Текст книги "Ядовитый плющ (Сборник)"

Автор книги: Рекс Стаут

Соавторы: Картер Браун,Питер Чейни
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

 7

Комната Пиерса имела вид магазина антикварных вещей или арсенала XVII века.

На стене висела пара скрещенных сабель. В одном из углов стояли настоящие доспехи. Я даже поднял забрало и посмотрел внутрь: нет ли там еще одного трупа? В другом месте я увидел чрезвычайно острое мачете, малайский крис, аргентинский болас. Короче говоря, можно было открывать лавку.

– Что вы собирались со всем этим делать? – спросил я у Пиерса.– Демонстрировать как оружие смерти?

– Это мое хобби,– нервно ответил он.– Я коллекционирую старинное оружие... Музейные вещи.

– А ножи принадлежат вам?

– Да.

Он показал футляр, лежащий на письменном столе.

– Они были там внутри. Я внезапно вспомнил об этом, когда вы нас собрали в зале. Я не разглядел нож в... в спине у Жоан, но подумал, что он может быть моим. Тогда я сказал об этом инспектору, и тот проводил меня к сержанту.

Я открыл футляр. На ярко-синем бархате был виден след от двух скрещивающихся ножей. Ножей с острыми концами.

– Вы давно не заглядывали сюда?

– Примерно неделю.—Его голос дрожал.– Нужно мне верить, лейтенант... Я никогда не...-

– Какими они были?

– Фактически это были стилеты. Настоящее произведение искусства. Треугольное узкое лезвие. Изготовлены у фабриканта Брешиа – знаменитого оружейника XVIII века. Закалка...

– Я отдаю должное вашим энциклопедическим знаниям, дело именно в них. Вы сказали, что видели ножи на своих местах приблизительно неделю назад?

– Да.

На его письменном столе стоял телефон. Я позвонил в кабинет мисс Баннистер, Потник сразу же снял трубку.

– Это Виллер – сказал я. – Вы помните о находке Слада во время обыска? Принесете это сейчас же в комнату мистера Пиерса или пошлите Слада.

– Понял.

Я повесил трубку и прикурил новую сигарету от старой. Если я буду продолжать так все время, мне не нужны будут спички.

Пиерс пристально смотрел на меня.

– Вы полагаете, что убийца украл у меня эти ножи?

– Я считаю, что он ими воспользовался.

– Что вы хотите этим сказать?

– Если они ему принадлежали, у него не было необходимости их красть. Вы следите за ходом моих мыслей?

Он густо покраснел.

– Вы меня обвиняете в...

– Пока еще нет.

Слад протянул мне старинный кольт и очень огорчился, когда я попросил его вернуться в зал. Я протянул кольт Пиерсу.

– Раз вы специалист по старинному оружию, вы, вероятно, знаете и этот предмет?

– Разумеется. Это старинный кольт с простым действием.

– Спасибо за разъяснение. Даже мне это известно. Вы его уже видели?

– Естественно: он был моим.

– Был?

– Да. Я отдал его Жоан Крег.

– Почему?

– Это подарок, вот и все. Она приехала из Невады, –  вы без сомнения’ знаете, и я подумал, что он доставит ей удовольствие.

– Она его оценила?

– Мне кажется, да.

– Вы рассчитывали, что она разнесет им себе голову?

Он подпрыгнул, потом заставил себя улыбнуться.

– Этим?

– А почему нет? Вы посмотрели, заряжен он или нет?

– Заряжен? – Его смех казался естественным.– Лейтенант, с такой стариной...

Он внезапно перестал смеяться, поднял собачку и побледнел:

– Невозможно! Этого патрона здесь никогда не было!

– Что я подтверждаю. Его заложил сюда кто-то, и этот «кто-то» должен быть достаточно опытным. Сфабриковать патрон для такого старинного кольта не каждый сможет. Но безусловно сможет такой тип, как вы, так?

– Э... да, может быть. Но вы не думаете же, что... Почему, к дьяволу, я стал бы забавляться этим?

– Может быть, вы хотели, чтобы с ней случилось несчастье? Очень удобно: несчастный случай... Предположим, что она нажимает на спуск и смотрит, что же происходит внутри дула. Такая история не раз описывалась в журналах. Никогда не доверяйте револьверу, призывали читателей, даже античному!

