Текст книги "От Воровки до Чусового"

Автор книги: Рафаил Кулигин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Кулигин Рафаил Николаевич

Родился в поселке Сява 16 октября 1937 года. После окончания Сявской средней школы поступил в Московский лесотехнический институт. Учился заочно и работал станочником в цехе домостроения Сявского ЛПХ, затем мастером и начальником цеха.

С 1962 года до окончания жизни (25.11.1992 г.) проживал и работал в г. Риге. Ежегодно приезжал в свой любимый поселок Сява, где проживала и похоронена его мать. Любил путешествовать по родному краю, сплавлялся по рекам СССР на плотах и байдарках, о чем вел дневниковые записи.

В настоящем сборнике представлен рассказ Рафаила Николаевича в виде дневниковых записей его впечатлений от путешествия по реке Чусовой, которые представляют несомненный интерес для нашего читателя.

Рассказ написан высоким поэтическим слогом и читается как ода любви нашей прекрасной природе.

От Воровки до Чусового

1 июля 1974 г.

Быстрые средства передвижения: самолет и электричка утром 1 июля доставили нас в Первоуральск.

Небольшая задержка в городе для закупки продуктов и таксист, молодой парень, лихо катит нас на берег Чусовой в районе поселка Билимбай.

Остановились на берегу реки возле деревни, название которой забыли сразу, как приехали.

Расчет за такси, выгрузка и мы у цели своего путешествия.

Стоит жаркая погода, солнце нещадно принялось за уничтожение нашего кожного покрова. Раскаленный воздух насыщен газами промышленных предприятий даже за несколько десятков километров от крупных промышленных центров. Вода в реке напоминает «зунду» и ее не только пить, а даже для мытья посуды использовать нельзя. От испарений с реки и газов горько во рту – цивилизация.

Усталость валит с ног – бессонная ночь, перелет и похмелье дают себя знать. Ужасная жара, духота, не хочется шевелить пальцем, но нужно работать-строить плот.

Даже не перекусив, беремся за дело. Я качаю камеры, Альбин на противоположном берегу занимается заготовкой стройматериалов.

Возвращается из первого рейса злой, шипит сквозь зубы: «Осел! Какой черт понес меня в эти заросли без штанов? Там туча овода, а трава сплошная крапива!»

Одна камера оказалась дырявой, четыре накачаны, заготовлен стройматериал. Нужно вязать плот, но силы иссякли.

Шесть часов вечера. Строительство откладываем на завтра, т.к. надвигается гроза.

Ужин, выпита бутылка водки. Слабость, сон берут свое. Закурили махорки, вспомнили первые встречи на уральской земле.

Альбин восхищен гостеприимством простых русских людей. Гостеприимство, искренность, простота! Но его восхищение было испорчено: утром проснулись, нет одной камеры. На берегу лежат только три и одна дырявая. Нет ножовки, одного топора, из трех ножей не осталось ни одного. Пропал даже черпак. Исчезли консервы, а корейка и грудинка начисто обглоданы-осталось одно сало. Хорошо, что все вещи остальные были в палатке.

Вечером около нас кружились ребята из деревни, которую мы нарекли «Воровка».

Отчаявшись, остервенело, беремся за плот, промучившись более часа с ремонтом камеры.

Плот готов, в путь!

5 июля 1974 г.

Три дня не брался за записи – просто лень. 3 июля в рабочем поселке Прогресс около Кауровки построили новый плот из досок – лучший из всех, какие мы когда-либо строили.

У местного любителя туризма Колобова Н.В. приобрели отличный путеводитель по Чусовой, купили кухонный нож за 1 рубль у домохозяйки и отплыли.

На Чусовой туристы не редкость, сюда едут со всего Советского Союза и даже из-за границы. Река красива частыми перекатами, медленными плесами, заросшими лозой берегами. Но самое красивое на Чусовой – скалы, или камни, как их здесь называют. Время – отличный архитектор.

Огромные глыбы высотой до 50 м то нависают над водой, то стоят огромной отвесной стеной. Ветры, вода поработали над ними с искусством отличного художника-фантаста. Очень красив камень Гребешки. Здесь и выступающие ребром скалы, увенчанные чудными башенками и странными сказочными фигурами, и гигантский, приставленный к стене, меч, высотой более 20 м, при толщине сантиметров 30 и ширине 5 метров (Альбин сказал, что сможет разрушить его ломом за 1 час).

