Текст книги "Сестричка"

Автор книги: Раймонд Чэндлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5

Джордж У.Хикс оставался в комнате не больше двух минут. Вышел он так тихо, что я не услышал бы, если бы не ждал этого. Легкий металлический щелчок поворачивающейся дверной ручки. Неторопливые шаги. Дверь очень осторожно закрылась. Шаги удалились. Вдали еле слышно заскрипели ступени.

Потом тишина. Я ждал, когда хлопнет парадная дверь. Но она не хлопала. Я вышел и снова направился к лестнице. Снизу послышалось, как кто-то осторожно дергает дверь. Я глянул вниз и увидел, что Хикс входит в квартиру управляющего. Дверь за ним закрылась. Я ждал, что послышатся голоса. Никаких голосов.

Пожав плечами, я вернулся в номер 215.

Комната производила впечатление жилой. На туалетном столике небольшой радиоприемник, под незастланной кроватью обувь, на потрескавшийся зеленый абажур, чтобы свет сквозь щели не резал глаза, наброшен старый халат.

Я осмотрел все, словно оно могло что-то означать, потом, вышел и запер дверь. Затем совершил еще одно паломничество в номер 214. Дверь на сей раз была не заперта. Я торопливо, тщательно обыскал комнату и не нашел никаких следов Оррина П.Квеста. Да и не надеялся найти. Для такой надежды не было оснований. Но произвести осмотр никогда не мешает.

Спустившись по лестнице, я прислушался у квартиры управляющего. Ничего не услышав, я вошел и положил на письменный стол ключи. Лестер Б.Клозен в бесчувственном состоянии лежал на диван-кровати лицом к стене. Обыскав письменный стол, я обнаружил старую бухгалтерскую книгу, в которой, видимо, отмечались только квартирная плата и текущие расходы. Бросил взгляд на регистрационную книгу, не заполненную по нынешний день, что вполне объяснялось состоянием лежащего на диван-кровати управляющего.

Оррин П.Квест съехал.

Кто-то другой занял его комнату. А кто-то еще занимал комнату, записанную за Хиксом. Замухрышка, считавший деньги на кухне, прекрасно ладил с жильцами. То, что он не расставался с ножом и пистолетом, было просто проявлением эксцентричности, не требующей на Айдахо-стрит никаких комментариев.

С крючка рядом со столом я снял тонкий телефонный справочник Бэй-Сити.

Найти человека с прозвищем «Док» или «Вине» и телефонным номером 13572 представлялось не такой уж сложной задачей. Я стал вновь листать регистрационную книгу. И правильно сделал. Страница, где был записан Оррин П.Квест, оказалась вырванной. Осторожный человек мистер Джордж У.Хикс.

Весьма осторожный.

Закрыв регистрационную книгу, я посмотрел на Лестера Б.Клозена, поморщился от затхлости, тошнотворно-сладковатого запаха джина и чего-то еще и направился к двери. Возле нее у меня впервые мелькнула какая-то мысль. Мертвецки пьяный человек должен громко храпеть. Вовсю, с перерывами, бульканьем и рычаньем. Но Клозен не издавал ни звука. Затылок его и плечи были прикрыты небрежно наброшенным коричневым солдатским одеялом. Вид у него был очень уютный, очень спокойный. Я подошел и склонился над ним. Одеяло на затылке почему-то оттопырилось. Я приподнял его. Из затылка мистера Лестера Б.Клозена торчала желтая четырехгранная рукоятка. На одной грани было напечатано: «Привет от скобяной компании Крамсена». Торчала рукоять чуть пониже затылочной кости.

Это была рукоятка кулинарной пешни...

Неторопливо, со скоростью тридцати пяти миль в час, я уехал из этого района. На окраине города я зашел в телефонную будку рядом с шоссе и позвонил в управление полиции.

– Полиция Бэй-Сити. У телефона Мут, – произнес мягкий голос.

– Айдахо-стрит, четыреста сорок девять, – сказал я. – В квартире управляющего. Фамилия его Клозен.

– Да? – произнес тот же голос. – Ну и что же нам делать?

