посмотреть на ваши орхидеи. Не могли бы вы, мистер Гудвин…

– Буду рад, – сказал я, причем абсолютно искренне.

Но Вульф уже поднимался с кресла.

– Десять минут задолжал вам я, а не мистер Гудвин, – объяснил он, выпрямляясь. – Пойдемте. Шубку можете оставить здесь.

Он первым двинулся к двери. Она глянула на меня с легкой улыбкой и последовала за Вульфом. Из холла донесся звук открываемой и закрываемой двери лифта.

Мне вовсе не хотелось бежать за ними. Десять тысяч орхидей в трех оранжереях на крыше старого особняка принадлежали не мне, а Вульфу. Он любил ими похвастаться при случае, что естественно, но вмешался вовсе не поэтому. Он собирался продиктовать мне ряд писем и боялся, что если я отправлюсь вместе с нашей очаровательной посетительницей в оранжерею, то могу сильно задержаться. Много лет назад он пришел к заключению – без достаточных на то оснований – что стоит мне оказаться в обществе молодой привлекательной женщины, как я напрочь забываю о времени. Если Вульф что-то вбил себе в голову, его не переубедишь.

Зазвонил телефон. Я подошел к аппарату на моем столе, взял трубку и сказал: «Кабинет Ниро Вульфа. Арчи Гудвин слушает». Звонил человек из Нью-Джерси, колбасник, наш поставщик. Он хотел узнать, не прислать ли новую партию своей продукции. Я связал его с Фрицем на кухне.

Решив, что для сыщика лучший способ скоротать время – это поработать ищейкой, я занялся изучением норковой шубки. Увидев ярлык фирмы «Бергман», я счел дальнейшее исследование излишними и снова повесил ее на спинку кресла. Затем взял в руки револьвер, из которого посетительница так не хотела лишать жизни своего мужа. «Дрексель», калибра 0,32. В прекрасном состоянии, вычищен, барабан полон патронов. Плохая игрушка для молодой женщины, не имеющей разрешения на ношение оружия. Затем я проверил чек. «Ист-Сайд бэнк энд траст компани». Подписано Люси Хейзен. Я положил его в сейф. Взглянул на свои часы, включил радио послушать дневной выпуск последних известий. В Алжире кипели страсти. Строительный подрядчик из Стейтен-Айленда отрицал, что получал выгодные заказы благодаря покровительству местного политического туза. Фидель Кастро сообщил кубинцам, что американское правительство – кучка недостойных людей (мой перевод). А потом:

«Труп человека по имени Барри Хейзен обнаружен сегодня утром между зданиями на Нортон-стрит в нижней части Западного Манхэттена. Он был убит выстрелом в спину. Смерть наступила ночью или рано утром. Других подробностей пока нет. Мистер Хейзен был консультантом по вопросам рекламы и связям фирм с общественностью. Лидеры демократов в конгрессе решили сосредоточить огонь…»

Я выключил приемник.

2

Я снова взял револьвер, понюхал дуло и барабан. Наивно?

Но что еще может сделать в таком случае сыщик? Вы автоматически проделываете эту операцию, если хотите проверить, не стреляли ли из револьвера недавно. Правда, она имеет смысл, только если стреляли не позже, чем полчаса назад, и у стрелявшего не было возможности как следует вычистить оружие. Я постоял с револьвером в руке, а потом положил его себе в стол. Ее сумка лежала на красном кресле. Я открыл ее и извлек содержимое. Там было все, что может иметь при себе женщина, обладательница шубки «Бергмана». И больше ничего. Я вынул револьвер из ящика, извлек патроны и стал рассматривать их под лупой: вдруг один-другой окажется ярче, новей остальных. Нет, все одинаковы. Я снова положил револьвер в стол и услышал шум спускающегося лифта, а потом звук открываемой двери. Они вошли в кабинет. Миссис Хейзен первой. Она приблизилась к кожаному креслу, взяла сумку и, поглядев на стол Вульфа, вопросительно уставилась на меня:

– Где револьвер?