Расколотые трещинами на несколько частей, рядом с массивными монолитными глыбами громадные гребни кажутся игрушечными. Страшит своей мощью Винокуренный камень, который тянется вдоль берега на 400 с лишним метров. Хорошо запомнился камень Шайтан.

Стоит сухая, жаркая погода. Зной. Через каждые полчаса прямо в одежде лезем в воду. Волосы на голове высыхают, пока лезешь на плот. Кожа на теле от жары лопается с треском.

Альбин наконец-то приобрел шест, о котором мечтал всю жизнь, – более 5 м. Прошедшую ночь спали менее четырех часов – нужно было днем приплыть в пос. Староуткинск. Попили чай на плоту, и я поспал два часа, затем лег Альбин.

Проплываем рядом с берегом, шест торчит с плота почти на 2 метра. На берегу женщина моет белье. Шест цепляет ее за ноги, она кричит на Альбина: «Не видишь, куда едешь, чума! Нахалы, портите камеры от машин!»

Альбин не выдержал, слезает с плота, берет один рюкзак и идет по берегу. На берегу он находит двойное корыто в форме катамарана. В таких корытах в Белоруссии кормят свиней. Садится в это корыто и плывет. Слева по течению быстрая протока, он устремляется в нее. Скорость все больше и больше, мелькают кусты на берегу; течение выносит корыто на пологий берег-трамплин, корыто взлетает в воздух. Альбин кричит: «Держи-и-и!» Вскакивает и хватается за голову – такой страшный кошмар приснился ему за время первого сна на плоту.

В Староуткинске закупили продукты и снова в дорогу.

Вчера засветил первую пленку, а жаль. Было сделано много хороших снимков.

6 июля 1974 г.

День клонится к вечеру. Понемногу начинает спадать жара, а такого ада, как сегодня мы с Альбином не видели. Солнце так нещадно палило, что даже березы на берегу завяли. 30-35 градусов, при полном безветрии.

Сегодня одолели слепни. Крупные, с гулом бомбардировщика, до мелких мух они тучей крутятся над плотом. Кусают больно, резко, не кусают, а колют. Настырные и нахальные, лезут везде и спасение от них только в воде. Но настигают и там, садятся на голову, жалят.

Вчера ночевали около ручья Ямский, в нем холодная, чистая вода. Встали к берегу рано, в 8 часов, не спеша сготовили ужин.

Я пробовал рыбачить, но кроме нескольких пескарей ни чего не поймал. От жары рыба разморилась, не клюет.

Выпили немного. Я прочел Альбину свои записи, он одобрил.

У старого костра нас ждала первая находка – туристический топорик.

Ночью часто просыпаемся – с вечера одеться тепло нельзя, жарко, а ночью холодно, не выше 10 градусов. Такой контраст дневной и ночной температуры с утра заряжает бодростью, но ненадолго. Весь день нещадно палящее солнце и слепни безжалостно мешают радости отдыха. К вечеру ежедневно собирается гроза. Небо со всех сторон покрывается рваными тучами, слышатся раскаты грома, кажется еще немного и начнется дождь. Но дождя нет. Создается впечатление, что вместо туч движется дымовая завеса. Двигаясь над раскаленной землей тучи высыхают.

Вчера гроза прошла над нами, но дождя почти не было. Влага наполовину испаряется, не достигнув земли.

Река медленная, течение тихое, перекатов мало. Реже красивые камни. Серые, заросшие лесом с коричневым налетом скалы не веселят.

На берегу стало больше красивых лужаек, встречаются поля, больше с правой стороны.

Из камней запомнились камень Максимовский и Мосин. Оригинален Максимовский. Когда подплываешь к нему, он кажется огромным монолитом. Вода подточила низ камня более чем на 3 метра в глубину, и махина висит над водой. Идеально ровная, плоская стена камня высотой более 25 м и шириной метров 15, очень красива.

Мощь камня исчезает, когда плывешь прямо против него. Такая же идеальная другая сторона, а толщина всего 2 метра. Из грозного монолита он превращается в изящный гребень.

