Текст книги "Песнь мятежной любви (СИ)"
Автор книги: Регина Райль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 10 – Лихорадка без конца
Всю ночь я провела как в лихорадке – ворочалась, постоянно просыпалась. При настежь распахнутом балконе чувствовала жар, но стоило скинуть одеяло – замерзала. Лежала с открытыми глазами, уставясь в потолок, потом засыпала, будто падала в пропасть.
Стоило чуть задремать – снился Родион. Хотелось списать всё на алкоголь, но едва сон прерывался, как больные мысли возвращались. Как в бреду я балансировала между сумасшествием и здравомыслием. И понимала, что возврата нет.
Утро наступило с огромным усилием. Я встала разбитой. В голове шумело, её словно кто-то сдавливал, а уши кололо холодом, будто там загулял ветер. Аппетит отсутствовал – бухло, нервы и излишняя впечатлительность сыграли свою роль. Даже не знаю, как буду сегодня репать. Нет, смогу, не вопрос. Сегодня, завтра, всегда, в любом состоянии.
Но хотелось просто лечь и ничего не делать.
Может, я умирала? Если сто раз подумать, как умирать без него, с ним и всё такое, смерть на самом деле наступит? Глупо.
Я хотела избавиться от чувств, перестать реагировать на Родиона как полоумная фанатка, не пускать слюни, не смотреть на его тело вожделеющим взглядом, точно никогда в жизни не было секса. Взять магическую стирательную резинку и – ко всем чертям!
Нельзя так себя запускать. Хорошо, что больше наши пути не пересекутся, по крайней мере, скоро – всё-таки риск встретиться случайно или нарочно был. Спасибо общим знакомым.
Я обхватила тяжёлую голову руками. Внутри росло обычное на утро после вечеринки чувство стыда, оно всегда появлялось, даже, когда не за что было стыдиться. Странная физиология.
«Я его забуду, я сильная», – несколько раз повторила я как заклинание, словно от того, как часто и с какой уверенностью я буду его произносить, оно подействует.
Ладно, пойду, приведу в порядок внешний вид, раз с внутренним беда.
* * *
На репетицию я ехала как в прострации, в паршивом состоянии. Бас давил на плечи сильнее обычного, в голове скрежетало. На грудь легла тяжесть, хотелось то ли поплакать, то ли разорвать кого-нибудь. Прямо так: зубами и ногтями. Безумные и больные мысли.
Вот же вляпалась. А ведь всё началось с глупой случайности. Не перепутай я тогда фотостудии, сейчас и горя не знала бы.
Вся наша жизнь – это выбор. От мелкого бытового до крупного. И от наших решений зависит, как разовьётся жизнь. Ветвящаяся сеть множества параллельных реальностей. Мультивселеннная или какая-то такая фигня. По-любому где-то существовала Майя, которая не знала Родиона. Я не шибко верила в фатум, но порой случалось так, что, пытаясь отказаться от выбора, я двигалась в противоположном направлении, но судьба/Бог/Вселенная/чёрт знает что, всё равно толкали к нему.
Ладно, раз я еду на репетицию, буду думать о музыке. Она всегда спасала от ненужных мыслей, разговоров и людей вокруг, но сегодня как назло я забыла дома отрешающие от реальности наушники. И по велению злого рока подслушала разговор в автобусе. Обычно мне нет дела, но затронутая тема неожиданно привлекла моё внимание.
Две подружки обсуждали вчерашний концерт, группу «Rebel Spirit» и их вокалиста. Чёртов Родион, информация о нём буквально преследовала меня! Вполне объяснимо: какое-то время об отгремевшем концерте будут судачить. Но почему я всегда оказывалась в ненужном месте в ненужный час?!
– Я стояла в первом ряду, напротив Родиона, – восторженно рассказывала одна. – Он улыбался мне, а я умирала! Весь концерт на меня смотрел, представляешь!
– Прямо-таки весь? – скептически покосилась подруженция.
– Конечно, не весь, ну, ты что? – покачала та головой. – Иногда на других тоже поглядывал, но потом снова на меня! Не знаю, как сердце не остановилось! Я как можно громче крикнула, что люблю его, он услышал, улыбнулся и ответил «Спасибо, я тебя тоже», подмигнул и показал язык! А в конце я пожала ему руку, он тянулся именно ко мне!