– События приобрели новый оборот, миссис Хейзен. – Я смотрел на нее с расстояния вытянутой руки. – Я включил радио послушать последние известия и услышал – повторяю дословно: «Труп человека по имени Барри Хейзен обнаружен сегодня утром между зданиями на Нортон-стрит в нижней части Западного Манхэттена. Он был убит выстрелом в спину. Смерть наступила несколько часов назад. Других подробностей пока нет. Мистер Хейзен был консультантом по вопросам рекламы и связям фирм с общественностью». Вот что я услышал.

Она уставилась на меня с ошалелым видом:

– Вы в-в-все придумали…

– Нет. Так объявили по радио. Ваш муж убит.

Сумка выскользнула у нее из рук и упала на пол, а лицо застыло и побелело. Я впервые видел, чтобы кровь так стремительно отливала от лица. Она, спотыкаясь, шагнула вперед, я подхватил ее под руку и усадил в кресло. Вульф, остановившийся посреди комнаты, рявкнул мне:

– Быстро, чего-нибудь выпить! Бренди!

Я пошел было за бренди, но она сказала:

– Я не буду пить. Это действительно объявили по радио?

– Да.

– Его убили? Убили?

– Да.

Она прижала кулачки к вискам и стала колотить ими себя по голове.

Вульф, пробурчав: «Я буду на кухне», двинулся к двери. Для него женщина, внезапно чем-то потрясенная, – это женщина в истерике, а он истерик не переносит.

Я сказал:

– Погодите, она сейчас придет в себя.

Он еще раз глянул на нее, что-то пробормотал себе под нос, подошел к своему креслу и опустился в него.

– Мне надо позвонить, – сказала она. – Я должна удостовериться. Кому мне звонить? – Кулачки безвольно лежали на коленях.

– Никому, – отрезал Вульф. – По крайней мере, сейчас.

Она резко повернула голову в его сторону:

– Почему?

– Потому что я должен решить, стоит ли мне звонить. В полицию. Рассказать им то, что я от вас услышал. Как я вам обещал. Арчи! Где револьвер?

– В столе.

– Из него давно стреляли?

– Трудно сказать. Если и стреляли, то сразу же после этого вычистили. Барабан заполнен патронами. Абсолютно одинаковыми.

– Думаешь, это она стреляла?

Вульф в своем репертуаре. Его интересовало мое мнение как эксперта по женскому вопросу. В его отношении ко мне как знатоку женщин есть противоречия, хотя самого Вульфа они не волнуют.

– На первый взгляд, нет, – ответил я. – Чтобы сказать определеннее, мне нужны факты.

– Мне тоже. Это вы застрелили своего мужа, миссис Хейзен?

Она покачала головой.

– Скажите это вслух. Итак, вы стреляли в вашего мужа?

– Нет! – Ей стоило немалых усилий выговорить это слово.

– Поскольку я давал обещание вам, то лишь вы сможете освободить меня от него. Итак, мне звонить в полицию?

– Не сейчас. – Кровь снова стала приливать к ее щекам. – Сейчас ни к чему. Да и потом тоже. Он погиб, но я тут ни при чем. – Миссис Хейзен поднялась на ноги. Она уже не шаталась, хотя от прежней уверенности не осталось и следа. – Все позади.

– Сядьте! – скомандовал Вульф. – Все не так просто. Когда вас спросят в полиции, где вы были сегодня с одиннадцати утра, что вы им ответите? Перестаньте облокачиваться на мой стол, черт побери, и сядьте! Вот так. Ну, так что вы им скажете?

– Но почему… – Она примостилась на самом краешке кресла. – Неужели они будут меня об этом спрашивать?

– Непременно. Если только не поймали уже убийцу, да еще с поличным, но на это надеяться не приходится. Вам придется расписать по минутам, что вы делали с тех пор, как в последний раз видели мужа. Вы приехали ко мне на такси?

– Да.

– Так им и скажите. Другого выхода нет. Ну, а если они поинтересуются, зачем вы приезжали, что вы ответите?