– Не знаю, – ответил я. – Для меня это загадка. Но зовут этого человека Лестер Б.Клозен. Ясно?

– Почему это так важно? – без малейшей подозрительности произнес мягкий голос.

– Коронеру нужно будет знать, – сказал я и повесил трубку.

Глава 6

Возвратившись в Лос-Анджелес, я заперся в конторе с телефонным справочником Бэй-Сити. И через четверть часа установил, что телефон 13572 принадлежит некоему доктору Винсенту Лагарди, именующему себя невропатологом, дом его и приемная находятся на Вайоминг-стрит, в не совсем лучшем районе, судя по моей карте, но и не совсем за его пределами.

Заперев справочник в стол, я отправился в аптеку на углу, съел бутерброд, выпил чашку кофе и из автомата позвонил доктору Винсенту Лагарди. Ответила женщина, и, чтобы поговорить с самим доктором, мне пришлось проявить настойчивость. Голос его звучал нетерпеливо. Он заявил, что очень занят, ведет осмотр пациента. Я ни разу не говорил ни с одним врачом, который не вел бы осмотра. Знал ли доктор Лестера Б.Клозена? Нет, никогда не слышал о нем. А почему меня это интересует?

– Мистер Клозен звонил вам сегодня утром, – сказал я. – Он был очень пьян, и язык у него заплетался.

– Но я не знаю мистера Клозена, – холодно ответил доктор.

– Ну тогда все в порядке, – сказал я. – Мне только хотелось удостовериться. Кто-то всадил ему в затылок пешню.

Пауза. Потом доктор до елейности вежливым тоном спросил:

– Полиция об этом извещена?

– Конечно, – ответил я:

– Но вас это не должно заботить – если только пешня не ваша.

Это предположение доктор отверг. И вкрадчиво поинтересовался:

– А с кем я говорю?

– Моя фамилия Хикс, – ответил я. – Джордж У.Хикс. Я только что убрался оттуда. Не желаю впутываться в такие дела. Я решил, что это может заинтересовать вас, потому что Клозен пытался дозвониться вам – само собой, еще до убийства.

– Мне очень жаль, мистер Хикс. Но мистера Клозена я не знаю. Никогда не слышал о нем и не сталкивался с ним. Память на имена у меня прекрасная.

– Что ж, отлично. И теперь уже не столкнетесь. Но кое у кого может возникнуть вопрос, почему он вам звонил, – если я не забуду об этом сообщить.

Наступила мертвая пауза. Потом доктор Лагарди произнес:

– По этому поводу мне нечего сказать.

– Мне тоже. Возможно, я вам еще позвоню. Поймите меня правильно, доктор Лагарди. Это не вымогательство. Я просто маленький, сбившийся с пути человек, которому нужен друг. Мне кажется, что доктор – как и священник...

– Я полностью к вашим услугам, – сказал доктор Лагарди. – Пожалуйста, приезжайте ко мне на консультацию без церемоний.

– Спасибо, доктор, – горячо поблагодарил я. – Большое, большое спасибо.

И повесил трубку. Если доктор Винсент Лагарди говорил правду, он позвонит в полицейское управление Бэй-Сити и все расскажет. Если не позвонит, значит, врал. Может, имело бы смысл узнать это, а может, и нет.

Глава 7

Телефон на моем письменном столе зазвонил ровно в четыре.

– Вы уже нашли Оррина, мистер Марлоу?

– Пока нет. Где вы?

– Да я в аптеке, рядом с...

– Поднимайтесь сюда и перестаньте корчить из себя Мату Хари.

– Вы хоть с кем-то бываете вежливым? – спросила Орфамэй.

Я повесил трубку и для поддержания духа перед разговором налил «Старого лесничего». Глотая виски, я услышал шаги Орфамэй по коридору. Подошел к двери и распахнул ее.

– Входите в эту дверь, чтобы не соваться в толпу.

Орфамэй села и со сдержанным видом приготовилась слушать.

– Мне только удалось выяснить, – сказал я, – что в этом притоне на Айдахо-стрит торгуют наркотиками. Сигаретами с марихуаной.