– Это сумасшествие! Зачем мне убивать Жоан?

– Я еще ничего не знаю, но я узнаю. Может существовать множество разных причин. Вы валандались с ней, а также с маленькой Риттер. Сами же в этом признались. Может быть, Жоан серьезно восприняла ваши отношения, а может быть, угрожала, что расскажет обо всем своему отцу или мисс Баннистер? Это было бы концом вашей карьеры, не так ли?

– Это бред!

– У вас была такая возможность,– возразил я.– Оружие было вашим. Вы убили Жоан, чтобы быть уверенным в ее молчании, а потом нужно было, чтобы маленькая Риттер последовала за ней. Они были близкими подругами. Вы ликвидировали Ненси, – потому что она знала убийцу Жоан. Может быть, вы были настолько ловким, что заставили плясать их обеих и получали с двух сторон...

– Нет! – закричал он.– Нет!

Внезапно он упал в кресло, закрыл лицо руками и заплакал.

Я посмотрел на часы и вызвал по телефону Полника, Была уже ночь, десять минут первого.

– Как идут ваши допросы? – спросил я у сержанта.

– Не слишком быстро. В настоящий момент у меня шестой..

С такими темпами, подумал я, на остальных понадобится еще двенадцати часов.

– Приостановите вашу работу, верните клиента в зал и подождите меня. Я приду через две минуты. Не вешайте трубку... Пришлите ко мне Слада.

Пока я ожидал Слада, Пиерс пытался вернуть себе спокойствие. Наконец он высморкался с таким шумом, что чуть не оглушил меня.

Вошел Слад, немного задыхаясь.

– Продолжайте в таком же духе, лейтенант, и я скоро потеряю десять кило.

– Делаю все, что в моих силах,—сказал я и протянул ему ключ.– У вас новый жилец в котельной.

Слад нахмурил брови и пальцем показал на Пиерса.

– Он?

– Совершенно верно. Когда вы его запрете, возвращайтесь в зал. Я буду там.

– Хорошо, лейтенант. Вставайте! – крикнул он Пиерсу.

Выйдя из «арсенала» я вернулся в «театр». Полник встретил меня в дверях.

– Они здесь все,—сказал он,—и им начинает надоедать это. Они дьявольски недовольны.

– Осталось уже недолго томиться. Я хочу поговорить с ними. И что бы я им ни сказал, не удивляйтесь.

– Лейтенант,– ответил он,– меня давно ничего не удивляет в ваших действиях.

Я вошел в зал вместе с ним, поклонился и услышал недовольное ворчание. Рискуя быть освистанным, я все же влез на сцену и повернулся лицом к публике.

– Дамы и господа,– начал я,– сожалею, что так долго пришлось держать вас здесь, но мы не в состоянии были проводить следствие, не прибегая к такой мере. Более того, соединяя вас всех в одном месте, мы исключали новое преступление.

Плешивый господин, который, по описанию Каролины, вероятно, был профессором Колеманом, быстро поднялся со своего кресла.

– Мистер, вы еще долго собираетесь держать нас в этом месте? – без предисловий спросил он.

– Нет, сэр. Вы сможете уйти через пять минут.

– Уже давно пора! – проворчал он.– Это невероятно! Это скандально, мистер!

– Эти убийства тоже, вы не находите? – возразил я.

Он упал в свое кресло, продолжая что-то бормотать себе под нос, а я продолжил свою речь:

– Дамы и господа, вы, безусловно, оцените то событие, благодаря которому я разрешаю вам покинуть этот зал. Больше нет никакой опасности: убийца задержан.

Всеобщее возбуждение выразилось в громких восклицаниях.

Я терпеливо ждал, пока они успокоятся.

– Он обвинен в преднамеренном убийстве, и сейчас его везут в комиссариат. Мне остается пожелать вам доброй ночи и снов без кошмаров.

Колеман снова вскочил.

– Правильно ли я понял, мистер, что вы даже не собираетесь назвать нам имя преступника?

– Ну что вы, профессор! Я полагал, что вы все догадались. Это единственный преподаватель, который отсутствует. Господин, который рассматривает убийство, как произведение искусства.

– Пиерс! – заорал он.– Вы сошли с ума!

