Текст книги "Песок Пустоты. Проклятие древней крови (СИ)"

Автор книги: Р Яанг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 55 страниц)

Глава 5. Магистериум. Киган и Свейн

В кабинете было довольно душно. Сколько бы он не старался, запах старых бумаг и мокрого дерева отсюда ему ни за что не проветрить. Может быть стоило выбрать что-то другое? Ему предлагали неплохую альтернативу в прошлом месяце: просторное помещение, с двумя комнатами и собственной ванной, но он выбрал это. «Если господин Людвиг смог вести тут свои дела, то мне ни к чему жаловаться», – решил для себя Киган и старался всячески здесь обжиться.

Он уже поменял стол, на привычный, из черного дерева, с ящиками по обеим сторонам, приказал повесить более светлые шторы, сменить старые пыльные светильники, но в основном кабинет остался таким же, как он его и помнил в свои юношеские годы. Когда Киган, еще будучи учеником, приходил сюда писать свои первые трактаты и изучать новые формулы. Сколько времени прошло с тех пор? Лучше об этом даже и не вспоминать.

Пройдясь по затхлому помещению, Киган невольно остановился у высокого настенного зеркала. Нет, годы играют ему только на руку. Черты лица еще более заострились, приобрели строгий суровый вид, иссиня-черные волосы покрывала редкая седина, от чего глаза на их фоне, стали еще темнее, чем были на самом деле – они почти что черные. Высокий, в своей атласной изумрудной мантии, он казался еще выше, и эта брошь на груди – золотое перо Магистериума, начищенное до блеска, оно являло собой знак отличительного ума, символ принадлежности к высшему, по его мнению, сословию – к жрецам.

Киган с особым трепетом вспоминал, как получил эту брошь впервые. Он тогда только недавно закончил свое обучение в магистериуме, вернулся с северной экспедиции и занимался тем, что исследовал свойства редких минералов и трав. К слову, получить золотое перо не так уж и легко, но еще сложнее его удержать. Каждые пять лет жрецы проходят проверку на свою компетентность, те, кто не справляется с заданием получают серебряное перо, дальше идет медь. Также есть алюминиевые и деревянные перья, но лучше уж совсем не носить никакой броши, чем эти. Алюминиевые жрецы годятся только на то, чтобы роды у собак принимать, да ставить пиявки. Его бы воля, и статус жреца оставался бы только у золота.

Но, кто знает, как все обернется в будущем? К решениям Высшего Совета прислушиваются, да и все эти упреки в сторону изумрудных жрецов, они разом пройдут, стоит только восстановить свой былой статус. Господин Людвиг частенько вспоминал, что стоило только сказать, и все делалось именно так, как желал того магистериум и его Совет девяти. Так что, это лишь вопрос времени.

На столе лежала пачка разобранных писем, требующих скорейшего ответа. Половину из них он отдаст своему ученику, эти послания носят чисто формальный характер: различные приглашения на обед и расходные листы. На некоторые же Киган должен ответить лично. Жаль только, что почта магистериума последние годы не внушает ему особого доверия, иногда письма терялись или доходили до своего адресата намного позже назначенного срока. Это не могло не раздражать.

Поэтому своим близким знакомым мужчина предпочитал писать от своего личного адреса, но, в основном, он старался и вовсе избегать писем. На бумаге люди зачастую ведут себя вольно, но когда дело доходит до встречи, то стоит только жрецу поднять свои темные, как смоль, глаза, и аргументы его оппонентов уже и не кажутся такими весомыми. Да, Кигану непременно нравилось, что его боялись, за страхом обычно следует и уважение.

В дверь робко постучали.

– Господин Киган?

– Входи, Свейн, я не занят, – жрец прошел к столу, он слышал, как щелкнул входной замок.

– Господин, – Свейн поклонился со всей своей холодной учтивостью, как всегда причесанный и гладко выбритый, его ученик выглядел под стать своему учителю. Естественно внешность была не главным фактором, Свейн уже не первый год оставался одним из лучших учеников магистериума, подающим надежды и имеющим все нарастающую популярность.

