Текст книги "Так уж случилось, что…"

Автор книги: Рамеш Балсекар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Садхана: аскетизм и отрицание

Гордыня и привязанность легко могут принять облик садханы, которую человек выполняет, чтобы как раз избавиться от этих качеств.

Знаменитый философ-киник Диоген считан: чтобы быть счастливым, необходимо избегать богатства, почестей, власти и всех наслаждений, которые может предоставить жизнь. Свои убеждения он воплощал на практике: ходил по Афинам босиком, никогда не носил верхней одежды, ел грубую пишу и яростно выступал против комфорта и морального разложения. Диоген, конечно, был убежден в своем превосходстве и, не задумываясь, оскорблял людей, которые не соглашались с ним. Известно, что однажды Сократ сказал ему: «Я вижу, как сквозь твои лохмотья просвечивает тщеславие». Еще красноречивее был другой случай. Диоген пришел в дом к Платону. Когда философ-киник увидел устланный красивыми, богатыми коврами пол, он остановился, свирепо взглянул на хозяина, встал на ковер и сказал: «Так я попираю гордыню Платона». «Да, – ответил тот, – но еще большей гордыней».

* * *

Лао-цзы упрекал Конфуция за излишнее морализаторство. Он говорил: «Все эти разговоры о добродетели, долге, бесконечные булавочные уколы только раздражают и взвинчивают людей. Ты лучше всех изучил, как небо и земля совершают свой извечный путь, как светят Солнце и Луна, как звезды собираются в созвездия, птицы – в стаи, а животные – в стада, как растут деревья и кустарники. Теперь тебе надо научиться сверять свои шаги с внутренней силой, чтобы следовать естественному ходу явлений. И вскоре тебе не надо будет тратить столько усилий для прославления долга и добродетели. Лебедю не нужно ежедневно мыться, чтобы оставаться белоснежным».

Следующая история может быть неправильно понята без соответствующего контекста. Этот совет был дан ученику, впавшему в отчаяние из-за того, что религиозные ограничения и аскеза остались для него безрезультатными.

Позволь своим ушам слышать то, что они хотят услышать, а глазам – видеть то, что они хотят увидеть. Пусть нос вдыхает приятные для него запахи, а рот произносит слова, которые хочет произнести. Доставь телу комфорт, который ему приятен. Пусть ум делает все, что ему угодно. Твои уши жаждут слышать музыку – так избавься от звуков, которые царапают твой слух. Твои глаза жаждут видеть вечно прекрасное – так избавься от всего, что оскорбляет твое зрение. Твой нос жаждет вдыхать аромат цветов – значит, твое обоняние не удовлетворено, если рядом нет красивых цветущих растений. Твой рот хочет говорить о том, что есть правда и что есть ложь; и если у него нет такой возможности, значит, познание ограничено. Тело жаждет тепла и вкусной пищи – лиши его этого, и будет подавлено то, что естественно и существенно для человека. Ум хочет свободы, в том числе права на заблуждение, и, если у него отнять эту свободу, тогда само естество человека станет ущербным.

Следующая шутка также касается самоотречения:

Один миллионер стал пылким сторонником духовных исканий. Он позвонил свами, которого ему рекомендовали, и сказал: «Свами, я миллионер. Сейчас я обратился к духовному поиску, и мне сказали, что самое большое препятствие на этом пути – моя привязанность к деньгам. Что мне делать?» На что свами ответил: «А вы просто ничего не делайте! Подождите, пока я не загляну к вам в гости».

* * *

Один из моих друзей, связанный в течение последних двадцати пяти лет с одним из самых известных ашрамов в Индии, сказал, что из общей суммы пожертвований ашраму в один миллион долларов он внес лишь около двадцати пяти тысяч. И до того расстроился, что покинул ашрам и вообще эти места. И так тоже случается.

Садхана: ритуал

«Человек часто забывает, что символ – это всего лишь символ, и придает ему самостоятельное значение, делает его самоцелью. В этом состоит опасность каждого символа, каждой духовной практики, каждого ритуала».