– Да что вы! Какая гадость.

– Нужно принимать в жизни и хорошее, и плохое, – заметил я. – Оррин, должно быть, узнал что-то и пригрозил донести в полицию.

– Вы имеете в виду, – спросила она в своей детской манере, – что с ним за это могли расправиться?

– Скорее всего, для начала просто припугнули.

– Нет, мистер Марлоу, Оррина на испуг не возьмешь, – решительно возразила Орфамэй. – Когда на него давят, он только становится зловредным.

– Не спорю. Но мы говорим о разных вещах. Напугать можно любого – если взяться за дело умеючи.

– Нет, мистер Марлоу, – упрямо повторила она. – Оррина на испуг не возьмешь.

– Ну ладно, – сказал я. – Не возьмешь, так не возьмешь. А если б ему отрезали ногу и били ею по его же голове? Как бы он повел себя после этого – стал бы писать в бюро по улучшению деловой практики?

– Вы насмехаетесь надо мной, мистер Марлоу, – вежливо сказала Орфамэй.

Голос ее был холоден, как суп в пансионе. – Это все, что вы сделали за целый день? Выяснили, что Оррин съехал и что жил он в дурном окружении? Да я и без вас это знала, мистер Марлоу. Я полагала, что раз уж вы детектив...

Она не договорила, предоставив мне догадываться об остальном самому.

– Нет, не все, – сказал я. – Еще я подпоил джином управляющего, просмотрел регистрационную книгу и побеседовал с человеком по фамилии Хикс. Джордж У.Хикс. Он носит парик. Вы, скорее всего, не встречались с ним. Он занимает, вернее, занимал комнату Оррина. И я подумал, что... – Теперь настал мой черед не договорить.

Орфамэй уставилась на меня бледно-голубыми, увеличенными линзами очков глазами. Маленький рот ее был твердо сжат, руки, лежавшие на квадратной сумочке, стискивали край стола, поза была высокомерной, напыщенной, церемонной и осуждающей.

– Вы получили от меня двадцать долларов, мистер Марлоу, – холодно сказала она. – Насколько я поняла, это оплата работы за день. Мне кажется, своей работы вы не выполнили.

– Не выполнил. Что правда, то правда. Но день еще не истек. А о двадцати долларах не беспокойтесь. Если угодно, можете получить их назад.

Они даже не помялись.

Открыв ящик стола, я вынул деньги, положил на стол и придвинул к ней.

Она посмотрела на них, но не притронулась. Медленно подняла голову и уставилась мне в глаза.

– Вы не так меня поняли. Я знаю, мистер Марлоу, что вы делаете все возможное.

– С теми сведениями, какими располагаю.

– Но я сказала вам все, что мне известно.

– Не думаю, – ответил я.

– Что вы думаете, – язвительно сказала Орфамэй, – это ваше дело. В конце концов, зачем бы я обращалась к вам, если б знала то, что мне нужно?

– Я не говорю, что вы знаете все, что вам нужно. Речь идет о том, что я не знаю всего, нужного мне для выполнения работы. И в том, что я услышал от вас, меня кое-что смущает.

– Что смущает? Я сказала вам правду. Оррин мой брат. Мне ли не знать его.

– Долго он работал в компании «Кал-Вестерн»?

– Я говорила вам. Оррин приехал в Калифорнию около года назад. И сразу же стал работать, потому что еще до отъезда подыскал себе место.

– Часто он писал домой? До того, как перестали приходить письма?

– Каждую неделю. Иногда чаще. Поочередно то матери, то мне. Само собой, письмо были для нас обеих.

– О чем?

– Вы хотите узнать, о чем он писал?

– А что же еще?

– Не будьте таким резким. Писал о работе, о заводе, о людях, работающих там, иногда о представлении, на котором побывал. Или о Калифорнии. И о церкви тоже.

– А о девушках?

– По-моему, Оррин мало интересовался девушками.

– И он все время жил на одном месте?

Орфамэй недоуменно кивнула.

– Когда он перестал писать?

Над этим вопросом пришлось задуматься. Орфамэй поджала губы и подперла нижнюю кончиком пальца.