Свейн происходил из знатного рода Хоуэлов, и Киган прекрасно общался с его родным дедушкой, который по праву рождения являлся одним из пяти Великих Графов и владел обширной северной территорией, в частности, холодной и неприступной крепостью, что величалась Мерзлым Пиком. Свейн, с самого детства обученный грамоте, легко поддавался учению, но имел слишком уж вольный характер. Решение отдать его в ученики к жрецам, пришло на ум как раз-таки старому Хоуэлу, а его слово в семье не подлежало сомнениям.

Отношения же между учеником и учителем были довольно натянутые, хоть Киган и питал некую симпатию к своему подопечному, он старался не поощрять его или делать это так, чтобы Свейн понимал, какой длинный путь ему еще предстоит пройти. Киган знал, что из его ученика выйдет прекрасный жрец, если, конечно, он того действительно захочет. А когда придет время подтверждать свои знания, то брошь Свейн получит золотую, и никак не меньше.

– Я оставил тебе письма, нужно ответить сегодня же. Займись этим, – его голос прозвучал слишком грозно в этих замкнутых стенах.

– Слушаюсь, учитель, – заняв место за деревянным столом, юноша принялся разводить чернила и готовить печать.

– Что-нибудь важное на собрании?

– Нет. Пара случаев ветряной сыпи на юге материка. В Мириде и Розенхоле вспышка ползучего лишая.

– Это осеннее, каждый год одно и то же. Что-нибудь еще?

– С десяток пропавших человек на востоке, там недавно закрывали разломы, может чего-то не доглядели, – не отрывая свой взгляд от писем, продолжал тот.

– На востоке? На днях оттуда должны были вернуться Гарри и дуралей Вилус, они присутствовали на заседании?

– Господин Вилус был собственной персоной, господин Гарри, направлен в лечебницу святой Анны.

– Ему стало хуже? – удивился жрец, он сам беседовал с ним, как только те вернулись из Пилора, выглядел тот уставшим, но не более. После закрытия разломов всегда так.

– Да, вчера ночью поднялся жар, но говорят ситуация под контролем. Просто в легких осталось немного песка.

Такие опытные жрецы как Гарри, и допускают столь простые оплошности? Разломный песок? Он что, запутался в рунах? Надо будет выяснить, как все было на самом деле.

В дверь снова постучали.

– Господин жрец, – голос старого ключника казался немного взволнованным. – Вас требует к себе Иерихат.

– Иерихат здесь? В такое время? – повернувшись на каблуках, Киган приказал своему ученику не дожидаться его и поспешно вышел.

Смотрителю же пришлось изрядно ускорить свой шаг, чтобы поспевать за жрецом. И вскоре, его тяжелое хриплое дыхание, стало действовать Кигану на нервы.

– Я говорил, что присутствовать на собрании вместо меня будет мой ученик, – его голос эхом раздался в пустующем коридоре.

– Тут дело другое, особой важности, господин, – окончательно запыхавшись, ответил тот.

– Нет ничего, что бы я не доверил своему ученику, Освальд.

– Иерихат отправил только за вами, – и, чуть понизив голос, ключник добавил. – Видимо ваша встреча должна пройти строго конфиденциально.

– Все равно, – но на самом деле, такое внимание к его персоне со стороны Хала, льстило ему.

– Нет, господин, не туда, – Освальд повернул в сторону лестницы, ведущей в одно из подземелий.

Киган не стал задавать лишних вопросов. Этот олух только воображает, что будто бы знает все о магистериуме и о его жрецах, но на самом же деле, он не больше чем обычный ключник в огромном старинном замке. Серый балахон, алюминиевое перо на груди, он носит его несмотря на то, что никто в магистериуме не считает его настоящим жрецом, редкие сальные волосы, убранные за крошечные уши, и лицо, исчерченное глубокими шрамами, все это от бесконечного самобичевания во славу великих богов. Жалкое зрелище.

– Ваш последний отчет о возможностях применения жилистой эссенции просто великолепен! – начал Освальд своим тихим скрипучим голосом. – Кто бы мог подумать, что ее свойства могут быть так полезны в лечении черной крови.

