Текст книги "А ты ревнуешь ?"

Автор книги: Ребекка Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– А ты стала гораздо привлекательнее!

– Видишь, мама, что любовь делает! Обернувшись, Лори увидела старшую сестру Алекса Елену, улыбающуюся им с входной галереи, и тотчас же все остальные члены семьи вереницей сбежали по ступенькам. Наконец, их с Алексом увлекли внутрь дома, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы хотя бы малая частица ее души не поддалась этому всеобщему приливу ликования. По опыту четырехлетней давности, она знала, как просто плениться заразительным весельем семьи Барези. "Но сейчас нельзя, нельзя",– с отчаянием думала она.

– Джулия, козочка моя, иди же взгляни на Лори.– Синьора Барези двинулась по направлению к кузине Алекса, которая мялась в стороне.

– Здравствуй, Лори.– Смущенно улыбаясь, та чмокнула ее в щеку и взяла за руку. Лори вновь, как и четыре года назад, ощутила полное скрытого смысла пожатие. Не бойся,– чудилось, говорило оно,– я понимаю, как тебе тяжело, но я твой друг.

Впервые за несколько дней Лори искренне улыбнулась и в свою очередь прикоснулась губами к холодной щеке. Кто знает, может, бледная задумчивая девушка, принадлежавшая к семье Барези, но все же чем-то непохожая на них... Лори вспомнила, как ей рассказывали о том, что родители Джулии умерли и ее взяли на воспитание; что она выросла вместе с Алексом и его сестрами, а теперь работает в отделе дизайна на стеклодувной фабрике Барези... Кто знает, может, она станет ее подругой, а то и союзником. Разумеется, Лори никогда не сможет довериться ей полностью: как-никак она Барези. Но все равно, не помешает заручиться поддержкой: впереди долгие недели и месяцы борьбы.

– А теперь – чай, настоящий английский чай.– Синьора Барези вела их по наполненному прятной прохладой дому, во внутренний дворик, куда не проникал полуденный зной. В тени деревьев были расставлены мягкие кресла и шезлонги. В центре располагался небольшой фонтан. Вода извергалась из резного рога, который держал в руках облупившийся каменный херувим.

Лори выбрала маленькое кресло с прямой спинкой: в шезлонге она бы расслабилась, а этого она не могла себе позволить – ни на секунду. Она намеренно поставила кресло так, что Алекс, ведущий оживленную беседу с Еленой и двумя ее подростками-сыновьями, оказался по другую сторону фонтана. Скороговорка слов и энергичная жестикуляция напоминали финальную сцену из оперы Верди, а речь, как она могла догадаться, шла о том, сколько золотых рыбок должно быть в бассейне и не могла ли какая-нибудь приблудная кошка угоститься ими, В прошлый раз эти мини-спектакли забавляли и умиляли Лори, порой она даже с налетом зависти представляла, как здорово, наверное, быть частью такой темпераментной, полной жизни семьи.

Алекс наклонился, чтобы пощупать пальцем воду бассейна. При этом прядь черных волос упала ему на лоб, он откинул ее назад. Да, он чертовски красив, этого отрицать нельзя. Правда, не столь красив, сколько сексуален. Аура сексуальности не покидала его даже в этом мирном семейном кругу. Он носил эту ауру с той же элегантной небрежностью, что и свои дорогие одежды... И какое счастье, что она, Лори, сумела распознать это, найти этому название и, при малейшем душевном отклике со своей стороны, не терять голову, зная, что его привлекательность, или, скорее алчность, не имеет ничего общего с любовью. Джеймс давал ей гораздо большее. Что может быть важнее любви, уважения, взаимопонимания...

– Ох, Лори, мы совсем забыли про тебя, как это с нашей стороны невежливо,– нарушила ее раздумья старшая сестра Алекса.– Попроси Алекса поучить тебя итальянскому, поверь, это совсем просто. И потом,– она лукаво посмотрела на Лори,– это язык любви.

– Нет-нет-нет, в этом нет никакой необходимости, я не собираюсь,– вырвалось было у Лори, застигнутой врасплох, но она тут же поправила себя: – Я хотела сказать, скоро, надеюсь, я смогу понимать его, просто так, слушая ваши разговоры.