Сейчас вечер, жара спала, исчезли слепни. Тихо. Где-то вдалеке слышаться раскаты грома. Редкие, глухие, они не нарушают, а наоборот усиливают мир тишины. Тиха и река. Идем по большому плесу.

Где-то за километр, согласно путеводителю, речка Котиха с холодной чистой водой.

Альбин берется за шест, толкает плот вниз по реке. Я взялся за спиннинг. «Где-то здесь должна быть Котиха,» – говорит Альбин. Я положил спиннинг, смотрю назад. «Вот, проехали», – кричу я Альбину.

Идем уже по перекату, до речки метров 70 вверх. За 100 м, от речки пристаем к берегу.

Альбин берется за веревку и лезет в воду – нужно набрать воды. «Сходи с бачком по берегу, набери, отплывем ниже и заночуем», – говорю я ему. «Верно – чего это я не подумал», – говорит он, берет бачок, надевает кеды, лезет в воду и снова берется за веревку.

«Иди по берегу»,– говорю я.

«Тьфу»!– матерится он. –«Явный перегрев, мозги высохли».

Заночевали у камня Котихинского за полкилометра от Котихи.

Берег нас порадовал, здесь мы нашли много грибов. Но радовались рано. Почти все они оказались червивыми.

7 июля 1974 г.

В 7-00 покинули стоянку, поблагодарив красивую поляну за гостеприимство.

С утра моросил мелкий дождь, но все равно жарко. Небо покрыто тающими тучами.

Сегодня встретились со своим старым врагом, знакомым по Ветлуге – ветром. Встречный ветер останавливает плот, а буксировка здесь невозможна – берега заросли травой и кустами.

Миновали интересную Мартьяновскую излучину. Река делает резкий поворот влево, а затем возвращается назад. Расстояние между левым и правым берегом излучины менее 150 м, а длина самой излучины-более 5 км.

Альбин забрался на высокий камень Переволочный, что бы заснять излучину. Но с горы видна только правая ветвь реки.

Сам камень очень оригинальный, метров сорок высотой, почти отвесная стена покрыта лишайником. Оригинальный орнамент-мозаика камня выглядит красиво.

В излучине реки находится камень Большой Владычный. В прошлом году от него отвалилась часть скалы, засыпав чуть не треть реки. Свежий откол на скале похож на рану.

Порывистый ветер мешает плыть. Даже на перекатах плот заворачивает назад, крутит.

Альбин целый час работает шестом, проклиная неизвестно откуда взявшийся ветер. Устал. Сел, закурил.

За шест взялся я. Но ветер все сильней и сильней. Далеко на западе слышны частые раскаты грома. Из-за гор медленно ползет сизая туча. Быстро темнеет. Встречный шквальный ветер хлестко бьет в лицо. Туча быстро накрывает нас, яркие линии молний кромсают небо на куски.

Впереди метров за 200 видна лужайка.

В два шеста, сумасшедше работая, толкаем плот вперед к лужайке. Но тщетно, плот почти не движется с места, упругий ветер сводит на нет наши усилия.

Падают первые крупные капли дождя. Сначала редко, затем, все усиливая темп, дробно пляшут по доскам плота.

Пленкой накрываем вещи, но ветер срывает ее и треплет углы. Наконец, вещи накрыты.

Причаливаем к берегу.

Дождь неистово стучит по спине, лицу. Берег каменистый, заросший крапивой. «Прыгай, ты босой», – кричит Альбин и сам первый прыгает на берег, хватая второй кусок пленки. Я прыгаю вслед за ним, с причальной веревкой, вкровь разбивая о камень ногу. Стоим, укрывшись пленкой. Крупные капли отбивают по ней пулеметной трелью.

Сели на камень, прижавшись друг к другу, притихли. Страшно. Зигзаги молний, сопровождаемые резкими взрывами, вонзаются в землю. Кажется, что земля вздрагивает, раненая стрелой…

Ветер быстро стих, как будто обо что то споткнулся. Все реже стучат о пленку капли. Ручейки воды, стекающие с ее складок, становятся все слабей и слабей. Уже неслышно дроби капель, лишь слабый шорох мелкого дождя шуршит над головой. Пять минут, и дождь кончился и лишь вспышки молний, да раскаты грома напоминают об уходящей грозе.

