Текст книги "Под знаменем быка"

Автор книги: Рафаэль Сабатини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Вскоре из спальни донеслись проклятия, сначала несвязные, потом более осмысленные. Кастелян тряхнул головой, чтобы окончательно проснуться, сел, опустив на пол длинные волосатые ноги, а затем приказал Бернардо ввести к нему посла.

Пусть у мессера Лоренцо и сосало под ложечкой, держался он очень уверенно. Решительно шагнул в спальню, отсалютовал кастеляну.

– Вы от герцога Гвидобальдо? – проворчал тот.

– Да, – кивнул Кастрокаро. – А будь я от Чезаре Борджа, да еще с дюжиной солдат, при таких бдительных часовых, как ваши, я мог бы стать хозяином Сан-Лео.

Расчет он делал верный – говорить все, как есть, дабы отмести подозрения. А вот с тоном ошибся. Ибо обращался он теперь не к простым солдатам, но к кастеляну замка, да еще известному своей вспыльчивостью. Случалось, что человек, вызвавший гнев Толентино, потом долго отходил от побоев. Все это знал мессер Лоренцо, но рискнул, ибо его самоуверенность служила лучшим доказательством того, что греха за ним нет.

Толентино уставился на него яростными, налитыми кровью глазами. Мужчина он был крупный, симпатичный, со смуглой кожей и черными волосами. И терпения его хватило ненадолго.

– Ангелы Господни! – проревел он. – Что-то этот петушок раскукарекался. Придется научить его держать язык за зубами, – кастелян злобно прищурился. – Кто вы?

– Посол герцога Гвидобальдо, как вам уже доложили. Что до остального, петушка и кукареканья, мы обсудим это в другое время.

Кастелян побагровел, попытался принять грозную позу, но без особого успеха, ибо ночная рубашка и колпак тому не способствовали.

– Каков наглец! – в голосе его смешались злость и изумление. Он несколько раз глубоко вдохнул и спросил уже более спокойно. – Как вас зовут?

– Лоренцо Снелло, – невозмутимо ответил Кастрокаро и добавил:

– Эти имя и фамилия нравятся мне больше, чем те, которыми вы меня обозвали.

– Так ты заявился сюда, чтобы сказать, что тебе нравится? – взорвался кастелян. – Послушай-ка, юнец, я тут господин, и мое слово – закон. Я могу отхлестать тебя плетьми, повесить, сбросить со стены, и ни перед кем не держать отчет. Хорошенько это запомни и…

– Может, хватит? – повысил голос и Лоренцо. – Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать ваши нотации. Стоило мне взбираться на утес, ежеминутно рискуя жизнью, чтобы вы кричали на меня, как на какого-то мальчишку. И не нужно говорить мне, что вы можете. Слова, они и есть слова. А вот чего вы не можете, я видел собственными глазами.

– И что же мы не можем? – приторно-сладким голосом спросил Толентино.

– Вы не можете охранять замок, не можете отличить слугу от господина и, возможно, что-то еще.

Кастелян потер подбородок. В душу его закралось сомнение. А вдруг этот юнец действительно послан герцогом Гвидобальдо?

Солдаты, выстроившись в ряд за спиной Лоренцо, молчали, но слушали внимательно и смотрели во все глаза. В словесной схватке Лоренцо явно брал верх. Допустить такое, да еще при свидетелях, кастелян не мог.

– Только действительно важное послание может оправдать твою наглость и спасти от порки, – грозно изрек он.

– Не мне оценивать важность послания герцога, – последовал дерзкий ответ – Но он обязательно узнает, каким унижениям подвергли вы человека, которого он любит и который рисковал жизнью на его службе. – в голосе Лоренцо зазвенели нотки обиды. – И позвольте отметить, господин мои, постов так не встречают. Не будь я верным слугой герцогу не принеси вам важное послание, я бы ушел тем же путем. что и попал сюда. Но он узнает, как меня здесь приняли, в этом можете не сомневаться.

Толентино стало не по себе.

– Господин мой, – протестующе воскликнул он, – вина в этом целиком лежит на вас. Почему вы сразу начали упрекать меня? Если я принял вас не слишком вежливо, то лишь потому, что вы спровоцировали меня. С чего мне терпеть насмешки каждого хлыща, который думает, что может выполнять возложенные на меня обязанности лучше, чем я? Хватит об этом, – взмах руки показал, что перебранка окончена. – Давайте ваше послание, – и он протянул руку за письмом герцога Гвидобальдо.