При одном ашраме жил кот, который любил входить в помещение во время обряда и нарушал его. Глава ашрама распорядился во время церемонии прятать кота под корзиной, что и было сделано. Со временем это стало ритуалом. И когда кота не стало, ашрам был вынужден приобрести нового, чтобы было кого прятать под корзиной.

Отношения гуру и ученика

«В восточной традиции отношения гуру и его ученика – это совместный путь двух телесно-духовных единиц как часть процесса проявления в действии. Их встреча предрешена – она входит в общее течение предопределенных событий».

Рамана Махарши определил суть отношений гуру и ученика очень просто: «Задача учителя в ходе беседы с учеником – продвинуть его Понимание с внешнего уровня к внутреннему. Внутреннее «я» ученика вбирает в себя это понимание. Все, что делает гуру, – это лишь видимость. На самом деле это Сознание говорит с Сознанием».

В книге Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра» Заратустра дает ученикам последнее наставление: «Все, что следовало сказать, – сказано. Все, что надо было понять, – понято. А сейчас забудьте все, что было сказано. Забудьте все, что я говорил вам, кроме последнего: «Берегитесь Заратустру». (И берегитесь Рамеша!)

На вопрос, должен ли у каждого человека быть гуру, Рамеш отвечает такой историей:

Однажды Рамана Махарши почувствовал, что умирает. Он не послал за доктором, а вместо этого подумал: «Посмотрю-ка, что будет». Он лег и полностью представил себе, что произойдет: «Вот мое тело уже умерло, окоченело, вот его везут на кремацию, вот предают огню». Он почувствовал, что есть какой-то наблюдатель, не имеющий отношения к его телу. Вдруг Рамана Махарши осенило, что это он сам отделился от своего тела и смотрит на него и на погребальный обряд со стороны. Так что ему не нужен был гуру. Когда это случилось, он услышал, как кто-то произнес «Аруначала» и зазвонил колокол, причем так громко, что все исчезло. Брат дал Рамане Махарши деньги на школьные учебники. Он взял деньги, пошел на станцию и спросил, когда придет ближайший поезд. «Куда тебе нужно?» – спросил кассир. «А до какой станции можно купить билет на эти деньги?» Оказалось, что на них можно приобрести билет как раз до горы Аруначала. Так что этой духовно-телесной единице гуру был не нужен. Но это очень редкое исключение.

Рамеш не придерживается традиционных взглядов па отношения гуру и ученика. Он не требует верности от людей, которые приходят к нему. Рамеш рассказал историю об одной леди, посетившей его в пустыне Южной Калифорнии, когда он впервые приехал в Соединенные Штаты, чтобы провести несколько бесед:

Она пришла ко мне и сказала: «На восточном побережье есть гуру, который очень мне нравится, и я хотела бы посещать его беседы». «Что же мешает вам? – ответил я. – Ради всего святого – ходите к нему и не испытывайте при этом сомнений по поводу неверности какому-нибудь другому учителю. Но если случится так, что через какое-то время вы захотите покинуть его, ради бога, сделайте это, и не считайте себя виноватой».

«Махарадж понимал, что гуру не должен как попугай повторять слово в слово своего собственного наставника. Если обучению суждено быть, то оно начнется само собой, спонтанно, как только человек достигнет Понимания».

Как-то Мяхарадж, беседуя со мной, сказал: «Многие из моих собратьев по обучению не согласны с тем, что я говорю. Они недовольны, что я не следую словам своего гуру. Сами они точь-в-точь повторяют все, что говорил учитель. Я же в своих беседах исхожу из того, что нужно моим слушателям. Следовательно, фразы, выходящие из моих уст, непохожи на те, которые произносил мой гуру. Но учение остается тем же, оно не может измениться». Потом он добавил: «Когда ты будешь вести беседы (а в то время я вообще не намеревался проводить семинары, мне это не нравилось, скажу больше – я это ненавидел), ты не будешь повторять то, что говорил я. Учение останется прежним, но слова будут другими; форма беседы будет зависеть от того, в чем будут нуждаться люди, пришедшие слушать тебя».

