Текст книги "Сказки"
Автор книги: Редьярд Киплинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Как была выдумана азбука
Через неделю после происшествия с багром, незнакомцем и рисунком Таффимай Металлумай (мы, как и прежде, милые мои, будем называть её Таффи) опять отправилась со своим папой ловить карпов. Мама хотела, чтобы она осталась дома и помогала развешивать шкуры для просушки на больших шестах около пещеры, но Таффи чуть свет убежала за отцом на рыбную ловлю. Она шалила и резвилась и внезапно так расхохоталась, что папа сказал ей:
– Не балуйся, девочка!
– Ах, как это было потешно! – восклицала Таффи. – Помнишь, как старший вождь раздувал щёки и какой смешной был наш милый чужак, когда ему обмазали волосы глиной?
– Ещё бы не помнить, – ответил Тегумай, – мне пришлось отдать незнакомцу две самые лучшие оленьи шкуры за то, что мы его обидели.
– Это не мы с тобой, а мама и её приятельницы! – возра-зила Таффи.
– Ну будет. Давай-ка позавтракаем.
Таффи принялась обсасывать мозговую кость и сидела смирнёхонько целых десять минут. Тем временем её папа что-то царапал зубом акулы на берёзовой коре. Вдруг она сказала:
– Папа, я придумала одну вещь. Крикни что-нибудь!
– А! – крикнул Тегумай. – Годится?
– Да, – ответила Таффи. – Знаешь, ты сейчас ужасно похож на карпа с разинутым ртом. А ну, крикни ещё раз.
– А! А! А! – крикнул Тегумай. – Но ты не смейся надо мною, дочка.
– Я вовсе не смеюсь, – сказала Таффи. – Ты сейчас узнаешь, что я придумала. Скажи опять «А» и не закрывай рта, а мне дай зуб акулы. Я нарисую карпа с разинутым ртом.
– Зачем? – спросил папа.
– Разве ты не догадываешься? – сказала Таффи, царапая по берёзовой коре. – У нас с тобою будет маленький секрет. Когда я нарисую карпа с разинутым ртом на закоптелой стене нашей пещеры (мама, вероятно, позволит), то ты сразу вспомнишь «А». Мы можем играть, как будто я выскочила из тёмного угла и напугала тебя криком. Помнишь, прошлой зимой я напугала тебя в бобровом болоте?
– В самом деле! – воскликнул папа таким голосом, как говорят взрослые, когда внимательно слушают. – Продолжай, Таффи.
– Ах, какая досада! – сказала она. – Я не могу нарисовать карпа целиком, вот только его рот. Всё равно, мы будем думать, что здесь нарисован весь карп, а это его рот, означающий «А».
ТАФФИ НАРИСОВАЛА ВОТ ЧТО.
– Недурно, – сказал Тегумай и нацарапал то же самое на другом куске берёзовой коры. – Но ты забыла, что у карпа поперёк рта торчат усики.
– С этим я не справлюсь, папа.
– Ничего, попробуй. Нацарапай только открытый рот и усик. Мы будем знать, что ты нарисовала карпа, потому что у окуней и форелей усиков не бывает. Смотри, Таффи!
И ОН НАРИСОВАЛ ВОТ ЧТО.
– Хорошо, теперь и я сделаю, – сказала Таффи. – Ты разберёшь, если будет так?
И ОНА НАРИСОВАЛА ВОТ ЧТО.
– Отлично, – сказал папа. – Когда я увижу этот знак, то буду так же удивлён, как если б ты неожиданно выскочила из-за дерева и крикнула «А».
– Теперь крикни что-нибудь другое, – попросила Таффи, очень довольная своей выдумкой.
– Уа! – громко крикнул её папа.
– Гм! – заметила Таффи. – Это что-то сложное. Конец напоминает «А» или рот карпа. А как же начало – у-у?
– Начало тоже похоже на тот крик – рот карпа. Давай присоединим ко рту и туловище карпа, – предложил папа. Он и сам увлёкся игрою.