Я заскрежетала зубами, не в силах это выносить. Пылая гневом, осмотрела девушку. Роста ниже среднего, смуглая, кареглазая, с прямыми чёрными волосами. В полосатой футболке и бриджах, куртке из грубой кожи, с розовыми шипованными напульсниками на запястьях, через плечо висела сумка в виде кошки. На вид лет пятнадцать.
Спутница не сильно отличалась от подруги смесью рокерского и детского стилей. Но я не могла не признать, что дивчина, на которую, если верить её словам, весь вечер пялился Родион, привлекательная.
Признав это, захотелось её удавить! Восторженно делясь впечатлениями от концерта, она не замечала моего яростного взгляда. И хорошо, а то я всё равно не смогла бы его объяснить. Невероятным усилием воли я отвернулась и заземлила молнии в пол.
Успокойся, Майя, далось тебе это! Подумаешь, потрогала Родиона, а он улыбался ей. Он улыбается всем без разбора. Даже мне.
Раздражение схлынуло, оставляя горькую печаль, сравнимую по глубине с суицидальной депрессией. Я крепче сжала поручень. Меня даже не воодушевлял факт, что я тоже держала Родиона за руку, и даже больше – общалась по-приятельски, а эти девочки оставались поклонницами. Но у нас было огромное различие: они хотели с ним сблизиться, а я всеми силами сопротивлялась этому.
– Я нашла его «ВКонтакте», отправила запрос, и он добавил!
– Да? А как он там? Я тоже найду.
– Родион Рудин.
– А ты ему писала?
– Конечно, но он пока не ответил. У него полно друзей, наверное, ещё не видел.
– Расскажи, что написала.
Мне было до лампочки, какой поток розовых соплей она отправила Родиону, но вот информация о наличии его в соцсетях меня заинтересовала.
Родион Рудин, говорите? Нужно посмотреть сегодня, да нет, разве удержусь – сейчас же! Рука скользнула в карман.
– Родион такая лапочка, я млею, он невероятный! У него такой магнетизм! – вздыхала черноглазая.
Магнетизм! Что она знает о притяжении, которое не побороть? О страсти, с которой не справиться? О любви, которая точит сердце как червь яблоко? О грусти, которая с каждым проведённым порознь мгновением, усиливается?
Фу, мерзость, Майя, что за сопли в сахаре, ещё начни стихи писать!
Я нашла Родиона сразу – первой строкой в списке однофамильцев. От его аватарки подкашивались ноги, несмотря на то, что парень поставил не высокохудожественное фото, а обычное «селфи». Серый цвет глаз усиливался от центра к краю. Возле зрачка радужка оставалась светлой, серебристой, а к внешней границе градиент менялся так, что окантовка казалась чёрной. Удивительно!
Бровь приподнята, чувственный рот приоткрыт. Кольцо пирсинга в носу почти незаметно из-за отражённого света. Нахмуренный лоб, заострённые скулы и впалые щёки формировали поразительные рельефы лица. Смоляные волосы, в целом, приглаженные, местами торчали, а кончики завивались вверх. На узких плечах – чёрная куртка из тонкого блестящего материала, закатанные рукава позволяли видеть фрагменты татуировок.
В профайле Родиона обнаружилось немного фотографий, но от каждой замирало сердце. Была даже пара снимков с той самой фотосессии.
Мне снова взгрустнулось. Казалось, чем больше я отказывалась думать о парне, тем сильнее Вселенная подталкивала меня к нему. Я упиралась, но она, зараза, была упрямее и могущественнее. Скажи мне кто утром, что через пару часов я буду пускать слюни на фотки Родиона «ВКонтакте», я этого человека больно треснула бы, но вот она я: пялилась на его смазливую физиономию и млела.
Добавлять в друзья, естественно, не стала. Приближалась моя остановка, а я ещё не все фотки пролистала. Погасила экран, не закрывая страницу – досмотрю погодя.
Я покинула автобус с огромным облегчением – больше не нужно было слушать «какой Родион сексуальный, классный, офигенный и так далее». Я прекрасно знала это сама.
