Текст книги "Атака мертвецов"

Автор книги: Рагим Джафаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

2

Михаил вернулся дамой в седьмом часу утра. Аккуратно открыл дверь и на цыпочках вошел в квартиру. На кухне горел свет, значит, зря крался, мать не спит.

– Не спится? – крикнул он в сторону кухни снимая шинель.

– Миша, подойди сюда. – голос матери был ледяным. Вероятно, его снова ждал тяжелый разговор. Раз в месяц мать проводила с ним воспитательные беседы. Суть сводилась к тому, что пора бы Мишеньке жениться. Но это ни к чему кроме головной боли не приводило. Единственной женщиной, в обществе которой старший лейтенант мог провести более трех часов к ряду, была его работа. Все остальное было ему неинтересно.

– Только не надо говорить мне, что пора бы жениться. У меня была трудная ночь.

– Нет, не в этом дело. – Голос оставался ровным, будто вообще потерял способность меняться.

– Ну, что там у тебя случилось? – Он вошел в кухню, и рука его дернулась к кобуре. Мать сидела с револьвером в руках.

– У меня не простая ситуация. Сядь и слушай.

– Откуда у тебя револьвер, дай сюда! – Он вырвал из рук матери оружие и привычным движением отщелкнул барабан. Глаза его округлились, он присмотрелся внимательнее.

– Да, я стреляла из него. Но только один раз. Мне дал его…

– Куда ты, мать твою, стреляла!? Ты хоть понимаешь, что будет, если тебя арестуют?! – Он вскочил с места и навис над столом.

– Сядь и молчи. Умение орать на женщину не делает тебе чести. – Старуха была абсолютно спокойна.

– Снова твои господские замашки, сколько лет прошло, а ты все живешь в своем мире! – Михаил хлопнул ладонью по столу и сел.

– Револьвер мне принес тот юноша в черной шинели. Много чего произошло с того момента как ты ушел на службу. Но самое страшное, что тайна, которую я хранила очень много лет, теперь уже не принадлежит одной лишь мне. Мальчишка знает про золото, наверное, поэтому хотел довести меня до самоубийства.

– Мама, что ты несешь, какое золото? – Михаил побледнел.

– Немецкое золото. Мой первый муж, как теперь стало известно, получил от немцев огромную взятку за предательство. Не знаю уж, как он именно предал Россию, но золота дали много. Его хватило на то, чтобы покрыть долги, купить пару поместий, роскошно жить до самой революции. А оставшуюся половину я спрятала.

– Половину, да сколько же там золота!? – Михаил встал со стула и возбужденно заходил по кухне.

– Много, но нельзя, чтобы большевики узнали об этом.

– Мама, что ты, в самом деле. Но куда же ты стреляла? – Он вопросительно взглянул на нее.

– В этого юношу, прямо из окна. Зрение слабое, поэтому не могу сказать попала ли, да и темно было во дворе. Однако мне показалось, что он упал. – Михаил задумчиво стучал пальцами по кобуре.

– Во дворе трупа нет, следы крови я мог не заметить. Максимум ранила. Все не вовремя, как не вовремя. Наш отдел, рыщет по городу, да и милиция тоже. С другой стороны, он не так уж и опасен. У него нет никаких доказательств. Он вообще знает, куда ты спрятала золото?

– Нет. Достаточно того, что он знает о его существовании. Ты сам понимаешь, что за это золото советы из меня душу вытрясут. А твоей работе в политическом отделе придет конец. Так или иначе, его надо найти. – Она посмотрела в глаза сыну. Михаил вздрогнул, натолкнувшись на этот взгляд. Такие же взгляды он видел у матерых, хладнокровных зэков.