– Нет. Если соединить, то я забуду. Надо, чтобы это было отдельно. Нарисуй хвост. Когда карп закапывается в тину, то виден только его хвост. А потом я думаю, что хвосты легко рисовать, – сказала Таффи.
– Хорошая мысль, – заметил Тегумай. – Вот тебе хвост карпа для звука у-у.
И ОН НАРИСОВАЛ ВОТ ЧТО.
– Теперь я попробую, – сказала Таффи, – но я не умею так хорошо рисовать, как ты. Что, если я нарисую только краешек хвоста и чёрточку вместо середины?
И ОНА НАРИСОВАЛА ВОТ ЧТО.
Папа кивнул головою в знак одобрения, и глаза его загорелись от восторга.
– Как хорошо! – сказала Таффи. – Теперь крикни на другой лад.
– О! – громко крикнул отец.
– Это нетрудно изобразить, – заметила Таффи. – У тебя рот становится круглый, как яйцо или как камень. Значит, можно положить яйцо или камень.
– Под рукою не всегда найдутся яйца или камни. Мы лучше нацарапаем такой кружок.
ОН НАРИСОВАЛ ВОТ ЧТО.
– Сколько звуков мы уже с тобою нацарапали! – воскликнула Таффи. – Рот карпа, хвост карпа, яйцо! Крикни ещё что-нибудь, папа.
– Ссс! – сказал папа и наморщил лоб, но девочка от возбуждения даже не заметила этого.
– Это легко, – заявила она, царапая по коре.
– Что такое? – спросил отец. – Я думаю, а ты мне мешаешь.
– Это тоже звук. Так шипит змея, папа, когда она думает, а ей мешают. Пусть будет с – змея, хорошо?
И ОНА НАРИСОВАЛА ВОТ ЧТО.
– Знаешь, – сказала Таффи, – у нас будет ещё секрет. Если ты нарисуешь шипящую змею у входа в маленькую пещеру, где ты чинишь гарпуны, я буду знать, что ты крепко задумался, и войду тихо-тихо. Если ты её нарисуешь на дереве около реки, когда ловишь рыбу, то я буду знать, что ты велишь мне сидеть смирно и не мешать тебе.
– Отлично, – сказал Тегумай. – Это игра серьёзнее, чем ты думаешь. Таффи, голубка, мне кажется, что дочь твоего отца придумала ловкую штуку, какой ещё никто не изобрёл с тех пор, как племя Тегумай научилось насаживать на гарпуны зубы акулы вместо кремневых наконечников. Мы, кажется, открыли величайшую тайну в мире.
– Какую? – с любопытством спросила Таффи.
– Сейчас объясню, – ответил папа. – Как называется вода на тегумайском языке?
– Ну, разумеется, уа, и река то же самое. Вагай-уа значит река Вагай.
– Как называется вредная болотная вода, от которой люди заболевают лихорадкой?
– Уо. А что?
– Теперь смотри, – сказал отец. – Представь себе, что ты увидела бы этот знак около лужи на бобровом болоте.
ОН НАРИСОВАЛ ВОТ ЧТО.
– Хвост карпа и круглое яйцо. Два звука вместе. У-о! Дурная вода! – воскликнула Таффи. – Конечно, я не стала бы пить этой воды, так как ты сказал бы, что она вредная.
– Но мне вовсе не нужно для этого стоять у пруда. Я мог бы быть очень далеко, на охоте, и всё-таки…
– И всё-таки я знала бы, что вода вредная, словно ты стоял бы там и говорил: «Уйди, Таффи, а то получишь лихорадку». А на самом деле говорит это хвост карпа и яйцо. О, папа, надо скорее пойти и рассказать это маме!
Девочка от восторга прыгала около отца.
– Нет, погоди ещё, – остановил её Тегумай. – Надо придумать дальше. Уо значит дурная вода, а со – кушанье, приготовленное на огне. Не правда ли?