Она обернулась и тут же наткнулась на пристальный взгляд серых глаз Алекса. Было в них нечто такое, отчего холодок вновь пробежал по ее спине. Не может же он знать об их с Джеймсом заговоре! От страха Лори прошиб холодный пот. Да нет, конечно, нет. Даже для изощренного ума Алекса это просто невозможно.

Старательно изображая непринужденность, она подалась вперед и взяла со стола маленькое тающее во рту печенье. Но ей казалось, что взгляд, которым наградил ее Алекс, продолжает гнетуще висеть в воздухе, словно надвигающаяся гроза. Лори была счастлива, когда в дверях появился муж младшей сестры Алекса Эммы – Марчелло, который был всего лишь на пару лет старше ее.

Ее вновь представили – на этот раз более формально, ведь Марчелло еще не было здесь четыре года назад. Вслед за ним вышла няня с его маленьким сыном – тоже Марчелло на руках. Лори улыбалась, глядя, как малыш переходит из рук в руки, осыпаемый бурными ласками, но когда Эмма подошла к ней и попыталась передать крошечный сверток, Лори испуганно запротестовала:

– О нет, прошу вас, я ни разу не держала ребенка в руках.

Раздались возгласы изумления, затем младенца осторожно уложили ей на колени, так что волей-неволей ей пришлось подержать его. Он был необыкновенно легким, но крепеньким, его шелковистая головка лежала у нее на руке, он шевелил пухлыми загорелыми ножками и теребил свой нарядный, в оборочках, синий комбинезончик.

Неведомые доселе чувства овладели Лори, когда она нерешительно провела пальцем по

махонькой ладошке. Мальчик тут же обхватил ее палец. Умиленно улыбаясь, она подняла глаза и снова обменялась взглядом с Алексом. Хотя смысл его взгляда нельзя было понять, но опять в нем промелькнуло нечто такое, от чего сердце ее тревожно забилось.

"Такие, как он, буквально помешаны на семье, династии и прочей ерунде..." Слова Джеймса всплыли в ее памяти, и она отвела глаза, услышав довольный голос синьоры Барези:

– Учись, скоро тебе это пригодится, сага, скоро, очень скоро.– Лори еле слышно охнула, а та продолжала:– Вся семья ждет не дождется, когда у нас будет еще один маленький Алессандро.

– Мама, ты смущаешь Лори,– мягко вмешался Алекс, не спуская с Лори глаз.

Синьора Барези, казалось, была потрясена.

– Разговора о детях??? – И хотя врожденная вежливость не позволила ей развивать эту тему и дальше, молчание ее было красноречивее всяких слов: "Dio mio", эти молоденькие англичанки, для чего, интересно, по их мнению, они родились на свет, как не для того, чтобы рожать детишек?"

Алекс склонился над Лори и взял у нее Марчелло-младшего. Поднял малыша высоко над головой, отчего тот начал повизгивать от восторга, затем опустил пониже, позволив малюсеньким ручкам хватать себя за лицо. Наблюдая за этой сценой, Лори безразлично подумала: "Великолепный отец из него получится". "Когда-нибудь, безусловно,– вмешался ледяной внутренний голос,– только дети-то будут не твои, а? К тому времени ты будешь далеко-далеко, выйдешь замуж за Джеймса, и вы каждый день будете смеяться, вспоминая, как здорово ему отомстили".

Ужинали они на террасе, увитой виноградом. Вечерний воздух был напоен одуряюще-сладким ароматом цветущего жасмина. Снова, как и в Маллардсе, кусок не лез ей в горло. Лори была оказана особая честь, без чего, впрочем, она вполне могла бы и обойтись: ее посадили между Алексом и его матерью, и на нее поминутно обрушивался поток радостной болтовни, которому, казалось, не будет конца. Правда, адресован он был, по большей части, Алексу, но ей тоже надо было как-то реагировать, и она улыбалась, пока мышцы ее лица не заныли.