Крик раненого животного раздался на расстоянии трех кресел от Колемана. С искаженным отчаянием лицом привстала мисс Баннистер.

– Нет,– простонала она.– Нет, это невозможно!

Она тихо свалилась на ковер.

Я должен сказать, что с этого момента мисс Томплин-сон взяла все в свои руки. Она отстранила любопытных, чтобы дать приток воздуха директрисе, потом подняла ее с такой легкостью, как будто та была ребенком, и понесла эти пятьдесят килограммов свежего мяса к кабинету патронессы. Я следовал за ней. Когда мы прибыли по назначению, я закрыл дверь.

Мисс Томплинсон осторожно положила мисс Баннистер на диван и стала похлопывать ее по руке.

– Ничего особенного,– сказала она.– Это лишь потрясение, понимаете.

– Да, но какое потрясение! Хотелось бы знать, что оно скрывает?

– Секрет школы! Я не должна вам ничего говорить, но раз вы из полиции... Разве я буду предательницей, если расскажу? Как вы думаете?

– Безусловно, нет,– заверил я.

– Она была влюблена в него. Необъяснимо, но факт. Я, знаете, всегда находила его немного неискренним и Малоподходящим для этой школы. Я заметила его притворный вид, когда он встречался с некоторыми девицами в коридоре.– Она энергично покачала головой.—Хитрец! Вот впечатление, которое он на меня производил. Ему следовало больше заниматься упражнениями и принимать холодные ванны, это избавило бы его от паутины. Посмотрите, например, на моего Аугустуса.. Знаете, мы поженимся,.. И это мне нравится, это чисто, романтично и все прочее. Потом, ему необходимо, чтобы кто-нибудь о нем заботился, бедный малый. Этот не станет особенным образом разглядывать учениц. Он знает разницу между чувствами и всем остальным!

Мисс Баннистер захлопала веками.

– Эдвард? – пробормотала она и открыла глаза. Потом опять впала в забытье.

– Это шок, – лаконично прокомментировала мисс Томплинсон. Она долго не приходит в себя, вы не находите, лейтенант?

– Да, конечно.

Внезапно мисс Томплинсон посмотрела на меня с восхищением:

– Решительный человек! Быстрая рука!

– Простите?

– Так быстро обнаружить, что Пиерс нанес удар! Первый сорт! Сильнее, чем в кино! Но такой вечер, все же... Когда я подумаю о двух бедных девочках... Этот тип чудовище. Извращенный монстр. Лейтенант, я обычно думаю о своих словах. Просто невероятно... Чистый разум в чистом теле... И такое не может случиться. Вы со мной не согласны, лейтенант?

– Только наполовину: о чистом теле.

Она громко засопела и снова стала хлопать по рукам мисс Баннистер. В дверь осторожно постучали. Я открыл и оказался перед Дикеем, который робко улыбался.

 – А что Агата... простите... мисс Томплинсон... еще здесь? Могу я вас об этом спросить, лейтенант?

– Ну да, входите же.

– Благодарю.

 Он вошел, и его невеста одарила его кроткой улыбкой. – Ты беспокоился обо мне, мой волк?

Она повернулась ко мне.

– У Аугустуса такой трогательный характер, лейтенант. Если он не видит меня в течение двух минут он сразу же начинает беспокоиться.

– Он должен подготовиться к женитьбе,– пред положил я. Это нормальный цикл. Вначале мужья всегда беспокоятся о своих женах, потом этим занимаются женщины.

  – Не будьте таким циничным,– строго проговорила она. Цинизм наш злейший враг. Вы должны бороться с такой тенденцией ударами ног и кулаков. Вы сами удивитесь результатам.

– Это мой цинизм будет удивлен!

Мисс Баннистер издала тихий, мучительный стон и открыла глаза.

Дикей прочистил горло.

– Любовь моя.

– Да, малыш?

Я вздрогнул.

– Хотелось бы поговорить с тобой, дорогая.

– Аугустус! – В ее голосе послышался упрек. Ты прекрасно видишь, что я занята. Мы вскоре увидимся, а пока исчезни!

Дикей поколебался секунду, потом пошел к двери, он старательно ее за собой закрыл. Вскоре мисс Баннистер глубоко вздохнула и открыла глаза.