И ОН НАРИСОВАЛ ВОТ ЧТО.
– Да. Змея и яйцо, – сказала Таффи, – это значит обед готов. Если б ты увидел, что на дереве выцарапаны такие знаки, то понял бы, что пора возвратиться в пещеру, и я тоже.
– Совершенно верно, деточка, – ответил Тегумай. – Однако надо подумать. Тут есть затруднение. Со значит «иди обедать», а шо – это шесты, на которых мы вешаем шкуры для просушки.
– Ах, противные шесты! – воскликнула Таффи. – Я ненавижу, когда мне приходится развешивать на них мокрые, тяжёлые, мохнатые шкуры. Если ты нарисуешь змею и яйцо, я подумаю, что пора обедать, и вернусь из лесу, а мама велит мне вешать шкуры, что же тогда будет?
– Ты разозлишься, и мама тоже. Нет, нам надо придумать новый знак для шо. Нарисуем пятнистую змею, которая шипит ш-ш-ш, и будем играть, что простая змея шипит с-с-с.
– Я не знаю, как нарисовать пятна, – сказала Таффи. – Да и ты сам второпях можешь забыть про них. Я подумаю со, а окажется шо, и мама всё-таки заставит меня развешивать шкуры. Нет, лучше нарисуем эти самые шесты, чтобы не было никакой ошибки. Я сейчас нацарапаю их. Смотри!
И ОНА НАРИСОВАЛА ВОТ ЧТО.
– Правда, это будет лучше. И шесты совсем как наши, – со смехом заметил папа. – Теперь я тебе опять что-то скажу, где есть шесты. Слушай: ши. По-тегумайски ши значит ведь копьё, Таффи.
Он опять засмеялся.
– Не дразни меня, – сказала Таффи, припоминая свой рисунок, из-за которого досталось бедному незнакомцу. – Вот попробуй сам нарисовать.
– Теперь мы обойдёмся без бобров и без гор, не правда ли? – спросил папа. – Я нарисую стоячие копья и одно наклонённое.
ОН НАРИСОВАЛ ВОТ ЧТО.
– Даже мама на этот раз не подумала бы, что меня убили, – добавил он.
– Не вспоминай об этом, папа. Мне неприятно. Давай будем ещё кричать. У нас дело пошло на лад.
– Как будто бы, – сказал Тегумай и задумался. – Скажем теперь ше, то есть небо.
Таффи нарисовала шесты и остановилась.
– Нужно придумать новый знак для последнего звука, да? – спросила она.
– Ше-е-е-е! – произнёс Тегумай. – Это похоже на круглое яйцо, только потоньше.
– Тогда нарисуем тоненькое круглое яйцо, такое тоненькое, как лягушка, которая весь век голодала.
– Нет, – возразил папа. – Если спешно нацарапать тоненькое яйцо, то мы будем ошибаться и принимать его за обыкновенное. Ше-ше-ше! Мы сделаем иначе: отломим и отогнём кусочек скорлупки. Тогда видно будет, что звук о становился всё тоньше и тоньше и, наконец, превратился в е.
И ОН НАРИСОВАЛ ВОТ ЧТО.
– Ах, как хорошо! Это даже лучше тоненькой лягушки. Продолжай, продолжай! – сказала Таффи, в свою очередь царапая по коре зубом акулы.
Папа продолжал рисовать, хотя его рука дрожала от волнения.
НАКОНЕЦ ОН НАРИСОВАЛ ВОТ ЧТО.
– Смотри-ка, Таффи, – сказал он. – Не поймёшь ли ты, что это означает на тегумайском языке? Если поймёшь, то мы сделали великое открытие.
– Шесты, сломанное яйцо, хвост карпа и рот карпа, – перечисляла Таффи. – Ше-уа, небесная вода, дождь.
В это время на руку ей упала дождевая капля – погода как раз была серенькая.