– Об этом писал еще Уоллих в своих работах лет так шестьсот назад. Я просто довел его мысль до логического конца.

– Но все же, вы проделали столько работы, господин, и в такой короткий срок! Вы знаете, что практика началась даже в соседних с Азенхордом городах? – кретин, конечно же я знаю, как и где используются мои открытия, но вслух Киган ничего не сказал.

Ему приходилось терпеть компанию старого ключника лишь потому, что того обязывало его положение. Но даже если бы он просто спросил дорогу, в подвальных коридорах магистериума, все же, легко заблудиться: там не подписана ни одна дверь и ни один поворот, тусклый голубоватый свет и крысы, вот и все, что там обитает. Киган редко спускался под землю, если и нужно было что-то забрать со склада, то он просил об этом своего ученика – Свейна, или же других свободных жрецов.

И почему Иерихат призвал его именно туда? Впрочем, неважно, на то обязательно имелись свои причины.

– Сюда, господин жрец, – гремя ключами, смотритель отпер одну из дверей, которая вела еще ниже в катакомбы.

Спуск вниз был недолгим, они лишь минули старые забытые темницы и небольшие комнатки, использовавшиеся ранее для хранения оружия и доспехов. Уже почти с пол века магистериум не имел своей личной армии, ведь теперь Белый замок защищал Великий король. И поэтому, почти все нижние этажи сейчас пустовали, так и не отыскав себе другого, более подходящего применения.

– Это здесь. Мне велели подождать снаружи, поэтому, как закончите, вы найдете меня на этом же самом месте, – Освальд поклонился, и его недавние порезы на лице блеснули в свете рунного фонаря.

– Надеюсь на это.

Помещение, куда ключник привел Кигана, было довольно просторным и своим убранством походило скорее на лабораторию, чем на обычный кабинет, в котором жрец так привык встречаться с представителем Иерихата.

Иерихат – это древнее и могущественное звено власти, состоящее всегда из одного Иерихат-хала. Он стоит во главе магистериума со дня своего назначения на эту должность и до самой смерти. Халу положено следить за тем, чтобы Совет девяти и другие изумрудные жрецы выполняли свою работу тщательно и в срок.

К Иерихату прислушиваются все, от мала до велика: будь то король, лорд, или же мелкие бароны – все они обязаны считаться с ним. Но стоит сказать, что власть хала носит скорее наблюдательный характер. Именно Высший Совет принимает решения относительно своего участия в войнах, междоусобицах и прочих конфликтах. Иерихат может лишь подтолкнуть их в нужную сторону.

О жизни халов мало что известно: после своего назначения они приносят кровавый обет и отправляются жить в самую высокую башню магистериума. В нее не ведет ни одна дверь и даже ни одно окно. Каким образом халы попадают туда, для всех остается загадкой. Также никто не знает наверняка, чем питаются халы после того, как уходят в свое добровольное заточение. Им не готовят местные повара, и ни один жрец не видел, чтобы Иерихат спускался к грузовым лифтам в поисках какого-либо продовольствия. Хал живет в полном одиночестве, в башне, что зовется Поднебесной. Он посвящает свою жизнь изучению древних знаний и опыта, оставленного ему предыдущими халами, и объявляется только тогда, когда в этом действительно есть необходимость.

Киган с детства слышал об их могуществе и не сомневается в том, что халы мудрее всех живых, но ему совсем не нравилось слушаться каких-то там стариканов, которые если и помнят что-то о магистериуме и о своей прошлой жизни, то очень отдаленно.

После торжественного посвящения, халы, будто бы теряют свою индивидуальность: они отказываются от имени, денег, родных и друзей, бреют свою голову налысо и, собрав небольшой мешок, в скором времени исчезают в высокой башне. Иерихат предпочитает не использовать никакую обувь и ходить босиком, а на глаза они натягивают тугую красную повязку, что вышита из довольно плотной ткани, и как халы видят из-под нее до сих пор остается неизвестным.