– Ну, патронесса, ну! – материнским тоном проговорила мисс Томплинсон.—Теперь все будет хорошо. Лейтенант принесет вам стакан воды, не правда ли, лейтенант?

– Я займусь этим. Мне также необходимо поговорить с мисс Баннистер. Спасибо за вашу помощь, мисс Томплинсон.

– Я не знаю, не должна ли я...

– Это ничего. Я сам ничего не знаю.

Я широко раскрыл перед ней дверь.

– Еще раз спасибо, мисс Томплинсон.

– Я не должна покидать ее, но раз вы представитель закона...– У нее появилась плутовская улыбка. Я не жажду оказаться за решеткой.

 – Я понимаю вас.

 – Послушайте! – Она была уже в коридоре – Будьте шикарным, хорошо? Я хочу сказать... сделайте все, что надо. Директриса в плохом состоянии, и от вас зависит, чтобы она встала на ноги, вы улавливаете?

– Еще бы!

– Я знала, что на вас можно рассчитывать, вы настоящий воспитанник Итонского колледжа, как говорят у нас: никогда не плачете в юбку матери и всегда добры к животным!

Я осторожно закрыл перед ее носом дверь, хотя мне хотелось сделать это более энергично. За это время мисс Баннистер переменила положение лежа на положение сидя, и я вспомнил о стакане воды. Тот, который я протянул ей, содержал воду лишь наполовину, остальное – скотч. Она быстро опорожнила его и вернула мне.

– Благодарю вас,– спокойно сказала она.– Я полагаю, что эмоции...

– Мисс Томплинсон мне все объяснила. У вас есть слабость к Пиерсу.

– Если это означает, что я его люблю, то это действительно так. И просто странно думать, что Эдвард способен убить кого-нибудь. А тут беспричинно убил двух девушек!

– Между тем факты говорят об этом.

– Я ничему не верю. Послушайте, лейтенант: я знаю Эдварда, а вы его не знаете. Если имеются показания против него – они ложные. Или вы извратили их.

– Откуда такая уверенность?

– Я вам сказала, что знаю его.

– Этого будет недостаточно для суда.

Она встала и холодно проговорила:

– Я не вижу никакой пользы в дальнейшем споре. Вы, по-видимому, закончили свою работу здесь, поэтому покиньте наше здание как можно скорее.

– Мне надо проверить кое-что, и это займет еще немного времени.

Могу я по крайней мере попросить вас покинуть мой кабинет?

– К вашим услугам.– Я открыл дверь, потом повернулся.– Если вы считаете, что Пиерс невиновен, кого же вы подозреваете?

– Дикей! – не колеблясь ответила она.– Этот человек настоящий монстр. Каким образом он заставил поверить Томплинсон, что любит ее и хочет жениться на ней, я не знаю. Единственное, что мешает сказать ей правду, так это то, что она мне не поверит!

– Если он такой мерзкий тип, почему же вы не выставите его за дверь?

Она внимательно посмотрела на меня, потом отвернулась.

– Ваш вопрос заслуживает ответа,– наконец сказала она.– Вернитесь и закройте дверь. Я вам кое-что покажу.

 8

Мисс Баннистер открыла ключом нижний ящик своего письменного стола и достала картонную папку, которую протянула мне с каменным лицом.

– Я полагаю, что вы найдете здесь ответ. А я в ожидании выпью, поскольку нуждаюсь в этом. Вы составите мне компанию?

– Это первые приятные слова, которые я услышал за последние часы!

Я положил папку на стол и открыл ее, прислушиваясь к приятной музыке в глубине комнаты: звяканью стаканов и бутылки. Да здравствует такая музыка!

Что касается содержимого папки – оно заключалось в нескольких вырезках из газет. На одной огромными буквами было написано: «Два года заключения за мошенничество!» Под заголовком находилась фотография очень молодой мисс Баннистер. Балтиморская газета была четырнадцатилетней давности.

Статья объясняла, как молодая девушка Эдвина Баннистер обжулила одного делового человека на тысячу долларов. Она продала ему половину доли воображаемой нефтяной скважины, представив фальшивые бумаги на владение и не менее фальшивые заключения экспертов, судя по которым, скважина должна была принести целое состояние после того, как будут осуществлены материальные вложения для ее эксплуатации.

«По счастью,– было написано в газете,– адвокат потерпевшего услышал об этом деле. Он произвел расследование, обнаружил обман и известил об этом полицию».

