Текст книги "Лиля меняет пароль (СИ)"
Автор книги: Райна Фотева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
– Хороший мальчик, хороший, – скромно сказала Оля, пытаясь не придавать большого значения комплименту соседа, хотя попытки были тщетны.
– Надеюсь, ты не боишься его?
– Нет, не боюсь.
– Давай, покажу тебе квартиру.
Слегка касаясь Олиной спины, Олег направил её вперед. Она старалась дышать глубже, чтобы не разволноваться от его прикосновений, чувствуя себя молодой и неопытной и по-прежнему не понимая, как может вызывать у него хоть какой-то интерес. Но ведь он у Олега был, иначе не случилось бы ни кино, ни гостей, ни смеха, ни цветов в день именин.
Квартира была чистой, но необжитой. Свежий ремонт наблюдался только в одной из трех комнат – гостиной. Глянцевые потолки, светлая паркетная доска, угловой модульный диван серого цвета, квадратный журнальный стол под темное дерево и большой плоский телевизор на противоположной стене. Ни штор, ни цветов, ни ковра. Из признаков жизни только кружка из-под кофе на столе и многочисленные разводы от неё же.
– Я еще не все продумал в этой комнате, но самое главное уже есть, чтобы можно было принять гостей и даже уложить их спать при необходимости. А дальше жизнь подскажет, что добавить.
– Шторы, – прошептала Оля. Олег сосредоточил на ней взгляд серых глаз, прислушиваясь. – И цветы.
– Мне потребуется твоя помощь, потому что я ничего в этом не смыслю, – ласково ответил он, держа руки в передних карманах джинсов.
Еще одна комната, в которой у Оли была спальня, стояла закрытая. Олег на минуту приоткрыл дверь, демонстрируя склад из коробок, старой мебели и стройматериалов. В третьей комнате располагалась двуспальная кровать и лежанка для пса, на пустом подоконнике стоял небольшой телевизор старой модели. Выцветшие светло-зеленые обои хранили следы от снятых картин, подвесных полок и, кажется, даже платяного шкафа.
– Тут мы с Джеком спим. Эта комната у меня следующая на ремонт. Обои вон какие… Мама до сих пор в ужасе, спрашивает постоянно, не снял ли я их. А я, как видишь, не снял. Еще не решил, что тут делать. Главное, убрал весь хлам. – Оля согласно кивнула, не зная, как правильно реагировать, смущенно отводя взгляд от кровати, покрытой ярко-синим пледом со звездами. Ужасным пледом. – Кровать, откровенно говоря, тоже хлам, но спать на полу не хочется. – Внимательно посмотрев на гостью, Олег добавил: – Как думаешь, какой цвет выбрать для стен?
Застигнутая врасплох, Оля глянула на мужчину рядом и закусила губу.
– В этой комнате солнце только под вечер, поэтому я бы предложила светлые тона. Не обязательно белые.
– И шторы? – улыбнулся Олег.
– И шторы.
Кухня была новой. В холодных оттенках: темно-серые нижние шкафчики, светлые сверху, почти белая столешница (заставленная всякой посудой) и мраморная плитка на полу. На окне только жалюзи, причем закрытые, хотя это всё та же несолнечная сторона. Непримечательный стол и две табуретки на металлических ножках. Не очень уютно, подумала Оля, но в целом хорошо для холостяка, только чуток прибрать и добавить что-нибудь теплое.
– А как тебе моя скромная кухня? – вдруг спросил он, явно шутя. – Ремонтники раскрутили меня на кругленькую сумму, пытаясь сделать ее комфортной для жизни.
– Твои цвета, – улыбнулась Оля, обратив внимание на его тотальную седину, серые глаза и стальные оттенки интерьера. Олег хмыкнул в ответ.