Существо, переступившее порог репетиционной, смотрело на всех насуплено. Репали мы в арендуемом по времени гараже, не сказать, что с отличным оборудованием, но за неимением возможности тренироваться в более презентабельном месте, сгодилось и это. Музыканта делает умение играть, а не аппаратура. Хотя признаю, мастерство колоритнее проявляется на сногсшибательном инструменте.
– Привет, – я прошла в маленькое душное помещение, где из мебели кроме музыкального оборудования находилась доисторическая вешалка для одежды, полураздолбанная тумбочка и низкий, продавленный диван с огромной дырой, в которой просвечивал наполнитель. Куда, собственно говоря, я и плюхнулась, предварительно скинув кеды и прислонив бас в угол. Вытащила сотовый и положила рядом.
Синтезатор на подставку устанавливал высокий, плотного телосложения парень с крашенными чёрными волосами длиннее подбородка. Злоупотребляя гелем для укладки, он сделал «эффект мокрых волос» своей фишкой. Звали его Тимофеем, или просто Тимом. Он любил смешение стилей и часто приходил на репы в классических пиджаках, потёртых джинсах и пыльных кедах, но на нём это смотрелось интересно. Тим носил квадратной формы очки и густые заросли усов и бороды. Он отличался спокойным покладистым характером, говорил мало, но по делу, имел отменное чувство юмора.
У меня есть сравнительная таблица соотношений музыкальных инструментов и характеров людей, их выбравших. Гитаристы в большинстве своём чокнутые, безбашенные, озабоченные, легко уходящие в отрыв люди, и чем профессиональнее играли, тем сильнее у них были повёрнуты мозги. Бесконечно обаятельные и харизматичные вокалисты любили покрасоваться. Барабанщики – себе на уме, порой капризные и ворчливые, порой добрейшей души люди, но вспыхивающие как порох. Периодически тоже крейзи, потому как меланхолик не станет молотить по барабаном как псих. А клавишники часто скромные, спокойные, загадочные и многозначительно молчащие флегматики.
Отсюда напрашивался логичный вывод: инструмент отлично подходил Тиму. Или Тим инструменту. В любом случае, взаимность была. Одетый в чёрное, как гот, задумчивый, серьёзный клавишник отлично владел мелодичным агрегатом и выдавал такие одухотворённые диссонансы, что душу рвало на части, говорю без лукавства. В общем, дай ему волю играть сольно – заставил бы публику рыдать во время выступления от переизбытка прекрасного в крови, а в качестве отходняка – ещё полчасика после. Мастер своего дела.
Как впрочем, и наш гитарист. Человек, абсолютно теряющий рассудок, когда дело касалось творчества. Преданный музе, одержимый до нельзя, музыкальный маньяк. Если верить Огнеславу, или просто Славе, то играл он на электрогитаре по шестнадцать часов в сутки, то есть всё прочее время, пока не спал. Но я не советовала бы верить.
Имя подходило парню безупречно – настоящий огонь и настойчивое желание прославиться. По внешним факторам – красавчик хоть куда, стройный, худой, синеглазый, с копной огненно-рыжих волос. Активный, позитивный, настойчивый, живчик до тошноты. Иногда я всерьёз уставала от его гиперактивности. Постоянной девушки у него не было, зато поклонниц – миллиона два. И когда только успевал шашни крутить, если играл столько часов в сутки? Делайте выводы. Но не в укор ему будет сказано – играл отменно, даже виртуозно – отточенные, безукоризненные соляги, различные техники игры – есть чем гордиться. Что в принципе, Слава и делал.
Парень, гремевший всем на свете, пока устанавливал тарелки и кардан на ударку – это наш барабанщик. Тот самый, который не знал нот. Но это никак не уменьшало способностей Ильи создавать ритмы, согласующиеся с биением сердец слушателей. С техникой и скоростью у него было всё круто. Тот ещё мастак. Сам крупный, полный, но ни капли не неуклюжий. Болтливый и общительный, Илья был старше Влада на десять лет, но не комплексовал из-за того, что связался с малолетками. Он уже имел опыт выступления на сцене и стал нашим гуру в этом вопросе. В целом, симпатичный: тёмно-русые волнистые волосы ниже плеч, усы и борода, серые глаза. Правда, лишний подбородок, полные щеки и рюкзак вместо живота портили впечатление. Но я ценила его за душевные качества, не зацикливаясь на физических недостатках.