– Посмотрим, что можно сделать. Стоп! – Он остолбенел. Пять патронов чертов ночной гость отстрелял до того, как принес оружие сюда. Михаил был почти уверен, что знает в кого. Ночью его вызвали на службу из-за пренеприятного инцидента. Застрелен глава одной из шаек воров. В городе сохранялось хрупкое, шаткое перемирие преступности и стражей порядка. За годы сложились правила, которые соблюдали обе стороны. Но среди преступности равновесие было еще более хрупким. И подобная акция могла привести к переделу власти. Милиция была заинтересована в скорейшем обнаружении виновного. Нужно было доказать, что человек это чужой, к местным структурам отношения не имеющий. В том, что так оно и есть, Михаил не сомневался, никто из местных преступников не стал бы устраивать войну на ровном месте. Город стоял на пороге войны. Два трупа, пять ранений. А у него в квартире револьвер, из которого стреляли по тем двум несчастным. Милиции понадобится какое-то время, чтобы выйти на его след и прийти сюда. Что потом? Наверняка многие слышали, как мать стреляла из окна. Плохо, очень плохо. Нужно найти этого человека в черной шинели до того, как сюда придет милиция. Найти и расколоть.

– У тебя есть какой-то план? – старуха подвинулась ближе к сыну.

– Пока нет, но это дело поправимое, лучше расскажи мне про золото. Где оно? – Старуха долго оценивающе смотрела на сына. Наконец решилась.

– Золото в Крыму, боюсь, что достать его сейчас нет никакой возможности. Хранится в тайнике. Часть векселями, часть драгоценными камнями и презренным металлом. К сожалению, бумаги уже давно утратили свою ценность, но там и драгоценностей довольно.

– Почему ты раньше об этом не говорила?

– Ты считаешь, что я должна была? Что бы ты сделал с этими сокровищами, отдал бы партии?

– Даже не сомневайся, что я и сейчас так поступлю! Ни копейки себе не оставлю! – Сеченов встал из-за стола и пошел к выходу.

– Миша, куда ты? – На сей раз голос был встревоженным.

– Исправлять твои ошибки! – Старуха тихо заплакала. То же самое сказал ей ее второй муж, когда она видела его в последний раз.

Человек в черной шинели поднимался по лестнице. На шестом этаже он остановился, закурил. Заплеванный подъезд не вызывал у него никаких отрицательных эмоций и этот факт его немного расстраивал. Он считал, что потерял чувство прекрасного. Наконец, паренек набрался смелости и постучал в дверь. Звонка не было. Дверь открыл сухой старик с суровым лицом.

– Чем могу быть полезен, юноша? – странные интонации в голосе заставляли задуматься, ехидничает хозяин квартиры или нет.

– Надежда Овечкина тут проживает? – Человек в черной шинели уже искал в сумке письмо.

– Допустим. – Старик, видимо, был человеком осторожным, но его нельзя было за это винить. Никого в этой стране нельзя винить за осторожность.

– Ей письмо, извольте. – Он протянул пожелтевший от времени конверт.

Старик молча взял конверт, внимательно изучил его глазами, потом присмотрелся к пареньку, будто стараясь запомнить, и закрыл дверь. Тот лишь усмехнулся. Он подошел к окну, закурил. Выпустил клуб дыма, внимательно изучил картину, открывающуюся ему с его наблюдательного пункта. Ему показалось, что какая-то фигура поспешила скрыться в тени, когда он подошел к окну.

Надежда, светлая моя Надежда.

Простите меня, но кто бы мог знать? Я был уверен, что моя командировка пройдет спокойно, и я вернусь в Царицын, где мы поженимся. Но здесь, на краю Российской Империи мне в жены прочат другую. И, простите меня, Наденька, я женюсь.

– Тебя так трясло, что едва удалось вынуть тебя из седла. Такое бывает, я видел вещи похуже. – Андрей улыбался. Бриться и улыбаться одновременно было не очень удобно.

– Страху натерпелся, спорить не стану. Но как же так ваше благородие, вы то и бровью не повели. Нельзя сказать, что я не стреляный, в Польше волнения были, так это, принимал участие. – Унтер, которого, как выяснилось, звали Алексеем, смотрел на корнета.

– В чем участие принимал? В волнениях? – Андрей заулыбался еще шире.

– Как можно, ваше благородие, в усмирении, конечно. – Алеша даже покраснел от возмущения.

– Брось чины, никого же нет рядом. – В комнате кроме них и вправду никого не было.

– Да я понимаю, но непривычно оно к офицеру без чинов обращаться.