Накрыть стол решили в гостиной. Оля собственноручно протерла журнальный столик, унеся на кухню кружку и несколько зубочисток, найденных там же. Вино оказалось грузинским, и Олег разлил остатки бутылки в два высоких бокала, больше подходящих под шампанское. В шкафчике нашлись конфеты, несколько кусочков темного зернового хлеба, палка сырокопченой колбасы, сырная нарезка и пакет мандаринов. В общем, сначала казалось, что закусить будет нечем, но, выложив все на продолговатое темно-голубое блюдо, Оля обнаружила стол, богатый угощениями. Особенно много эмоций вызывали мандарины, помня, как тщательно Олег их выбирал в магазине. Она скромно присела на мягкий диван, пока хозяин стоял перед телевизором с пультом в руках, щелкая каналами. Это было так похоже на свидание! Но она намеренно отгоняла эти мысли подальше от сознания. Слишком хорошо. Слишком гладко. Слишком странно, чтобы молодому и красивому мужчине хотелось проводить время с такой, как она, – взрослой, обычной, одинокой женщиной. Эти мысли испортили настроение, и Оля опустила глаза, глядя на рисунок на полу.
Олег нашёл музыкальный канал, убавил звук, чтобы телевизор не мешал разговору, и плюхнулся на диван, не пытаясь соблюдать дистанцию или какие-то правила приличия. Олю даже слегка качнуло на мягких подушках от его посадки в десятке сантиметров от нее.
– За чудесный вечер, – произнес он, поднимая бокал и глядя на свою гостью, – и чтобы он обязательно повторился в будущем.
И, несмотря на то что взгляд Ольги был направлен на Олега, когда он говорил тост, звон бокалов будто разбудил её. Она улыбнулась.
– Как видишь, мы с Джеком живем скромно, по-холостяцки, – сказал Олег, очищая мандарин.
– Ты никогда не был женат?
– Неа, – легко ответил он, не задумавшись и на долю секунды, что подтвердило Оле его честность. – Даже ни разу не собирался, – он ловко забросил дольку в рот, посмотрев на соседку.
– Почему?
– Вредный, наверное. Не подошёл никому, – улыбнулся Олег. – Или просто вовремя не встретил правильную женщину. Или зря уехал в Москву однажды. Если бы жил в своей квартире с самого начала, возможно, уже несколько лет был бы женат, – на этой фразе он отвернулся к телевизору, а Оля задумалась, правильно ли поняла смысл сказанной им фразы. Это он на нее сейчас намекал? Маловероятно.
– Или брак тебя в принципе не интересует, – добавила она, прячась от мыслей.
– Или так.
– А дети? Хотел детей?
– От любимой женщины хотел бы. Просто для галочки – нет. – Посмотрев на гостью, Олег снова поднял бокал: – За теплые соседские отношения! До сих пор не верю своему везению.
– Спасибо, – скромно ответила Оля, сделав встречное движение фужером и слушая тонкий звон.
После того как к паре в гостиной присоединился Джек, положив тяжелую голову на край журнального столика и глядя на Ольгу с вселенской нежностью, она почувствовала, что снова начала расслабляться. Внимание уже не удерживалось только на ней, было чем занять руки, и сразу появилась безопасная тема для разговора. Она гладила пса, говорила ему добрые слова и легко откликалась на любые вопросы, задаваемые Олегом. Он рассказал о своих родителях, немного поговорил про бизнес, расспросил гостью о работе и увлечениях, не забывая поднимать тосты и чистить для нее мандарины.
Конечно, Олег видел, какой скованной была его соседка. Не до конца понимал, почему, но ломать точно не хотел. Она нежная, тонкая, хрупкая. Меньше всего ему хотелось разбить это в ней. Она напоминала ему дикого жеребенка, пугливого, вздрагивающего от любого хруста под ногами, любого резкого движения, даже собственного. И Оля нравилась ему безмерно. Его тянуло к ней, но двигаться надо медленно, чтобы не отпугнуть, приручать по чуть-чуть. Сложно. Но впервые в жизни Олег чувствовал, что женщина рядом с ним – это та, ради которой стоит и ждать, и менять себя, и прогибаться. Спешить пока не за чем: никто не двигается ему наперерез, время не поджимает, никто не планирует уезжать. Поэтому Олег наслаждался каждой минутой рядом с «прекрасной Ольгой», как он называл ее в своих мыслях.