Каждого члена группы я любила и уважала как музыканта и человека, искренне радуясь, как высокопарно это не звучало бы, что они есть в моей жизни. Со Славой мы дружили, несмотря на то, что периодически (пару раз в день) люто друг друга выбешивали. С Тимом я общалась меньше, но обожала его музыкальный вкус, мы часто обменивались найденными командами. Мне нравился его стиль в одежде и да, он знал, как тронуть моё сердце. Музыкой, господа, музыкой.
Илья же, хоть и казался пухлым добродушным простаком, иногда мог обложить всех нас вместе и, в качестве добавки, каждого по отдельности, первосортным матом, разработанным по индивидуальной программе. И как человек отходчивый не обижался, если получал то же в ответ. Мы с ним великолепно понимали друг друга.
И ещё Владислав, но про него уже известно. Он мне как брат. Кстати, парень ещё не пришёл, несмотря на то, что извечный опоздун – это я. Но сегодня простительно. Вчера тусили вместе, так что я его прекрасно понимала.
Кстати, в своей таблице соотношений я пропустила басистов. Верно. Музыкант, выбравший бас-гитару главенствующим инструментом, жаждет славы и внимания. Он/она уверен в себе, прямолинеен, открыт, сексуален до безумия или хочет таковым казаться. «Желайте меня все!» – вот его девиз. Он упорно конкурирует со славой вокалиста, стараясь урвать львиную долю внимания. Кто-то может не согласиться, вызывая в голове пример приятеля/приятельницы, не буду спорить, всегда есть исключения. Но в массе своей басисты те ещё личности. Правило подтверждал Саша – вот уж басист по крови.
А я… самодостаточна, раскована, славу любила, за словом в карман не лезла. Но из-за мелочей могла дёргаться и чувствовать дискомфорт. Вследствие чего придираться к деталям и портить окружающим восприятие. Но в целом, была существом адекватным.
По крайней мере, до встречи с Сами-Знаете-Кем.
– Как дела? – Слава подключал педаль «дисторшна» к гитаре. – Как концерт? – он тряхнул головой, откидывая огненные пряди с лица.
Даже сюда – до дивана, на котором я сидела – долетел аромат его парфюма. Тёмно-фиолетовая рубашка в мелкую клетку, расстёгнутая на пару верхних пуговиц, обнажала загорелую грудь. И когда успел прожариться? Лето ещё не началось.
– Концерт хорошо, – я слегка поморщилась, вспомнив вокалиста группы разогрева.
– А судя по выражению лица – не очень, – хохотнул Илья.
– Да не, – я махнула рукой и встала, совесть заела – ребята готовились к репе, а я прохлаждалась. – Влад знакомых встретил, мы с ними затусили, в итоге сегодня похмелье.
– Это всё объясняет, – Слава выпятил губу, – играть сможешь?
– Без вопросов, – отрезала я. – В любом состоянии.
– Влад не выжил? Обычно он первым приходит, – сказал Тим.
– Вероятно, ему ещё хуже, чем мне, – я извлекла гитару из чехла, перекинула шнуры на плечо и шагнула к комбику, чтобы подключить и настроиться, когда дверь в гаражное помещение, распахнувшись, хлопнула о стену.
Мы, удивлённые, обернулись. Вошёл Влад, помятый и небритый. Волосы причёсаны неряшливо, глаза красные, походка шаткая. Мда, стареет что ли? Вроде принимает немного, а по утрам выглядит как вампир, который пил кровь заражённого холерой.
– А вот и я. Извиняюсь, опоздал немного, – сказал он.
И, несмотря на заявление «а вот и я», Влад всё-таки пришёл не один.
Глава 11 – Репетиция
Вокалист не обязан приносить на репетицию никакого инструмента, кроме голоса. Поэтому, увы, Влад заявился не с музыкальным инструментом. Будь проклята Вселенная, которая снова припадочно посмеялась, (интересно, не описалась от хохота?) над моим «больше я его не увижу».