– Месяца три-четыре назад, – наконец сказала она.

– Каким числом было датировано последнее письмо?

– Я... я не могу назвать точную дату. Пришло оно, как я сказала, три-четыре ме...

Я прервал ее взмахом руки.

– Было там что-нибудь необычное? В строках или между строк?

– Да нет. Вроде бы оно ничем не отличалось от других писем.

– В Калифорнии у вас нет родственников или знакомых?

Орфамэй как-то странно поглядела на меня, хотела что-то сказать, потом резко потрясла головой.

– Нет.

– А где живет ваша сестра Лейла?

– При чем здесь она? – вскипела Орфамэй. – Я ищу своего брата. И я думала, что раз вы – детектив...

– Так. Теперь я скажу, что меня смущает. Не стану касаться того, что вы скрываете, где остановились. Возможно, это просто из опасения, что я вдруг заявлюсь к вам с бутылкой спиртного и начну приставать.

– Говорить так – не очень-то деликатно, – заявила Орфамэй.

– Все, что я говорю, – неделикатно. Я не деликатен. По вашим меркам деликатным может быть лишь тот, у кого не меньше трех молитвенников под мышкой. Но зато я дотошен. Портит всю эту картину то, что вы, почему-то, ничего не боитесь. Ни лично вы, ни ваша мать. А вам бы нужно очень бояться.

Орфамэй тонкими пальцами крепко стиснула сумочку и прижала ее к груди.

– Вы хотите сказать, с ним что-то случилось?

Голос ее упал до печального шепота, как у требующего плату вперед гробовщика.

– Насколько мне известно – ничего. Но я не представляю, как можно, зная, что за человек этот ваш Оррин, несколько месяцев не наводить о нем никаких справок. Не представляю, как можно не обратиться в полицию, где есть отдел розыска пропавших. И явиться к работающему в одиночку детективу, о котором вы никогда ничего не слышали, с просьбой порыться в мусорной куче. Не представляю, как ваша добрая старая матушка неделю за неделей сидит в Манхеттене, штат Канзас, штопая зимнее белье священнику.

От Оррина нет писем, нет никаких вестей. А она лишь вздыхает и принимается за очередные кальсоны.

Орфамэй подскочила и бросилась в наступление.

– Вы гадкий, отвратительный человек, – гневно заявила она. – Вы просто мерзавец. Не смейте говорить, что мы с матерью не волновались. Не смейте.

Я еще ближе придвинул к ней лежащие на столе деньги.

– Цена ваших волнений – двадцать долларов, милочка. Но перейдем к тому, о чем вы умалчиваете. Мне, пожалуй, и ни к чему это знать. Суньте эти денежки в свою седельную сумку и забудьте о моем существовании. Завтра можете предложить их взаймы другому детективу.

Орфамэй убрала деньги и злобно щелкнула замком.

– Вряд ли мне удастся забыть ваше хамство. Еще никто на свете со мной так не разговаривал.

Я встал и вышел из-за стола.

– Не придавайте моему хамству особого значения. А то, чего доброго, оно вам понравится.

Протянув руку, я снял с нее очки. Орфамэй сделала полшага назад, пошатнулась, и я машинально подхватил ее. Округлив глаза, она двумя руками уперлась мне в грудь и толкнула. Котенок и то мог бы толкнуть сильнее.

– Без очков эти глаза поистине прекрасны, – произнес я благоговейным тоном.

Орфамэй расслабилась, откинула голову назад и чуть приоткрыла губы.

– Небось, вы поступаете так со всеми клиентками, – негромко сказала она. Руки ее упали. Сумочка ударилась о мою ногу. Орфамэй всей своей тяжестью повисла на моей руке. Если она давала понять, что хочет высвободиться, то перепутала способы выражения желаний.

– Нельзя же было допустить, чтобы вы потеряли равновесие, – сказал я.

– Я знала, что вы предусмотрительны.

Она расслабилась еще больше. Голова ее запрокинулась. Веки опустились и чуть подрагивали, губы приоткрылись еще шире. На них появилась легкая обольстительная улыбка, учиться которой не нужно.

