Текст книги "Исчезновение"

Автор книги: Раймонд Чэндлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Рэймонд Чандлер
Исчезновение

1

Мы познакомились с Ларри Батцелом у ресторана «Сарди». Он, пьяный в стельку, и потрясающая глазастая блондинка никак не могли сдвинуть с места подержанный «Роллс-Ройс». Я помог красавице уговорить Ларри пересесть и позволить своей спутнице вести машину.

Ко времени нашей второй встречи у Ларри уже не было ни «Роллс-Ройса», ни блондинки, ни работы. Единственное, что осталось – расстроенные нервы и костюм, заметно нуждавшийся в чистке. Он вспомнил меня, несмотря на то, что снова был пьян. Я оплатил его счет и поделился с ним сигаретами. С тех пор мы иногда виделись, когда он был на мели. Я одалживал ему деньги. Не могу взять в толк, почему. Ларри был крупный красивый малый с чистыми глазами, такими чистыми, какие мне нечасто приходилось видеть. У него водились деньги, когда он был перевозчиком спиртного в одной крупной шайке еще до отмены сухого закона. Но Ларри никогда не знал секретов своих хозяев...

Потом мы очень долго не виделись.

Однажды ни с того ни с сего я получил от него чек за все, что он задолжал мне, и записку, в которой он сообщал, что работает за столом – игорным, а не обеденным – в клубе «Дарданеллы», и приглашал как-нибудь зайти навестить его. Так я узнал, что он опять начал разгульную жизнь.

Я не захотел встречаться с ним. Потом как-то случайно узнал, что «Дарданеллы» купил Джо Мезарвей, который женат на глазастой блондинке, той самой, которую я видел с Ларри Батцелом в «Роллс-Ройсе». Я по-прежнему так и не заходил повидаться с Ларри.

Однажды рано утром передо мной на фоне окна возникла туманная фигура. Шторы были опущены. Должно быть, звук шагов вошедшего разбудил меня. Тип довольно крепкого телосложения был вооружен.

Я перевернулся на спину и протер глаза.

– О'кей, – сказал я мрачно. – В кармане брюк двенадцать долларов и еще часы стоят двадцать семь долларов пятьдесят центов. Больше тебе за них не выручить.

Незнакомец подошел к окну и, приподняв штору, выглянув вниз на улицу. Затем он повернулся – и я узнал Ларри Батцела.

У него было изможденное небритое лицо. Одет он был в смокинг и темное двубортное пальто с увядшей розой в петлице.

Батцел сел, положив пистолет на колено, но через секунду отшвырнул его, словно понятия не имел, как он мог попасть в его руки.

– Ты отвезешь меня в Бердоу, – сказал он. – Я должен выбраться из города. Они засекли меня.

– Ладно, – согласился я. – Расскажи, в чем дело.

Я сел на кровати и прикурил сигарету. Было около шести часов утра.

– Я открыл твой замок полоской целлулоида, – сказал Ларри. – Время от времени тебе следовало бы на ночь закрывать дверь на задвижку. Я не знал точно, где находится твоя берлога, и не хотел поднять на ноги весь дом.

– В следующий раз проверь почтовые ящики, – посоветовал я. – Продолжай. Похоже, ты не пьян.

– Я не прочь напиться, но сначала нужно выбраться отсюда. Я уже не тот крепкий парень, каким был раньше... Ты, конечно, читал об исчезновении О'Мары?

– Да.

– Все равно слушай. Если я расскажу, мне будет легче. Не думаю, что меня засекут здесь...

– По одному стакану все же не помешает, – сказал я. – Там, на столе, шотландское.

Он быстро разлил виски и подал мне стакан. Я надел халат и шлепанцы. Его зубы стучали о край стакана, когда он пил.

Батцел поставил пустой стакан на пол и судорожно сжал руки.

– Я хорошо знал Дадли О'Мару. Когда-то мы вместе сплавляли товар из Хьюнеш-Пойнта. Мы даже доставали травку для одной и той же девушки. Она вышла замуж за Джо Мезарвея. А Дадли женился на пяти миллионах долларов, заполучив в жены разведенную истеричку, дочь генерала Дейда Уинслоу.

– Все это я уже знаю.