Верно, вслед за Владом вошли Родион и Саша. Не знаю, что я испытала в первую очередь: разочарование или удивление, но гриф баса в руке дрогнул. Проклятье! Бросив мне «Привет», Владислав обменялся рукопожатиями с остальными.
А передо мной во всей красе оказались наши гости. Родион закрыл дверь, а Саша остановился в центре, ожидая, когда их представят. Но со мной поздоровался:
– Привет! – расплылся он в улыбке и отсалютовал, коснувшись стильного и эффектного аксессуара: чёрной шляпы, надетой так, что поля обрамляли голову как нимб.
Я кивнула. Парень снял и бросил кожух на спинку дивана. Ступенчато постриженные тёмно-каштановые волосы с небольшой рыжиной на кончиках выглядели по-хулигански очаровательно. Серая рубашка в тонкую чёрную полоску, застегнутая на несколько нижних пуговиц и закатанная до локтей, открывала великолепный вид на подкачанный торс и покрытые яркими татуировками мускулистые руки. Через шею на грудь спускались концы шифонового платка. На кистях – не обрезанные кожаные перчатки, на запястьях – браслеты-цепи. Саша двигался пластично и элегантно. Стильный, модный, самоуверенный и дерзкий.
Я нарочно долго его разглядывала, подмечая детали имиджа, но не любовалась и не восторгалась, все гораздо прозаичнее – смотрела на одного парня, чтобы не смотреть на другого. Не в пол же уставиться, в конце концов.
Но взгляд перевести пришлось.
Сердце с вертушки пнуло рёберную решетку (чтоб оно там себе всё отбило) – я узнала блестящую куртку, в которой Родион был на аватарке в своём профайле. Даже рукава закатал так же, как нарочно! Будто узнал, что я нашла его в Инэте, и решил поиздеваться. Очередное болезненное совпадение.
Не видела его всего день, а уже соскучилась, вот дьявол! И где твои рога, чёрт? Может под тёмно-синей с белым геометрическим рисунком банданой, что удобно улеглась вдоль лба и теряла след в чёрных, как вода на дне колодца, волосах?
Безупречный.
Точно кто-то штрихами рисовал, подтирал и начинал заново, если косячил. Даже выбившаяся из-под платка прядь, упавшая на щеку ресница, морщинки возле губ и глаз при улыбке и бинты на руках – все было безупречно. Родион снял повязку с одной руки, но на той, которую перевязывала я, бинт остался. Но, конечно, причина не во мне, просто порез там оказался глубже.
Захотелось спросить, болели ли ладони, но я сдержалась. Какое мне дело? Пусть хоть кровью истечет через царапины, что и кошка сделает глубже.
Я знала, что он видел, как я придирчиво осматривала Александра. Пусть думает, что хочет. Родион поздоровался со мной тепло, а я напротив – вяло. В этот момент освободился Влад и представил ребят согруппникам. Начались рукопожатия и вопросы.
Я отошла к комбарю, чтобы подсоединить басуху. У нас репетиция или балаган? Волосы скатались со спины и заслонили меня от парней. Я сняла с грифа тюнер, присела на усилок, чтобы настроить бас, и ушла в процесс с головой.
Поэтому вздрогнула, услышав своё имя. Откинув штору волос с лица, я увидела рядом Родиона и от неожиданности выронила тюнер из ставших скользкими пальцев.
Собралась нагнуться, но парень опередил – ловко подцепил и протянул мне предмет.
– Извини, не хотел подкрадываться.
– Ничего страшного, – в противовес словам я насупилась.
Взяла тюнер, едва не уронив снова. Но лицо дрогнуло на красный припухший порез на руке Родиона. Он увидел и ответил на не озвученный вопрос:
– Спасибо за перевязку, правая рука не болела ночью, – он помахал забинтованной кистью. – А левая уже заживает.
– Хорошо. Будь осторожнее в другой раз.
– Буду.
Родион улыбнулся, а я нахмурилась сильнее: что за на фиг – я о нём заботилась? И чего он подошёл вообще?
Снова чётко уловив моё настроение, парень продолжил (fuck, он читала меня как книгу, а я для большего удобства страницы переворачивала):
– Я принёс обещанный альбом. Наш «Heart of fire», – и он протянул мне диск.