К тому времени, когда неспешная трапеза подошла к концу и подали кофе, нервы Лори были так до предела натянуты, что она не удивилась бы, услышав, как они со звоном рвутся, словно скрипичные струны. Каждый раз, когда рука Алекса прикасалась к ней, она передергивалась, словно кошка, которую погладили против шерсти, а если нога Алекса случайно задевала ее под столом, она судорожно отодвигала свою.

В конце концов Лори решительно отставила от себя недопитую чашку кофе и поднялась.

– Прошу меня изивинить, но я очень устала. Лори при этом даже не взглянула на Алекса, но не успела она и двинуться с места, как он уже был на ногах.

– Я провожу тебя до комнаты.

– Ой нет, не надо. То есть...– вяло запротестовала было она, но Алекс взял ее за локоть и под дружное "buona notte" уверенно повел ее к двери.

Когда они оказались вне поля зрения остальных, Лори попыталась высвободить руку. Но Алекс лишь сильнее сжал ее. Она рывком обернулась к нему.

– Я сама в состоянии найти дорогу в спальню, благодарю.

– Не сомневаюсь, но, смею надеяться, ты позволишь мне вести себя сообразно правилам приличия. А ты сама будешь продолжать вести себя так, как того ожидает наша семья.

Лори медленно поднялась по лестнице, миновала широкий коридор и, наконец, оказалась перед дверью своей комнаты. Но когда она взялась за ручку, Алекс не позволил ей сделать этого. Он положил обе руки ей на плечи, и она ясно почувствовала, как мелкая дрожь пробегает по всему ее телу.

– Ты дрожишь, как чистокровная скаковая лошадь. Расслабься, сага.

Алекс улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, это была беспечная улыбка человека, абсолютно уверенного в себе, и Лори овладело безумное желание накинуться на него с кулаками. Но она сумела взять себя в руки и ограничилась тем, что прорычала в ответ:

– Расслабься? Какое уж тут, к черту, расслабление!

Алекс якобы сочувственно закивал:

– Знаю-знаю, дни перед свадьбой – настоящее испытание для молоденьких девушек. Волнение, ожидание...

– Плевать мне на это, и ты прекрасно это знаешь! – Лори сердито топнула ногой.– Зачем ты мучаешь меня? Ты же признался, что затеял все это из мести. Давай все отменим. Еще не поздно.

– Поздно,– жестко сказал он.– Все уже организовано.

– Верю, но разве не может могущественный Алекс Барези с тем же успехом все расстроить?

– Могу, конечно,– спокойно согласился он,– но, видишь ли, angelo mio, я получаю несказанное удовольствие, обуздывая и объезжая норовистых молодых лошадок, а сейчас я предвкушаю истинное наслаждение, приручая своенравную, избалованную юную англичанку.

От его вкрадчивых слов уже знакомый ледяной пот заструился у нее по спине, но Лори, пытаясь не обращать на это никакого внимания, с негодованием воскликнула:

– Избалованной? Ну ты и наглец! Это тебя матушка и сестры избаловали до неприличия! Да ты считаешь, что сама земля, по которой ты ступаешь, становится священной! Ты самый изнеженный, самый испорченный человек в мире!

– А как же иначе? – Вспышка ярости Лори, казалось, не произвела на него ни малейшего впечатления и он казался по-прежнему невозмутимым.– И тебе, примерной итальянской женушке, придется присоединиться к ним.

Лори с трудом сдерживала себя.

– Вот что я тебе скажу...

Но договорить ей не удалось. Алекс поднял руку и очень медленно провел тыльной стороной указательного пальца по ее нижней губе. Никакой удар не заставил бы ее замолчать лучше, чем это легчайшее из прикосновений.

– Тише, тише, ты слишком много говоришь. Твой рот,– и вновь словно бабочка села на ее губы,– был создан не для того, чтобы говорить.

Алекс склонил голову и слегка прикоснулся своими губами к ее губам. Лори стояла, словно окаменев, он поднял голову и посмотрел на нее, чуть-чуть улыбнулся и заправил ей за ухо выбившуюся прядь длинных светлых волос.

– Dormi bene (Хороших снов). Спокойной ночи, душа моя.

С насмешливым огоньком в глазах он растворил дверь, включил свет, жестом пригласил ее войти и закрыл за ней дверь.