Бхакти и джнана

В Индии известны три пути к Просветлению, Пробуждению, или Всеобъемлющему Пониманию. Один из них – бхакти. Это путь сердца, почитания и преданной любви к Богу. Второй – джнана, или знание. Это путь даосизма и адвайты. Третий – этокарма, путь служения другим людям. Рамеш утверждает, что бхакти и джнана – это дороги, ведущие к одной цели:

Когда мы приехали в Санта-Барбару, один человек захотел присутствовать на беседах, но сказал, что был бы очень благодарен, если бы я принял его отдельно. Он собирался прилететь на собственном самолете и сразу же после встречи должен был улететь обратно.

Когда он сказал, что прибудет на собственном самолете, я представил себе относительно молодого мужчину, но человеку, представшему передо мной, было за восемьдесят. Он прилетел с молодой женой, которая, думаю, и вела самолет, а может, пилотом был он сам.

У этого человека действительно была большая проблема. Он встретил Раману Махарши за несколько лет до смерти учителя, и эта встреча перевернула всю его жизнь. После этого события он стал горячим приверженцем учения Раманы Махарши, которое, по его представлениям, было чистым путем знания, хотя сам Рамана неоднократно повторял, что между бхакти и джнаной нет разницы. Однако мой посетитель не понял этого и считал, что бхакти, путь сердца, не должен ничего значить для тех, кто глубоко усвоил учение Раманы.

В его края собиралась приехать одна женщина, святая, и он получил письмо с просьбой оказать гостеприимство и принять ее у себя дома. Этот человек не был расположен принять ее и собирался отказать, но уехал по делам, а когда вернулся, обнаружил, что святая и все, кто ее сопровождал, уже расположились у него в имении. Будучи джентльменом, он принял случившееся как должное, и, когда стал посещать ее беседы и слушать бхаджаны, они так пришлись ему по душе, что он оказался целиком увлеченным. В этом и состояла em проблема: он чувствовал себя предателем по отношению к Рамане Махарши.

«Я по-прежнему остаюсь приверженцем учения Раманы Махарши. Что же мне делать?» – спросил он.

Когда этот почтенный мужчина рассказывал свою историю, из его глаз невольно текли слезы, они говорили о том, насколько серьезной была для него эта проблема. Я сказал ему: «Что бы ни случилось, ничему не препятствуйте. Если вам что-то понравилось – позвольте себе увлечься: может быть, все это случилось для того, чтобы преподать вам необходимый урок». «Вы имеете в виду, что я могу и дальше посещать беседы этой святой?» – уточнил он. «Конечно», – ответил я. Он вздохнул с облегчением, а потом спросил: «А как же Рамана Махарши?» На что я сказал: «Рамана Махарши позаботится о себе сам. Не беспокойтесь о нем. Наслаждайтесь новым опытом, наслаждайтесь путем бхакти, который так неожиданно появился в вашей жизни. Но помните об одном: если через некоторое время ваше увлечение пройдет, оставьте его и не считайте себя виноватым. Нет никаких причин чувствовать вину сейчас, не будет их и потом. Все, что нужно, – это следовать потоку. Наслаждайтесь бхакти сейчас, возможно, этот опыт дан вам для того, чтобы показать: бхакти и джнана – не две разные дороги, и об этом неоднократно говорил и Рамана Махарши». Когда этот человек уходил, он был счастлив. Мы никогда больше не встречались, но поддерживали переписку до самой его смерти, которая наступила через несколько лет.

* * *

В «Бхагавадгите» есть строки, которые свидетельствуют о превосходстве джнаны над бхакти. Бог Кришна говорит: «Когда бхакти, обращенная ко мне, когда любовь ко мне достигает определенной глубины, я дарую мощь постижения – джнану. Когда преданность Богу достигает определенной ступени, я наделяю этого человека способностью получать истинное знание».