Бокал с вином почти опустел, когда в сумочке запел Олин мобильный. Чувствуя легкое опьянение, поднявшись с дивана, она дошла до прихожей и, вытащив телефон, ответила на звонок. Никита спрашивал, где она, когда придет и что можно поесть. Вот тут-то Оля и поняла, что время близится к полуночи. Чувствуя привычную неловкость, подкрепленную незначительной дозой алкоголя, она вернулась в комнату, столкнувшись с Олегом на пороге. Он, выпрямившись по струнке, аккуратно взял в руку её тонкую ладонь.
– Кажется, мне пора, – едва слышно выдохнула она, глядя в пол.
– Почему?
– Поздно. Сын ждет меня домой. И… спасибо за вечер, – не дожидаясь ответа, она повернулась и пошла одеваться.
– Я провожу.
Пока Оля застегивала сапоги, Олег тоже накинул куртку, обулся и, сняв с вешалки брезентовый поводок, позвал Джека. Втроем они спустились на этаж ниже, Оля открыла дверь в тамбур и развернулась, намереваясь попрощаться.
– Чудесный вечер, – первым произнес Олег, с улыбкой заглядывая в глаза, – спасибо тебе, что провела его со мной.
– Спасибо, – как в тумане повторила она, – спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – и, ласково поцеловав женщину в щеку, чуть слышно добавил: – Ты очень красивая.
15
Что творилось между Русланом и Мариной в следующие несколько недель, просто так описать сложно. Буквально убираясь от дома Марины в день Ольгиных именин, Руся решил «залечь на дно», просто скрыться с глаз. Так он и поступил. Пытался уехать в командировку, но руководство в последний момент отменило все поездки до нового года. Надо было придумать другую причину для своего отсутствия, и Руслан решил, что, если вдруг встанет такой вопрос, просто скажет, что сейчас напряженный период на работе, много отчетов, аврал с утра до позднего вечера, и сил хватает только на то, чтобы доползти до постели. Молодец, всё продумал. Только никто его так и не спросил.
Около двух недель Марина еще чего-то ждала. Первые трое суток стали самыми трудными, когда легкое ожидание в первый день сменилось плохим настроением во второй, а затем тяжелым осознанием, что что-то нарушилось между ними. Заболел, занят, забыл, некогда, позже. Марина прожила каждую мысль, требуя от себя спокойствия и смирения. Она знала, что он живой, что с ним все в порядке, и никак не могла найти вразумительной причины для молчания после их поцелуя в прихожей. Если только ему совсем это не понравилось. Пожалуй, это единственный аргумент, который мог его оправдать.
На четвертый день Марина решила занять позицию взрослого человека и сделать шаг. Написала ему с утра, пожелав хорошего дня. А ночью, укладываясь в постель, поняла, что не просто не получила ответа, но он даже не вскрыл ее сообщение. Еще через два дня она опять убедила себя, что нет ничего странного в том, чтобы первой выйти на связь, и написала снова, спросив, всё ли в порядке. Но результат не изменился.
Мысли кружились вокруг последнего совместного дня, пытаясь найти слабое место – что конкретно могло дать такой эффект отторжения от нее? Возможно, он увидел, как много в ее квартире напоминаний об Артеме, ведь они действительно на каждом шагу. Для Марины, если честно, вся квартира была в Артеме, ведь он сам делал в ней ремонт, сам устанавливал пороги, плинтуса, клеил обои. Наверное, мало какому мужчине было бы комфортно в доме с призраком умершего мужа. Может быть, даже пришла пора что-то изменить? Но на этих мыслях Марина всегда чувствовала острое сопротивление: по какой причине она должна что-то менять в своей жизни ради этого конкретного мужчины? Кто он ей? Чем заслужил такого отношения, чтобы променять на него единственного, который всегда носил ее на руках, ценил и уважал просто по факту ее существования. Конечно, и с Артёмом у них бывало всякое, Марина нисколько не идеализировала своего первого мужа. Они и ссорились, и спорили, и ругались иногда так, что оба не могли спать. Но, что бы ни происходило между ними, Марина никогда не ставила под сомнение его чувства к ней. Для Артёма она была всем и вся, и ради этого иногда имело смысл «сдать позиции», «прогнуться», смягчиться, изменить себя и мир вокруг. А ради Руслана она точно не станет ничего менять.