Садимся на плот и продолжаем путь.

Воздух, промытый водой, чист. Дышится легко, прохлада овладела всем телом. Интересен в это время берег. От раскаленных за день скал плывут облаками клубы испарений. Скалы на берегу расположены небольшими островами и среди заросшего лесом берега столбы испарений точно указывают место, где стоит скала, хотя они полностью скрыты лесом.

Мы рады свежести послегрозового вечера. Но радость наша была преждевременной. Снова начался мелкий дождь, но до намеченной ночной остановки, камня Ёршик, еще 3 км.

Дождь усиливается, но всё это мелочь по сравнению с упрямством Альбина. Плывем, промокшие до нитки. Наконец лопнуло терпение и у него.

На левом берегу хорошая поляна, здесь останавливаемся на ночь.

Время 9 часов вечера, должна быть передача с финального матча чемпионата мира по футболу. Включаю разбитый «Альпинист», но он намок и упорно молчит. Злой, разломал обе стенки, но и это не помогло.

Беремся за костер, дождь почти прекратился, но всё кругом сырое. Альбин в сотый раз вспоминает рижские спички. «В следующий раз я поеду без топора, но рижских спичек наберу на весь поход», – говорит он каждый день. Но горит костер.

Готов ужин – уже ставшая традиционной картошка с маслом и луком, так как нет ни рыбы, ни грибов. Ужин. Ложимся спать.

8 июля 1974 г.

Из увиденного вчера запомнился камень Высокий и Гребни у заброшенной людьми деревни Волигово. Высокий – самый большой камень – боец, из увиденных нами за время с начала пути. «Бойцами» здесь называют скалы, расположенные на крутых поворотах. Раньше, когда в половодье на барках сплавлялась продукция, металл по Чусовой в Каму, они представляли для барок большую опасность и не одна сотня таких барок разбилась об эти скалы, не одна тысяча людей нашли здесь свою могилу.

Высокий – огромная стена длиной 400 метров и высотой 5-55 метров, неожиданно встает из-за поворота на правом берегу. Он похож на огромную неприступную крепость, со смотровыми башнями и бойницами. За 50 м от начала стены, выступающий вперед массивный десятиметровый полукруг прилип к стене у самой воды и тянется вверх, заканчиваясь ровной площадкой чуть выше всей скалы. Настоящая пороховая башня. Своеобразен камень Гребни. Четыре отвесных скалы высотой 40 метров разделены темными расселинами.

Я взобрался по склону на крайний камень.

Удивительно выглядит река с такой высоты. Маленький плот, на нем Альбин с шестом в руках не воображаемо малы.

Решил сфотографироваться на скале.

Наверху площадка метров десять и шириной всего 2 метра идет небольшими уступами к реке. Встал, небо быстро повалилось в реку. Сразу лёг, но голова продолжает кружиться. Наконец, всё-таки встал, прошу Альбина сфотографировать. Он предлагает подойти ближе к уступу. Но храбрости на это не хватает.

На исходе продукты и в селе Сулем решили закупить хлеб, масло. Ещё в Прогрессе наш новый знакомый Колобов Н.В., подаривший путеводитель, очень хвалил сулемский хлеб и просил обязательно его попробовать.

В 2 часа дня подплыли в Сулем. Магазин закрыт до 5 часов, пекарня не работает – выходной. Спрашиваем, где найти продавца. Отвечают что заболела. Жаль, не попробовать нам сулемского хлеба!

На берегу ватага ребятишек и как во всех деревнях, которые мы проплывали:

–«Дай камеру». – «Дай леску». – «Дай крючков». – Дай мази от комаров!

Но леску мы почти всю уже разбазарили, дать им нечего. Плывем мимо, а с берега всё кричат: «Дай леску. Дай камеру».

Стоп! Идея!

«Кому нужно леску, идите сюда», – кричу я ребятишкам.

Один бежит вниз по берегу во весь дух, спотыкаясь о камни.

Мы подходим к берегу, сажаем его на плот. «Вот леска, вот крючки. Вот из этого можно сделать отличный поплавок»,– показываю я пенопласт. «Хочешь»?

Да.

«Так вот, слушай. Вот тебе деньги, сбегай домой, возьми у матери булку хлеба, деньги отдай ей. Тогда все получишь».