* * *

Есть очень любопытная история, приключившаяся с самым, пожалуй, известным бхакти в Махараште – человеком по имени Тукарам, который жил около трехсот лет назад. Он был самым почитаемым святым в Махараште, истинным бхакти, написавшим более пяти тысяч песнопений. В ранних стихах он обращался к Богу, своему личному Богу Витале, который был ипостасью Кришны. Он говорил: «Витала, для джнани Ты понятен в своем безличном аспекте, но для меня, пожалуйста, жизнь за жизнью являйся в своем образе, чтобы я мог чтить Тебя». Затем, когда к Тукараму пришло Истинное Знание, он говорил своему Богу: «Ты обманщик. Ты знаешь, что Ты и я – одно, но все эти годы заставлял меня почитать Тебя». Тукарам написал и другие строки: «Вы, глупые люди, зачем вы ходите в храм? Почему вы не чтите Бога в себе?»

* * *

Махарадж утверждал, что его «пинда», т. е. средоточие его существа, – бхакти. Он посещал храм и каждый вечер распевал бхаджаны, пока Божественная сила не сделала его гуру, проповедующим недвойственность. Но бхакти была его естественной природой. Однажды группа учеников в праздник Махашиваратри пошла в храм Шивы. В храме было внутреннее святилище. Они подошли к нему и увидели лингам Шивы. Один из них, напустив на себя великую почтительность, сказал: «Этот лингам Шивы, должно быть, очень священный». На это Махарадж сказал: «Да, достаточно священный, чтобы я мог помочиться на него». (И это сказал бхакта!)

Рамеш говорит, что бхакти и джнана в действительности одно и то же. «Рамана Махарши считает, что это два пути, ведущие к одной вершине. Это его идея. Я же придерживаюсь другой: это не два пути, а один. Начинается он с бхакти («Да будет воля Твоя»), а заканчивается джнаной, которая наступает, когда рассеиваются все иллюзии и Первоисточник говорит: «Дорогое мое дитя, никогда не было никакого «я», которое могло бы страдать».

Пробуждение

«Попросту говоря, Просветление – это понимание того, что реально, а что нереально».

Один друг, посещавший некоего джнани, уговорил Махараджа пойти вместе с ним. «Ты должен это сделать», – убеждал он. Махарадж рассказывал, что он с большой неохотой тащился к этому гуру и даже не купил традиционной гирлянды из цветов – ее дал друг, Но на самой первой беседе, после первых же сказанных гуру слов, случилось чудо – его сердце полностью открылось. Вот что сказал гуру: «Вы не те, кем кажетесь и привыкли считать себя. Вы – невидимая сущность. То, чем вы кажетесь, – это всего лишь отражение, объективное выражение Субъекта». «Когда я услышал это, – сказал Махарадж, – все мгновенно стало ясным. Исчезли проблемы, сомнения и невзгоды». Гуру жил не в Бомбее, но Махарадж посещал его два, три или четыре раза в год. Через три-четыре года гуру скончался. Махарадж сказал, что на самом деле после того первого раза ему уже не было необходимости видеться с гуру – понимание пришло уже тогда. Махарадж думал, что его естественная склонность – бхакти. С детства он приходил в храм и пел бхаджаны. Тогда он не понимал, что это было поверхностной склонностью. Его настоящим путем было Знание.

* * *

Из «Аштавакрагиты»:

«Когда ум страстно чего-то желает или чем-то опечален – он в оковах. Если же он ничего не желает и ни о чем не печалится, ничего не отвергает и не принимает, не чувствует себя ни счастливым, ни несчастливым – он свободен».

* * *

Гуру свами Вивекананды – Рамакришна Парамахамса – был бхакта. Но его особая проницательность – врожденное интуитивное знание – подсказала ему, что настоящая природа Вивекананды – джнана (хотя привел его к Учителю его друг-бхакта).