Стоит также сказать, что Иерихат всегда верен своему скромному одеянию, будь то встреча при дворе или день вознесения даров – хал будет одет одинаково. Этот мешковатый серый балахон, красная повязка на глазах и босые грязные ноги.

Жрец очистил свою голову от ненужных мыслей и поклонился.

– Великий хал, вы звали?

– Да, Киган. Мы звали, – это еще одна из особенностей Иерихата. Он всегда говорит о себе во множественном числе. – Ты делаешь большие успехи в своем обучении.

– Спасибо, великий хал, – уж не за тем, чтобы выслушивать похвалы я пришел в это чертово подземелье?

– Именно поэтому мы хотим, чтобы ты сослужил нам.

Хал жестом велел ему выпрямиться, и, не спеша направился к широкому столу. Там, под покрывалом что-то, или скорее кто-то, разлагался и уже испускал неприятный запах. Зайдя в комнату, Киган сразу же почувствовал это, но ждал пока хал сам ему обо всем расскажет.

– Сними с него одеяло.

Киган не брезговал работать с мертвецами, но на всякий случай при себе необходимо иметь масло жибучника, чтобы предотвратить попадание в организм каких-либо вредных веществ. Жрец начал осматривать комнатку в поисках этого полезного зелья, но хал, заметив, как он замешкался, тут же прервал его.

– В этом нет необходимости, если бы мертвый был опасен, мы бы не доставили его за стены Белого замка, – это было логично, и Киган почувствовал себя так, будто бы его отчитали. Чертовы халы.

Откинув одеяло, жрец невольно поморщился. Может труп и не был заразным, но от запаха и назойливых мух этот факт никак не защитит.

– Разве господин Гарри не был доставлен в больницу святой Анны?

– Не было нужды. Он был мертв внутри, как только вернулся.

– Что вы хотите этим сказать? Он был чем-то болен? – Киган старался припомнить, как вел себя Гарри в их последнюю встречу, ничего необычного: шутил, рассказывал о делах, хотел увидеться с маленькой дочкой…

– Мы хотим, чтобы ты выяснил это. Все необходимые инструменты предоставит магистериум. Мы, в свое время, откроем тебе доступ к некоторым своим знаниям. Мы также хотим, чтобы ты отправился на место разлома. Остальные члены Совета уже дали свое согласие и отстранил тебя от всех иных задач на неопределенный срок.

Жрец осматривал серое изможденное лицо мертвеца, если бы не горящие отметины на его шее и груди, то он бы ничем не отличался от любых других мертвых, с которыми ему приходилось иметь до этого дело.

– Так ты поможешь нам?

– Да, великий хал, – будто бы у него был вариант отказаться, правда на этот раз жрец действительно заинтересовался выпавшим на его долю поручением.

– Мы благодарим тебя, Киган. Мы сами встретимся с тобой, когда решим, что пришло необходимое время. – еще бы, связаться с Иерихатом если он сам того не желает, задачка не из легких. – Мы знаем об этом недуге немного. Но мы поделимся с тобой этими знаниями.

Старик повернул голову на бок, Кигану на миг показалось, что его глаза бегают за туго завязанной красной лентой.

– Мы надеемся на твою помощь. Это важно для всех нас, Киган. Для жрецов, для магистериума, для людей, – и для вас видимо тоже очень важно, раз вы попросили об этом меня. – Мы оставим тебе эти свитки.

Старик протянул свою тощую руку с двумя тяжелыми на вид свертками.

– Они могут помочь. Недуг имеет свое название. Старинное, древнее название на древнем языке. Нечто похожее с тем, что сейчас. Нечто похожее с этими символами у мертвеца на коже и под ней. Валайхал Моргрул эдиге карталис, – Киган забрал свитки из рук хала, древнее называние ему совершенно ни о чем не говорило.

– Мы даем времени столько, сколько потребуется, – проговорил хал. – Но время ограничено этим недугом, оно не будет ждать. Если не ты поможешь нам, так другой, – они намекают, что я могу не справиться?

– Можете положиться на меня, великий хал. Я найду, в чем причина этой болезни.