Однажды вечером Марина позвонила мне. Даша еще не спала, хотя уже должна была, поэтому беседа у нас получилась не самая простая. Дочь пыхтела у груди, подруга бухтела в трубку, я кряхтела, пытаясь найти удобное положение на кровати, уставшая после изматывающего дня с малюткой.
– Ты с Русланом говорила на этой неделе? – спустя несколько минут спросила Марина, решив, наконец, поднять волнующую тему.
– Да, – просто ответила я, еще не зная всех нюансов, – кажется, вчера утром или позавчера, я уже запуталась. А что такое?
– У него все в порядке?
– Думаю, да, – уловив тревожные нотки в интонациях и самих вопросах, я стала отвечать осторожнее. – Но мы не долго общались, пара минут всего. И то по делу.
– Ясно.
Конечно, мне это не понравилось. Зная Марину, сдержанную и воспитанную, не осталось сомнений, что контакт между ними двумя разлажен. Оставалось только выяснить, в чем дело, и при этом умудриться никак не повлиять на процесс их сближения.
– Что-то произошло? – Даша у моей груди снова закряхтела, и я почти перешла на шепот.
Марина несколько секунд молчала.
– Тебе удобно говорить? – уточнила она. – Послушать сможешь меня немного?
– С удовольствием.
Марина рассказала в деталях про их последний совместный день и немного о том, что происходило до него, уделяя особое внимание собственным ощущениям, реакциям Руслана на разные слова и действия, и, конечно, про поцелуй на прощанье. Кто бы мог подумать, что этот поцелуй станет прощальным? Мне хотелось его затряхнуть. Чем дольше я слушала свою подругу, тем сильнее росло негодование. Просто извержение вулкана – я не понимала, зачем он ввязался во все это, если может позволить себе слинять, уйти с радаров, исчезнуть в тишине. Хотелось рычать!
– Знаешь, у меня было к нему некоторое доверие по умолчанию, я поняла, – продолжала Марина, – потому что он твой хороший друг. Не подумай, я ни в коем случае не считаю тебя ответственной за его поступки. Я о том, что для меня он изначально был на уровень выше любого другого мужчины. И я, по сути, сейчас имею просто последствия собственных обманутых ожиданий: сама надумала, ждала чего-то и винить, в общем-то, некого теперь. У меня сейчас только одна проблема – я никак не могу понять логики. Зачем он меня обхаживал? Зачем держал за руку? Целовал зачем?
– Я просто в шоке, Марина, – прошептала я. – Хочется его придушить.
– Если он не намерен продолжать наши отношения, в любом виде, почему не выйти из игры мягко? Просто сократить встречи, сократить общение. И сократить – это не то же самое, что исчезнуть совсем. Чувствую себя неадекватной фанаткой, про которую другие думают, что она не примет полумер. Как будто я могу просто заявиться к нему на работу или домой и что-то потребовать, – хмыкнула она, но едва ли смеялась на самом деле.
– Просто дурак, – прошипела я, наконец отворачиваясь от дочери, которая все-таки заснула.
– Жалею немного, что писала ему первой после этого.
– Не жалей! Ты считала это необходимым и сделала.
– А самое дурацкое, знаешь, что?
– Мм?
– Я теперь реально хочу отношений. Хочу встретить мужчину, не только чтобы он по хозяйству мне помогал и к маме ездил в деревню. Я теперь хочу цветов, объятий, прогулок за ручку и поцелуев под дверью. Просто дура. Нескольких недель общения с мужчиной хватило, чтобы снова все это стало важным.
Я совсем не считала Марину дурой. Аппетит приходит во время еды, всегда говорили нам, и это был именно он – аппетит. Если Руслан не понял, какой драгоценный камень попал к нему в руки, я могу его только пожалеть. Но плюсы от их знакомства все-таки есть – Марина снова в игре.