Рамакришна достал из-под своей подушки «Аштавакрагиту» и сказал: «Почитай это вслух». Произнеся первые несколько стихов. Вивекананда воскликнул: «Но ведь это же святотатство! Я не могу продолжать. Здесь говорится: «Я семь Бог». Как это может быть? Я не хочу читать это». «Хорошо, прочитай это не для себя, а для меня», – ответил гуру. По мере чтения «Аштавакрагиты» от прежнего Вивекананды уже ничего не осталось. Хотя его гуру был бхакта, он смог увидеть, что истинная природа ученика – джнана.

* * *

Хочу напомнить знаменитую историю о Лао-цзы и его ученике, который однажды пришел к нему, сияя от счастья и гордости. Он припал к ногам мастера и сказал: «Учитель, я достиг понимания». Лао-цзы с лаской и участием положил руки на его плечи и сказал: «Ты ошибаешься, сын мой». Удрученный, ученик ушел прочь. Через некоторое время он пришел опять. На этот раз не гордость, а мир и покой были на его лице. «Учитель, это свершилось», – сказал ученик. Тогда Лао-цзы спросил его, что произошло с того времени, когда ученик пришел к нему в первый раз. Тот ответил: «Я понял две вещи: во-первых, согласился с вашими словами, что я не достиг Просветления; но я знал также, что сделал все возможное, чтобы эта свершилось, и уже не в моих силах предпринять что-либо еще. Это второе, что я понял. Тогда я вернулся к своим обычным делам и перестал думать о Просветлении. И вот, занимаясь повседневными делами, я вдруг понял, что мне не о чем больше думать: все, что я искал, уже есть».

* * *

Есть еще одна прекрасная история – о старой женщине, которая была очень близка к Просветлению. Однажды ночью при свете луны она пошла к источнику, чтобы набрать воды в глиняный кувшин. В темноте она не заметила ступеньку, споткнулась и уронила кувшин. И вдруг женщина поняла, что нет ни кувшина, ни воды, ни луны. Для этой телесно-духовной единицы незначительное событие стало толчком к Пробуждению.

Реальность мудрых

Рамешу постоянно задают вопросы о том. какой ему кажется окружающая действительность, как он воспринимает мелочи повседневной жизни. Люди хотят получить представление о том, каково это – быть просветленным, увидеть жизнь такого человека изнутри. Из их вопросов становится попятно, как они ошибаются, рисуя в своем воображении жизнь просветленного человека. Рамеш любит такие вопросы и отвечает на них с большим чувством юмора.

«Не нужно бояться джнани. Он видит то же самое, что и вы. Десять разных людей представляются ему десятью различными формами, в которых действует единое Сознание. Он четко видит различия, но одновременно и единство в многообразии. Предположим, что у вас есть десять фотографий, на которых изображены вы сами в десяти разных костюмах, включая женский, и по-разному загримированы. Любой человек скажет, что на фотографиях разные люди, а не один в нескольких образах. Но вы-то будете знать, что это одно и то же лицо. Так и джнани знает то, что скрыто от обычного человека: внешние проявления могут быть разными, но под всеми ними скрывается деятельность Единства».

Один человек спросил меня: «Как вы проводите свое время?». «Какое именно? Когда голоден – я ем, когда испытываю жажду – я пью, глоток воды или что-нибудь другое, что есть под рукой. Когда хочется пройтись – разгуливаю по своему дому. А когда приходят люди, которые хотят поговорить, – я беседую с ними. Другими словами, моя жизнь исключительно проста».

* * *

В основном, если не рассматривать состояния отстраненного наблюдения и полного самоуглубления, я заметил, что с достижением Просветления исчезают и желания, и ожидания. Это приносит чувство мира и покоя и уверенность, что все, чему суждено случиться, непременно произойдет. Это не значит, что у меня совсем нет никаких планов и ожиданий, отнюдь нет. Они, конечно, возникают и, что удивительно, почти всегда сбываются. И когда это происходит, в груди поднимается огромная волна благодарности.