У нас дома нет хлеба. Магазин уже два дня не работает.

«Купи у соседей».

А у кого?

«Ну, это тебе лучше знать. А лески отмотаешь сколько хочешь, крючки выберешь сам».

Он долго думает и, зажав в кулачке 30 копеек, прыгает с плота и скрывается за берегом.

Не прошло и 10-ти минут, запыхавшийся, с каплями пота на лбу и носу, но улыбающийся и довольный бежит по берегу, держа в руке буханку хлеба: «Вот»! Произведен расчет. Доволен наш новый знакомый, довольны и мы. Но придется завтра остановиться в селе Усть-Утка. До него от Сулема 20 км.

Есть время в запасе и вечером решили встать пораньше и порыбачить.

9 июля 1974 г.

Сегодня спали долго, но как обычно утром мерзли. Погода стала холодной, дует встречный норд-норд – вест.

Альбин спит два часа; установлен рекорд сна на плоту и продолжительности плавания в спящем состоянии-около 7 часов.

Ночевали ниже деревни Романовка за камнем такого же названия. Причалили к берегу рано, около 7 часов вечера.

На плоту я смастерил сачок для ловли живности для рыбалки и сразу занялся добычей наживки. Поймал несколько кузнечиков, пару мотыльков, затем позарился на шмеля. Накрыл сачком, раздавил каблуком, взял двумя пальцами и, завыв филином, исполнил танец пещерного предка.

Потом долго сосал ужаленный большой палец, который во рту увеличивался с каждой секундой. Помахав со злости рукой, обругав скотиной и шмеля и себя, сел на плот и поехал на середину реки. Бросил якорь-камень, который тут же отвязался. Снова пристал к берегу.

Альбин снабдил меня новым якорем и пошел в лес искать грибы.

Ветер стих. Солнце спряталось за высоким берегом. Вокруг тишина. Сущая божья благодать!

Привязав два поводка к леске спиннинга, нацепив кузнечика и слепня, медленно отпускаю леску вниз по течению. Над водой беспрерывно пролетают мелкие бабочки, мошки. Ельцы и голавлики, выскакивая из воды, в воздухе ловят их. Кажется, рыба сошла с ума и всё это напоминает весёлую пьяную компанию.

Десятки раз тащу к плоту наживку, отпускаю снова на все 40 м вниз, но ни единой поклевки. Дважды сменил кузнечика, мотылька.

Успокоенные тихим вечером нервы начинают закручиваться в спираль. Бросаю спиннинг, берусь за удочку. Только закинул и есть! Маленький голавлик, чуть больше пальца, вмиг проглотил слепня вместе с крючком, да так глубоко, что вытаскивать крючок, пожалуй, было бы лучше сзади.

За пару минут поймал еще двух таких же шпингалетов, а от наживки ничего не осталось. Как назло нет ни одного слепня. Попробовал на хлеб – мертво.

На берегу стоит Альбин и зовет к костру. Грибов тоже нет.

Солнце давно скрылось, начинает темнеть. Рыбалка не удалась. Мы варим пшенную кашу.

Быстрый ужин и спать.

Проехали село Усть-Утка. Альбин сходил в магазин. Вернулся через полчаса. Принес бутылку водки, масло и макароны вместо хлеба. Пекарня не работает. В магазине есть мука, но хлеб печь мы с ним пока не научились. Что ж, медицина рекомендует разнообразие в пище – поужинаем макаронами.

Решили стать на ночлег пораньше, за камнем Омутной в 6-7 км от рабочего поселка Ёква.

Течение быстрое и 15 км от Усть-Утки до Омутского преодолели часа за четыре. Время – половина шестого.

Альбин решил забраться на камень. По путеводителю до Ёквы по прямой 4 км. Решили: – пешком он идёт в посёлок, закупает хлеб, а я на плоту плыву вниз. У устья реки он должен меня ждать.

10 июля 1974 г.

Река в этих местах особенно красива. Здесь самое быстрое течение, здесь самые высокие, самые мощные скалы. Великолепен Олений камень. На него я израсходовал третью часть фотопленки. Белый цвет делает эту 70-ти метровую громаду нежной, лёгкой. Изящные, красивые бастионы-башни пленят своей красотой. Вообще камни уже надоели; посмотришь за день ни один десяток скал и ощущение их величия, красоты притупляется. Но этого не скажешь об Оленьем! 600 метров тянется он вдоль берега-600 метров неописуемой красоты. Едва ли найдётся художник, который бы смог кистью передать такое обилие красивых красок, линий, форм.