Название себя оправдывало – буклет изображал объятое пламенем анатомическое сердце. Секунду поколебавшись, я приняла:
– Вернуть, когда послушаю?
– Нет, ты что, – резко воспротивился он. – Это презент.
Подарок значит. От Родиона, ага. Хотя стоп, не от него, а от группы.
– Спасибо, – я улыбнулась. – Обязательно поделюсь впечатлениями.
– Если будет критика – говори, мы не обидчивые, – Саша услышал последнюю фразу и подошёл походкой супермодели. Ребята закончили знакомиться.
– Ладно, но я почти уверена, что мне понравится. Я ведь уже высказала мнение вчера, – моя улыбка Саше получилась в разы бодрее. Родион отвернулся и отступил.
– Народ! Репа отменяется, что ли? – спросил Илья. – Я настроен. Инструменты тоже.
Верно, у нас дела. В репетиционной могут находиться только музыканты нашей группы. Посторонних прошу покинуть помещение. Чего они вообще припёрлись? Как узнали место и время? Чтобы отдать диск? Получила, расписалась, спасибо. Всего доброго.
– Как это – отменяется? Репа будет! – спохватился Влад. – У нас и зрители есть.
– Зрители? – выпалила я.
Вот это поворот! Так вот зачем они пришли! Я остолбенела.
– Я, в принципе, не против, чего стесняться, – пожал плечами Слава.
– Наоборот, прикольно! – согласился Илья. Тим тоже кивнул.
– Раз несогласных нет, давайте начнём, – сказал Влад.
Как это нет несогласных? А я?
Но все поддержали идею. Я отвернулась, чтобы никто не увидел мою кислую физиономию. Прорвёмся, Майя, ты девчонка не промах. Тогда почему так судорожно вцепилась в гриф басухи, а ноги двигались, будто кто накастовал моментальную атрофию?
Во-первых, глубокий вдох, а, во-вторых, глубокое «забей»!
Я заняла позицию, поправила ремень на плече, пристроила гитару поудобнее. С удовольствием повернулась бы спиной к нашим «зрителям», но решила не переходить границы вежливости и встала в пол-оборота между своим комбарём и синтезатором Тима.
В голове невольно всплыло «три четверти», которое использовал фотограф. Щёки тут же порозовели, и я опустила голову к гитаре, чтобы моего внезапного смущения не заметили. Тот день до сих пор вызывался из памяти яркой вспышкой с болезненной чёткостью кадров.
Волосы чёрными змеями стекли на лицо. Я ещё немного развернулась к Тиму от дивана, на котором расселись гости. Таким образом, Родион благополучно исчез из моего поля зрения, а Саши я не боялась. Теперь применяем вышеупомянутую двух шаговую систему успокоения. Кажется, сработало. Я готова.
Остальные тоже настроились, Влад проверил микрофон. Договорившись, с какой песни начнём и, получив сигнал Ильи, мы заиграли.
Не могу сказать ничего хорошего про свою игру. Неплохо, но хуже, чем обычно. Старалась концентрироваться на музыке, но нежелательные посторонние нервировали. Пальцы подводили, соскальзывали со струн, цепляли не те ноты. Один раз на меня даже Влад обернулся: удостовериться, все ли в порядке с по жизни безупречной и аккуратной Майей. Нет, не всё в порядке, она лажала изо всех сил.
Со второй песней стало хуже. В один момент завеса из волос стала мешать. Откинув её, я нарвалась на взгляд Родиона. Этот засранец смотрел, не отрываясь! А едва заметил, что спалился, отвернулся. Чего надо? Заставить меня нервничать, поржать над косяками?
Майя, ты выдумщица похлеще писателей-фантастов. С таким воображением можно создавать стихи и класть их на музыку. А что, и Влад зашевелится, побоится конкуренции. Ох, и понапишу же я там лирики!
И с чего я вообще взяла, что он смотрел «не отрываясь»? Может, я привлекла его внимание дёрганьем своей бестолковой головы? А в реале он просто наслаждался музыкой.