Она прислонилась к стене, чтобы не упасть, ладони ее были влажными, глаза широко раскрыты, словно у затравленного зверя. Что с ней творится? Ее била внутренняя дрожь, ноги подкашивались, колени подгибались,– а ведь Алекс едва прикоснулся к ней... Но Лори ни на мгновение не переставала ощущать каменно несокрушимую силу этого человека, его безжалостную решимость победить любой ценой. Да неужели одно то, что она находится с ним в одной комнате, дышит с ним одним воздухом, способно вселить в нее этот доводящий до умопомрачения ужас? Увы, именно так оно и было.

Лори отвели ту же спальню, что и в прошлый раз, здесь стояла та же изящная светлая дубовая мебель, висели те же веселенькие светло-зеленые занавески в тон лежащему на кровати покрывалу, но теперь это была для нее враждебная среда, полная угроз и опасностей. Озираясь кругом, Лори всхлипнула и прижала ко рту ладонь, но затем решительно выпрямилась и побрела в маленькую ванную.

Чувство тоски и полной оторванности от прежней жизни не покидало ее и когда она лежала в кровати, а сквозь распахнутое в теплую тьму окно доносилось пение цикад. Наконец Лори включила ночник, пошарила в тумбочке и извлекла оттуда фотографию, которую спрятала туда, чтобы ее не обнаружила распаковывавшая багаж служанка.

– О Джеймс,– жалобно прошептала она, обращаясь к миловидному лицу в серебряной рамке,– в твоих устах все казалось таким простым, но вот я здесь, совершенно одна. Что будет со мной, когда Алекс обо всем узнает?

Лори, не отрываясь, смотрела на портрет, словно это был. некий талисман, оберегавший ее от темных сил, не дающий подступить к ней этим силам, притаившимся в окружающей со всех сторон темноте. Перед тем как спрятать фотографию под подушку и выключить свет, она прижала ее к губам и поцеловала холодное безжизненное стекло.

– Милый, прошу тебя,– вслух произнесла она в темноту,– не заставляй меня так долго ждать. Пожалуйста, вызволи меня отсюда.

Глава 5

Не совсем еще проснувшись, Лори повернулась на другой бок, открыла глаза и наткнулась на немигающий взгляд Алекса. Лишь одно мгновение она парила где-то между явью и сном, но когда он слегка шевельнулся, сдавленно простонала и отпрянула от него.

И тут же с внезапным ужасом осознала, что, видимо, даже не просыпаясь, душной ночью скинула с себя ночную рубашку и теперь распростерлась на кровати как говорится в чем мать родила. Обжигающая краска стыда залила всю ее – от макушки до кончиков пальцев на ногах, она лихорадочно схватила простыню и закуталась в нее.

– Не смущайся, tesoro mio (Сокровище мое), – в глазах его заплясали веселые искорки.– Мне приятно видеть тебя такой... раскрепощенной. Естественно, сам я всегда сплю обнаженным.– Лори невольно прикрыла глаза, представив себе то, что таилось за этими словами: вытянувшееся на постели с ленивой грацией длинное, стройное загорелое тело.– Кроме того, я отнюдь не впервые вижу голую женщину. Но впервые, охотно признаю, вижу такую красавицу: с такой нежной белой кожей, столь восхитительно-свежую, напоминающую мне дивный спелый плод, еще никем не тронутый.

Лори вновь ощутила неторопливо нарастающую внутреннюю дрожь, но ни в коем случае нельзя допустить того, чтобы он почувствовал это тоже и лишний раз потешил свое самолюбие.

– Что тебе нужно? – сухо спросила она.

– Лишь насладиться твоим пробуждением.– Двусмысленность этих слов не стала менее явной от того, что произнесены они были с отменной учтивостью. Лори попыталась встретиться с ним взглядом, но засмущалась и опустила глаза.– И сказать, что пора вставать. Мы едем в Венецию.

Венеция... Лори невольно ощутила радостное волнение. Четыре года назад ее буквально околдовал этот самый романтичный и сказочный из всех городов мира; несколько месяцев она только о нем и говорила. И даже всего лишь на прошлой неделе предложила Джеймсу провести здесь медовый месяц, но тот лишь снисходительно улыбнулся и сморщил нос, проворчав что-то о канализации и загрязненной воде. И вот теперь... Лори закусила губу при мысли о чудовищной иронии судьбы.