– И пусть древние будут на стороне правды.

– Они будут на моей стороне, великий.

Старик ухмыльнулся. Он обнял себя руками, будто бы собираясь упасть здесь замертво, но вместо этого он просто заковылял в сторону закрытой двери. Вскоре Киган остался наедине с Гарри, а точнее с тем разлагающимся мертвецом, что когда-то являлся им. Честно говоря, гибель жрецов не такая уж и редкость, но еще никакая смерть не вызывала у Кигана так много вопросов, как эта.

Гарри вернулся с задания совершенно здоровым, хоть и был немного усталым на вид. Вилус, его напарник, выходит, он тоже может быть заражен? А эти странные символы на теле и интерес Иерихат-хала? Валайхал Моргрул эдиге карталис. Киган несколько раз повторил про себя эти заветные строки.

– Что ж, хал упомянул, что символы у тебя и внутри тоже. Позволишь взглянуть?

Глава 6. Жрец и ученик. Падре и Део

Все то, что рассказал ему жрец, казалось полной бессмыслицей. Может Падре слишком много времени проводит на солнце? Или это у него старческое? Нет, это никак не может быть правдой.

Део знает, что такое разломы, видел упоминания о них в книгах и древних свитках. Знает также, что на протяжении сотен лет магистериум борется с так называемой «болезнью и разломной Пылью».

Разломы – вещь сложная и малообъяснимая, большинством принято считать, что это остаточные порталы. При неправильном использовании телепортов, или нарушении написания рун, происходит такое, что пространство ненадолго дает сбой. Оно как бы накладывается само на себя. Чаще всего сами разломы носят неопасный характер, но со временем, если их не закрыть, область вокруг становится нестабильной и не подходящей для жизни. Опытные жрецы как раз тем и занимаются, что закрывают появившиеся разломы. Это дело требует огромной подготовки, так как малейшая ошибка может привести к еще большей «трещине». Но это все – никаких тебе созданий Пыли, бурь, скрещивания, все, что говорил Падре, казалось лишь его собственной выдумкой.

– Мальчик мой, задумайся на миг, – его пальцы впились в руки ученика словно прутья. – Если бы все вокруг знали настоящую угрозу, которую представляют разломы и то, что ни жрецы, ни магистериум не могут справиться с этим. То скажи, что бы сделали люди? Ответь же мне, – Део не знал. – Они бы захотели искоренить саму причину их появления. Сотни лет назад этой причиной были, как ты сам мог уже догадаться, представители твоего народа. Нет, тогда их никто не называл шхунами, они звались эльвартами. Но их главная ошибка состояла в том, что они доверились нам, людям. Не стану лгать, большинство разломов и правда появилось из-за эльвратов, но они и сами не знали, что замешаны в этом. Скажешь, что незнание не освобождает от ответственности? Как бы ни так. Разломы вещь временная, можно даже сказать – эфемерная, и до сих пор неясно каким образом все привело к таким ужасным последствиям. В какой момент они действительно стали представлять для людей угрозу, – Падре походил на сумасшедшего, с чего он вообще заговорил о разломах?

Все их случаи появления немедленно регистрирует магистериум и устраняет в самое ближайшее время. Падре же находится в этой деревне уже три недели, и никаких упоминаний о разломах в письмах, никаких приказов от магистериума и Высшего Совета. Да и жрецов не отправляют закрывать образовавшиеся трещины по одному или с учеником. Нет, для этого требуется куда больше опытных лиц.

Падре, кажется, читал все эти его вопросы по выражению лица.

– Главная причина по которой развязалась та жестокая война, где потери были огромны с каждой из сторон, как раз-таки в разломах! В них, мой мальчик. А если теперь всплывет то, что проблема исчезла лишь на время? Что она набирала силы и сейчас появилась в еще более своей худшей форме. Кого теперь обвинят? Скажи мне. Магистериум не зря скрывается, прячет факты и затаптывает следы. Но тем самым они роют себе глубокую яму. Я это понимаю, это все понимают, вопрос лишь времени. Люди думают, что причина разломов в порталах, и, если ими не пользоваться все само собой пройдет, как надоедливый прыщ. Раз и исчезнет с нашей земли навсегда! Но это не так, нет, это совсем не так. Я говорю сейчас не от лица магистериума, меня заботит то, что никто не пытается докопаться до истины. Не дают сами и мешают другим.

