Текст книги "Откуда у носорога такая шкура"
Автор книги: Редьярд Киплинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Киплинг Редьярд
Откуда у носорога такая шкура
В некотором царстве, в некотором государстве, на Красном море, у самого берега, стоял Необитаемый остров. На острове жил парс, а у парса была шапка, и она блестела на солнце, как солнце.
Только и было добра у парса, что шапка, да нож, да печка, – а вам печку трогать руками нельзя.
И вот один раз взял парс изюму, и муки, и воды, и слив, и сахару, и всякой всячины, смешал все в кучу и сделал себе пирог, великолепнейший волшебный пирог в два локтя шириною и в три локтя толщиною. Это было высшее Достижение Кулинарного Искусства (говоря волшебными словами). Поставил парс пирог на печку: ему, значит, можно было подходить к этой печке. И так он пек этот пирог, что тот зарумянился и дух от него пошел нежный и трогательный.
Но только парс открывает рот и хочет съесть свой пирог, смотрит – из Необитаемых Дебрей идет Носорог; а у Носорога на носу рог, и глазки у него поросячьи, и сам он совсем невоспитанный.
В те времена Носороги носили шкуру в обтяжку, без единой складочки, и очень смахивали на деревянных, игрушечных, только были, понятно, крупнее. Всё же они и теперь невоспитанные, и прежде были невоспитанные, и всегда будут невоспитанные.
Носорог сказал:
– Угу!
Здесь нарисовано, как парс начинает есть свой сладкий пирог на необитаемом острове, на Красном море, в очень жаркий день; нарисован также носорог; он пришел из совершенно безлюдной центральной части острова, которая, как ты можешь видеть, состояла из скал. Кожа носорога совершенно гладкая; три пуговицы, которыми она застегивается, сидят внизу, поэтому ты и не можешь их видеть. Извивающиеся вещи на шапке человека – солнечные лучи, которые отражаются с более чем восточным великолепием; если бы я нарисовал настоящие лучи, они наполнили бы всю картину. В сладком пироге изюм. Круглая вещь, вроде колеса, лежащая на песке спереди, колесо одной из колесниц Фараона, на которых он и его воины хотели переправиться через Красное море. Огнепоклонник нашел это колесо и оставил его у себя для игры. Человека этого звали Пестонджи Бомонджи; носорога же звали Сопуном, потому что он дышал ртом, а не носом. На твоем месте я не спрашивал бы ничего насчет печки с плитой.
И покинул парс пирог, и бросился к пальме, и в чем был полез на верхушку; а был он в одной только шапке, и шапка блестела на солнце, как солнце.
И ткнул Носорог его печку носом, и печка перевернулась вверх дном, и покатился пирог по песку, и поддел Носорог пирог на рог и стал его есть, а съевши, ушел в безлюдную, необитаемую пустыню, по соседству с островами Мазандеран, Сокотра и мысами Великого Равноденствия.
Тогда парс слез с дерева, поставил печку на ножки и проговорил такое заклятие, какого вы никогда не слыхали, и потому сейчас я скажу его вам:
Если шкура тебе дорога,
Не бери пирога на рога.
И – ах! – это было неспроста!
Потому что прошло пять недель, и в Красном море наступила жара, и каждый стал сбрасывать с себя всю одежду. Парс сбросил с себя шапку, а Носорог шкуру, перекинул ее через плечо и пошел купаться. Тогда еще шкура у Носорога застегивалась на животе на три пуговицы и была похожа на резиновый плащ.
Встретив парса, Носорог ни слова не сказал о его пироге, потому что, повторяю, он был очень невоспитанный – прежде, теперь и всегда. Переваливаясь, он прямо полез в воду и стал пускать через нос пузыри, а шкуру оставил на берегу.
Идет парс мимо и видит – шкура. Улыбнулся парс хитрой улыбкой – и раз, и другой. Потом трижды протанцевал вокруг шкуры, потирая от радости руки.
Потом бросился к своему жилью и набрал полную шапку крошек, оставшихся от пирога. Парс только и ел, что пироги, а крошек никогда не выметал. И он взял эту шкуру, и он смял эту шкуру, и потер эту шкуру, и простер эту шкуру, и набил ее снизу доверху засохшими, жесткими, черствыми, колючими крошками и горелыми изюминками. Потом взобрался на свою высокую пальму и стал поджидать, чтобы Носорог вышел из воды и напялил на себя свою шкуру.
Пестонджи Бомонджи сидит на пальме и смотрит, как носорог Сопун, скинув с себя свою кожу, купается подле отмели совершенно необитаемого острова. Пестонджи всыпал в кожу крошки и улыбается, думая, как сильно будут они щекотать носорога, когда тот снова наденет ее. Кожа лежит в прохладном месте, как раз под скалами, ниже пальмы; вот потому-то ты и не можешь ее видеть. На голове Пестонджи шапка, отражающая лучи с более чем восточным великолепием; у него в руках нож, которым он хочет вырезать на коре пальмы свое имя. Черные точки на островах, там в море, куски кораблей, разбившихся во время плавания по Красному морю; только все пассажиры были спасены, и каждый отправился к себе домой.
Черное пятнышко в воде близ берега – совсем не обломок корабля. Это носорог; он купается без своей кожи. Внутри под кожей он был так же черен, как и снаружи. О печке с плитой я на твоем месте не стал бы расспрашивать.
Носорог так и сделал. Он застегнулся на три пуговицы, и тотчас же его зацарапало, как царапают крошки в кровати. Ему хотелось почесаться, но от этого стало еще хуже. Грохнулся он тогда на землю и пошел кататься по земле, и катался, и катался, и катался, и чем больше катался, тем больше донимали его крошки – и всё хуже, и хуже, и хуже. Кинулся Носорог к пальме и стал тереться, и терся, и терся, и терся. И так долго он терся, и так сильно он терся, что натер себе на шкуре большие складки – одну над плечами и другую складку на животе, где прежде были пуговицы (но он оттер эти пуговицы прочь), и еще натер складки у себя на ногах. И это очень испортило его характер, но не избавило его от крошек. Крошки остались у него за шкурой и царапали как ни в чем не бывало. И он пошел домой весь исцарапанный и ужасно сердитый. И с тех пор до сего дня у каждого Носорога очень толстые складки на шкуре и очень скверный характер, и все потому, что за шкурой у него крошки от пирога.
А парс спустился с пальмы, нахлобучил шапку, блестевшую на солнце, как солнце, и ушел с того места прочь по направлению к Оротаво, Амигдале, Верхним Лугам Анантариво и Болотам Сопута.