Вышедшая из траура в полной мере, в течение нескольких следующих недель она произвела ряд изменений в своей жизни. Во-первых, выставила на продажу УАЗ, оставшийся от Артема, на котором она, конечно, ездила, но уже давно хотела поменять на что-нибудь поменьше, желательно иностранное. И машину вскоре купили. Во-вторых, освободила квартиру от многочисленных моделей автомобилей, которые тоже собирал муж, они заполняли несколько полок в спальне и всё пространство на серванте в гостиной. Сначала хотела отдать коллекционерам, а потом всё-таки указала цену, и их забрали в тот же день. В-третьих, Марина убрала в альбомы все снимки с Артемом, освободила коллаж над телевизором и вставила в него фото из своих поездок. А еще отнесла в церковь последние остатки его вещей, с которыми никак не решалась расстаться. И, казалось, все происходит в правильное время, потому что наконец она не хотела плакать, делая все это. Светлая память о любимом человеке не стала темнее, бледнее или меньше, просто вдруг собственная жизнь начала ощущаться как ценность, отчасти даже как возможность прожить её за двоих.
Когда после поцелуя с Русланом и их последним контактом прошло больше двух недель, Марина зарегистрировалась на сайте знакомств. Стало веселее, признавалась она. Уж что-что, а увлекательную переписку в большом объеме незнакомые мужчины с интернет-ресурса предоставляли с удовольствием. Видеться ни с кем пока не хотелось, а провести веселый вечер за ни к чему не обязывающей беседой Марине было приятно. И я поддерживала её в этом: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало по мужчине, вышедшему за дверь. Единственное правило мы с ней обсудили сразу, думая о безопасности: чтобы никаких обменов телефонами до появления стойкой мысли, что ухажер заслуживает доверия. Мужчины являлись разные, иногда мы подолгу ржали над их разнообразием и умением найти правильные слова.
А что же Руслан, спросите вы? При всей моей любви к нему, вынуждена признать, что Руся облажался. Он проиграл этот раунд, и я боялась, что и весь бой в целом. Мы встретились с ним всего единожды за целый декабрь, и он уходил от меня рассерженный, потому что я высказала прямым текстом, какой он недалекий человек, если считает, что слинять от женщины, как это сделал он, нормально. Он не особо сопротивлялся. Говорил, что запутался, и, чтобы не усугубить ситуацию еще сильнее, выбрал такую линию поведения.
– Твоя линия поведения похожа на кровавые следы на снегу, дурак ты этакий! – сурово сказала я, с грохотом поставив перед ним сахарницу.
– Да мама, хватит уже! – крикнула из комнаты Нинель, слыша, как я продолжаю шуметь на друга.
– Кофе без яда? – спросил Руслан.
– А ты выпей, и узнаем, – прошипела я. – Shame on you [1], Белоусов!
Мы некоторое время сидели молча. Он пил, я сверлила его взглядом.
– Ну что не так, Лиль? – наконец, произнес Руслан.
– Наверное, то, что мой 45-летний друг оказался худшей версией инфантильного мужика.
– Мне сорок два. И тут нет ни капли инфантильности.
– Ты молча слинял! Без звонка. Без сообщений. Без каких-либо попыток прикрыть свою маленькую грязную совесть.
– Хорошо, что она у меня маленькая. Все-таки не так много грязи, – сердито ответил он, глядя на меня с укором, явно давая понять, что я наконец задела его за живое.
– Действительно.
Конечно, я тогда очень сердилась. Для меня это как удар по коленкам. Понятно, что они взрослые люди и могут сами разобраться со всеми своими ситуациями, но тут вдруг все стало выглядеть так, словно я подложила своей подруге большую такую визжащую свинью. И, если в обычной жизни люди могут все обсудить и выяснить отношения, с Русей это оказалось просто невозможным, поскольку он «слился».
Он переживал. Но как переживают мужчины? Данный конкретный мужчина просто по привычке опустил забрало, сел на коня и поскакал в самое пекло, и это было не то место, где его ждала Марина. Руслан регулярно напоминал себе, что такую хорошую женщину нельзя обманывать, а для него все выглядело как обман. Одно дело держать друг друга за руки, гуляя по улице, и совсем другое целовать в губы. А еще он постоянно вспоминал, как она смотрела на него, прощаясь. Как можно было продолжать этот фарс?! И что он мог ей объяснить? Что с самого начала не собирался ничего с ней иметь, просто использовал ради блага собственной сестры или даже личного спокойствия? Сколько бы он ни пытался выстроить своё объяснение, всё равно получалось гадко, обидно и унизительно. Можно было цепляться буквально к каждому его слову. И, кроме того, с его точки зрения, объяснения унизили бы Марину ещё сильнее, а он этого не хотел. Никогда.