Они ушли от немцев и принесли печальные известия на передовые позиции Русской императорской армии. Оттуда телеграфировали в Осовец. Пока Андрея и Алешу осматривал врач, стало известно, что сюда едет комендант крепости. И он желает лично побеседовать с героями. Корнет только морщился от этого глупого прозвища. Врача же не особо интересовали коменданты и герои. «У корнета сломано ребро и пара синяков, у старшего унтер-офицера три резаных раны, но ничего серьезного» – сказал доктор штабс-капитану, который привел раненых в лазарет. Тот в свою очередь, сделал выводы и приказал к приезду коменданта быть в лучшем виде. Выполнением приказа друзья и занимались.

– Почему не испугался, спрашиваешь? Я свое на русско-японской от боялся. – Андрей был наказан за болтливость – бритва легла неровно, и тонкая струйка крови показалась на шее.

– Молодой вы вроде. Слишком даже, сколько лет вам было, когда с желтокожими воевать пошли? – Алеша и есть Алеша. Именно его простота заставляла Андрея улыбаться. Даже во время бритья. Простой мужик из Новгорода. Не сложилось у него ни с семьей, ни с хозяйством. Нашлось ему место в армии. Мужик он был смекалистый, пил мало, не ленился. А потому довольно быстро продвигался по службе.

– Шестнадцать. Тогда впервые и был приставлен к награде. – Алеша раскрыл было рот, но что-то в тоне корнета смущало его, потому и не стал расспрашивать дальше.

– Всяко бывает, ваше благородие, а только одно знаю, что было, то уже прошло.

Они молча надевали отглаженную форму, готовились встретить коменданта при всем параде.

– Плохо Леша вот, что. Очень много тут не стреляных, все драгуны, что были в разведке – ветераны. А здесь… Тяжело будет. – Он надел китель, и Алеша ахнул. На груди корнета красовались ордена, которыми зачастую не могут похвастать бывалые ветераны. Владимир четвертой степени, давали его много за что, но кавалеристу могли дать, пожалуй, лишь за военные заслуги. Он давал своему кавалеру дворянство и сто рублей ежегодной пенсии. Носил его корнет в петлице. Анна третьей и четвертой степени, с мечами. Значит за боевые заслуги. Соответственно на сабле у Андрея должен быть красный темляк и надпись «За храбрость». Да и еще порядка ста рублей пенсии лишними не будут. Сам крест в отличии от других орденов Российской Империи носился не на левой, а на правой стороне груди. Станислав третьей степени с мечами. И ведь еще рублей сто. Но это все ерунда. Был один орден, который просто не мог оказаться на груди этого мальчишки, хотя бы потому, что табель о рангах не позволял. Георгий второй степени, со звездой. Он соответствовал третьему классу табели о рангах, в то время как корнет – двенадцатый класс. Вторую степень этого ордена давали генералам и командующим фронтами за героические победы в сражениях. Алеша уже и не думал о том, что это еще 400 рублей.

– Что делать-то теперь, георгиевское оружие на прием брать или саблю с Анной? Как глупо я себя чувствую, знал бы ты, друг мой, как глупо. – Андрей держал в руках две сабли. Ситуация была и вправду странной.

– Как, ваше превосходительство, как вы получили Георгия? – унтер готов был пасть на колени, лишь бы получить ответ.

– Дурака одного спас, вот и сделали исключение. Дали не по чину и произвели в звание штабс-ротмистр. А я отказался от звания. Вот и все, Алеша.

Он круто повернулся и вышел из землянки. Унтер рванул за ним. В дверях они буквально столкнулись с господином в гражданском платье. Господин этот был средних лет, с тонкими чертами лица и выглядел ухоженным и аккуратным.

– Прошу прощения, я должен был быть осмотрительнее. – корнет примиряющее улыбнулся.

– Право не стоит, вот это отвага! – Первая и вторая половина фразы незнакомца сильно не согласовывались между собой, но по понятной причине. Он увидел награды Андрея после того, как начал говорить.

– Виноват. – буркнул унтер, не совсем понимая зачем.

– Позвольте представиться. Николай Андреевич Бритте, коллежский советник. – он изобразил вежливый полупоклон и протянул руку для рукопожатия. Чин его соответствовал ротмистру, соответственно он был старше Андрея.

– Андре Тирер, а звание, думаю, вы и так рассмотрели – он тоже поклонился, надо сказать ниже, чем его собеседник и широко улыбаясь пожал руку Николаю Андреевичу.