Она машинально взглянула на то место, куда спрятала фотографию, и с ужасом обнаружила, что из-под подушки выглядывает уголок серебряной рамки. Алекс тоже смотрел на него, слегка нахмурившись. У Лори едва не остановилось сердце, она попыталась засунуть ее обратно, но Алекс опередил ее. Он вытащил фотографию, повертел в руках, и она увидела, как сурово сдвинулись его брови, а каждая черточка его точеного лица стала жестче.

– Что это такое, черт побери? – Он брезгливо держал портрет двумя пальцами.

– А что, непонятно? Это портрет моего жениха.

– По-моему, ты несколько неточно выразилась.– Голос его был тих, угрожающе тих.

– Как раз точно.– Что-то словно взорвалось в ней, напрочь отметая благоразумие и страх.– Что бы ты ни принуждал меня делать, я по-прежнему люблю Джеймса.

Глаза Алекса сузились.

– Мне кажется, amore mio,– медленно произнес он,– что было бы полезнее для тебя – а для него и подавно, если бы вы расстались изящно. Несмотря на все признаки нежелания устроить скандал,– губы Алекса искривила легкая усмешка,– слуги вряд ли решат, что это – фотография твоего эстрадного кумира.

Стиснув зубы, Лори смотрела, как фотография исчезает в кармане его темно-синего шелкового халата.

Теперь Алекс склонился над ней, и тут только Лори поняла, что под небрежно запахнутым халатом у него тоже ничего нет. Треугольник загорелой груди в мелких завитках влажных после душа волос оставался открытым; на коленях халат расходился от движений мускулистых бедер.

Каждая клеточка тела Лори вопила, что надо спасаться: выбежать ли сломя голову из комнаты, выпрыгнуть ли из окна – неважно как. Он присел на постель, а тело ее оказалось в ловушке под натянутой простыней; он приподнял ее и усадил на кровати. Лори забилась в отчаянии, но он взял ее за подбородок, грубо повернул лицом к себе, испытующе глядя на нее.

– Надеюсь, мы обойдемся без затей, angelo mio?

– Затей? Не понимаю, о чем ты,– выдавила она из себя.

– Гм.– Его пальцы еще сильнее сжали нежный подбородок, так что Лори буквально почувствовала, как на нем выступают синяки.– Позволь мне лишь предупредить тебя на всякий случай, что если кое-кто намеревается появиться в поле зрения на белом коне, чтобы вызволить даму сердца...

"Вызволить!" От потрясения кровь бешено застучала у нее в висках. Неужели Алекс в довершение всего умеет еще и читать мысли?

– Ты подразумеваешь Джеймса? – Каким-то чудом ей удалось заставить свой голос звучать как ни в чем не бывало.

– Разумеется. Или за кулисами выстроилась целая очередь воздыхателей?

– Чтобы вызволить меня из твоих когтей? – Она вздохнула.– Нет, увы. И не стоит беспокоиться, Алекс,– за это представление она, без сомнения, заслужила бы "Оскара",– Джеймс слишком щепетилен...

– Да, как это глупо с моей стороны...– Вновь его тонкие губы искривились в усмешке.– Этот щепетильный мистер Форсит. Но все же, ради такой женщины, как ты...– Не закончив фразы, он продолжал; слова его обжигали, словно капли кислоты: – И ты, надеюсь, не настолько неразумна, чтобы попытаться сделать из меня еще большего дурака. Ведь в следующий раз не будет полумер. Я полностью уничтожу "Пэджет" и все, что с ним связано.

Алекс отпустил ее, но она лежала, словно парализованная, а он сжал правую руку в кулак, словно беспощадно раздавливал что-то – или кого-то – насмерть.

– Я достаточно ясно выразился?

– Да.– Ей пришлось собрать все силы, чтобы ее голос звучал отчетливо.– Я прекрасно поняла тебя, Алекс.

– Хорошо. Разумеется, все это касается очень краткого промежутка времени. После чего...

Он помолчал. И Лори не удержалась от вопроса:

– После чего – что?