Сон летел ко всем чертям: ночами он почти не спал, пялился в телевизор или зависал на сайтах. Настроения тоже не было, и он срывался на всём, что минимально сбивалось с плана. Снова ругался с сыном, требуя от него ответственности, конфликтовал с подрядчиками на работе, спорил с начальством и почти не звонил мне. Но по-прежнему не видел во всем этом связи с его разрывом с Мариной. По-прежнему считал себя правым, поступившим трезво и рационально.
[1] Позор тебе, Белоусов!
16
Пока Руслан медленно тонул в трясине болота своей жизни, Оля изо всех сил старалась из него выплыть. Было непросто, потому что страх остаться с разбитым сердцем, казалось, не становился меньше. Так хотелось быть счастливой, наслаждаться жизнью и верить в лучшее, но червячок сомнения за годы одиночества превратился в удава, скрутившегося в тугое кольцо вокруг шеи. Но Оля, несмотря ни на что, не разрешала себе отказываться от внимания красивого соседа, который, казалось, искренне интересовался ею.
После «чудесного вечера», как неоднократно назвал его Олег, когда они пили грузинское вино и сидели так близко друг к другу на мягком диване, случайные встречи то тут, то там происходили все чаще. У подъезда, в лифте, в магазине – почти каждый день Оля встречала своего соседа и, конечно, регулярно видела его в окно, гуляющим с Джеком. Иногда Олег писал сообщения, но в них не было никакой регулярности или логичности. Смешная картинка, извинения за шум от дрели, просьба позаимствовать миксер или даже просто «привет». Он вел себя непредсказуемо, каждый раз завершая общение раньше, чем этого хотела или как ожидала Оля. Олег не приглашал её встретиться снова, не звонил для долгой беседы в ночи, не приносил цветов. И при этом Оля ни разу не подумала, что «седой парень» забыл о ней.
А Олег медленно и почти незаметно, но настойчиво пробивался сквозь стену страха. Да, он видел её тревожные глаза и скромно поджатые губы при каждой их встрече, особенно во время поездок в лифте, когда некуда было деться и отвести взгляд. Для Оли всё это было сложно, но он не спешил. Привыкнет и расслабится, думал Олег, главное, не отпускать надолго, не давать возможности разгуляться плохим фантазиям. И лучше чуток недодать внимания, чем переборщить. Если она не будет понимать, что у него на уме, пробраться сквозь внутренних стражей станет легче, потому что она просто не успеет напридумывать себе глупостей.
В декабре весь мир проникся подготовкой к праздникам: магазинные полки полнились елочными украшениями, сладкими подарками, город украшали яркие гирлянды, по телевизору шли праздничные программы. Ольга всегда немного боялась нового года, потому что это семейный праздник по умолчанию, а в ее жизни уже давно не было полноценной семьи – родители умерли, Руся не особенно любил праздничные застолья, а Никита достиг возраста, когда хочется праздновать отдельно от мамы. В прошлом году она встретила полночь совсем одна. Потом, конечно, позвонили и брат, и сын, но странное чувство, когда ты открываешь шампанское только для себя и потом с милой улыбкой сидишь перед экраном, делая вид, что в полном порядке, невозможно забыть, потому что одиночество никогда не являлось частью гармонии, это всегда было всего лишь одиночество. И особенно страшно становилось оттого, что в этом году, вероятно, все повторится.
Несколько дней назад Оля достала из кладовой свою старую искусственную елку, нарядила ее и поставила в гостиной. На елочном базаре взяла несколько ветвей настоящей ели и поставила в вазу на кухне, украсила серебристым «дождиком», вокруг разложила мандарины и только когда аромат живого дерева начал распространяться по квартире, ощущение предстоящих праздников проникло внутрь ее сознания.