* * *

Во время второй поездки в Голливуд вместе с женой однажды рано утром я готовился к беседе. Обычно в

путешествия я брал с собой маленькую фотографию Раманы Махарши. В этот раз я заметил жене: «У меня нет достаточно хорошей фотографии Раманы Махарши. Как только вернемся в Бомбей, я достану большую фотографию, чтобы повесить над столом», В тот же самый день, через полчаса, когда я был уже совсем готов к беседе, в дверь постучали. Вошел человек; в руках он держал фотографию Раманы Махарши в красивой рамке как раз такого размера, какой был мне нужен. «Не знаю почему, но я подумал, что этот снимок должен вам понравиться», – сказал он. «Да, конечно», – ответил я. Вот уже одиннадцать лет, с 1988 года, эта фотография висит над моим письменным столом. А поскольку кругом масса фотографий Раманы, то эту я называю «голливудским Раманой».

Рамеш считает, что пожертвования никак не соотносятся с реальными потребностями. «Деньги и другие материальные блага, которые приносят люди, – это всего лишь знак, выражающий впечатление, которое оказало на них учение. Поэтому желание делать пожертвования – это желание отдавать, которое никак не зависит от необходимости в этих дарах. Просто иногда получается так, что они приходят как раз вовремя».

Много раз я получал денежные пожертвования. Но одно из них вспоминаю особенно часто. Когда жена лежала в больнице, ко мне пришел один испанец, которого до этого я видел всего три или четыре раза. Это был очень приятный человек, всегда улыбающийся. Он постучал в дверь, вошел и сказал: «Рамеш, я узнал, что твоя жена сейчас лежит в палате интенсивной терапии, а ведь это очень дорого. Возьми, может быть, это тебе пригодится». С этими словами испанец протянул мне пять пачек стодолларовых банкнот. Всего там оказалось три с половиной тысячи долларов. Он пришел и дал деньги, потому что ему хотелось это сделать. Без сомнения, этот человек был достаточно богат, чтобы позволить себе оказать помощь, а у меня оказались деньги как раз тогда, когда в них была необходимость.

* * *

Важно, чтобы не было ни ожидания, ни желания денег. Для кого они на самом деле предназначены? Не для нас – нам ведь отпущено всего лишь несколько лет жизни. Очевидно, они предназначены нашим детям и внукам, которые будут ими пользоваться, а также благотворительным учреждениям, которым регулярно отчисляются определенные суммы. Так что пожертвования приходят и уходят.

* * *

Когда моя жена лежала в больнице, она знала, что это очень дорого, и на самом деле это было чрезвычайно дорого. Но счета оплачивались без особых проблем: когда наступаланеобходимость, деньги непременно появлялись. Когда жене стало немного лучше, она спросила о деньгах. Я ответил: «Все в порядке, все долги заплачены». Тогда жена махнула рукой, как бы желая сказать: «Деньги пришли – деньги ушли».

* * *

Мой гуру Нисаргадатта Махарадж разработал простое правило отношения к пожертвованиям, которому следую и я: «Ничего не ожидать, ничего не требовать, ни от чего не отказываться».

* * *

Вот один случай, произошедший с Нисаргадаттой Махараджем. Однажды среди посетителей он увидел брамина, одетого в лонги (кусок материи, обернутый вокруг бедер), рубашку и полотенце, накинутое на плечи. Он прибыл из ашрама Раманы Махарши. У него совсем не было денег, и приехал он так: пришел на вокзал, дождался на платформе ближайшего поезда и сел в него. Через некоторое время контролер обнаружил безбилетника и выдворил его на ближайшей станции. Там брамин дождался следующего поезда, и все повторилось. Так он добрался от Тируванна-валая до Бомбея за сорок восемь часов.