– После чего мы поженимся,– промурлыкал он.– И я намереваюсь сделать все, чтобы ты больше никогда не вспоминала ни о Джеймсе Форсите, ни о каком-либо другом мужчине!

Тут ноздри Лори наполнил аромат мыла, пряный запах одеколона и теплый, живой всепоглощающий запах мужского тела. Впоследствии она твердила себе сотни раз, что именно смесь всего этого, проникшая в каждую клеточку ее тела, была виной тому, что она, и не пытаясь сопротивляться, глядела на него, широко раскрыв глаза, и даже приоткрыла губы, когда Алекс склонился и припал к ее рту во властном, собственническом поцелуе.

Лори беспомощно лежала в его объятиях, придавленная мощной грудью Алекса, и сначала его губы, а затем и язык поглотили сладость ее рта, наполняя собственной влажной свежестью. Голова у Лори закружилась, она закрыла глаза, и у нее из горла вырвался слабый стон.

Она смутно ощутила, как рука Алекса заскользила вниз по ее шее, поверх тонкой хлопчатобумажной простыни, и застыла на ее груди. Очень медленно он принялся поглаживать ее ладонью, это нежное прикосновение было почти нестерпимо; перед глазами Лори в бешеном темпе закружились звездочки. И когда ее собственная рука конвульсивно вцепилась во все еще влажные темные волосы Алекса, она ощутила, как сосок затвердел и напрягся под его теплой ладонью.

И лишь после этого Алекс прервал поцелуй. Губы его заскользили вниз по ее горлу, время от времени чуть пощипывая разгоряченную кожу. Тело Лори натянулось, словно тетива лука, и она почти бессознательно выгнула шею навстречу его поцелуям. Алекс припал ртом к ее соску, она напряглась, и когда он куснул его зубами, тело ее содрогнулось – частью от боли, частью от упоения.

Но так нельзя. Он не должен так поступать. Лори, погрузившись в бурный океан новый ощущений, прильнула к нему; и когда через раскрытое окно с террасы послышались голоса спорящих о чем-то Елены и сыновей, Алекс наконец оторвался от нее, а она все смотрела на него ничего не видящим взглядом.

Его глаза потемнели.

– Ну-и-ну.

Еле уловимая ирония прозвучала в тоне им сказанного, и это тотчас же отрезвило Лори. Тело ее захлестнула густая, едкая волна стыда.

– Как ты смеешь целовать меня так? – воскликнула она.– Это... это гадко.– Однако гадливость она испытала, в основном, по отношению к себе.

Алекс изогнул темную бровь. – По-моему, лишь секунду назад тебе это гадким не казалось, но если тебе угодно так думать, что я, виноват.– Но он ничуть не выглядел виноватым.– Конечно, если бы сейчас сюда вошла моя мать, мое поведение шокировало бы ее.– Он криво усмехнулся.– Она, возможно, стала бы даже настаивать, чтобы свадьба состоялась сегодня же, а не через три дня.

– Три дня! – От потрясения Лори позабыла про свой стыд и ярость.– Но это невозможно.– Глупо, конечно, было так думать: для Алекса ничего не было невозможного.

– Это легко устроить. Сейчас сюда прибудет мой адвокат, ему потребуется твоя подпись, чтобы покончить с необходимыми формальностями. Мы обсудили это вчера вечером после того, как ты ушла, и семья согласилась со мной (а как же иначе: без сомнения, они согласятся и с тем, что Луна сделана из сыра горгонзола, если Алекс поведает им об этом),– что так будет лучше. Недурная кульминация,– насмешливо добавил он,– нашего головокружительного романа, а?

– Но мой отец...

– Я уже позвонил твоему отцу, он прилетает завтра утренним рейсом. Мы встретим его в аэропорту и отвезем в мой городской дом.

– Ах, ты уже и об этом позаботился! – хохотнула она.

– Само собой разумеется,– Алекс выразительно развел руками,– невеста ни о чем не должна беспокоиться – лишь о том, чтобы быть самой красивой. Для жениха, естественно.

– А ты припрятал получше столовое серебро и прочие ценности?

– А в чем дело?

– Но ведь мы с папой будем свободно разгуливать по твоему дому,– едко произнесла она,– сразу двое воров.