Еще немного и, казалось, что Падре окончательно выйдет из себя. Но вдруг он резко взял себя в руки: его дыхание начало успокаиваться, хватку, которой он крепко держал ученика, он ослабил и тут же извинился.

– Мальчик мой, Део, я не хочу тебя напугать, но… Если дело примет скверный оборот, я думаю, что магистериум решит избавиться от таких как ты раз и навсегда. Ясное дело, это никак не поможет, но даст выиграть время, а это как раз и нужно магистериуму. Я видел, Део, я видел и знаю, чего они хотят. Они отловят вас как собак, всех, одного за другим, они объявят, что надо закончить то, что было начато сотни лет назад. О, они и правда этого хотят! А после, как все это окажется бессмысленным, я имею ввиду смерти несчастных эльвратов, то пройдет уже немало лет. Десятки лет до того, чтобы магистериум, наконец, понял в чем истинная причина разломов. Жрец, пользующийся порталами, еще считается обыденным явлением, но ты подумай: после того, как последний из эльвратов умрет, народ ведь примется и за нас. Вот чего на самом деле боится магистериум. Вот отчего все назревающее недоверие и эти нелестные высказывания. Наше с тобой существование терпят: покамест разломы закрываются, пока жертвы среди населения так малочисленны.

Жертвы? О каких таких жертвах он сейчас говорит?

– Скажешь, что тебе плевать на магистериум? Я понимаю, тут мне нечего сказать, но я хочу донести до тебя вот что, я говорил уже, но послушай внимательно. Я делаю это ради людей. Ради того, чтобы все эти ужасы прекратились. Я делаю это и ради твоей безопасности, Део. И мне нужна твоя помощь, – Падре очень побледнел. И этого старика так боялся Део? Так уважал? Сейчас жрец казался таким беспомощным и старым. Раньше он мог просто приказать, и тот выполнил бы все беспрекословно, но сейчас… Падре именно просит, здесь, сидя под этим старым деревом в лесу. Део никак не находился с ответом. – Я взял тебя в ученики не просто так. И я надеюсь, что ты сможешь меня когда-нибудь простить за это. Я уже тогда делал догадки и строил планы относительно твоего ученичества. Я думал, что это не составит особого труда, ведь мне нужно твое присутствие и твоя кровь. Но сейчас, когда я уже так близок к разгадке, мне… Я не могу позволить себе предать тебя. Ты знаешь правду, ты знаешь к чему все идет. Я не хочу тебя удерживать против воли. Твоя помощь могла бы быть неизмерима, но какой ценой? Какой ценой, мой мальчик? Поэтому я и даю тебе право выбора. Пути назад не будет. То, что вчера произошло в доме у старейшины, это была лишь проверка. Очередная проверка, о других ты и не знал, но мог все же догадываться. В общем-то, все прошло очень даже удачно. На меньшее я и не рассчитывал. А ведь это всего капелька крови, один укол булавкой, кто бы мог подумать! А в череду с твоим голосом… Как может подействовать такое я и представить себе не могу! Это просто невероятно, Део! Я вижу ты хочешь что-то сказать?

Део было тяжело собраться с мыслями, но к своему удивлению он был абсолютно спокоен.

– Я знал, что вы меня используете, но, как? Взять в ученики шхуна. Это все понимают. И я в том числе. Я рад, что вы… Что вы, наконец, мне все рассказали. Вам не нужен был никакой ученик, вам нужен был такой как я, – Део, услышав правду, понял только то, что он ждал подобного разговора, он был к нему готов много лет. – Я доверяю вам, Падре. Вы предлагаете мне бежать, чтобы потом быть пойманным. Или же предлагаете помочь с тем, о чем я не имею абсолютно никакого понятия. Вы предоставили мне выбор, в котором по сути нет выбора…

– Део, – глаза Падре наполнились слезами.