Было видно, что он брамин, а в Индии всегда найдутся люди, которые, увидев брамина, предложат ему еду. Так он и питался. Махарадж позаботился о нем. Он спросил: «Где ты остановился в Бомбее?» «Нигде. Я только что приехал и сразу же пришел сюда, потому что не мог ждать ни минуты. Когда в Рамана-ашраме ко мне пришло озарение, я сразу же отправился в путь – и вот я здесь». Кроме брамина в комнате находилось еще восемь или десять человек, в основном индусы, и Махарадж сказал: «Наверняка у кого-то из вас найдется в доме место для этого человека». Один из посетителей предложил брамину кров, а заодно стал кормить его. Вскоре люди стали просить брамина совершать пуджи. В конце месяца он пришел к Махараджу и сказал: «Завтра я уезжаю. Не могу передать, как я был счастлив весь этот месяц в Бомбее, слушая ваши беседы. Пожалуйста, примите от меня эти скромные деньги, которые я заработал, совершая пуджи». И протянул Махараджу банкноту в десять рупий.

Махарадж жил исключительно скромно, но и для него эти деньги были совсем незначительной суммой. Однако учитель принял их с большим достоинством, как будто это была сумма в сто раз больше. Он, как обычно, положил деньги в карман и сказал: «Большое спасибо. А когда именно вы собираетесь уезжать?» «Я приду сюда на беседу, а потом покину Бомбей», – ответил брамин. После его ухода Махарадж послал помощника к портному и велел купить подходящую для брамина одежду, какую носят в Южной Индии. На следующее утро Махарадж торжественно преподнес ему сверток с одеждой, добавил к нему сто рупий и сказал: «Пожалуйста, прими это от меня».

Реальность, в которой живут мудрые, Рамеш определяет еще и таким высказыванием: «Мудрец живет в дуальности, а обычный человек – в дуализме». Дуализм предполагает постоянный выбор, признание дуальности – это мудрость.

Рамана Махарши говорит, что эго, все еще остающееся в пробужденном человеке, похоже на след от сгоревшей веревки: ее уже нет, но форма сохраняется, хотя этой веревкой уже невозможно никого привязать.

Большая часть вопросов на семинарах Рамеша – о том, каково это – быть просветленным, Рамеш принимает этот термин, но предпочитает пользоваться другим: «Абсолютное Понимание». «Некому быть просветленным», – говорит он. Рассказывая освоей жизни, он говорит: «Я получил отмеренную мне долю горя и боли».

С самого раннего детства мой старший сын Аджит страдал от астмы. Все началось с экземы, заболевания кожи. Нас предупредили, что лечение может привести к астме, но болезнь была такой жестокой, что мы с женой решили использовать этот шанс, а начали лечение. Как нас и предупреждали, у него началась астма. Мы живем в прекрасном доме, который пятьдесят лет тому назад был еще чудесней. Тогда здесь была открытая веранда, откуда были видны звезды. На ней мы из ночи в ночь по очереди брали сына на колени и укачивали его, так как он не мог спать. Он сидел у меня на коленях и наблюдал за созвездиями. Это был очень сообразительный мальчик. Обычно он следил за движением звезд и часа в четыре или в половине пятого утра мог сказать: «Скоро вот эти звездочки передвинутся на два дюйма, потом станет светло, и мы сможем пойти спать». Так мы проводили ночь за ночью.

Аджит умер в 1990 году, когда мы с женой были в Сиэтле, где я проводил беседы. Из-за астмы он не мог работать по своей профессии. Последние годы он проводил дома. Обычно он сидел в своей комнате и оттуда слушал, о чем я беседую с людьми. Он обладал острым умом и очень хорошим пониманием. Я вспоминаю, как однажды ко мне пришел посетитель, далеко продвинувшийся на пути духовного поиска, и мы начали разговор. Аджит внимательно слушал, потом прошел на кухню и сказал моей жене: «Это очень хороший человек». В конце концов лишенный из-за астмы возможности спать ночью, он понял, что только алкоголь может дать ему два или три часа необходимого сна. Так он пристрастился к спиртному. Все мы предупреждали Аджита: «Смотри, это убьет тебя». Но он отвечал: «Я лучше знаю. Я должен пить, потому что мне надо спать». Он продолжал пить, началась болезнь печени, и он умер. Раздался телефонный звонок, и мы узнали, что Аджит при смерти. Жена поехала домой, а я продолжил беседы. По дороге домой жена позвонила мне из Нью-Йорка. К тому времени я уже знал, что наш сын умер, но не сказал ей об этом. Зачем ей было горевать прежде времени?