– Небось, подумали, я нарочно.

– Что нарочно?

– Ну, пошатнулась.

– Уф-ф.

Орфамэй быстро обняла меня за шею и притянула к себе. Я поцеловал ее. В противном случае пришлось бы ударить. Она на долгую минуту крепко прижала свои губы к моим, потом спокойно изогнулась в моих объятиях и очень удобно угнездилась в моих руках. Издала легкий, долгий вздох.

– В Манхеттене, штат Канзас, вас могли бы арестовать за это.

– По справедливости, меня нужно было бы арестовать лишь за появление там.

Хихикнув, Орфамэй притронулась пальцем к кончику моего носа.

– Вы, небось, предпочитаете легкомысленных девушек, – сказала она, искоса глядя на меня снизу вверх. – Что ж, зато вам, по крайней мере, не придется стирать помаду. Может, в следующий раз я подкрашу губы.

– Может, сядем на пол, – предложил я. – Рука у меня начинает уставать.

Она снова хихикнула и грациозно высвободилась.

– Небось, думаете, что я много целовалась.

– Как и всякая девушка.

Орфамэй кивнула и, чуть сощурясь, поглядела на меня снизу вверх.

– Девушки целуются даже на церковных собраниях.

– Иначе не было б никаких церковных собраний.

Мы поглядели друг на друга без особого выражения.

– Что ж... – наконец заговорила Орфамэй, но я перебил ее, вернув ей очки. Она их надела, потом открыла сумочку, погляделась в зеркальце, снова порылась и что-то вынула из сумки, зажав в кулак.

– Извините меня за вредность, – сказала она и сунула что-то под лежавший на столе журнал записей. Потом еще раз слегка улыбнулась мне, четким шагом подошла к двери и распахнула ее.

– Я позвоню, – ласково сказала она. Потом вышла и застучала каблучками по коридору.

Я поднял журнал и разгладил лежавшие под ним скомканные купюры. Поцелуй был не бог весть каким, но все же я получил новую возможность заработать двадцать долларов.

Едва я вспомнил о мистере Лестере Б.Клозене, как зазвонил телефон. Я рассеянно поднял трубку. Голос был резким, но глухим, нечетким, словно проходил через штору или длинную седую бороду.

– Марлоу?

– Слушаю.

– У тебя есть сейф, Марлоу?

Мне уже надоело быть вежливым.

– Кончайте спрашивать и начинайте излагать, – ответил я.

– Я задал тебе вопрос, Марлоу.

– А я не ответил. И все тут.

Протянув руку, я нажал рычаг на телефонном аппарате и не отпускал его, пока закуривал сигарету. Я знал, что этот человек позвонит снова.

Некоторым людям необходимо произнести заключительную реплику. Когда звонок раздался опять, я снял трубку и заговорил первым.

– Если у вас есть предложение, скажите, в чем оно состоит. И, пока я не получил от вас никаких денег, обращайтесь ко мне «мистер».

– Не надо так горячиться, дружище. Я попал в переделку. Мне нужна помощь. Необходимо спрятать кое-что в надежном месте. На несколько дней.

Не больше. А ты быстро заработаешь немного денег.

– Как немного? – спросил я. – И как быстро?

– Сотню. Она здесь, дожидается. Я грею ее к твоему приходу.

– Слышу, как она мурчит, – сказал я. – Где это – «здесь»?

Ответ я выслушал дважды: когда я слушал голос и когда он эхом отдавался у меня в голове.

– Отель «Ван Нуйс», номер триста тридцать два. Два частых стука в дверь и два редких. Не особенно громких. И пошевеливайся. Когда сможешь...

– Что нужно прятать в сейф?

– С этим подождем, пока не приедешь. Я сказал, что спешу.

– Как ваша фамилия?

– Номер триста тридцать два, это все.

– Спасибо, что позвонили, – сказал я. – До свидания.

– Эй, эй! Погоди, недотепа. Это не краденое, как ты подумал. Не алмаз, не изумрудные подвески. Просто для меня это стоит больших денег – и ничего не стоит для всех остальных.

– Сейф есть в отеле.