Ночевали ниже Ёквы. Это самая запоминающаяся стоянка, и не потому, что здесь я нашел Демидовскую сцепку для барок…

Альбин забрался на Омутной, попозировал перед фотоаппаратом, помахал белой фуражечкой и скрылся в лесу.

Его путь лежит через лес в Екву, мне нужно плыть по излучине реки в ту же Екву. Течение быстрое, небольшая задержка у Оленьего камня и по сплошным перекатам я мчусь навстречу Альбину.

В 7-00 я был уже в посёлке. Проехал устье речки Еквы. Альбина нет.

На берегу за бутылкой красного вина два мужичка пытаются дуэтом исполнить какую-то песню.

«Здравствуйте. Вы не видели парня, вот в такой же шапочке, как у меня, в тёмном костюме»?

Пошел туда – показывает один из них вниз по реке. Какой п-парень? – спрашивает другой.

«С тебя ростом, вот в такой же шапочке, как у меня, он за хлебом в магазин приходил».

– Не-е-е знаем и-и-к.

Магазин рядом, иду в магазин с тем же вопросом. – Был полчаса назад, купил четыре буханки хлеба и ушёл. –

Странно! Я двадцать минут в посёлке, он был в магазине полчаса назад! Возвращаюсь к плоту. «Вниз он пошёл, точно, я видел» – толкует мне один из пьяных мужиков.

Сажусь на плот, медленно плыву вдоль берега. Куда он делся? На противоположном берегу реки куча ребятишек резвятся у костра. «Ребята, вы давно здесь»?

– С весны – острит один из них и все дружно хохочут.

«Парень тут не проходил»?

– Не видели.

Снова вышел на берег. Девчонки от 3-х до 10 лет тоже играют кучей. Тот же вопрос и тот же ответ. Забрался на высокий берег, с разных ракурсов заснял плот, затем сфотографировал девчонок, попросил их попозировать, они осмелели, спрашивают, откуда мы.

Знают, что Рига далеко, а где не знают.

– Вот она видела дяденьку в такой же шапке.

« А куда он пошел»?

– За речку, вверх. В руке у него была сетка с хлебом.

Ясно! Альбин пошел мне навстречу, и мы разошлись.

В Екве я уже 2 часа. Ребятишки на том берегу оставили костер, и теперь целая армия осаждает меня вопросами о море, о кораблях.

– Вон идет! Идет – Показывают все пальцами вверх по берегу.

Далеко видна белая шапочка!!! Стаей бегут на встречу Альбину новые знакомые. А он не раздеваясь вброд идет через речку. В руках березовый веник, и отчаянно отмахиваясь то ли от насевших на него в лесу слепней, то ли от приставших к нему с вопросами ребятишек Альбин, изредка переходя на мелкую рысь, быстро приближается. Я навел фотоаппарат-хххык! «Я тебе покажу как фотографируют» – то ли стон, то ли рык бизона и свирепый взгляд заставили меня замолчать мигом. Тихо садимся на плот, я прощаюсь с ребятишками.

Темнеет. Проехали 20 минут и в Собачьих Камнях, на отличном пляже устроили привал. За ужином выпили бутылку, закурили.

«Ну и бурелом» – подобрев и расслабившись от выпитого рассказывает Альбин. «Все время держал наготове одну буханку хлеба, чтобы можно было откупиться от Мишки. Сколько лесу лежит на земле и гниёт» – почему-то лирически размяк Альбин. «Дошёл я до Оленьего и понял, что разошлись. Идти назад нет сил, надоело продираться через джунгли. Но заели слепни, остановиться нельзя на миг, лезут, липнут хуже любой заразы. В следующий раз я полмешка наберу противогнусных средств. Тьфу»!

11 июля 1974г.