Оба выглядели довольными: Саша качал ногой в такт и барабанил рукой по коленке, Родион усиленно кивал головой. Стоило признать, когда я увидела, что им нравится, то немного расслабилась, даже косячить перестала. Но стыд за лажовую игру остался. И присутствие незапланированных зрителей раздражало.
Какого чёрта они заявились без разрешения? Но вскоре я получила ответ на терзавший меня вопрос. Сыграв ещё пару песен, мы сделали перерыв, во время которого и узнали мнение гостей.
– Влад, отличный вокал! – охотно делился впечатлениями Саша. – Гармоничное звучание клавишных, барабаны – шик!
– И мне понравилось. Очень круто! – Родион был сдержаннее в эмоциях, но не менее искренен. Безумно польщённый Влад сиял от похвалы как начищенный чайник, забытый на солнечной террасе.
– Хорошо, что ты нас вчера позвал, Влад, – сказал Саша, раскрывая тайну их сегодняшнего пришествия. – Давно не слышал такой хорошей команды.
– Ты их позвал? – не удержалась я. Такой подставы я не ожидала и готова была кинуться с кулаками на виновника моего очередного помрачения.
– Ага, на вечеринке, – отозвался тот, не замечая сгущающихся над головой туч. – Не помнишь, что ли, Майя?
– Нет, – надулась я.
– Наверное, ты как раз выходила, – Саша поправил шляпу на голове, захрустев кожаными перчатками.
– Видимо. Поэтому ваше появление стало для меня сюрпризом.
«Неприятным» – добавила я про себя.
– А что такое? Что-то не так? – Владислав, кажется, заметил тучи и удивлённо округлил глаза. Куда деваться – пришлось реабилитироваться.
– Что ты! – я поспешила развеять его сомнения. – Просто обидно, что не помню. Голова до сих пор трещит. Сам же слышал, как лажала местами.
Про игру с похмелья это я ловко ввернула, удалось списать нервное напряжение на последствия пирушки. Браво! Я аплодировала сама себе!
– Брось, ты классно играла, – возразил Саша. – С отличной скоростью, чётко, как под метроном. Для басиста важно создать хороший ритм. То, что сбилась и малость косячила – не страшно на репе – есть кому прикрыть.
Я кивнула. Жаловаться не приходилось – ребята отлично работали на «подхвате».
– Похвала от коллеги приятна вдвойне, – благодарно улыбнулась я.
– Ребят, хорошо, что пришли, ещё забегайте, будем рады! – Илья расплылся в улыбке.
– Спасибо за приглашение. Придём, если всем будет удобно, – сказал Родион.
Холодок пробежал вдоль позвоночника. Как так? Эта морда опять читала меня? Ладно ещё, будь я увлекательным романом, так нет же – жалкая газетёнка, напечатанная на бумаге второго сорта. Стало неловко и капельку стыдно. Наверное, неприятно, когда тебе не рады.
– Приходите и вы к нам на репу, – продолжил Родион. – С ответным визитом.
– Ага, хорошая идея, Род! – воскликнул Саша. – Будем ждать.
– Было бы здорово, – Слава выглядел заинтересованным.
Ребята снова завязали разговор. Я не участвовала и вернулась к «сцене», где сняла гитару с плеча и прислонила её к комбарю.
Продолжится ли репетиция? Ритм и настрой сбились. Ладно, в любом случае, я сегодня не совсем адекватна из-за похмельного синдрома. Голова гудела. И мне казалось, что гул усиливался, когда Родион оказывался поблизости.
Неожиданно трель телефонного звонка прервала гомон разнокалиберных мужских голосов (среди которых я явственно различала один низкий с пробирающей хрипотцой). Хотя трелью надсадный рев гитар и оглушительный бой барабанов можно было назвать с натяжкой, но такая мелодия стояла на сотовом Влада.
– Ого, старший руководитель труппы звонит, дело срочное, – парень разволновался, соскочил с дивана, отошёл ближе ко мне. – Вдруг звонит сообщить, что назначает меня на роль Дмитрия Карамазова в готовящемся спектакле? – озадаченность сменилась необоснованной радостью. – Алло! – он принял вызов с улыбкой триумфа на лице. – Здравствуйте, Сергей Георгиевич. Алло! – Влад нахмурился и, отняв трубку, озадаченно посмотрел на погасший дисплей. – Телефон заглючил, что ли? Алло! – снова поднёс он умерший аппарат к уху, но тот молчал как колокол без языка.