– Слушай дальше. Жена быстро отучила Дадли от болтовни с приятелями, но ему это было не по душе. Я думаю, он часто виделся с той девушкой, с Моной, и узнал от нее о том, что Джо Мезарвей и Лэш Иджер занимались продажей краденых машин. Вероятно, они и убрали его...

– Какого черта? Налей себе еще...

– Нет, ты послушай. Здесь есть две зацепки... В ту ночь, когда О'Мара исчез, – нет, в ночь, когда об этом стало известно газетчикам, – Мона исчезла тоже. Одна она не смогла бы уйти. На ее след напали в хибаре в двух милях от Реалито. Мне удалось точно узнать, что соседний гараж, где держат краденые машины, принадлежит одному мерзавцу по имени Арт Хак. Я там выследил Джо Мезарвея.

– Какое тебе до всего этого дело? – спросил я.

– Я все еще люблю ее. Я говорю это тебе потому, что ты когда-то здорово помог мне. Ты мог бы кое-что сделать после того, как я смоюсь... Когда полицейские обыскали хибару, все выглядело так, будто это Дадли О'Мара бежал с ней. Но они не нашли ни Мону, ни Дадли и даже не удосужились побеседовать с Джо после их исчезновения. У полиции свой способ розыска, и они от него не отступят.

Он поднялся и снова подошел к окну, выглянув на улицу сквозь жалюзи.

– Там, внизу, стоит голубой седан. Мне кажется, я его уже видел, – сказал он. – А может быть и нет. Может, просто похож...

Он снова сел. Я молчал.

– Это место за Реалито – первый поворот на северной магистрали от Футхилл Бульвар. Ты не пропустишь его. Там в стороне стоит дом и гараж. Позади дома растет цианитовый куст. Говорю тебе, это...

– Это первая зацепка. Что со второй?

– Молокосос, который работал у Лэша Иджера в гараже, пару недель тому назад рассчитался и уехал. Я одолжил ему пятьдесят долларов, потому что у него не было ни гроша... Так вот, он рассказал мне, что в ночь, когда исчез О'Мара, Иджер ездил в имение Уинслоу.

Я взглянул на него и сказал:

– Это интересно, Ларри. Но не настолько, чтобы из-за этого ломать себе шею. В конце концов, это дело полиции.

– Ага. Прибавь еще к этому: вчера вечером я напился и выложил Иджеру все, что знаю. Потом бросил работу в «Дарданеллах», а когда возвращался домой, кто-то стрелял в меня возле моего дома. С тех пор я в бегах... Так что, ты отвезешь меня в Бердоу?

Уже май, но на улице все еще холодно. Ларри Батцел выглядел продрогшим даже в пальто...

– Конечно, – ответил я. – Не переживай. Со временем все уладится. Выпей еще. Ты думаешь, что О'Мару убрали?

– Раз он узнал о торговле краденными машинами от Моны, жены Джо Мезарвея, они просто обязаны были убрать его, – продолжал Батцел.

Я встал и хотел идти в ванную, но Ларри снова выглянул в окно.

– Она все еще здесь, – сказал он через плечо. – Тебя могут убить вместе со мной.

– Не терплю подобных шуток.

– Ты славный парень, Кармади... Похоже, будет дождь. Я просто не вынес бы, если бы такого парня пришлось хоронить в дождь.

– Хватит трепаться, – сказал я и ушел в ванную.

Это был наш последний разговор.

2

Когда я брился, мне было слышно, как он ходил по комнате. Но потом, под душем, я уже не слышал ничего. Когда я вышел, его уже не было. Я завернулся в халат и заглянул в кухню. Никого. Выглянул в холл. Пусто. Только по черной лестнице спускался разносчик молока с бутылками в лотке.

– Эй, – окликнул я его, – не выходил отсюда только что парень?

Он оглянулся на меня из-за поворота и открыл рот, чтобы ответить. Это был славный парнишка с отличными белыми крупными зубами. Я хорошо запомнил эти зубы, потому что смотрел на них, когда услышал выстрелы.

Они прозвучали, словно издалека. «Где-то за домом, у гаражей, или в аллее», – подумал я. Сначала два коротких, один за другим, выстрела, а потом звук клепального молотка. Пять или шесть ударов подряд. Сразу после этого взревел мотор отъезжающей машины.