Разменяли вторую декаду пути. Утром поспали немного-сначала я потом Альбин. Набрали в притоке Чизше воды. Воду можно пить и в Чусовой, она уже чистая, но вода в притоках – родниках чистая, холодная, а настолько вкусна! Когда приближаешься к ручейку, вода вокруг кажется тёмной, даже чёрной по сравнению с мутноватой водой реки. Но она светлая и на глубине 1-1,5 метра в ручье мелкие камешки видны лучше, чем на берегу. Слой воды, как линза, увеличивают, оттеняют, делают резче очерта предметов на дне.

Немного ниже брошенной деревни Пермяковка на поляне памятник. Массивный 2-х метровый крест на постаменте стоит уже 200 лет. Надпись на кресте гласит, что в 1724 г. На этом месте родился один из ряда могущественных заводчиков Демидовых – Никита, статский советник и кавалер Святого Станислава. Надпись высечена красивым древнеславянским шрифтом. А на оборотной стороне какой-то осёл увековечил свою темноту, написав что «здесь родился экспЛУтатор трудового народа»(надпись сделана после революции).

Сегодня ходовой день, должны пройти максимум, что бы завтра быть в Кыне. Река по-прежнему красива (выражение «по-прежнему» здесь мало подходяще, так река всё время меняется, масса оригинальных камней, красив лес). Запомнились камни-столбы, множество отвесно-круглых, многоугольных скал высотой от 10 до 50 метров, разбросаны по берегу, а иные торчат прямо из воды.

Можно с уверенностью сказать, что здесь не ступала нога человека и удивительно, как на такой высоте, на площадке 2-3 квадратных метра с гордостью завоевателя стоят нежные маленькие березки.

Километров 15 Чусовая течёт довольно однообразно, среди заросших густым лесом скал. Понятие «однообразно» в этом смысле применимо только для такой реки, как Чусовая. Любой из многочисленных, ничем не выделяющихся здесь камней, стал бы жемчужиной для такой реки как Гауя, Ветлуга. Зелёная масса елово-пихтового леса сменяется красивыми берёзовыми рощицами. А как нежны осиновые перелески! И за что только Господь-Бог, да и человек, так жестоки к осине? На ней повесили Иуду, а на могилах самоубийц и предателей ставили кол осиновый. Смешно! А вот мне нравится осиновая роща. Тонкие, высокие белые стволы не менее красивей той же березы. А шорох листьев! Даже слабый ветерок, ничем не уловимый, заглянув в осиновую рощу, заставляет деревца шептаться листвой со своей соседкой. Лично для меня этот шепот не менее приятен, чем вечерний шорох дождя.

После большого прямого участка река круто поднимается влево и упирается в бойца «Дужной». Скала прямо из воды поднимается на 70 метров. Складки в скале расположены в форме полукруга удивительно правильной формы.

От Дужного река выписывает замысловатую букву S. Расстояние от конца до начала по реке 10 км, а по прямой менее одного километра. В этой излучине прошли мимо камня Ростун-массивная 90 метровая скала начинается где-то в стороне от реки в лесу. Массивная стена длиной более 500 метров покрыта ржавыми пятнами лишайников, как будто художник-абстракционист решил испортить своей мазней этот величественный памятник природы. Альбин покорил и эту вершину.

Чуть ниже в Чусовую впадает Серебрянка. Здесь Ермак покинул Чусовую и шёл вверх по Серебрянке до речки Тагил.

Весь день я пытался поймать, что-либо на спиннинг. Не первый раз спрашивал у рыбаков, ест ли здесь щука. И ничего утешительного. Обрадовал один рыбак: -«Там за Кыном много судака, щуки». Вот там я и отведу душу! Да день сегодня ходовой. Прошли уже 40 км, и пойдем еще часа 2,-быть рекорду!

12 июля 1974 г.

За день вчера прошли более 45 км. Ночевали на правом берегу в излучине реки за 10 км от Кына. Встали к берегу рано, т.к. в Кыне раньше 10 утра делать нечего.

Снова сделал попытку поймать рыбы, но всё впустую. Не было ни одной поклевки. Ловил на разных кузнечиков, слепней, жуков-всё бесполезно. Течение реки быстрое, русло глубокое, работал стариковским веслом; снесло метров за 200 к камню. Крикнул Альбину, чтоб отбуксировал плот, но тот ударил в грибы. Пришлось поработать шестом. Чуть не целый час упирался против течения. Пришёл Альбин – грибов нет. Сварили макароны, предварительно подискутировав зло – как их готовить. Но после ужина Альбин сказал, что никогда вкусней макароны ему не казались, как сегодня.