– Папа, дождь идёт. Ты это хотел сказать мне?
– Ну конечно, – ответил отец. – И я сказал тебе это молча, не правда ли?
– Я, вероятно, догадалась бы, хотя не сразу, но дождевая капля помогла мне. Теперь зато я уж никогда не забуду. Ше-уа значит «дождь» или «дождь идёт». Молодец, папа!
Таффи вскочила и стала кружиться около него.
– Подумай только: ты уйдёшь утром, когда я ещё буду спать, и нацарапаешь на закоптелой стене ше-уа. Я пойму, что скоро будет дождь, и надену свой плащ из бобровых шкур. То-то мама удивится!
Тегумай тоже принялся скакать. В те времена отцы не гнушались такими забавами.
– Чем дальше, тем лучше, – говорил Тегумай. – Положим, я захочу сказать тебе, что дождя не будет и ты можешь прийти к реке. Вспомни, как это по-тегумайски?
– Ше-уа-лас уа-мару (дождь кончился, к реке приди). Сколько новых звуков! Я не придумаю, как их нарисовать.
– А я зато придумал! – воскликнул Тегумай. – Постой минуту, Таффи, я тебе покажу, и затем на сегодня уже довольно. Мы знаем, как изобразить ше-уа, остановка только за лас. Ла-ла-ла! – твердил он, помахивая зубом акулы.
– На конце шипящая змея, а перед нею рот карпа – ас-ас-ас. Нам нужно только ла-ла, – сказала Таффи.
– Я знаю, но нам приходится выдумать ла-ла. И мы с тобою первые люди, которые за это берутся, Таффимай.
– Ну что же? – заметила Таффи и зевнула, так как чувствовала себя немного утомлённой. – Лас значит «сломать» и ещё «кончить», не правда ли?
– Да, разумеется, – сказал Тегумай. – Уо-лас значит, что вся вода в чану вышла и мама не может готовить, а меня как нарочно нет, я отправился на охоту.
– А ши-лас означает, что копьё сломано. Если б я тогда додумалась до этого, то не стала бы делать дурацких рисунков с бобрами для чужака.
– Ла-ла-ла! – повторял Тегумай, размахивая палкой, и морщил лоб. – Вот ещё досада!
– Ши я умею нарисовать, – продолжала Таффи. – А потом я попробовала бы нарисовать сломанное копьё.
И ОНА НАРИСОВАЛА ВОТ ЧТО.
– Отлично! – воскликнул Тегумай. – Теперь у нас есть ла, и этот знак не похож на другие.
ОН НАРИСОВАЛ ВОТ ЧТО.
– Нужно уа. Ах, это уже было. Остаётся только маре. М-м-м-м… Чтобы сказать м-м-м, надо закрыть рот. Давай нарисуем закрытый рот.
И ОНА НАРИСОВАЛА ВОТ ЧТО.
– После него поставим разинутый рот карпа. Выйдет ма-ма-ма, – сказал Тегумай. – А как же мы сделаем р-р-р, Таффи?
– Такой же острый, угловатый звук слышится, когда ты выдалбливаешь челнок, – сказала Таффи.
– Угловатый? Острый? Вот такой? – спросил Тегумай и НАЦАРАПАЛ СЛЕДУЮЩЕЕ.
– Да, – ответила Таффи, – но не надо столько углов, довольно и двух.
– Я поставлю даже один, – сказал Тегумай. – Для нашей игры чем проще знаки, тем лучше.
ОН НАРИСОВАЛ ВОТ ЧТО.
– Теперь мы добились толку, – сказал Тегумай и подпрыгнул на одной ноге. – Я возьму и нанижу все знаки подряд, – как рыб на жёрдочку.
– Не поставить ли между словами палочки, чтобы они не теснились и не толкались, словно карпы?
– Я сделаю между ними промежутки, – сказал Тегумай, но от волнения позабыл и НАЦАРАПАЛ ИХ БЕЗ ПРОМЕЖУТКОВ на куске свежей берёзовой коры.