Мессеру Лоренцо, естественно, не оставалось ничего иного, как утверждать, что послание ему велено передать устное.

– Мой господин просит вас сдаться герцогу Валентино, – и продолжил, ибо на лице Толентино тут же возникли сомнение и подозрительность:

– Чезаре Борджа предложил герцогу Гвидобальдо заключить с ним договор, согласно которому последний получил бы существенную компенсацию, если все замки на его территории прекратят сопротивление. Герцог Гвидобальдо решил подписать его, ибо отказавшись, он ничего не выигрывал, поскольку его герцогство уже занято войсками Борджа. Кроме того, продолжение осады Сан-Лео приведет лишь к бессмысленным жертвам как среди гарнизона, так и осаждающих, которых хотелось бы избежать. Вот почему герцог Гвидобальдо послал меня к вам с настоятельной просьбой начать переговоры об условиях капитуляции.

Надо отметить, что Кастрокаро был недалек от истины. Предложи Чезаре Борджа подобный договор, герцог-гуманист скорее всего пошел бы на его подписание и действительно предложил бы сдаться тем замкам, что еще не открыли ворота перед победителями. Однако у проницательного Толентино остались сомнения. И он незамедлительно выложил их послу-самозванцу.

– У вас есть письмо, подтверждающее ваши слова?

– Письма у меня нет, – твердо ответил мессер Лоренцо, скрывая охватившую его тревогу.

– Клянусь Бахусом, это странно!

– Что ж тут странного, мой господин? – затараторил Лоренцо. – Вы же понимаете, сколь опасно иметь при себе такое письмо. Если б его нашли солдаты Борджа, я…

Тут он запнулся, осознав, что допустил серьезный промах. Толентино с силой шмякнул ладонью по ляжке, лицо его побагровело. Он вскочил.

– Одну минуту, – лицо его посуровело. – Давайте-ка разберемся с этим. Вы говорите, что принесли мне приказ, основанный на некоем договоре между Валентино и моим господином. Приказ устный, ибо письмо с таким содержанием, по вашим словам, таило для вас немалую опасность. Может, у меня что-то с головой, но я вас не понимаю, – голос Толентино уже сочился сарказмом. – Валентино должен мечтать о том, чтобы я получил подобный приказ. Существуй такой приказ на самом деле, он бы распорядился, чтобы солдаты сами привели вас к воротам замка и уж ни в коем случае не чинили бы вам препятствий. Или в мои рассуждения закралась ошибка? Тогда укажите мне на нее.

Перед Лоренцо разверзлась пропасть. Он понял, что проиграл.

– Объяснение тому есть, это несомненно, но дать его вам может только герцог Гвидобальдо Я не более чем исполнитель. И делаю лишь то, что мне поручено, не спрашивая, зачем это нужно, – говорил он спокойно, ровным голосом, гордо откинув голову, но сердце его гулко билось в груди. – Когда мне сказали, что брать с собой письмо опасно, я не стал задавать вопросов, а отправился к вам. И до последнего момента не думал, что отсутствие письма может показаться столь подозрительным. Теперь я вижу, что стал жертвой собственной наивности.

Пока он говорил, Толентино не сводил глаз с его лица. Вроде бы слова мессера Лоренцо не оставляли сомнений в том, что он лжет, но слишком уж уверенно держался посол.

– По крайней мере, хоть чем-то вы можете доказать, что посланы его светлостью герцогом Гвидобальдо? – спросил кастелян.

– Нет, – покачал головой Кастрокаро. – Собирался я в спешке. Герцог, похоже, не предполагал, что в Сан-Лео могут усомниться в достоверности его послания.

– Не предполагал? – хмыкнул Толентино. – А как вы попали в замок?

– Забрался с равнины по южному склону, который считается неприступным, – на лице кастеляна отразилось изумление. – Я – уроженец здешних мест. И в детстве часто поднимался к замку. Потому-то герцог Гвидобальдо и остановил свой выбор на мне.

– А когда вы перелезали через стену, вы попросили часового сбросить вам веревку?