Она покачала головой, посмотрев сначала на меня, потом на Вульфа:

– Вы не научите меня, что ответить?

– Этого я и ожидал, – удовлетворенно кивнул Вульф и обернулся ко мне. – Арчи, на чем основаны твои выводы?

Я снова уселся в кресло.

– Тут есть и личное, и профессиональное. Личное: первое впечатление, когда я открывал дверь. Ее улыбка. Профессиональное: два момента. Во-первых, если она сначала договорилась с вами о встрече, потом застрелила мужа и как ни в чем не бывало явилась к нам, то она либо не в своем уме, либо невероятно хитра. Я не верю ни в то, ни в другое. Второй момент более важен. Это выражение лица, когда она узнала о гибели мужа. Можно симулировать обморок, истерику, шатающуюся походку, но ни одна женщина не может по заказу побледнеть. Я утверждал, что мне нужны факты, чтобы сказать определеннее, виновата она или нет. На самом деле мне нужны факты, и самые надежные, чтобы снова заняться гаданием.

На это Вульф только хмыкнул и мрачно спросил ее:

– Если встать на точку зрения мистера Гудвина, что тогда? Когда в полиции узнают, что вдова убитого ночью заявилась утром ко мне, меня возьмут в оборот. Я вам ничем не обязан. Вы не являетесь моим клиентом, вы только заплатили за полчаса моего времени, которые уже превратились в час с лишним. Вы освободили меня от данного вам обещания, так что вопрос снят. Хотите, чтобы я научил вас, как отвечать полицейским, если они спросят, зачем вы ко мне пришли? Но ведь они и мне могут задать такой вопрос. А что если вы не последуете моему совету, и наши версии будут расходиться? Зачем мне рисковать? У меня нет выбора, кроме… Что вы делаете?

Миссис Хейзен опять открыла сумочку и опять достала ручку и чековую книжку.

– Хочу выписать чек, – пояснила она. – И тогда я стану вашим клиентом. Сколько я вам…

Вульф кивнул головой:

– Не пойдет. Этого я тоже ожидал. Я не вымогатель. Я беру деньги за работу, а не за терпение. К тому же вам могут и не понадобиться мои услуги. Но, если вы в них нуждаетесь, дело другое. Вы готовы ответить на ряд вопросов?

– Ну да. Но я отняла у вас больше, чем полчаса, и должна…

– Нет, если вы не убивали вашего мужа, мы оба жертвы обстоятельств. Но сначала не вопрос, а сообщение: револьвер вы не получите. Он останется здесь. Теперь вопрос: где и когда вы…

– Но я положу револьвер на место…

– Нет. Я готов принять гипотезу мистера Гудвина, но не могу позволить вам забрать револьвер. Где и когда вы в последний раз видели вашего мужа?

– Вчера вечером. Дома. К нам на обед пришли люди.

– Поподробнее. Сколько человек? Их имена?

– Клиенты Барри. Все очень солидные, кроме одного. Миссис Виктор Оливер. Энн Тальбот – миссис Генри Льюис Тальбот. Потом Джулз Кури. Амброз Пердис, Тед… Теодор Уид. Это не клиент, а сотрудник Барри. Всего семеро, считая меня и Барри.

– Когда ваши гости разошлись?

– Точно не могу сказать. Барри дал мне понять, что у них дела, и мое присутствие не обязательно. После кофе я их оставила. Тогда я видела его в последний раз – вместе с ними. Я отправилась к себе.

– Вы слышали, как он ложился спать?

– Нет. Между нашими комнатами еще одна спальня. А я сильно устала. Я впервые за последний месяц смогла уснуть.

– А сегодня утром вы не виделись?

– Нет. Я его не застала. Он рано встает. Наша горничная…

– Что вы?

– Нет, ничего, мистер Вульф. Ничего существенного. Просто я недовольна собой. Я сказала, что он рано встает. Но мне следовало бы сказать: рано вставал. И мне хочется петь от радости. Нехорошо, конечно, радоваться, если кто-то умер, но я никогда не любила его. Я и замуж-то вышла лишь потому…

– Подождите, – перебил ее Вульф. – Об этом после. Вы заговорили о служанке.