– Верно, Андре, позвольте узнать, как вы получи…

– Простите мне мою бестактность, но я вас перебью. Все задают мне этот вопрос, пусть это будет тайной. Лучше я вас угощу чем-нибудь и расскажу солдатских баек.

– Никогда не откажусь послушать увлекательную историю, особенно учитывая, что за этим я сюда и шел. – Они снова вернулись в землянку. За пару минут на столе оказались бокалы, нехитрая закуска и вино. Потекла неспешная беседа. Николай Андреевич, как выяснилось, прибыл в крепость по долгу службы. Проводил какие-то финансовые инспекции или изыскания ни унтер, ни корнет в этом ничего не понимали, тем более не понимали, почему он оказался на передовой, а потому просто делали вид, что внимательно слушают. Но со временем беседа пошла намного непринужденнее и все они, общаясь исключительно дружески, весело гомонили в землянке. Николай с интересом слушал рассказ о прорыве драгунов, Андрей не без интереса слушал о тонкостях финансовой сферы и поинтересовался к кому можно обратиться в том случае, если поместье понадобится превратить в золото и куда это золото девать. Унтер же долго беседовал с Николаем о свадьбе, которую коллежский советник запланировал на декабрь. Наконец, темы для бесед кончились и все сидели молча, молчание это, однако, никого не смущало.

– Андре, то письмо, которое передал вам ротмистр, оно у вас? – спросил Николай, глядя в потолок и попыхивая трубкой.

– Да, конечно, почему вы спрашиваете?

– А если я напишу, возьметесь ли вы его хранить и доставить по адресу в случае моей гибели? – Он продолжал смотреть в потолок. Корнет посерьезнел и пристально вгляделся в лицо собутыльника.

– Помилуйте, а вам-то к чему, ведь вы уедете отсюда в течении нескольких часов. Ваш долг не обязывает вас воевать, вы должны нести пользу родине другим образом. – унтер, видимо, был пьян. Ничего подобного он никогда не говорил. Николай удивленно уставился на Алешку.

– Пишите и делайте это прямо сейчас. Другого шанса вам не представится. – Серьезным голосом сказал корнет, встал, распахнул дверь, впуская свежий воздух, и закурил.

Коллежский советник так и поступил. Принялся писать, лицо его посерело, забытая трубка дымилась на столе. Унтер же привалился к стенке и уснул. Ровно в тот миг, когда была поставлена последняя точка в письме, грянул взрыв. Николай вскочил на ноги, не зная, что предпринять. С Алеши вмиг слетели сон и опьяненье. Он подскочил к выходу, буквально врезавшись в корнета. Тот же выбросил недокуренную папиросу, быстро, но без суеты прошел к одежде, висевшей на стене, стал одеваться. Николай, следуя его примеру, занялся тем же, но дело это у него не заладилось, руки тряслись.

– Старший унтер-офицер!

– Я, господин корнет! – Алеша вытянулся по стойке смирно.

– Лови, не потеряй. – Андрей, ухмыльнувшись, кинул ему через помещение саблю с красным темляком.

– Не могу, я же не кавалер ордена-то! – унтер переминался с ноги на ногу с жалобным выражением лица и неловко вертел в руках пойманную саблю.

– Анну за что дают? За отвагу, за доблесть и за удачу, как ни крути. Первое и второе ты с лихвой уже проявил, если сегодня удачу свою покажешь и останешься жив, то слово офицера, Завтра Анна будет твоей.

Унтер удивленно воззрился на корнета, тот прошел к выходу и, проходя мимо, хлопнул его по плечу.

– Не разочаруй меня, а если считаешь, что не достоин, так кинь вон под лавку, мне две сабли ни к чему. – Но Алексей прижимал саблю к груди, казалось, он клянется на ней кому-то в чем-то. Наконец оцепенение его прошло, и он рванул за корнетом. Коллежский советник поспешил следом.

Разрывы следовали сериями. Андрей сразу понял, что работает не меньше трех батарей, пока они не пристрелялись, снаряды либо недолетали, либо перелетали позиции русских, но это ненадолго. Вокруг суетились люди, кто-то выкрикивал команды, кто-то подтаскивал ящики с патронами к укреплениям. Раненых видно не было. Во всей этой суматохе ни нашлось ни одного человека, которому было бы дело до троих товарищей, вышедших из землянки.