– Теперь, познакомившись с твоим отцом, я понял, что был несправедлив по отношению к нему,– ровно произнес Алекс.

– Ох! – Лори смотрела на него, радостно улыбаясь.

– Я уверен, он порядочный человек. Немного, возможно, наивный в бизнесе, но честный.

– Вот видишь, я же говорила тебе... И ты, значит, не считаешь больше, что я...– Она запнулась, безумная надежда мешала ей говорить.

– Украла мои эскизы? Этого я никогда не говорил, сага.– Она могла поклясться, что сожаление его было искренним – почти.– Во что я готов поверить, так это в то, что твоя кража явилась не частью заранее продуманного плана, но решением, принятым под влиянием момента. Ты просто не смогла не воспользоваться удобным случаем.

– Значит, я все еще воровка.– Горькое разочарование пронзило сердце Лори, и она невесело рассмеялась.– Отличный фундамент для будущей семьи. Ты считаешь меня воровкой, я же... Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к тебе.

– И как же ты ко мне относишься? – Красивое смуглое лицо Алекса было совсем рядом, но Лори как-то умудрилась спокойно выдержать его ироничный взгляд.

– Ненавижу, проклинаю тебя, ты просто омерзителен, а как же еще! Этого достаточно?

Снова эта ленивая кошачья улыбка.

– Ах, вот как? А ты уверена, что это – твои истинные чувства по отношению ко мне?

– Конечно, да! И очень скоро ты увидишь, насколько я...– Лори осеклась, ладони ее стали липкими от пота. Охваченная гневом и разочарованием, она чуть было не выдала себя – и Джеймса.

– Насколько ты – что? – напомнил он, чуть прищурившись.

– Так, ничего.

– Гм.– Он испытующе заглянул ей в глаза, и это мгновение показалось ей бесконечно долгим.– Но как бы то ни было, carissima, в то время, как ты утверждаешь одно, тело твое,– словно нехотя он провел пальцем по ее груди, там, где была натянута простыня,– говорит мне нечто совсем иное. Лори стиснула зубы, прикусив при этом губу, когда ощутила, что от одного лишь его прикосновения грудь ее снова напряглась, соски затвердели и поднялись, словно моля о продолжении ласки. И она понимала, что он не может не ощущать этого.

Алекс бросил взгляд на небольшой будильничек.

– Луиджи Маннини, мой адвокат, будет здесь через полчаса. А потом мы отправимся в Венецию.

Даже после того как он захлопнул за собой дверь, Лори долго не могла унять дрожь.

Она съежилась на кровати, устремив свой взгляд на стену, а ужас вновь охватил все ее существо. Еще не поздно. Можно отказаться подписывать бумаги, рассказать юристу, что ее шантажом вовлекли в финальный акт этой чудовищной вендетты. Свадьбу можно еще отменить даже сейчас. Но нет, она должна пройти через все испытания – ради отца, ради "Пэджета". Если она даст Алексу повод, он без малейших угрызений совести уничтожит их всех.

И эти умиротворяющие рассуждения Джеймса насчет поведения Алекса после свадьбы: дескать он почтет изнасилование или нечто в этом роде унизительным для тебя... Тогда это казалось достаточно убедительным, но теперь она здесь, на передовой линии борьбы...

Лори провела пересохшим языком по бескровным губам. Придется ли Алексу прибегнуть к насилию? Он же дьявол, искусный соблазнитель. Прежде она об этом и не догадывалась, а теперь знает точно. Несколько минут назад он продемонстрировал лишь малую толику своей власти – и она сразу же сдалась. Предав саму себя и Джеймса.

Взгляд Лори упал на простыню, и она увидела едва различимый округлый влажный след там, где он лежал, лаская ее, одним лишь языком и губами доведя до грани безумия. След ее позора...

Она провела по нему пальцем, затем одним движением отбросив простыню, слезла с постели и побрела в ванную, чтобы принять душ.