– До встречи с вами я… Я не жил, то, что было, нельзя называть жизнью. Единственное, чего я хотел, так это, чтобы вы доверяли мне. Сейчас же вы видите во мне ребенка, способ борьбы. Я же не вижу в себе ничего. Вы спрашиваете, чего я хочу, просите сделать выбор… Падре, я хочу правды. Хочу ее всю. Если вы можете, если вы обещаете мне это, я пойду с вами, сделаю все, что требуется. Только будьте честны со мной.

– Я обещаю, мальчик мой, обещаю рассказать все, что знаю сам.

– Что… Что было вчера в доме у старейшины?

– Честно, я и сам до конца не понял, – к Падре начал возвращаться привычный цвет лица, но его руки все еще дрожали. – Ты мог заметить нечто странное вчера. Что-то похожее на золотистую пыль. Я полагал, что с этим связан некий предмет, что-то, что можно сжечь или выбросить, но все оказалось куда сложнее, – увидев, что Део остался недовольным таким ответом, он продолжил. – Мы здесь с тобой не просто так. И даже не по заданию магистериума, в чем ты, впрочем, уже мог догадаться. Я приехал сюда под предлогом благоприятных условий для сбора трав, а также легкой помощи близлежащим селам. И это правда, помощь действительно нужна. Мне написал один мой друг, Ханс, – завидев серьезный взгляд ученика, он поспешил добавить. – Ты мог видеть его письма. Он просил разобраться с пропажей людей, точнее детей. Рассказал про это место. В деревнях в округе уверены, что дети просто заблудились в лесу и, к своему несчастью, наткнулись на диких зверей, только вот… Происходит это точно в определенный лунный цикл. Мы пробыли здесь три недели, как раз чтобы хватило для… Пропал еще один ребенок. Недавно. Трупа еще нет, но они всегда находятся не сразу, и для этого тоже есть своя причина. Я уверен, что в этом замешан старейшина той деревни, где мы остановились. А также трактирщик и пекарь. К последним двум у меня имеется меньше всего доказательств, но я уверен, что сегодня мы их раздобудем. Благодаря тебе я убедился, что это проклятие, наваждение, называй его как хочешь, связано непосредственно с человеком. С его плотью и кровью. Я надеялся, правда надеялся, что это не так, что найдется какая-нибудь безделушка, часы, подвеска, что-нибудь в таком роде. Но последствия разлома бывают очень непредсказуемыми.

– Раз. разлома? Вы говорите, что тут есть разлом, а магистериум ничего не знает?

– Разлом был тут. Около трех месяцев назад. Потом пропал, зарос, я пока не знаю «как», я пытаюсь понять, но это не так просто. Нужно увидеть все собственными глазами. Как оказалось, разломы имеют свойство затягиваться сами по себе. Что наводит меня на мысль будто кто-то или же что-то специально их открывает. Знаю, логики здесь маловато, но как закончим, я постараюсь объяснить тебе все подробнее. Сейчас же, разлома никакого нет, а пространство нарушено, тут полно остаточной Пыли и кое-чего похуже. То, что вышло к нам из разлома.

– Вы хотите сказать создание Пыли?