– Держи, Николай Андреевич, вот смотри, если рубить так… – унтер отдал коллежскому советнику свою старую шашку и спешно инструктировал того по правилам сабельного боя.

– Лучше револьвер ему дай, пойдем, вон там туго будет. – корнет пошагал к первой линии обороны. Смотрелся он в парадной форме и при орденах до жути неуместно.

В темноте послышался слаженный крик сотен голосов. Ландвер в атаке. Андрей стоял в самом на самом переднем крае обороны и внимательно оглядывал все вокруг. Достал бинокль, осмотрелся.

– Унтер, ко мне! – К нему подскочил Алеша.

– Вон там, видишь пулеметчика?

– Так точно, господин корнет!

– Дуй туда и помогай на опорном пункте как сможешь. Не должны его взять, хочешь сам карлов руби, хочешь остальных заставляй, мне плевать. – унтер ничего не ответив рванул в указанном направлении.

Андрей снова осмотрелся. Медленно, все очень медленно. Солдаты еще не были готовы к бою, а немцы уже шли в атаку. Андрей натянул ремешок фуражки, чтобы с головы не снесло.

– Николай Андреевич, вы уж меня простите, но эту ночь вам не пережить. Не спрашивайте меня, откуда я это знаю, уверен. Сделайте напоследок доброе дело, помогите солдатам подносить боеприпасы к тому опорному пункту.

– Господи, помилуй. – коллежский советник побрел в указанном направлении.

Наконец, немцы пристрелялись, снаряд лег неподалеку от окопа. Взметнулся фонтан земли, Николай упал, но спустя какое-то время встал и снова двинулся к цели. Корнет стряхнул землю с погон.

– Постойте! – Удаляющаяся фигура резко обернулась, в глазах светилась смутная надежда.

– Да, Андре.

– Отдайте мне письмо и возьмите вашу шляпу, она у вас с головы минуту назад упала. – Лицо Николая снова посерело.

– Ах, да, благодарю. Но об одном прошу, доставьте… – Андре перебил его.

– Слово офицера, сделаю все возможное, чтобы доставить письмо, золото тоже, если вы мне скажете где оно. Вы ведь за этим здесь, не так ли? – Николай порылся в карманах и протянул ему бумагу.

– Тут подробно описано, где спрятано золото, прощайте.

Застрекотали пулеметы. Но ладные атакующие цепи немцев ничуть не дрогнули. Казалось пули не наносят им вреда. Андрей понимал, что происходит, но вот начальники пулеметных расчетов не понимали. Он пошел к пулемету. Новый залп. На этот раз дьявольски точно. Опорный пункт, к которому направлялся корнет исчез, на его месте зияла дымящаяся воронка. На самой ее границе лежал солдат. Пять шестых солдата, если быть точнее. У него не было ноги. Он уже умер, но его товарищ зрелища не выдержал и стал высвобождать содержимое желудка.

Корнет посмотрел туда, где должен находиться унтер. Два снаряда легли в опасной близости от того места, но тем не менее потерь нет. Защелкали винтовки. Видимо отдали команду. Андрей глянул в сторону врага. Рано, слишком рано. Он ускорился, раз этот пулемет уничтожен, придется идти до следующего. Он шел мимо солдат. Те стреляли в сторону врага. Никто не целился. Некоторые утыкали лицо в землю и стреляли куда придется. Кто-то скулил, кто-то матерился.

Снова залп. Андрея толкнуло в спину, и он практически долетел до пулемета. Голова кружилась, в левом ухе отчаянно звенело. Он нащупал чью-то руку и потянул за нее, помогая себе встать. Но снова плюхнулся на землю, рука не имела хозяина. Корнет с глупой ухмылкой изучал находку. Судя по перчатке – офицер.

Звуки, наконец, вернулись, он потряс головой и вскочил на ноги. Сморщился от боли в ребре. Постучал себя по уху, почувствовал что-то липкое на ладони. Кровь, из его левого уха текла кровь. Его кто-то толкнул, мимо пробежал фельдшер. Пулемет трещал не переставая.