История была банальной, и только потому ее поместили на первой странице, что личность Эдвины Баннистер оказалась необычной. Дочь миллионера из Коннектикута была в девятнадцатилетнем возрасте вышвырнута за дверь. Отец сказал ей, что никогда больше не захочет ее видеть и что она не получит ни гроша из его состояния. По какой причине – в статье ничего не говорилось.

В других статьях рассматривалось то же дело,^только на разных стадиях его развития: арест, судебный процесс и тому подобное. Я поднял голову: мисс Баннистер стояла около меня и протягивала стакан.

– Спасибо,– машинально сказал я и взял его.

Она закончила эту историю бесцветным голосом:

– В последний момент у моего отца заговорила совесть... Он разорвал свое завещание и все оставил мне. Конечно, он не был миллионером. Газеты всегда все преувеличивают. Его состояние заключалось в двухстах пятидесяти тысячах долларов.

Я выпил глоток скотча, который согрел мой желудок и укрепил надежду дотянуть до утра.

– Я поехала в Калифорнию,– продолжала мисс Баннистер,– и просидела восемнадцать месяцев в тюрьме. Когда меня освободили, я узнала, что мой отец умер шесть месяцев назад и что я стала единственной наследницей. Я все продала и устроилась здесь. Моим единственным желанием было забыть прошлое, а также чтобы все забыли о нем... Мне пришла в голову мысль организовать подобного рода колледж. У меня было достаточно денег, и я знала, что смогу быть на высоте в этом деле. Более того, это было прекрасным прикрытием. Кто бы мог вообразить, что директор подобного заведения, закрытого и респектабельного, была воровкой и сидела в тюрьме! – Она засмеялась безрадостным смехом.– Год тому назад должность преподавателя иностранных языков стала свободной. Дикей был подходящей кандидатурой: у него были хорошие рекомендации, и я его наняла. Я не знала, что он работал в Балтиморе как раз в то время, когда газеты так много писали обо мне.

Он показал вам вырезки из газет и угрожал рассказать всем об этом, если вы не будете платить ему?

– Совершенно точно.

– И вы согласились?

– Как я могла поступить иначе? Тридцать тысяч долларов за это время. И я продолжала бы платить, если бы не случилась эта трагедия. Он мог разрушить не только мое социальное положение, не только мой колледж, но и мое будущее с чело-зеком, которого я люблю: с Эдвардом.

Почему вы мне показали эти вырезки из газет?

– Потому, что идти дальше некуда... Я не могу допустить, чтобы Эдварда обвинили в этом преступлении.., Мне наплевать на то, что со мной случится, но я не хочу, чтобы с ним произошло что-нибудь.

Я закурил сигарету.

– Не увлекайтесь. Вы безусловно доказали, что Дикей шантажист, но ведь это еще не доказывает, что он убийца?

С той поры, когда он понял, что я ни в чем не посмею ему отказать,– продолжала она с горячностью,– он изменился во всех отношениях. Я знала, что он назначал свидания ученицам, и иногда небезуспешно. Когда я говорила, чтобы он перестал это делать, Дикей смеялся мне в лицо. Я не могла вышвырнуть его за дверь...

Она наклонилась вперед с напряженным лицом.

– Вы узнаете о причине, побудившей его убить этих двух девочек. Вы найдете, лейтенант, я в этом уверена. Это гений в некотором отношении, гнусный гений!.. Этот вид, который он принимает! Он может представиться таким робким, а под своей робкой наружностью он скрывает нечеловеческую жестокость!

– Я рассмотрю это... А относительно шантажа вы решитесь свидетельствовать перед судом?

Она закусила губу, потом решилась.

– Да. Я буду свидетельствовать против него.

– О’кей! Я скажу ему об этом.

Выйдя из кабинета, я увидел Полника и Слада, которые ожидали меня.

– Лейтенант,– сказал совершенно озабоченный Полник,– что же происходит?.. Вы сказали им всем, что Пиерса везут в комиссариат и все закончено, а я узнал от Слада, что Пиерс сидит в котельной вместе с двумя другими. Но фактически... Может быть, уголовная бригада переместилась в котельную?