Катер-такси ткнулся носом в причал; Алекс ловко выпрыгнул на берег и протянул Лори свою сильную руку. И лишь после того, как помог ей сойти на пристань, достал из бумажника пачку денег и передал ее водителю. В этом был весь Алекс Барези. Когда ранним утром они прибыли на пристань, чтобы отправиться в Венецию, множество туристов уже ожидало посадки на vaporetto (Речной трамвайчик или прогулочный пароходик в Венеции), точно такой же, как те, на которых она плавала четыре года назад, в одиночестве осматривая окрестности. Но Алекс уверенно повел ее к частному катеру. Ужасно дорого, но намного быстрее – и это было гораздо важнее для Алекса.

Настроение Лори немного улучшилось, когда они поплыли по Гранд-каналу; былой, уже ранее испытанный ею, восторг нарастал в ней при виде куполов храмов, резных фасадов сказочно-изысканных зданий эпохи Возрождения, palazzi (Дворцов), перед которыми покачивались на волнах гондолы, привязанные к полосатым красно-белым кнехтам. Сойдя с катера, она осмотрелась и так же, как и четыре года назад, у нее перехватило дыхание и заныло в груди – настолько красива была площадь Св. Марка.

– Как... как здесь чудесно,– восторженно выдохнула она.

– Согласен, здесь чудесно.– Голос Алекса звучал безразлично, но это не ввело Лори в заблуждение. Как все венецианцы, под внешним равнодушием он скрывал гордость и страстную, собственническую любовь к родному городу. Что будет, если эта страсть собственника перейдет на другой объект? Например, на жену...

Алекс взял ее под руку и повел через площадь. Хотя было еще довольно рано, становилось все жарче и жарче, даже серо-белая мостовая излучала тепло, и Лори порадовалась, что надела тонкое прозрачное платье, в бледных сине-зеленых разводах. Алекс тоже был одет просто, но, как всегда, элегантно: на нем ладно сидели серые брюки и белая рубашка.

На площади уже собралось несколько групп туристов. Они сбились вокруг своих энергичных гидов, словно стада овец вокруг пастухов. Множество голубей кружило над ними; кто-то раскидал вокруг зерна кукурузы. Лори замешкалась, путь ей преградила целая стая клюющих зерно голубей. Один из них, описав в воздухе круг, сел к ней на плечо, а когда она осторожно протянула руку, другой с нежным воркованием опустился ей на ладонь. Она, улыбаясь, обернулась к Алексу, и увидела, что он наблюдает за ней, но на лице его не было ответной улыбки, а лишь присутствовало странное напряженное внимание.

На мгновение все: площадь, туристы, голуби – отступило на второй план. Лори как-то неловко пошевельнулась, и птицы, хлопая крыльями, улетели. В следующее мгновение как ни в чем не бывало Алекс шел рядом с ней под мозаичными сводами собора. Лори прерывисто дышала, кровь стучала у нее в висках

Они свернули на узкую улочку и вошли в ювелирный магазин. Тотчас навстречу к ним поспешил хозяин.

– Синьор Барези. Синьорина,– он улыбнулся и отвесил ей церемонный поклон,– вас обоих можно поздравить?

"Ничего не скажешь,– усмехнулась про себя Лори,– быстро же распространяются в Венеции хорошие новости".

– Я хотел бы посмотреть обручальные кольца,– сразу же приступил к делу Алекс.

– Почему же я, а не мы? – ядовито усмехнувшись, заметила Лори.

И когда ювелир полез за ключом, она процедила сквозь зубы:

– Право, не стоит так тратиться, для столь спешной помолвки.

Но Алекс лишь скривил губы в своей обычной улыбочке.

– Я думаю, ты будешь носить это кольцо вечно.

Вечно! Но она не собирается оставаться здесь навсегда.

– Раз это так необходимо, пусть оно будет с бриллиантом.– Из-под опущенных ресниц она метнула в сторону Алекса испепеляющий взгляд.– У меня было уже как-то симпатичное колечно с бриллиантом. Обожаю бриллианты.

В ответ он слегка приподнял одно плечо.

– Не спорю, душа моя, но всему свое место. А их место отнюдь не на твоем безымянном пальчике.– Обернувшись к ювелиру, он сказал: – Покажите-ка мне с изумрудом.

В ожидании ювелира Лори положила левую руку на прилавок, нервно барабаня по нему пальцами.