Хорошо поспав до 10 часов, двинулись в путь. Недалеко перед Кыном стоит огромная скала-камень Великан. Альбин заранее подготовился к штурму.

Да, Великаном его назвали не напрасно-125 метров вверх, почти отвесно поднялась огромная скала и более километра тянется она по берегу. В начале скалы ручей с чистой, холодной водой. Альбин набрал бачок, передал мне и по расселинам полез вверх. По пути на 50 метровой высоте попозировал перед фотоаппаратом. Я медленно плыву вдоль берега. Река здесь глубокая, течение тихое. «Э-э-й-слышу сверху»,– но Альбина не видно. Прошу его помахать шапочкой и только тогда нахожу его. Он бросает в реку камень, но тот не долетает до берега. С реки скала кажется совсем отвесной, но это не так.

«Бросай сильней» – кричу я.

Ульк – камень пулей врезается у самого берега в воду. «Да, вид»!– Восхищается Альбин.

Прямо сверху по скале, падает маленький ручей. Вода сначала падает с уступа метров 20, а затем, разбиваясь, ровной полосой, бежит вниз. У подножья ручей почти исчезает, распылившись по пути.

Альбин собрался в село.

В Кын – старинное, большое село – прибыли в полдень.

Альбин пошёл на почту, в магазины, а я отплыл метров 400 и пристал к берегу. Пока я познакомился с братьями Великими – четыре брата от 13 до 7 лет, подарил им приёмник, который вдруг начал тихо говорить.

Альбин вернулся с закупками. По дороге сэкономили денег, т.к. пришли в Кын на один день раньше графика, и вместо планируемой бутылки взяли две.

Братья помогли мне накопать в навозе червей, и мы отплыли. Проехали два часа, и Альбин отправился в лес, так как лес подходящий для грибов. Прошло минут 20, Альбин показался на берегу.

«Плыви потихоньку, я пойду по лесу. Выбери полянку километра за 1,5-2 и жди меня. Здесь есть грибы», – и отправился в лес.

Я взялся за старое дело – хлестать блесной налево и направо. Где же этот обещанный судак? Разочарованный пристал на красивой поляне, вышел на берег и сам пошёл в лес. Поляна вся сырая, чуть выше метров за 50 впадает ручей. Походил, крикнул Альбина – его нет. Сел на плот чистить картошку. Пришёл Альбин с целой сумкой грибов. Сегодня будет ужин королевский!

Грибов много оказалось червивых, пришлось выбросить, но из оставшихся получился суп на славу!

Альбин поставил водку на 20 минут в ручей и принёс обратно холодную, как будто она целый день стояла в холодильнике.

На поляне стог сена – воспользовались сей благодатью, и первый раз ночевали на сене.

Утром сготовили чай и понесли свои пожитки к плоту. Последний заход – после первого дня все вещи забираем с собой.

Альбин взялся доставать спиннинг. У нас полное разделение, кто, за что отвечает и за чужие вещи ни который из нас не берётся.

Плывём. Холодно. Погода совсем испортилась. Всё время дует встречный ветер, солнце лишь изредка показывается из-за туч. Хорошо, что нет дождя.

Спим на плоту по переменкам, одетые. Овод исчез, но холодно. Река интересует всё меньше и меньше. Решил ещё раз испытать удачу. Встал. Спиннинга на обычном месте нет. «Где спиннинг»? – Альбин усердно ищет на плоту, затем хмуро улыбается: «Скажи спасибо, что я избавил тебя от пустой работы. А спиннинг я подарю тебе к следующему путешествию», – спиннинг оставили на берегу.

Вчерашний день по проходимости был слабый, сегодня пойдем дотемна.

13 июля 1974 г.

Ночевали у заброшенной деревни Чизма. Я предложил заночевать в одном из заброшенных домов, но Альбин был против: – «Там кроме г… нет ничего».

Расположились на заросшем высокой травой берегу. Помня, что утром холодно, принесли дров – распиленную на куски пихту. Но наша пихта гореть отказывалась, хотя и была совершенно сухая.

Ужин-снова картошка и «завтрак туриста».