– Стой, сукин кот, отставить огонь! – пулеметчик подчинился. По моей команде будешь стрелять. Сейчас пока второго номера найти, этот уже не годится. Пулеметчик тупо перевел взгляд на того, кого корнет назвал вторым номером. Тот стоял, привалившись к брустверу, череп его был сильно деформирован, изо рта текла кровь. Пулеметчик вскрикнул, но тут же взял себя в руки.

Андрей сквозь бинокль посмотрел на своего унтера. В его зоне ответственности пулемет грохотал не умолкая. Нужно было привлечь его внимание. Корнет покрутил головой. Неподалеку от него лежал казак. Он тяжело дышал, воздух из его легких рта вырывался с ужасным хрипом, кровавые пузыри покрывали губы, борода блестела от крови. Широко открытыми глазами смотрел он в небо, судорожно водил руками по телу силясь понять, отчего не слушаются его ноги. Андрей достал револьвер и выстрелил ему в голову. Затем взял его винтовку. Встал, прицелился, выстрелил раз, другой, третий и, наконец, попал. Пуля ударила в приклад винтовки унтера. Затея очень рискованная, велик был шанс попасть в самого Алексея, но выбирать не приходилось. Какая бы то ни было система передачи сигналов налажена не была. Унтер дернулся, снял с плеча винтовку и почти сразу посмотрел в сторону Андрея. Тот замахал руками над головой. Унтер гневно постучал себя кулаком по голове. Корнет ткнул пальцем в пулемет у себя за спиной, потом указал на пулемет, стоявший около Алексея. Тот нахмурился, но вскоре понял. И утихомирил не в меру ретивого пулеметчика. Андрей улыбнулся и снова глянул в сторону врага. Уже почти, хорошо. Вдруг замолк пулемет и слева от него, он посмотрел туда. И увидел, что офицер, стоящий рядом с пулеметом, кажется прапорщик, смотрит на корнета. Прапорщик указал на себя, потом на Андрея и изобразил рукопожатие. Корнет повторил его жест и в ужасе подумал: «Да что же это творится, никакого руководства. Нет даже сигнальных флажков».

Еще один залп, на этот раз ни один снаряд не разорвался рядом с Андреем. Затрещал пулемет Алешки. Андрей пригляделся, унтер стоит навытяжку, а рядом офицер какой-то. Вдруг произошло невероятное. Алексей не малым своим кулаком саданул офицеру в челюсть, тот упал, пулемет смолк.

– Готовься стрелять по моей команде.

– Так, а чего раньше не стреляли? По ним вон, сколько пулеметов лупит, а они как заговоренные. – Пулеметчик с сомнением глянул на Андрея.

– Они не заговоренные, просто хорошо дело свое знают. Атаку начали совсем издалека, вперед не торопятся. С наших максимов и гатлингов дальше девятисот метров стрелять смысла нет. Таковы особенности баллистики. Они только сейчас до девятисот дошли. То есть уже достаточно долгое время мы стреляем совершенно без толку. Есть у них потери, конечно, но позади идущий сразу заменяет погибшего и вот, кажется, будто они неуязвимы. Когда скажу стрелять, посмотришь эффект.

Вокруг Андрея образовался небольшой уголок порядка. Организовалась подача боеприпасов, общая суета сильно сократилась.

– Давай!

Ударил пулемет, сразу за ним подключились еще два. В это же время немцы, подошедшие на достаточно близкое расстояние, резко ускорились. Пулеметы сразу же прочертили страшные, смертельные пунктиры.

– Из личного оружия стрелять только по моей команде! Короче очереди, мажешь, сукин кот!

Немцы неслись на пули. Снова грохнул залп артиллерии. Андрею снова повезло, но по левую руку от него умолк пулемет.

– Целься! Пли! – Защелкали винтовки. Конечно, точность стрельбы оставляла желать лучшего, а многие вообще не целились, но это лучше, чем ничего. В целом эффект был ужасен. Пулеметы и винтовки разорвали вражеский строй на части. Отдельные группы бежали вперед, некоторые пытались бежать назад, навести порядок в этом хаосе, Андрею казалось невозможным. Но и он недооценивал немецкую военную машину. Вскоре стало ясно, что враг дойдет до окопа.