Мальчишка-молочник захлопнул рот и бессмысленно уставился на меня своими огромными глазами. Затем он очень осторожно опустил бутылки на нижнюю ступеньку и прислонился к стене.

– Похоже на выстрелы, – сказал он.

Все это произошло в течение нескольких секунд, но, казалось, прошло не менее получаса. Я вернулся в квартиру, быстро оделся, разбросав все вещи по комнате, и выбежал в холл. Там, по-прежнему, никого не было. Где-то близко завыла сирена. Лысая голова с похмелья высунулась из соседней двери и засопела.

Я сбежал по лестнице.

В нижнем холле было два или три человека. Я выбежал наружу. Гаражи стояли в два ряда, разделенные зацементированной площадкой, и еще два в конце, так, чтобы осталось место для выезда на аллею. За три дома отсюда двое малышей перелезали через изгородь.

Ларри Батцел лежал лицом вниз, шляпа валялась в ярде от головы, одна рука, в которой был зажат большой черный автоматический пистолет, откинута в сторону. Его ноги были перекрещены, словно он перевернулся, когда упал. Кровь стекала по лицу, по светлым волосам, шея была тоже залита кровью. На цементном дворике образовалась кровавая лужа.

Двое полицейских с рациями, разносчик молока и человек в коричневом свитере и комбинезоне склонились над убитым. Человек в комбинезоне был нашим дворником.

Я подошел к ним в тот же момент, что и двое малышей из-за забора. Разносчик молока смотрел на меня со странным выражением.

– Парни, кто-нибудь из вас знает его? – спросил один из полицейских. – У него осталась лишь половина лица...

Дворник сказал:

– Он не живет здесь. Должно быть, просто посетитель. Из этих... из ранних посетителей.

– На нем вечерний костюм. Вы знаете свою ночлежку лучше, чем я, – сказал сурово полицейский. Он достал записную книжку.

Второй полицейский тоже выпрямился, покачал головой и пошел к дому, дворник последовал за ним.

Полицейский с записной книжкой ткнул в меня пальцем и грубо спросил:

– Ты был здесь сразу после этих двух. Тебе есть что добавить?

Я взглянул на разносчика молока. Ларри Батцелу уже нельзя ничем помочь, а человек должен заботиться о живых. В любом случае, эта история не для ушей полицейских ищеек.

– Я только услышал выстрелы и сразу же прибежал, – сказал я.

Полицейского вполне устроил такой ответ. Разносчик взглянул на хмурящееся небо и ничего не сказал.

Я вернулся к себе и, наконец, оделся как следует. Когда я взял свою шляпу со стола, под ней оказался розовый бутон и отрывок исписанной каракулями бумаги.

«Ты отличный парень, но я думаю, что должен идти туда один. Отдай розу Моне, если тебе когда-нибудь удастся увидеть ее. Ларри».

Я положил записку в бумажник и налил себе виски.

3

Около трех часов того же дня я стоял в вестибюле дома Уинслоу и ждал возвращения дворецкого. Целый день я избегал возможных убийц и старался не появляться у своего офиса и у дома. Встреча с ними была лишь вопросом времени, но я хотел сначала повидаться с генералом Дейдом Уинслоу, что было не так просто.

Все стены вокруг были увешаны картинами. В основном это были портреты. Обстановку дополняла пара статуй и почерневшие рыцарские доспехи на подставках темного дерева. Над огромным мраморным камином в стеклянном ящике – не то изрешеченные пулями, не то изъеденные молью – висели два перекрещенных знамени, а ниже – портрет худого мужчины с черной бородой и усами, одетого в форму времен мексиканской войны. Должно быть, это отец генерала Дейда Уинслоу. Сам генерал, хотя и немолодой, все же не мог быть таким старым.

Вернулся дворецкий и доложил, что генерал примет меня в зимнем саду. Мы вышли через стеклянную раздвижную дверь, прошли лужайку за домом и очутились перед большой теплицей, стоящей за гаражами. Дворецкий открыл дверь в небольшую комнатушку и, едва я вошел, запер ее. Внутри было довольно жарко. Потом он открыл следующую дверь, и тогда уж стало жарко по-настоящему.