– Нет. Веревку я принес с собой. Вместе с крюком.

– Но зачем? Вас же послал Гвидобальдо? – кастелян повернулся к солдатам. – Где вы его нашли?

Бернардо торопливо ответил, что наткнулись на него в тоннеле, соединяющем внутренний и наружный дворы, когда вышли из караулки.

Толентино рассмеялся и смачно выругался.

– Вот оно что! Вы незамеченным прокрались мимо часового и, как только вас обнаружили на территории замка, решили стать послом Гвидобальдо, принесшим мне приказ о капитуляции. А ваши пренебрежительные реплики о бдительности наших часовых не более чем прикрытие ваших истинных намерений. Неплохо задумано, но пользы вам это не принесет. Жаль, конечно, скручивать шею такому голосистому петушку, но ничего не поделаешь, – он вновь рассмеялся.

– Никогда не слышал более идиотских рассуждений, – бросил Лоренцо, понимая, что терять ему уже нечего.

– Идиотских? Позвольте с вами не согласиться. Вы вот утверждаете, что Гвидобальдо послал вас только потому, что вам известна тайная тропа к замку. Подумайте теперь, сколь глупо это утверждение. Вы, конечно, можете упирать на то, что секретность вашей миссии – желание Гвидобальдо, но кто в это поверит? Чтобы посол герцога тайком, рискуя жизнью, проникнул в Сан-Лео с приказом сдаться Чезаре Борджа. – Толентино пожал плечами и рассмеялся в побледневшее лицо мессера Лоренцо. – Так кто из нас больший идиот, господин мой? – а затем, резко изменив тон, махнул рукой солдатам. – Взять его и обыскать.

Мгновение спустя они завалили Лоренцо на пол, вытряхнули из одежды. Вывернули все карманы, вспороли подкладку камзола, но ничего не нашли.

– Неважно, – Толентино вновь забрался в постель. – Улик его вины более чем достаточно. На ночь посадите его под замок. А утром мы скинем его со стены. И, клянусь Богом, спуск займет у него меньше времени, чем подъем.

Глава 4

Запертый в караулке, какой смысл сажать человека в подземелье, если жить ему осталось несколько часов, мессер Лоренцо Кастрокаро провел тревожную ночь. Совсем юный, полный сил, энергичный, он не мог безучастно ждать прихода смерти. За два года службы у Борджа он видел смерть, не раз имел с ней дело. Но то была смерть для других, и только теперь он осознал, что она взяла да похлопала его по плечу. Он, конечно, понимал, что экспедиция в Сан-Лео сулит немалые опасности, но отправился туда в полной уверенности, что уж смерть-то ему не грозит. Ибо пребывал в том возрасте, когда человек полагает себя бессмертным. Даже лежа на деревянной скамье в караулке, он отказывался верить, что не переживет завтрашнего дня. Слишком внезапно случилась катастрофа, слишком буднично, а смерть – дама серьезная, столь скромно, не объявив о себе, она не заявится.

Лоренцо тяжело вздохнул и попытался устроиться поудобнее на жесткой скамье. О многом передумал он в эти минуты. Вспомнилось детство, мать, товарищи по оружию, боевые подвиги. Он видел себя прорывающим кордон защитников Форли, перегородивших брешь в стене, Б кавалерийской атаке у Капуи, плечом к плечу с герцогом Валентино. Как живые предстали перед ним мертвецы, лежащие вокруг. До мельчайших деталей вспомнил он, как они выглядели после смерти. Завтра и он будет точно таким же, твердил ему рассудок. Но сердце отказывалось в это поверить.

Затем мысли его заняла мадонна Бьянка де Фораванти, увидеть которую ему уже не доведется. Давно уже его тянуло к этой даме, Втайне от всех он даже сочинял в ее честь стихи.

Нельзя сказать, что он безумно любил ее. Нет, свою страсть он дарил другим женщинам. Но его влекло к мадонне Бьянке, он испытывал к ней бесконечную нежность, благоговейный трепет. И уж конечно, не решался поведать ей о своих чувствах. Возможно, причина была в том, что она казалась ему недостижимой, дочь графа, представительница знатнейшего рода. А он всего лишь кондотьер, авантюрист, все состояние которого – острый ум да быстрый меч. Лоренцо вновь вздохнул. Хорошо бы увидеть ее перед смертью, поведать историю своей любви, спеть, можно сказать, лебединую песню. Но, с другой стороны, так ли это важно, если жизнь его все равно кончена.