Она сжала губы и судорожно сглотнула:

– Извините. Служанка, которая живет у нас и готовит завтрак, сказала, что утром он не спускался вниз, а когда она поднялась наверх, то увидела, что дверь в его комнату открыта, а кровать застелена. Похоже, он не ночевал дома. Такое с ним бывает пару раз в месяц.

– Он не сообщает в таких случаях, где он был?

– Нет.

– У вас есть какие-то соображения насчет того, где он провел вчерашнюю ночь и с кем?

– Нет, понятия не имею.

– Я по-прежнему исхожу из вашей невиновности, но в вашей позиции много слабых мест. Вы все время были дома? Кстати, у вас свой дом, не квартира?

– Да.

– Если бы вы ночью решили уйти из дома, услышала бы это ваша служанка? Вы могли бы незаметно выйти, а потом вернуться?

– Вполне. Ее комната в подвальном этаже.

Вульф снова кивнул:

– Ваша позиция весьма уязвима. Когда вы ушли из дома сегодня утром?

– В пять минут двенадцатого. Я хотела быть у вас ровно в половине двенадцатого.

– Когда вы взяли револьвер из спальни мужа?

– Перед самым уходом. Я решила забрать его, чтобы доказать вам, в самый последний момент.

– Сколько человек знало, что вы презираете мужа?

Она пристально, не мигая, посмотрела на Вульфа и промолчала.

– Презирать – ваше слово, миссис Хейзен. По-моему, оно не совсем тут уместно. Людей не убивают или, по крайней мере, не желают смерти только потому, что они вызывают у кого-то презрение. Но не будем углубляться дальше. На это может уйти целый день. Кто знал, что вы презираете мужа?

– Кажется, никто. – Я еле-еле услышал ответ, а слух у меня отменный. – Я никогда никому не говорила об этом. Даже моей лучшей подруге. Правда, она могла догадываться. Да, она явно догадывалась.

– А! – Вульф махнул рукой. – Конечно, об этом знает ваша служанка, которую сейчас, наверно, допрашивают в полиции. Ваш муж был богат?

– Точно не знаю. Но зарабатывал много. Наверное, Барри был богат. Он легко тратил деньги. Дом принадлежал ему.

– У вас есть дети?

– Нет.

– Значит, все наследство достается вам?

Она сверкнула глазами.

– Мистер Вульф, это смешно! Мне ничего от него не надо!

– Я просто пытаюсь понять ситуацию. Итак, вы его единственная наследница?

– Да, он так говорил.

– Он знал, что вы его презираете?

– Барри не мог даже вообразить, что кто-то его презирает. По-моему, он был психопат. Я смотрела в энциклопедии, что такое психопатия.

– Очень за вас рад. – Вульф взглянул на свои часы. – А теперь вам лучше поехать домой. Раз вы все равно расскажете полиции о визите ко мне, заодно сообщите им, что услышали о смерти мужа по радио. Это избавит вас от необходимости прикидываться изумленной или шокированной печальной новостью. – Вульф не спускал с нее глаз. – Я предупреждал, что вы можете попасть в тяжелое положение. Так оно и вышло. Если меня спросят, чего вы от меня хотели, я отвечу, что вы просили конфиденциального совета, и умолчу, о чем именно была речь. Им это не понравится, но даже если вас арестуют по подозрению в убийстве, их нажим можно будет выдержать. Так что говорите им только то, что сочтете необходимым.

Она открыла сумочку.

– Я хочу выписать чек. Вы должны его взять. Просто обязаны!

– Нет. Может оказаться, что вам ничего не грозит. А вдруг они найдут убийцу сегодня или завтра? Если это случится, я вам вышлю счет за лишний час моего времени. Ну а если убийца не отыщется и гипотеза мистера Гудвина останется неопровергнутой, мы посмотрим.

Вульф оттолкнул кресло и встал.

Она тоже встала, на этот раз совершенно спокойно. Я подошел и подал ей пальто.