– Да, магистериум так долго, как только мог игнорировал само их существование. Но сейчас дела обстоят хуже некуда. Если бы мы начали действовать сразу, то их не проникло бы в наш мир так много. Впрочем, большинство из этих созданий пустоты не опасны. Они как заблудшие огоньки, потерянные души в чужом мире, которым нужно всего лишь показать дорогу домой. Но те, что остались, те немногие из них… О нет, они не заблудшие, они пришли сюда, зная, что могут питаться вдоволь, пока им не помешают или не уничтожат. Они хитры, разумны, они ненасытны. Появившись в нашем мире, такие чудовища стараются незамедлительно покинуть место разлома, так как понимают, что оставаться там небезопасно для них же самих. Они оседают где-нибудь в глуши, или наоборот в очень людных городах, и только подумай, сколько времени может пройти пока их обнаружат? Скольких людей они могут убить? С этим нам повезло, Ханс почувствовал разлом, когда находился неподалеку и сообщил мне. Но если бы он не проезжал мимо? Скольких детей не досчитались бы их родители? Магистериум не посылает жрецов, пока не будет ясности. Что для них три детских трупа в деревне, где каждый пятый умирает в младенчестве? Конечно, я мог бы справиться и один. А мог бы сообщить Совету, и мне прислали бы напарника: какого-нибудь бестолкового Гарри или Стредфорда. Мы бы загнали тварь обратно в разлом, но… Мне нужна причина. А тут магистериум не в силах мне помочь, – он резко обернулся к юноше. – Део, твоя кровь имеет некоторое влияние на подобных существ. Я еще точно не уверен во всех возможностях этой твоей…особенности. Я проводил некоторые эксперименты, наподобие того, что вчера, и пришел к такому выводу. Я хотел, чтобы ты знал, все может пойти не по плану. Именно для того я и дал тебе зелье, чтобы ты мог уйти, если вдруг… – он отмахнул от себя мрачные мысли. – Я не знаю насколько это может быть опасно для тебя. И не уверен, что все подействует именно так, как я и задумал. Но вчера, когда ты выполнил мою просьбу, просто знай, это помогло мне быть храбрым сегодня. Быть храбрым с тобой.

Део не мог не заметить, что Падре упомянул некие эксперименты, или то, что он в каком-то роде не доверяет магистериуму. Учитель, который всегда казался ему эталоном статуса жреца, идет если не против, то отдельно от всей верховной власти Белого замка. Тем не менее, в голове у юноши все начало укладываться на свои места.

– Так мы…сейчас идем к нему? К существу из разлома?

Падре тяжело вздохнул.

– Да, именно. Впрочем, он еще не заметил нашего присутствия, хотя маячащий время от времени жрец мог бы выбить его из равновесия. Но, по правде сказать, – старик прикусил губу. – Если пропал ребенок, то значит он все еще тут. Да и все это место, – он резко обвел рукой поляну. – Говорит само за себя.

– А как…как выглядят эти создания Пыли?

– Если говорить именно о тех, что опасны для людей то бывает по-разному. Более слабые остаются в эфемерной форме или в той, в которой они появились из разлома. Те, что посильнее могут приобретать несложные виды некоторых вещей, растений, чего-то очень небольшого. Если же мы имеем дело с сильной особью, то тут всякое может быть. Он может стать, к примеру, человеком, либо животным, или же принять некий симбиоз, тот, который ему больше симпатизирует. Я не так часто сталкивался с такими. В основном все упиралось во всякие безделушки, «проклятые» вещи, не стоит особого труда избавиться от них. Но вот с тем, что наделено разумом… Я правда очень надеюсь, что мой план сработает.

– Господин жрец, а в чем…в чем он ваш план? – Део до сих пор смутно представлял то, о чем говорил Падре, и верилось в это все с большим трудом.

– Ты, – Падре посмотрел ему прямо в глаза. – Ты уничтожишь его.

– Я? Но как же? – юноша еще раз осмотрел поляну, где они находились, ни одного сверчка, пролетающей мимо птицы или беглого зайца, только они с Падре и чувство неминуемой опасности.

– А вот тут придется импровизировать, правда, как я уже говорил, у меня есть некоторые соображения на этот счет, – жрец спешно порылся в набедренном мешке и достал оттуда несколько маленьких свертков с порошками. – У нас нет разлома, куда мы должны загнать порождение Пыли. Обычно, стоит сказать, прибегают именно к этому способу. Существо отгоняют обратно, а после запечатывают разлом формулами и рунами. Это непросто, но в группе с напарником, чаще всего, все проходит без осложнений. Иногда же приходится искать ближайший разлом не одну неделю, а существо запечатывать на какое-то время. Если оно имеет форму предмета, или же чего-то небольшого, то трудностей это также не представляет. Но бывает и такое, что оба варианта недоступны и тогда приходится сражаться.