Узнает ли она о его кончине, думал Лоренцо, а узнав, будет ли хоть немного сожалеть о нем? И вообще, вспомнит ли, кто он такой? Как странно, что он должен расстаться с жизнью в замке ее отца. Хорошо хоть, вздохнул Лоренцо, что не граф Фораванти приговорил его к смерти.

Вымотанный донельзя тяжелым подъемом, он-таки забылся во сне, а когда открыл глаза, в окна караулки вливался утренний свет.

Разбудил его скрежет ключа в замке. Он сел, и тут же в караулку вошел Бернардо, а за ним – шестеро солдат в полном вооружении.

– Доброго вам дня, – вежливо поздоровался Бернардо, похоже, забыв, что уготовил начавшийся день мессеру Лоренцо.

Молодой человек улыбнулся, опустил ноги на пол.

– Вам, думаю, этот день принесет больше радости, – и солдаты не могли не отметить его самообладания.

И действительно, мессер Лоренцо рассудил просто: раз уже умирать, так с музыкой. Мольбы о пощаде не для него. Смерть надо встречать гордо. Может, она не так и страшна, как описывают ее священники. Что же касается ада, уготованного тем молодым людям, которые выпивают до дна чашу юности, так он исповедуется и, получив отпущение грехов, счастливо избежит геенны огненной.

Лоренцо поднялся, пригладил растрепавшиеся за ночь волосы. Затем взглянул на руки, грязные и исцарапанные после подъема на скалу, и попросил Бернардо принести ему воды.

Брови Бернардо в изумлении взлетели вверх. Он-то полагал, что в такой ситуации не след заботиться о чистоте. Снаружи донесся барабанный бой. Воду нести не хотелось.

– Мессер Толентино ждет вас.

– Я знаю. Но вы же не хотите, чтобы я предстал перед ним в таком виде? Если я пойду на казнь грязным, палач решит, что я отношусь к нему без должного уважения.

Бернардо пожал плечами, отдал своим людям соответствующий приказ. Один из солдат поставил пику в угол, вышел из караулки и скоро вернулся с ведром воды. Водрузил его на стол. Мессер Лоренцо искренне поблагодарил его, разделся до пояса, вымыл руки, ополоснул плечи, живот, спину.

Затем оделся и объявил, что готов идти. По знаку Бернардо солдаты окружили его и вывели во внутренний двор, где ожидал его начавший терять терпение кастелян.

Твердым шагом, с высоко поднятой головой, пусть и чуть побледнев, вышел мессер Лоренцо под темно-синее небо, оглядел строй солдат, затянутых в кожу, при оружии, числом чуть более тридцати, похоже, весь гарнизон, серые стены замка.

Какое-то время кастелян молча сверлил его взглядом, но мессер Лоренцо не отвел глаз.

– Намерения, с которыми вы проникли в замок, – заговорил наконец кастелян, – я не могу расценить иначе, как предательские. Ваши лживые россказни тому доказательство. А потому я приговариваю вас к смерти, как поступил бы на моем месте любой здравомыслящий человек.

– К смерти я готов, – холодно ответил Лоренцо, – и прошу лишь об одном: избавить меня от ваших речей. Такой пытки мне не вынести. Тем более что меня оставили без завтрака.

Толентино мрачно усмехнулся.

– Очень хорошо. Вы не намерены сказать мне, кто вы такой и зачем пожаловали сюда?

– Я вам уже все сказал, но вы предпочли принять мои слова за ложь. Так зачем и далее сотрясать воздух? Мы оба разве что потеряем время. Давайте поскорее повесим меня. Вы, как я уже понял, в этом большой мастер.

Толентино рассмеялся.

И тут один из солдат, услышавший вопрос, выступил вперед и, набравшись смелости, вмешался в допрос: «Господин кастелян, я знаю, кто он».

Толентино резко повернулся к нему.

– Его зовут Лоренцо Кастрокаро.

– Один из кондотьеров Борджа? – воскликнул Толентино.

– Он самый, господин кастелян, – заверил кастеляна солдат, и Лоренцо признал в нем наемника, который лишь несколько месяцев тому назад служил под его началом.