– Хочешь умереть бедняком, Марлоу?

– Почему бы и нет? Умер же Рокфеллер. Еще раз до свидания.

Голос изменился. Мягкость его исчезла. Он произнес быстро и резко:

– Как делишки в Бэй-Сити?

Я не ответил. Молча ждал. Послышалось, как в телефоне-автомате звякнула монета.

– Думаю, это может заинтересовать тебя, Марлоу. Номер триста тридцать два. Кати сюда, дружище. И побыстрее.

Раздался щелчок. Я повесил трубку. Со стола ни с того ни с сего скатился карандаш и сломался, ударившись о ножку стола. Я поднял его и старательно заточил в привинченной к оконной раме точилке. Потом положил его в корзину на столе и отряхнул руки. Мне некуда было девать время. Я поглядел в окно. И ничего не увидел. Ничего не услышал.

А потом и вовсе ни с того ни с сего мне привиделось лицо Орфамэй Квест, в очках, ухоженное, подкрашенное, с белокурыми, взбитыми высоко над перехваченным лентой лбом волосами. И с альковными глазами. Глаза у всех у них непременно должны быть альковными. Я сделал попытку крупным планом представить себе, как в это лицо зубами впивается некий самец из пользующегося дурной славой многолюдного бара «Романофф».

Путь до отеля «Ван Нуйс» занял у меня двадцать минут.

Глава 8

Когда-то этот отель, несомненно, отличался своеобразной изысканностью.

Но она давно уже ушла в прошлое. Застарелый запах сигарного дыма с давних пор стойко держался в вестибюле, как и грязная позолота на потолке и продавленные кожаные кресла. Мраморная доска стала от времени желто-коричневой. Но ковровая дорожка была новой, жесткой с виду, как и портье. Пройдя мимо него, я направился к табачному киоску в углу, выложил двадцать пять центов и попросил пачку «Кэмел». За прилавком стояла соломенная блондинка с усталыми глазами и тонкой шеей. Она положила передо мной сигареты, прибавила к ним спички и бросила сдачу в стоявшую на прилавке коробку с прорезью. На коробке было написано: «Спасибо от благотворительного фонда».

– Вам хотелось, чтобы я это сделала, так ведь? – сказала блондинка, терпеливо улыбаясь. – Вам хотелось отдать свою мелочь несчастным приютским детишкам с рахитичными ножками, правда?

– А что, если нет? – спросил я.

– Я вытащу оттуда семь центов. Но это будет очень мучительно.

В ее слабом протяжном голосе звучала какая-то влажная, напоминающая сырое банное полотенце, нежность. Я вслед за семью центами опустил еще двадцатицентовик. Тут блондинка улыбнулась так широко, что стали видны ее гланды.

– Вы славный человек. Я вижу, что славный. Многие приходят сюда, чтобы заигрывать со мной. Подумать только. Из-за семи центов. Заигрывать.

– Кто сейчас детектив в отеле? – спросил я, не желая пользоваться предлагаемой возможностью.

– Их двое. – Блондинка стала неторопливо поправлять что-то на затылке, старательно демонстрируя при этом свои кроваво-красные ногти. – По ночам дежурит мистер Хэди, а днем – мистер Флэк. Сейчас день, значит, смена мистера Флэка.

– Где его можно найти?

Блондинка перегнулась через прилавок и, дав мне вдохнуть запах своих волос, указала длинным ногтем в сторону лифтов.

– В этом коридоре, сразу же за швейцарской. Швейцарскую вы заметите, там дверь из двух половинок, и на верхней золотыми буквами надпись «Швейцар». Только эта половинка откинута, так что, может, надписи вы и не увидите.

– Увижу, – пообещал я. – Хотя бы для этого пришлось привинтить к шее дверную петлю. Как выглядит этот Флэк?

– Ну, – сказала блондинка, – такой невысокий, коренастый, с усиками.

Довольно плотный. Сложен крепко, только ростом не вышел.

Пальцы ее поползли по прилавку туда, где я бы мог, не двигаясь с места, коснуться их.

– Неинтересный он. Зачем он вам?