Густой, горячий пар окутал меня. Со стен и потолка мерно стекали капли влаги. В тусклом освещении едва можно было разглядеть просветы в сплетении ветвей огромных тропических растений. Запах экзотических цветов был, пожалуй, сильнее алкогольных паров.

Дворецкий, худощавый прямой старик с седой головой, приподнял ветви, чтобы я мог пройти, и мы оказались на крошечной поляне посреди фантастического леса. Каменные плиты пола были застланы красным турецким ковром. В центре ковра в кресле-каталке сидел дряхлый старик.

На его лице, казалось, жили только глаза. Темные, глубоко посаженные, сверкающие, неуловимые глаза. Остальное: ввалившиеся виски, заострившийся нос, вывернутые наружу ушные раковины, рот, превратившийся в узкую белую щель – было похоже на посмертную маску. Несколько растрепанных жалких седых волосков украшали голый череп. Он был укутан изрядно потрепанным красным купальным халатом, а сверху теплым пледом.

– Мистер Кармади, генерал, – произнес дворецкий.

Старик взглянул на меня и произнес скрипящим голосом:

– Подай кресло для мистера... Кармади.

Дворецкий пододвинул мне плетеное кресло, я сел, положил шляпу на пол. Дворецкий поднял ее.

– Бренди, – приказал генерал. – С чем вы предпочитаете бренди, сэр?

– Благодарю вас, чистый, – ответил я.

Генерал взглянул на меня своими немигающими глазами.

– А я всегда предпочитаю шампанское, – сказал он. – Треть стакана бренди, остальное шампанское, и непременно холодное. Но не такое, как в Вэлли Форс.

Он издал звук, отдаленно напомнивший смешок.

– Не то, что в Вэлли Форс, – повторил старик. – Такая гадость... Курите, сэр.

Я поблагодарил его и сказал, что пока воздержусь от курения. Потом я вынул платок и вытер лицо.

– Снимите плащ, сэр. Дадли всегда так поступал. Орхидеи любят тепло, мистер Кармади, – как и больные старики.

Я снял плащ, который надел потому, что Ларри Батцел предупреждал меня о дожде.

– Дадли – это мой зять. Дадли О'Мара. Я полагаю, вы пришли что-то сообщить мне о нем?

– Только понаслышке, – ответил я. – Я не стану вмешиваться в это дело, если вы будете против, генерал Уинслоу.

Глаза старика снова впились в меня:

– Вы частный детектив и, очевидно, хотите, чтоб я оплатил ваши услуги?

– Что-то вроде этого. Но это не означает, что я требую оплаты за каждый свой шаг. И вообще, вы можете предоставить это дело сотрудникам Бюро розыска.

– Понятно, – спокойно ответил он. – Небольшой скандал.

Прежде чем я успел ответить, вошел дворецкий. Он провез сквозь джунгли столик с чаем, остановил его рядом со мной и смешал порцию бренди с содовой. Наконец дворецкий вышел.

– Похоже, здесь замешана женщина, – сказал я, потягивая бренди. – Он знал ее еще до того, как познакомился с вашей дочерью. Она сейчас замужем за гангстером. Возможно...

– Все это я уже слышал, – перебил он. – Мне на это наплевать... Единственное, что я хочу знать – где он сейчас и все ли с ним в порядке, счастлив ли он.

Я взглянул на него и, помедлив мгновение, сказал вполголоса:

– Может быть, мне удастся найти эту женщину или мои ребята в городе разыщут ее, если мне будет что им сообщить.

Старый генерал покачивал головой, перебирая руками край пледа. Мне показалось, что он соглашается. Через некоторое время он медленно произнес:

– Возможно, мне вредно так много говорить, но я хочу, чтобы вы поняли. Я калека. Мои ноги уже не слушаются меня. Я не могу много есть и много спать. Я устал от себя самого и чертовски надоел окружающим. А теперь еще я потерял Дадли. Он обычно проводил со мной много времени. Почему?.. Знает только Господь Бог...

– Ну... – начал было я.