Лоренцо ничуть не смутился.

– Какая разница? Не все ли равно под каким именем умирать?

– А теперь, скажите нам, как бы вы хотели умереть? Выбор за вами.

– Я думаю, от старости, – широко улыбнулся Лоренцо, вызвав смех солдат.

Лишь Толентино сердито нахмурился.

– Я имел в виду, господин хороший, что вас могут повесить или скинуть с обрыва, по которому вы вскарабкались прошедшей ночью.

– Так это совсем другое дело. Вы очень сузили мне выбор. По-моему, когда речь заходит о смерти, следует предлагать больше вариантов.

Толентино смотрел на него, поглаживая чисто выбритый подбородок. Парень этот ему нравился. Но кастелян Сан-Лео прежде всего должен помнить о своем долге.

– Что ж, мы знаем, что вы умеете лазить по склону, как обезьяна. Давайте посмотрим, сможете ли вы летать, как птица! Выведите его на стену!

– Но подождите! – воскликнул мессер Кастрокаро. внезапно вспомнив о грехах юности, которые могли низвергнуть его в ад. – Или в Сан-Лео одни язычники? Не по-христиански отдавать человека в объятья смерти без исповеди и отпущения грехов. Или у вас нет священника?

Пусть и с неохотой, Толентино не любил, когда его приказы выполняются с задержкой, кастелян кивнул Бернардо.

– Приведи святого отца.

Тем самым развеялась последняя надежда Лоренцо на спасение. Он-то рассчитывал, что священника в замке нет, а солдаты, верные дети церкви, никогда не решились бы убить человека, пожелавшего исповедаться перед смертью.

Бернардо поспешил к часовне. И распахнул ее дверь с последними словами утренней мессы: «Ite, messa est» . Он так торопился, что на пороге едва не столкнулся с дамой в черном, выходившей из часовни в сопровождении двух женщин. Бернардо отступил в сторону и прижался к стене, бормоча извинения.

Но дама не прошла мимо, а остановилась.

– С чего это вы спешите в часовню? ~ спросила она, ибо солдаты Толентино не жаловали вниманием храм божий.

– Меня послали за отцом Джироламо. Человек должен умереть, его надо исповедовать.

– Кто это? – Бьянка подумала, что в ночной стычке смертельно ранили кого-то из солдат гарнизона.

– Один из капитанов Борджа, Лоренцо Кастрокаро. Проник к нам этой ночью. И именно я, мадонна, задержал его.

Но последней фразы Бьянка де Фораванти не услышала. Она отступила назад, оперлась рукой на колонну. Лицо ее побледнело, как полотно.

– Как… как вы сказали, его зовут?

– Лоренцо Кастрокаро – капитан Борджа, – повторил Бернардо.

– Лоренцо Кастрокаро? – в ее устах имя и фамилия прозвучали иначе.

– Да, мадонна.

Внезапно она схватила его за руку.

– Он ранен… смертельно?

– Нет, он не ранен. Но должен умереть, потому что взят в плен. Мессер Толентино распорядился сбросить его со стены. А мы посмотрим, сможет ли он летать. Он захотел…

Бьянка в ужасе отпрянула от него и оборвала на полуслове:

– Проводите меня к кастеляну.

Бернардо недоуменно воззрился на нее.

– А как же священник?

– Попробуем обойтись без него. Проводите меня к кастеляну.

И столь властным был ее голос, что ослушаться Бернардо не решился. Поклонился, что-то пробормотав в бороду, повернулся и вновь вышел в арку, а затем во внутренний двор. Бьянка и ее женщины последовали за ним.

Мессер Лоренцо аж вздрогнул, увидев ее, щеки его зарделись румянцем, ибо заботами Чезаре Борджа он и понятия не имел, что Бьянка находится в Сан-Лео.

На мгновение она застыла, а затем, обогнав Бернардо, поспешила к кастеляну.

Толентино склонился в глубоком поклоне, а затем коротко объяснил, что происходит.

– Это – молодой авантюрист, мадонна, которого мы схватили на территории замка прошлой ночью. Он – капитан армии Борджа.

Бьянка вновь посмотрела на пленника, перевела взгляд на кастеляна.