– Если я попытаюсь объяснить, то мне покажется все это таким же идиотизмом, как и вам. Итак, никаких объяснений. Попытайтесь лучше найти кухню, это нетрудно, должно быть, и приготовьте немного кофе. Я присоединюсь к вам минут через двадцать... Идет?

– Идет, лейтенант,– удовлетворенно ответил Полник.

Я прошел в жилой корпус и постучал в дверь к Дикею. Сперва послышались крадущиеся шаги, потом неуверенный голос профессора иностранных языков:

– Кто там?

– Виллер. Откройте, мне нужно поговорить с вами.

– Уже очень поздно, лейтенант. Я—

– Откройте! Или я взломаю дверь!

Ключ повернулся в замке, и дверь открылась.

Мисс Томплинсон стояла позади него, красная как вишня.

– Аугустус был так потрясен,– сказала она,– и я зашла к нему, чтобы немного поговорить. Он запер дверь на ключ, потому что мы не хотим дать повод... э-э, для неприятных предположений, понимаете?

Она еще более покраснела и, проскользнув мимо меня, помчалась по коридору. Дикей смотрел на меня, все время моргая.

– Что такое, лейтенант?

– Я только что беседовал с мисс Баннистер,– сказал я, входя в комнату и закрывая дверь.– Я говорю «беседовал», а подразумеваю, что говорила в основном она.

– Да? И на мой счет?

– Вот именно.

– Не знаю, какой интерес я могу представлять для вас и для мисс Баннистер также. Для нее —за пределами моей работы в колледже, конечно.

– Шантаж наказывается сроком от одного года до семи лет. Даже один год – это большой срок за решеткой.

– Боюсь, что не понимаю вас, лейтенант.

– А я полагаю, что вы прекрасно все понимаете. Я говорю о достойном сожаления эпизоде из жизни мисс Баннистер, на котором вы спекулировали. Я говорю, если вы хотите точнее, о тех деньгах, которые вы вытянули из нее. Надеюсь, что теперь ясно?

Он удивленно покачал головой.

– Я ровно ничего не понимаю, лейтенант. Для меня это просто греческий язык.

– Тогда я даю вам пять минут, чтобы перевести, в противном случае я помещу вас в дом на казенный счет.

– Это сумасшествие, лейтенант! Вы пришли, чтобы обвинить меня в шантаже!

Его усы начали дрожать, как ветви на ветру.

– У вас остается немногим более трех минут, Дикей. Я жду.

Вы сходите с ума! Это навязчивая идея!

– Чтобы ничего от вас не скрывать, у меня есть еще привычка курить в ванне.

В дверь кто-то сильно постучал. Забавно у меня получается с дверьми: стоит мне запереться, как кто-нибудь начинает стучать.

– Лейтенант!

Это был опять Слад.

– Держите кофе горячим,—сказал я ему как можно спокойнее.– Я выпью его в скором времени.

– Разговор идет не о кофе! Шериф на конце провода, и он производит адский шум.

Это действительно было другое дело.

– Входите.

Слад ворвался в комнату и посмотрел вокруг. Он казался огорченным, увидев только Дикея и меня.

– Держите под присмотром этого субчика, пока не вернусь,—сказал я.

 – А вы не хотите сунуть его в котельную вместе с другими? – предложил он.

– Я не понимаю, почему это «Интеллидженс Сервис» еще не забрала вас к себе. Вы как раз такой человек, который хранит секреты.

Я вернулся в кабинет мисс Баннистер. Ее там не было, но остался запах ее духов. Я взял телефонную трубку.

– Виллер! – Моя барабанная перепонка чуть не лопнула от собственного имени.– Я получил официальный рапорт на вас. Что заставило вас вызвать врача, санитарную карету и фотографа ради трупа, которого не было?

– Врач слишком передергивает. Как бы у меня ни шли дела, но для него есть труп с ножом в спине.

– А, тот! – закричал Лаверс,– Он сейчас его вскрывает!

– Это Мурфи так думает! Он режет, вероятно, первый, Жоан Крег, но имеется второй – Нэнси Риттер, который по-прежнему находится здесь.

– Врач говорил, что был мужчина: Мефисто или что-то в этом роде.

– Вы сами видите, что Мурфи просто выпил! Это еще одна девушка. Что касается Мефисто, то это не колдун, а престидижитатор.