* * *

Я получил свою долю бед. Муж моей дочери пил, что приносило ей много горя. К тому же его чрезмерная щедрость переходила все границы, так что жизнь моей дочери была полна проблем. Вот почему я могу сказать, что испил свою чашу горя и боли.

Два или три года назад у меня началась боль в позвоночнике, причину которой врачи никак не могли установить. Боль была не очень сильной, она не мешала сидеть и разговаривать, так что мои беседы продолжались. Я мог сидеть, стоять, ходить, потому что тогда боль была переносимой. Но я совершенно не мог лежать. Врач сказал, что это первый случай в его практике, когда больной не в состоянии лечь: обычно облегчение приходит как раз тогда, когда больной лежит. Таким образом, я провел несколько дней, сидя в кресле.

Так что и после Самореализации жизненный путь отнюдь не становится гладким. Он гладок лишь в том смысле, что ты с готовностью принимаешь и боль, и удовольствие. В какой-то степени это утешает. Но уготованные тебе горе и боль никуда не исчезают, их все равно придется пережить.

Рамеш говорит, что Самореализация – это приятие всего. Это понимание того, что все происходящее не является результатом чьих-то действий. «Если кто-то попытается причинить мне боль, я испытаю ее в той степени, в какой ей будет подвержено мое «я». Но никогда не бывают чувства, что кто-то причинил мне боль.

А, следовательно, не бывает и чувства ненависти к кому бы то ни было. Это и есть тот мир, о котором я говорю».

Однажды человек, который посещал Махараджа шесть месяцев, или шесть лет, или что-то вроде того, задал вопрос, который очень разозлил учителя. «Вы ходите сюда столько лет (или столько месяцев) и задаете такой глупый вопрос!» Но уже в следующую секунду этот человек сообразил, в чем дело, и сам дал очень забавный ответ. Махарадж рассмеялся вместе со всеми. Раздражение уступило место смеху. Злость не продержалась долго, Махараджу не пришло в голову, что раз это тот самый человек, который разозлил его, то не надо смеяться шутке. И хохот Махараджа звучал громче всех!

Рамеш говорит, что, раз нет страха перед жизнью, нет страха и перед смертью.

Когда я был на Гавайях, нам пришлось лететь на вертолете, пилот которого, судя по всему, любил риск: он провел машину в непосредственной близости от водопада, и, когда нам уже показалось, что мы вот-вот разобьемся, вернул вертолет на нужный курс. Потом пилот обернулся и посмотрел на пассажиров. Он видел, что моя жена очень боялась аварии, а мне заметил: «На вашем лице было выражение какого-то восторга, почти экстаза». На самом деле, когда мы не разбились, я почувствовал себя несколько разочарованным. Я часто думал о том, что смерть должна быть по-настоящему увлекательным опытом. Кто-то может сказать, что под желанием смерти скрывается стремление освободиться от телесной оболочки. Тогда я позволю себе процитировать отрывок из книги Раманы Махарши: «Мудрец не только не боится смерти, но иногда желает ее».

* * *

У моего первого гуру был маленький ашрам, в котором собирались ученики. В одно субботнее утро мне случилось быть там. Вблизи ашрама находилось несколько хижин, в которых жили беднейшие из бедняков со своими детьми, которые, как и все дети, шумели и играли на улице. В то утро за стенами ашрама неожиданно раздался крик, будто кого-то ранили. Двух учеников послали узнать, что случилось. Вскоре они внесли избитого старика, который иногда посещал ашрам. Этот человек достиг Абсолютного Понимания. Он был очень простым человеком и не заботился о том, чтобы кто-то признал его Самореализацию. Его совершенно это не интересовало.