– Как он проник сюда? – голос ее звенел, словно натянутая струна.

– Забрался по южному склону, рискуя свернуть себе шею.

– Ради чего?

– Мы не знаем, – признался Толентино. – А он ничего не говорит. Когда его взяли в плен, он прикинулся послом герцога Гвидобальдо, но мы вывели его на чистую воду. Он прикрылся именем герцога, чтобы избежать заслуженного наказания.

И кастелян пересказал цепочку логических умозаключений, приведших его к выводу, что мессеру Лоренцо не было нужды тайком проникать в замок, если герцог Гвидобальдо действительно послал его к защитникам Сан-Лео с требованием капитулировать.

– Но даже если его послал Борджа, он мог и не лезть по южному склону, рискуя, как вы только что сказали, свернуть себе шею.

– Это слишком поспешное заключение, мадонна, К стене можно добраться лишь по южному склону. Обойти замок по периметру невозможно.

– Но вы хоть можете предположить, ради чего он пробрался к нам?

– Ради чего? Цель, разумеется, ясна – сдать замок в руки Борджа, – столь очевидные вопросы начали выводить Толентино из себя.

– У вас есть доказательства? – Бьянка чуть возвысила голос.

– Да что тут доказывать? – взвился Толентино. Очень уж он не любил, когда женщины лезли в мужские дела. – Когда вы подошли, мы как раз собирались сбросить его со стены, – подвел он черту под разговором.

Но Бьянка отступать не собиралась.

– Вы не шевельнете и пальцем, пока не подкрепите ваши слова доказательствами, – резко ответила она, как бы напоминая своим тоном, что Сан-Лео принадлежит ей, а он – всего лишь кастелян.

Толентино надулся, потом пожал плечами.

– Как вам будет угодно, мадонна. Однако посмею напомнить вам о своем богатом опыте в подобных вопросах. Мне кажется, что мои действия не противоречат здравому смыслу.

Бьянка смело встретилась взглядом с бывалым воином.

– Факты, господин кастелян, всегда стояли выше опыта.

У Толентино отпала челюсть.

– То есть вы знаете, почему он появился здесь?

– Возможно. – и она повернулась от остолбеневшего кастеляна к не менее изумленному пленнику.

Шагнула к мессеру Лоренцо, синие глаза которого лихорадочно заблестели. Он пытался решить загадку, таящуюся в словах Бьянки, ибо перед ним вновь забрезжила надежда на спасение.

Наверное, мессер Лоренцо может показаться некоторым читателям злодеем. И уж конечно, не романтическим героем, потому что думал он в этот момент лишь об одном: как обратить в свою пользу интерес, проявленный к нему Бьянкой. Но если мысли его не несли в себе ничего героического, чисто человеческого в них хватало с лихвой, да по существу мессер Лоренцо был обыкновенным человеком. Доказательства тому читатель наверняка нашел на предыдущих страницах.

И любовь не к ней, но к себе, жажда жизни, свойственная молодости, подсказала ему, как отвести нависшую над ним угрозу. Однако не след думать о нем хуже, чем он того заслуживает. Все-таки он давно заглядывался на мадонну Бьянку, но полагал, что он ей не чета.

Заговорила мадонна Бьянка после короткой паузы.

– Вас не затруднит подняться со мной на стены, мессер Лоренцо?

Лицо Кастрокаро полыхнуло огнем, тут же подошел он с Бьянке, которая оперлась о его руку.

Толентино еще раз попытался вмешаться.

– Одумайтесь, мадонна.

Но свободной рукой она отмахнулась от кастеляна, как от назойливой мухи. Действительно, кто он такой, чтобы давать советы владычице Сан-Лео.

Бок о бок пленник и мадонна Бьянка двинулись к лестнице, поднялись на парапет. Толентино в бессильной ярости выругался, распустил солдат и сел на скамью у колодца в центре двора, ожидая, чем кончится прогулка этой парочки.

Облокотившись на один из зубцов, оглядывая залитую солнцем равнину, мадонна Бьянка заговорила первой.

– Я привела вас сюда, мессер Лоренцо, чтобы вы могли назвать истинную причину вашего появления в стенах замка, – она не решалась посмотреть ему в глаза, грудь высоко вздымалась, голос дрожал

Лоренцо откашлялся.