– Ше-уа-лас уа-маре, – произнесла Таффи, читая по складам.
– На сегодня довольно, – сказал Тегумай. – Я вижу, что ты очень устала, Таффи. Но ты не смущайся. Мы уже завтра всё окончим, а помнить о нас люди будут ещё много-много лет после того, как срубят на дрова самые большие деревья, которые ты здесь видишь.
Они вернулись домой. Целый вечер Тегумай сидел по одну сторону очага, а Таффи по другую. Они рисовали уа, уо, ше, иши на закоптелой стене и до тех пор шушукались и пересмеивались, пока мама не сказала:
– Право, Тегумай, ты ничем не отличаешься от Таффи.
– Не сердись, мамочка, – убеждала Таффи. – У нас с папой секрет. Мы сами всё тебе расскажем, когда настанет время, только, пожалуйста, сейчас не расспрашивай, а то я не выдержу и разболтаю.
Мама не стала расспрашивать. На следующий день Тегумай ушёл ранёхонько к реке придумывать новые знаки, а Таффи, когда встала, увидела слова уа-лас (воды нет, вода кончилась), написанные мелом на стенке большого каменного чана, который стоял около входа в пещеру.
– Гм! – ворчала Таффи. – Эти картинки-звуки бывают иногда совсем некстати. Папа как будто пришёл сюда и велел мне принести воды в чан, чтобы маме было на чём готовить.
Она пошла к ручью за пещерой и, набирая воду ведром из берёзовой коры, наносила полный чан. Затем она побежала к реке и дёрнула папу за левое ухо. Это ухо принадлежало ей, и она могла его дёргать, когда была умницей.
– Ну, давай рисовать остальные звуки, – сказал папа. Они целый день провели за делом, отрываясь только, чтобы позавтракать и немного побегать. Когда они дошли до звука т, то Таффи заявила, что с этого звука начинаются их имена – её, папино и мамино – и потому надо нарисовать семейную группу, где бы они все трое держались за руки. Это легко было нарисовать раз-другой, но когда пришлось повторить то же самое шесть-семь раз, то Таффи и папа справлялись всё хуже и хуже, и, наконец, от рисунка остался один высокий, худой Тегумай, протягивающий руки жене и дочери. На картинках видно, как это постепенно делалось.
Многие другие рисунки были так замысловаты, что их трудно было выцарапывать, особенно натощак. Но по мере того как их снова и снова царапали на берёзовой коре, они становились проще и яснее, и наконец Тегумай остался совсем доволен. Они повернули шипящую змею на другую сторону, чтобы получить Г.
Очень часто у них попадалось Е, и во избежание недоразумений они совсем загнули отломанную скорлупку яйца. Звук З получился из рисунка, изображающего священного для тегумайцев зверя – бобра.
Некрасивый носовой звук Н они хотели изобразить в виде носа и рисовали носы до тех пор, пока у них остались чёрточки, которые они продолжили вверх и вниз. Пасть жадной щуки дала твёрдый звук Д.
Изобразив, как щука своей острой пастью натыкается на копьё, они сделали рисунок для звука К, который всегда произносится с усилием, словно натыкаешься на препятствие. Когда они нарисовали кусочек извилистой реки Вагай, то получили картинку для звука В.
Таким образом, Таффи и её папа нацарапали все звуки, какие им были нужны, и составили азбуку. Прошли тысячелетия, и люди пробовали применять те или другие знаки, пока не вернулись опять к той азбуке, простой и понятной, которую выдумали Таффи и Тегумай. По ней теперь учатся все детки, когда они уже в таком возрасте, что могут учиться.
Поэтому я стараюсь не забывать Тегумая Бопсулая, и Таффимай Металлумай, и Тешумай Тевиндрау, её дорогую маму, и всё то, что некогда происходило на берегах большой реки Вагай!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