– Заткнись... По сравнению со мной ты просто юнец, значит, я могу быть грубым с тобой. Дадли ушел, не попрощавшись со мной. Это на него не похоже. Однажды вечером он уехал отсюда на своей машине, и с тех пор его больше никто не видел. Если ему надоела эта дура... моя дочь, и ее отродье... если он ушел к другой женщине, тогда все в порядке. На него нашло затмение и он ушел, не простившись со мной, но теперь он раскаивается в этом. Вот почему он не дает знать о себе. Найди его и скажи ему, что я понимаю и не сержусь. Если ему не нужны деньги – это все. Но если он нуждается, он получит все, что захочет.

Его бледные щеки слегка порозовели. Черные глаза засверкали ярче. Он медленно откинулся назад и смежил веки.

Я залпом отпил полстакана.

– Может быть, у него неприятности из-за мужа той женщины, этого... Джо Мезарвея? – спросил старик. Он открыл глаза и подмигнул. – Это у кого угодно могли бы быть неприятности, но не у О'Мары.

– Ладно. Могу я сообщить в Бюро розыска, где можно найти ту женщину?

– Конечно, нет. Они ни черта не делают. Предоставь им продолжать в том же духе. Ищи сам. Я заплачу тебе тысячу долларов – даже если ты просто будешь шляться по улицам. Но только скажи ему, что здесь все нормально. Старик в полном порядке и любит его. Это все.

Я не мог рассказать ему ничего: ни того, что знал Ларри Батцел, ни того, что случилось с Ларри, вообще ничего об этой истории. Я допил бренди, встал и надел плащ.

– Это слишком много за такую работу, генерал Уинслоу, – сказал я. – Мы позже еще обсудим этот вопрос. Так вы даете мне полномочия действовать по моему собственному усмотрению?

Он нажал кнопку на своем кресле.

– Только скажи ему, – повторял старик, – я просто хочу знать, где он и что с ним, и хочу, чтоб он знал, что со мной все в порядке. И все. А теперь извини меня. Я устал.

Старик закрыл глаза. Я пробрался сквозь джунгли, у двери меня встретил дворецкий и подал мне шляпу.

На улице, отдышавшись, я сказал:

– Генерал просил меня повидаться с миссис О'Мара.

4

Белый ковер на всю комнату от стены до стены. Тяжелые шторы цвета слоновой кости небрежно свисали с окон и расстилались по ковру. Из окон открывался вид на темные холмы. Снаружи уже стемнело. Дождя все еще не было, но в воздухе чувствовалось какое-то напряженное ожидание.

Миссис О'Мара вытянулась в белом шезлонге, туфли соскользнули с ног, открывая ступни в таких тонких чулках, каких уже теперь не носят. Это была высокая брюнетка со злым ртом. Привлекательная, но красивой не назовешь.

– Ради всего святого, чем я могу помочь вам? – спросила она. – Все уже известно. Слишком известно. За исключением того, что я вас не знаю, не так ли?

– Да, как будто так, – ответил я. – Я частный детектив, занимаюсь такого рода делами.

Она потянулась за стаканом, медленно небольшими глотками отпила из него. Кольцо поблескивало на пальце.

– Я познакомилась с Дадли в баре, – миссис О'Мара выдавила из себя короткий смешок. – Красивый бутлегер, роскошные вьющиеся волосы и ирландская улыбка. Потом я вышла за него замуж... От скуки... Что касается него... торговля контрабандным виски и тогда уже не давала большой прибыли – просто не было другого занятия.

Она, похоже, ожидала, что я стану спорить, но я пришел не за этим. Я только спросил:

– В тот день, когда он исчез, вы видели, как он уезжал?

– Нет. Я редко встречаю его или провожаю. Так уж сложилось... – Она снова отхлебнула немного из стакана.

– Хм, – проворчал я. – Но, конечно, вы не ссорились?

– Есть столько способов поссориться, мистер Кармади...

– Да, мне нравится, как вы это говорите. Разумеется, вы знали о том, что у вашего мужа была другая женщина?

– Я рада, что могу быть совершенно откровенной с детективом. Да, я знала, – она занесла прядь смолисто-черных волос за ухо.

– Вы узнали о ней еще до того, как он исчез? – вежливо поинтересовался я.

– Конечно.

– Откуда?

– Вам не кажется, что вы слишком прямолинейны? От знакомых, как говорится. Я большая любительница посплетничать. Разве вам это неизвестно?