– Дела, – ответил я и поспешил отойти, пока она не вцепилась в меня.

От лифтов я оглянулся на блондинку. Она глядела мне вслед с выражением, которое считала, видимо, задумчивым.

Швейцарская находилась посредине коридора, ведущего к выходу на Спринг-стрит. Следующая дверь была приоткрытой. Я заглянул туда, потом вошел и прикрыл ее за собой.

За небольшим столом, на котором кроме пыли и большой пепельницы почти ничего не было, сидел человек. Невысокий и крепко сложенный. Под носом у него темнела колючая полоска, длиною в дюйм. Я уселся напротив него и положил на стол визитную карточку.

Он лениво потянулся к ней, прочел написанное, перевернул и так же внимательно прочел все на обороте. Достал из пепельницы недокуренную сигару и, разжигая ее, опалил себе нос.

– На что жалуешься? – пробурчал он.

– Ни на что. Флэк – это ты?

Ответить он не потрудился. Лишь устремил на меня пристальный взгляд, скрывающий его мысли, если только-ему было что скрывать.

– Мне хотелось бы узнать кое-что об одном из постояльцев, – сказал я.

– Как его имя? – спросил Флэк без особого воодушевления.

– Не знаю, под каким именем он здесь живет. У него триста тридцать второй номер.

– А как его звали в других местах? – спросил Флэк.

– Не знаю и этого.

– Ну а как он выглядит? – Флэк проникся подозрительностью, вновь перечел текст моей визитной карточки, однако никаких новых сведений не почерпнул.

– Насколько мне известно, я его ни разу не видел.

– Видно, я переутомился, – сказал Флэк. – Ничего не могу понять.

– Этот человек позвонил мне. Хотел меня видеть.

– Я тебя не задерживаю.

– Слушай, Флэк. У частного детектива иногда появляются враги. Ты должен это знать. Этот человек чего-то от меня хочет. Приглашает сюда, забывает представиться и вешает трубку. Я решил кое-что разузнать, прежде чем подниматься к нему.

Флэк достал изо рта сигару и терпеливо сказал:

– У меня просто голова кругом идет. Все равно ничего не понимаю. Хоть убей.

Я перегнулся через стол и неторопливо, отчетливо сказал:

– Возможно, это удобный способ заманить меня в отель, убрать и тихо смотаться. Тебе не хочется, чтобы такое случилось здесь, а, Флэк?

– Допустим, – сказал он. – А ты что, считаешь себя такой уж важной птицей?

– Тебе нравится эта гадость, которую ты куришь, или ты считаешь, что она придает тебе устрашающий вид?

– Разве я могу курить сигары получше, – сказал Флэк, упорно глядя на меня, – если получаю всего сорок пять монет в неделю?

– Я еще не получил денег. Пока ничем не могу помочь.

Флэк огорченно хмыкнул, устало поднялся и вышел. Я закурил сигарету и стал ждать. Вскоре он вернулся и положил на стол регистрационную карточку.

На ней твердым округлым почерком было выведено: "Доктор Дж.У.Хэмблтон.

Калифорния, Эль Сентро". Администратор написал на ней и другие сведения, включая суточную стоимость проживания. Флэк ткнул в карточку пальцем, нуждавшемся в маникюре или по крайней мере в щетке для ногтей.

– Занял номер 332 в два сорок семь, – сказал он. – То бишь сегодня. В счет ему ничего не занесено. Только плата за день проживания. Ни телефонных звонков, ни прочего. Тебе это нужно?

– Как он выглядит? – спросил я.

– Я его не видел. Думаешь, я стою и фотографирую постояльцев, пока они регистрируются?

– Спасибо, – сказал я. – Доктор Дж.У.Хэмблтон, Эль Сентро. Весьма признателен, – и вернул регистрационную карточку.

– Всегда рад поделиться тем, что знаю, – сказал Флэк, когда я выходил.

– Не забывай, где я живу. Если только это можно назвать жизнью.

Я кивнул и вышел. Бывают такие дни. Встречаешься с одними недотепами.

Начинаешь смотреть на себя в зеркало и удивляться.