– Я могу сказать вам, мадонна, чего я делать не собирался. У меня и в мыслях не было отдать вас в руки врагов. В этом я могу поклясться спасением души.

И Лоренцо говорил правду, пусть и не всю. Действительно, он не подозревал, что Бьянка в Сан-Лео, а потому, намереваясь открыть ворота замка солдатам делла Вольпе, понятия не имел, что, захватив его, они захватят и дочь графа де Фораванти. Знай это наперед. Лоренцо наверняка отказался бы от такого поручения. То есть в клятве Лоренцо не было лжи, хотя он и опустил часть правды.

– Это, думаю, я знала и так, – едва слышно прошептала Бьянка.

Слова и тон, удивив Лоренцо, одновременно и утвердили в стремлении двинуться по уже выбранному пути. При других обстоятельствах, учитывая, кто – она, а кто – он, Лоренцо не решился бы на такую дерзость. Но им овладела храбрость отчаяния. Его приговорили к смерти, а потому он мог пойти на все, лишь бы остаться в живых.

– О, не спрашивайте меня, почему я пришел, – Лоренцо даже осип. – Я и так позволил себе слишком многое. А сейчас, под взглядом ваших ангельских глаз, мужество покидает меня. Я обращаюсь в труса, а ведь мне не было страшно, когда меня повели на казнь.

От его слов по телу Бьянки пробежала дрожь. Лоренцо это заметил и улыбнулся про себя.

– Посмотрите, мадонна, – он протянул к ней руки, распухшие, я синяках и царапинах. – Я такой весь, с головы до ног, – он повернулся. – Взгляните сюда, – и указал ей на южный склон. – Этой дорогой пришел я сюда ночью, ежеминутно рискуя жизнью. По этому обрыву я карабкался, через ту пропасть перепрыгнул. – Вновь задрожала Бьянка, проследив взглядом за его рукой. – По той расщелине я полз, упираясь в стены локтями и коленями, пока наконец не добрался до площадки у южной стены.

– Какой вы смелый! – ахнула она.

– Не смелый, сумасшедший! Я показал вам все это, чтобы вы поняли, какие преграды пришлось мне преодолеть, чтобы попасть в замок. А сейчас… я не могу сделать последний шаг, – и он закрыл лицо руками.

Она приблизилась к нему вплотную.

– Но почему?

– О! Я не решусь! – воскликнул Лоренцо. – Я безумен! Безумен! – и тут, совершенно случайно, он произнес фразу, которую и ждала от него Бьянка:

– В меня будто вселился какой-то дух. Он погнал меня к замку.

Он же ничего не знал! Осознав это, Бьянка едва не лишилась чувств. Ничего не знал! Но она-то знала. Знала! Потому-то и не позволила Толентино расправиться с пленником. Если б Лоренцо умер, если б палач скинул его в пропасть, вина полностью лежала бы на ней.

Ибо не кто иной, как она, завлекла его сюда. Разве не она напоила его любовным напитком, золотым эликсиром, приобретенным у Корвинуса Трисмегистуса? Разве она не знала, что этот эликсир разожжет в его крови яростный огонь и приведет, не взирая на все опасности, к ней?

Маг же говорил, что Лоренцо станет ее рабом еще до того, как луна начнет убывать. Как же он сказал? «Он придет к вам, даже если ему придется сокрушить весь мир».

Бьянке вспомнился уверенный голос мага, а теперь она наяву убедилась в его сверхъестественных способностях. Ибо все вышло, как он и предсказывал, – золотой эликсир сделал свое дело.

На глазах Бьянки выступили слезы. Она посмотрела на склоненную голову капитана. Протянула руку и коснулась белокурых волос.

– Бедный… бедный Лоренцо! – нежно прошептала она.

Он вскинул голову, глянул на Бьянку, бледный, как полотно.

– О, мадонна! – и упал перед ней на одно колено. – Вы прознали о моей тайне! Тайне, о которой я не смел молвить и слова. Позвольте мне уйти! Пусть они сбросят меня со скалы!

Тут уж он бил наверняка. Ни одна женщина, за исключением разве что гарпии, не допустила бы его смерти. Он рассчитывал, что она мягко пожурит его за то, что он посмел поднять на нее глаза, и отпустит с миром. Но ответ Бьянки поразил его до глубины души.