– Знаете ли вы завсегдатаев «Дарданеллы»?

– Я бывала там. – Она не выглядела ни испуганной, ни даже удивленной. – В общем-то, я практически прожила там неделю. Как раз там я и познакомилась с Дадли.

– Ясно... Ваш отец женился поздно, не так ли? – Я увидел, что краска сбежала с ее лица. Я рассчитывал, что она вспылит, но этого не случилось. Она улыбнулась, овладела собой и дернула за шнур звонка, привстав на подушке.

– Очень поздно, – ответила она, – если вас это касается.

– Нет, не касается.

Вошла застенчивого вида горничная и смешала для нас коктейли. Один подала миссис О'Мара, другой поставила передо мной. Вышла, мелькнув парой хорошеньких ножек под короткой юбкой.

Миссис О'Мара выждала, когда закроется дверь, и сказала:

– Единственное, что может поддержать папу в хорошем настроении, это известие, что с Дадли все в порядке. Жаль, что Дад не написал, не прислал телеграмму или еще что-нибудь в этом роде...

– В сущности, ваш отец – беспомощный полумертвый старик, – прервал я миссис. – Всего лишь тоненькая нить привязывает его к жизни. Эта нить рвется, но всем наплевать на это. Старик пытается действовать, как будто ему одному не все равно. Я не стал бы называть это настроением. Я назвал бы это скорее проявлением удивительной внутренней силы и стойкости.

– Какая проницательность! – ее глаза просверливали меня насквозь. – Но вы ничего не пьете...

– Мне пора идти, спасибо.

На прощание она протянула мне изящную ухоженную руку. Вдруг откуда-то из-за холмов раздался оглушительный раскат грома. От неожиданности она вскочила. От сильного порыва ветра в доме задрожали стекла.

Я спустился вниз по лестнице в вестибюль. Из темноты вынырнул дворецкий и^ открыл мне дверь.

Я взглянул на спускавшиеся вниз террасы, усаженные цветами и экзотическими деревьями. Внизу – тяжелая чугунная ограда с позолоченными пиками по верхнему краю. Внутри ограды по периметру – шестифутовая живая изгородь. Дорога из особняка спускалась вниз, к главным воротам и домику привратника.

За поместьем, с холма, открывался вид на город и старые нефтяные разработки Ла Бреа. Часть их занял новый парк, остальное – пустынный огороженный участок, поросший кустарниками и сорняками. Некоторые деревянные буровые вышки еще неплохо сохранились. Это они создали богатство семьи Уинслоу, а после семья бежала от них на вершину холма, достаточно далеко, чтобы не слышать запаха отстойников, но, вместе с тем, достаточно близко, чтобы видеть из окон источник своего благосостояния.

Я не спеша спускался по мощеным ступеням с одного уступа террасы на другой. На одном из них темноволосый бледный мальчик лет десяти-одиннадцати метал дротики в мишень, привязанную к дереву. Я подошел к нему.

– Ты младший О'Мара?

Он прислонился к каменной скамье, зажав в руке четыре дротика и смерил меня презрительным взглядом. У него были холодные, синевато-серые глаза – глаза старика, а не мальчишки.

– Меня зовут Дейд Уинслоу Тревельян, – четко произнес он.

– О, значит, Дадли О'Мара не твой отец?

– Конечно, нет, – голос его был полон презрения. – А вы кто такой?

– Я детектив. Мне поручено разыскать твоего... я хотел сказать, мистера О'Мару.

Мое признание не сблизило нас. Детективы для него, видимо, ничто. За холмами перекатывался гром, словно там, за горизонтом, играло в пятнышки стадо слонов. Вдруг у меня появилась идея.

– Держу пари, тебе ни за что не попасть четырьмя из пяти в десятку с тридцати футов, – сказал я.

Мальчишка сразу оживился:

– Этими?

– Ага.

– Сколько ставишь?

– Доллар.

Он подбежал к мишени, выдернул из нее дротики, вернулся и встал у скамьи.

– Здесь нет тридцати футов, – усомнился я.

Он кисло взглянул на меня и отступил на несколько шагов за скамью.

Я ухмылялся про себя, но вскоре мне пришлось оставить это занятие.