– Нелегка доля актёра, – прыснула я. – По ходу телефон сорвал получение роли.
– Смешно, ага, – Влад сердито зыркнул на меня и попытался включить мобилу. – Только поздороваться и успел. А если действительно вопрос важный, а я будто трубку кинул и телефон выключил. Весело будет потом!
Аппарат был мёртв как прошлогодняя утопленница, и толку от старой громоздкой модели стало как от кирпича.
– Блин, зарядка села. – Влад кинул телефон на диван и сокрушённо заходил по гаражу. Остальные отвлеклись от обсуждения и внимали мукам артиста. – И почему не зарядил? Что теперь делать-то? – он остановился в замешательстве, но здравая мысль пришла быстро: – Девятьсот восемьдесят семь, четыреста тридцать два, пятьдесят семь, семьдесят! Есть, помню наизусть, – обрадовался он (кто бы сомневался в актёрской памяти), – дайте кто-нибудь телефон, а?
– Пацаны, есть чё позвонить? – заржал Илья. – Влад, от тебя не ожидал.
– Обхохочешься, – парень кисло улыбнулся – переживал за карьеру. Он огляделся и заметил на диване мой благополучно забытый сотовый.
– Майя, можно твой возьму?
Влад шагнул к аппарату, а я собралась кивнуть, как в голове пронеслась вспышка. Мой телефон ни в коем случае нельзя брать! Ни Владу, ни кому бы то ни было в этом помещении. Потому что там, чёрт подери, мордаха Родиона на заставке, это раз! А два, мать его, «ВКонтакте» открыт на его странице! Как я объясню ребятам своё повышенное внимание к его персоне, когда Влад не удержится (а он не удержится!) и заявит об этом во всеуслышание. Это «ж-ж-ж-ж» неспроста! Что подумает сам Родион?
Сердце как бешенное застучало в висках. Меня не должны разоблачить! Зачем поставила его на заставку? Зачем не закрыла профиль? Сама себе яму выкопала, балда! Влад уже протянул руку, когда я, проворнее белки, перепрыгнула через комбарь, чуть не свалила басуху, едва не зацепилась за переключатели громкости, подлетела к дивану и сцапала телефон за секунду до Влада. И с облегчением вздохнула – успела.
Все посмотрели на меня округлившимися глазами, и я поняла: улыбкой смущения тут не отделаться – нужно выкручиваться. И оправдание должно быть веским. Ну, мозг, давай, генерируй идеи, почему Майя зажала другу телефон? Но как назло предатель молчал.
– Прости, денег нет, – ничего банальнее придумать я не могла, – жалкие рубли на счёте.
Взгляд Влада мгновенно охладел – парень не ожидал, что я откажу, использую такое жалкое оправдание. Но он не успел ничего сказать – его опередил Саша:
– Позвони с моего.
– Спасибо, ты меня так выручил! – Влад выхватил телефон из его рук, зыркнул на меня обижено-злобным взглядом и бросился вон из гаража, на ходу бормоча цифры.
А я отступила, чтобы никто не заглянул через плечо, и как можно скорее покинула страницу Родиона, поклявшись себе, что больше туда ни ногой, ни кончиком мизинца! И с заставки фотку убрала. И только после этого вздохнула с облегчением.
Как можно было быть такой беспечной и не думать о последствиях? Пожалуйста – чуть не спалилась. А горела бы долго и мучительно, узнай ребята о моих чувствах. Стала бы темой в диалогах до скончания мира. Только теперь перед Владом неудобно. Наверное, обиделся. Лучшая подруга пожадничала, когда у него решался вопрос жизни и смерти.
В дверях появился огорчённый Влад.
– Смена расписания, – ответил он на вопросительные взгляды. – Уведомили о переносе репетиций. С ролью пока неопределённо, – он пожал плечами, одарил меня презрительным взглядом и приготовился открыть рот, чтобы сказать что-то явно нелицеприятное, как Саша тоже заметил это и высказался первым (он сегодня прямо громоотвод):