– Простите,– сказал Лаверс,– я хотел сказать прести... колдун или все что вы хотите, мне на это наплевать! Сколько в точности у вас на руках трупов?

– Только парочка, о которых и идет речь. В течение часа или двух здесь все спокойно.

Послышался звук, похожий на тот, который издают, когда жуют сырые спагетти.

– Я держу вас в курсе дела, шериф,– вежливо проговорил я.

– Виллер...– проговорил он внезапно жалобным тоном.– Я знаю, что вы любите работать, пользуясь своими персональными методами, и что вы не любите болтать о том, что делаете. Я вас не упрекаю... совсем нет. При условии, что вы даете мне результаты. Надеюсь, у вас они имеются?

– Уже двое мертвых! Чего же вам еще надо?

Он чуть не задохнулся, но не потерял надежды.

 – Хорошо. Я буду говорить с вами другим языком. Мне нужно было уговаривать администрацию муниципалитета, чтобы вас восстановили в должности с прежним окладом и соответствующим– положением. Они не были в восторге от этого, но в конце концов согласились. Если только Мурфи не будет официально осведомлен, что вы как минимум освобождены от ведения следствия, то он, может пойти к прокурору, к мэру и вопить как осел о том, что произошло. Вы понимаете, что я хочу сказать этим, Виллер?

– Превосходно, шеф. Но позвольте мне представить случившееся под другим углом зрения: Мурфи утверждает, что я побеспокоил его ради несуществующего трупа. Я же говорю, что Мурфи был «тепленьким». Это все пустые слова. Но я располагаю настоящим трупом, опровергающим его слова.

– Он на самом деле был пьян? – спросил шериф.

– Между нами, нет. То, что он вам сказал, это правда. Слишком сложно объяснять все в настоящую минуту. Но я вам сказал чистейшую правду: второй труп у меня на руках.

– Виллер! – Его голос был хриплым,– Вы ведь не убили кого-нибудь, чтобы опровергнуть слова Мурфи?

– Если бы я решился на это, то угробил бы самого Мурфи.

– Хорошо. Это успокаивает. Но что же там происходит, Боже мой!

– Я сам не знаю слишком многого, но дайте мне только время до завтра. Скажите Мурфи, что у меня есть труп, и он выставит себя настоящим дураком, если повсюду будет говорить, что его у меня нет.

– Вы знаете, что больше всего меня убивает? Если бы я сам отправился провести эту беседу, ничего бы не случилось. Никаких убийств, ничего. Я вам гарантирую это! И в настоящий момент я бы спокойно храпел, вместо того чтобы сражаться с моей «язвой»!

Он повесил трубку, причинив этой тирадой неприятность моему правому уху.

Выходя, я столкнулся  с Полником,

– Скажите, пожалуйста, вы!

Он узнал меня и пробормотал:

– Простите меня, лейтенант.

– Ничего особенного. Кажется, ничего сломанного Что нового?

 Кофе остыл. Приходила дамочка Баннистер. Она сказала, что вас прося-т к телефону, и я послал за вами

 Слада. Но так как ни один из вас не вернулся, я решил сам заняться поисками.

– И вы нашли меня, хитрец! Теперь пойдемте со мной. Я оставил Слада сторожить Дикея.

– Для чего это?

– Чтобы он не убежал.

– Кто? Слад?

– Нет, Дикей.

– А к чему ему убегать?

– Я надеюсь, что он мне это скажет.

– Да, конечно,– с непонимающим видом ответил Полник.

– Значит, вы меня поняли?

– Нет, я отказываюсь понимать.

– Какое облегчение.

Мы дошли до комнаты Дикея, и я открыл дверь. Комната была пуста.

– Вы кого-нибудь ищете, лейтенант? – раздался слащавый голос в коридоре.

Повернув голову, я увидел Каролину, прислонившуюся к стене. Она была в шелковом халате и пижаме из такой же материи. На первый взгляд создавалось впечатление, что видишь только шелковистую кожу.

– Они прошли вон туда, лейтенант! – сказала она, указывая в том направлении, откуда мы пришли.

Я медленно сосчитал до десяти. Потом сказал Полнику, чтобы он проверил, не отвел ли Слад Дикея в котельную, и сам себе пообещал разодрать его на куски и сунуть в печь еще до наступления дня, если он это сделал.