Эта маленькая рука метала дротики так быстро, что я едва успевал следить. Пять дротиков легли точно в яблочко за несколько секунд. Он победно взглянул на меня.

– Вот это да! Здорово, Тревельян! – пробормотал я и полез в карман за долларом.

Он выхватил деньги, как форель хватает муху, и мгновенно спрятал их.

– Это еще что, – хихикнул мальчишка. – Ты бы посмотрел, как я стреляю в тире, за гаражом. Хочешь, пойдем прямо сейчас, ты сможешь поставить еще.

Я оглянулся вверх, на дом, тяжело опирающийся на склон.

– Ладно, только не сегодня. В следующий раз. Я, может быть, скоро снова приеду... Так, значит, О'Мара не твой отец... А ты будешь доволен, если я его разыщу?

– Конечно. Но разве ты можешь больше, чем полиция? – Он пожал худенькими острыми плечами под коричневым свитером.

– Посмотрим, – сказал я на прощание.

Спустившись к самому подножию холма, я пошел вдоль ограды к воротам. Сквозь прутья ограды были видны огни на улице. Уже на полпути к домику привратника я заметил снаружи голубой седан. Скромная, очень чистая машина, низко посаженный кузов, чуть светлее полицейской машины, но приблизительно того же размера. За седаном по ту сторону улицы под деревом стоял мой родстер. Я стоял неподвижно, разглядывая седан сквозь ограду. За ветровым стеклом, в глубине машины, вспыхивал и гаснул огонек сигареты. Я оглянулся назад. Малыш Тревельян тайком пробирался куда-то, наверное, прокутить полученный доллар, потому что вряд ли он считал это большой суммой.

Я пригнулся, достал свой «люгер-765» и засунул его стволом вниз за левый носок. Можно было проскочить, если не идти слишком быстро... Я направился к воротам.

Обычно ворота держали запертыми и никто не мог войти, не получив разрешения из дома. Привратник – здоровый малый с револьвером на боку – вышел навстречу и выпустил меня через боковую калитку. Несколько минут мы еще разговаривали с ним через решетку, и я тайком поглядывал на седан.

Похоже, в нем сидело двое. Оставалось пройти сотню футов по противоположной стороне в тени высокой стены. Улица была очень узкая, без тротуаров. До моего родстера было рукой подать.

Медленно, на негнущихся ногах, я пересек мостовую, сел в машину, вынул из тайника под сиденьем запасной пистолет. Это был добротный полицейский «кольт». Быстро запихнув его в кобуру под рукой, я включил зажигание и с места взял сорок миль в час. Начинался дождь. Я успел проскочить восемь кварталов, когда сзади раздался рев сирены. Как удивительно легко человек может дать себя одурачить. Улица была слишком тихая. Я притормозил и припарковал к обочине. Седан остановился сзади. Из открытой задней двери на меня в упор смотрело черное дуло автомата.

Я разглядел узкое лицо с красными глазками, сжатый рот. Перекрывая звуки дождя, стеклоочистителей и двух работающих двигателей, чужой голос произнес: «Садись к нам. Будь умницей. Ты знаешь, о чем я говорю».

Это были не полицейские, но какое это теперь имело значение! Я выключил зажигание, бросил ключи на пол в машине и вышел на дорогу. Водитель седана даже не взглянул в мою сторону. Сидевший сзади распахнул ногой дверь и подвинулся на сиденье, нежно прижимая к себе автомат.

Я сел в седан. И тут вспомнил, как Ларри, выглядывая из окна моей квартиры, говорил, что внизу стоит голубой седан, который он видел уже не раз... А потом, после выстрелов в Ларри – я слышал рев отъезжающей машины. Похоже, это был тот же седан.

– О'кей, Луи. Обыщи его.

Водитель вылез из-за руля и сел за мной. Он вытащил мой «кольт», прощупал мои бока и карманы, брюки за поясом.

– Чисто, – доложил он второму и вернулся за руль.

Тип с автоматом протянул вперед левую руку и взял у водителя мой «кольт», потом положил автомат себе под ноги и накрыл сверху коричневым ковриком. Он снова откинулся в угол, держа на колене «кольт», спокойный и расслабившийся, с сознанием собственного превосходства.

– Отлично, Луи. Теперь поехали.