– В штыки! – Андрей вскочил на Бруствер и обнажив саблю рванул на врага. Он понятия не имел поддержали ли его контратаку, пошел ли за ним хоть один солдат. На него кинулись сразу два немца. Корнет на ходу рванул бинокль из футляра и наудачу швырнул его в лицо одному из противников. Тяжелый бинокль угодил врагу прямо в нос, немец упал на спину. Второй попытался ткнуть корнета штыком, но Андрей отвел его удар и рубанул поперек груди. Судорожный всхлип. Корнет не стал дожидаться, пока противник упадет, подскочил к первому немцу и кончиком сабли полоснул его по горлу.

Он огляделся, вокруг кипела рукопашная. Далеко не все, кто был в окопе, рванулись в контратаку, а кое-кто даже давал деру. Но этих людей, сумевших перебороть страх и встать в полный рост перед врагом, оказалось достаточно. В этот миг он встретился взглядом с немецким офицером. Они стояли на расстоянии в несколько шагов друг от друга. И немец не принял бой, он потянулся к кобуре. Андрей кинул шашку, больше ему ничего не оставалось. Кинул и попал. прямо в грудь. Рука немца уже доставшая револьвер разжалась. Сам он завалился на спину. Корнет подошел к телу, потянул за рукоять сабли и тут взгляд его упал на револьвер. На рукояти его он увидел герб лейб-гусарского полка. Револьвер Жоржа.

Они победили, но только на своем, маленьком участке фронта. Слева и справа от них бой кипел уже в окопах. Тех, кто не осмелился пойти в штыки, резали словно свиней. Андрей поискал взглядом унтера. Но тот сам подбежал к нему, вместе с Николаем.

– Уходим, нету шансов. Бегом.

Пулеметы пришлось бросить. Тем не менее, отступали они достаточно организованно. У них был маленький, но все же был, запас времени. В отличие от остальных участков фронта, где немцы гнали врага на штыках.

Усталый потрепанный отряд быстро шел по дороге. Времени на отдых просто не было. Война разразилась в полную силу и теперь все понимали это. Ужас пережитого крутился где-то внутри, стараясь утащить разум выживших в пучину сумасшествия. Один лишь Андрей, шагая во главе отряда, насвистывал какой-то марш и, казалось, совершенно не впечатлен недавними событиями.

– Скажите, Андре, вы сказали, что мне не пережить этого, вы видимо ошиблись? – Николай, заляпанный кровью и судорожно сжимавший рукоять сабли выглядел плохо. Корнет видел, что многочисленные, хотя и неглубокие раны, сведут того в могилу. Слишком много крови уходит в землю.

– Как видите, Николай Андреевич, ошибался.

Надежда, светлая моя Надежда, простите меня, но кто бы мог знать? Я был уверен, что моя командировка пройдет спокойно. Я вернусь в Царицын, где мы и поженимся. Но здесь, на краю Российской Империи мне в жены прочат другую. И, простите меня, Наденька, я женюсь. Женюсь на смерти. Сам не знаю, что со мною, но чувствую, что ее костлявые лапы смыкаются на моей шее. Увы, меня подвела фортуна. Я думал этим предприятием улучшить мое финансовое состояние, что заставило бы вашего отца воспринять мою просьбу куда серьезнее. Теперь же выяснилось, что человек, чье золото я должен был тайно переправить в столицу, мертв, а я застрял на передовой. Я не могу вернуться ни с чем, но не могу изыскать возможности увезти столько золота без его хозяина. Он должен был помочь мне с караулами и… Бросьте это ерунда. Все это значит только одно, вы не будете никогда моею женой. Ваш отец не одобрит столь неравный брак. В последние часы мои я могу сказать вам так мало. Надежда, простите меня за все. Я люблю вас, будьте счастливы!

Паренек улыбнулся, потушил папиросу, собрался уходить, как вдруг увидел в окне старшего лейтенанта, встреченного им у Лидии Сеченовой. Тот хмурился и решительными шагами приближался к подъезду. Вдруг дверь, из которой недавно выглядывал подозрительный старик, распахнулась. Но на пороге стояла миловидная старушка.

– Юноша, какое счастье, что вы еще здесь. Пройдите внутрь, пожалуйста, у меня так много вопросов, ах! Надеюсь, вы не против? – старушка поманила его рукой.

Паренек кинул быстрый взгляд на старлея и улыбнулся.

– Ни сколько, мадам, ни сколько!