– Любимый мой, что ты такое говоришь? Разве нет для тебя другого счастья, кроме смерти? Я могу лишь радоваться тому, что ты решился прийти ко мне.

Тут мессер Лоренцо подумал, что у кого-то поехала крыша, то ли у окружающего мира, то ли у него самого. Он даже представить себе не мог, что столь знатная дама может заметить самое его существование. Неужели возможно, что она ответит ему взаимностью, ему, сыгравшему пылкого влюбленного в надежде остаться в живых?

– О это невозможно! – вскричал Лоренцо в крайнем изумлении, и крик этот шел от души, в нем уже не было наигранности.

– Что невозможно? – она взяла его за руки, подняла. -Что невозможно? – повторила она, когда они оказались лицом к лицу.

Глаза его сверкнули.

– Вы не можете не отвергнуть мою любовь?

– Отвергнуть? Я? Которая разожгла ее? Которая жаждала ее?

– Жаждали? – эхом отозвался Лоренцо. – Жаждали?

На мгновение они застыли, как зачарованные, а затем припали друг к другу, она – плача от счастья, он – едва сдерживая слезы, вполне естественные после всего того, что довелось ему пережить в это утро.

Вот так, обнявшихся под жарким солнцем, и нашел их мессер Толентино, правительницу замка Сан-Лео и капитана Чезаре Борджа.

Устав от долгого ожидания, кастелян отправился на розыски нашей парочки. Увиденное обратило его в статую. Глаза Толентино вылезли из орбит, он даже лишился дара речи.

Дабы соблюсти приличия, с неохотой они отпустили друг друга, а затем Бьянка де Фораванти, зардевшись, представила кастеляну своего будущего супруга, сообщив ему истинную, как она полагала, причину появления мессера Лоренцо в замке Сан-Лео.

Толентино, разумеется, не одобрил выбора Бьянки. Она, верная подданная герцога Гвидобальдо, правительница единственного замка, устоявшего перед напором врага, не имела никакого права выходить замуж за авантюриста из свиты Борджа. Но мысли эти, естественно, он оставил при себе, ибо решения господ не оспариваются слугами.

С того мгновения изменилось и отношение к Лоренцо. Теперь и его принимали за господина. Приготовили ему ванну, нашли подобающую одежду, и чудом избежавший казни капитан армии Борджа отобедал за столом мадонны Бьянки. Еду подали самую изысканную, насколько позволяли возможности осажденного замка, вино – наиболее выдержанное, благо в подвалах Фораванти его хватало.

Мессер Лоренцо лучился счастьем, купаясь в ослепительных улыбках мадонны Бьянки, и после обеда взял лютню, чтобы спеть один из сонетов, сложенных им в ее честь. Стихи, разумеется, не выдерживали никакой критики, но мадонна, считавшаяся тонким ценителем поэзии, встретила их более чем благосклонно.

И Лоренцо Кастрокаро мог по праву считать себя счастливейшим из смертных, ибо едва

кому удается, заглянув в ад, подняться на райскую вершину, о которой он не смел и мечтать. Счастье поглотило его целиком, заставив забыть обо всем. Но внезапно прошлое вернулось, и он похолодел от ужаса. Он как раз пел вторую песню, но замолчал на полуслове. Лютня выпала у него из рук, лицо его посерело.

Бьянка испуганно вскрикнула.

– Энцо! Ты заболел?

Лоренцо с трудом поднялся.

– Нет, нет, не заболел. Но… О-о-о! – застонал он, жав кулаки.

Вскочила и Бьянка, желая узнать, что же произошло. Лоренцо повернулся к ней с перекошенным от отчаяния лицом.

– Что я наделал? Что я наделал? – Ужас переполнял его голос.

Ей подумалось, что действие эликсира кончилось. И потребовала объяснений. А он пытался найти нужные слова, чтобы не выдать себя.

– Что мне сказать? В охватившем меня безумии я не отдавал себе отчета, к чему приведет мое стремление увидеться с тобой. Я – капитан армии Борджа, то есть теперь стал предателем, дезертиром, обманувшим его доверие и бросившим свой отряд, чтобы перейти к врагу. И вот я сижу и наслаждаюсь жизнью в замке, который осаждают его войска.