Текст книги "Песок Пустоты. Проклятие древней крови (СИ)"

Автор книги: Р Яанг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 55 страниц)

– О чем ты таком говоришь? – женщина сидела напротив доктора, она отодвинула тарелки, ей сегодня и кусок в горло не лез.

В этот раз они оказались в какой-то большой гостиной. Не слишком богатая, но со вкусом отделанная комната, была украшена к весеннему празднику цветения: все эти венки и шапки цветов. Его жена умела выставлять различные вещи с особым вкусом.

– Я говорю, что это может быть нас шанс. Наш единственный шанс.

– Ты совсем обезумел. Ты себя слышишь? Ты хочешь использовать сына, нашего сына, как какую-то…какую-то подопытную мышь! – она резко встала и заходила по комнате.

– Тихо, Жак может проснуться, – Лоуренс тоже встал, облокотившись на стол, он пытался придумать аргументы, чтобы убедить свою жену в правильности своих действий.

– Я сама сейчас его разбужу! Разбужу и мы немедленно уедем, пока ты, наконец, не одумаешься.

– Но ты не понимаешь…

– Все я прекрасно понимаю! Ты хочешь славы, тебе мало того, чего ты уже добился. Кто знает, может ты даже рад, что наш сын такой! Что можно вот так вот изучать его круглыми сутками!

– Ты знаешь, я отдал бы все, лишь бы Жак был здоров, – Лоуренс в гневе ударил кулаком по столу. «Да как она может даже подумать о таком!»

На миг стало вдруг тихо. Чуть всхлипывая, женщина подошла со спины и нежно обняла доктора.

– Прости. Прости, дорогой, я просто очень устала, и я напугана. Нет никаких гарантий, что все пройдет успешно и я…

– Я понимаю, я тоже не могу обещать положительный результат, но мы должны попытаться. Сероом больше не помогает. Он харкает кровью все чаще, а его эта сыпь…

– Боги, за что нам все это?! За что?! – она разрыдалась у него на плече, да и сам Лоуренс не мог сдержать более слез.

И снова все будто перенеслось в какое-то другое место. На этот раз темное, подвальное помещение, пропитанное сильным терпким запахом горелой кожи и сыростью.

– Харс-нэ? – здесь все говорили на этом наречии, пока Лоуренсу давалось это с трудом, он мог понимать большую часть того, что ему говорят, но сказать в что-то в ответ – это было для него настоящим испытанием. Впрочем, слишком много слов ему не понадобится.

– Ар-са, нэ флоэль… дха-ра, – он всячески пытался скрыть свое волнение, смотреть нужно прямо в глаза, но они были наполнены кровью, кровью и недоверием к чужаку.

– Покажи, – ответил тот.

Доктор вздохнул, перейдя на общий язык первым, он дал понять, что разговор можно продолжать и не используя Эйсхиль. Дрожащими руками он потянулся к сумке, в которой хранилось то, ради чего, собственно, все и затевалось. Там была кровь.

Человек в серой накидке подозвал к себе кого-то, и что-то прошептал ему на ухо. Все это время Лоуренс стоял с вытянутой рукой, словно попрошайка. Но сейчас не время отступать. Сейчас, когда он сделал так много. Он потратил на поиски этого места два года. Да пусть хоть весь день его заставят умолять на коленях, он сделает все, что потребуется!

Тот, второй человек, подошел к доктору и аккуратно забрал у него пузырек крови. Он внимательно его осмотрел и даже понюхал, будто бы через стекло могли передаваться и запахи. Но даже если и так, это место пропитано смрадом, здесь невозможно учуствовать что-либо еще.

– На этом все. Иди, – наконец, сказал ему человек, сидящий перед ним.

– То есть? Как все? Я… Я не понимаю.

Мужчина встал. Его накидка напоминала по форме крылья огромной моли, он был очень высок, выше всех тех, кто находился в этом темной помещении.

– Иди. Ва-рал.

Доктор понял, что большего ему здесь не добиться. Широкие двери позади него открылись.

Теперь он оказался на заднем дворе своего особняка в Ярмале. Они с женой посадили здесь множество растений и небольших деревьев, они всегда радовали его глаз. Лоуренс и сам не понимал от чего он чувствует такую расслабленность в тени всех этих кустов. Жак сидел неподалеку. Он все еще был в кресле, но теперь его взгляд не был таким отсутствующим и отстраненным. Он задорно играл с котенком, который случайно забрел на территорию сада. Веточкой, он приманивал его то к себе на колени, то заставлял прыгнуть в гущу азалий. Он даже смеялся себе под нос, от чего Лоуренс не мог сдержать широкой улыбки.

– Может быть хочешь, чтобы мы оставили его себе? – доктор, наслаждаясь теплом и тишиной решил, что раз этот кот так приглянулся его сыну, то можно и нарушить некоторые из своих правил и оставить зверушку.

Жак сначала удивленно посмотрел на отца, а после принялся усиленно кивать, будто бы боясь, что тот может передумать.

– Тогда надо бы придумать ему имя, – Лоуренс задумчиво почесал свой подбородок. – Тростинка? Хотя если этот кот окажется мальчишкой. Может быть, Лучик?

– Нес, – не раздумывая, ответил вдруг тот.

Лоуренса охватил холодный пот. Вся его идиллия мгновенно нарушилась одним лишь только словом. Как? Почему он сказал именно это имя?

– Может быть, – доктор попытался придать своему голосу обычное звучание, но он все равно предательски дрожал. – Это не совсем подходящее имя для кота.

– Нет. Его зовут Небиус, – Жак отвернулся, он продолжил играть с котенком как ни в чем не бывало, в то время как Лоуренс, потеряв всякий покой, встал и направился прямиком к дому.

Следующее воспоминание было вновь в особняке. Лоуренс смотрел в окно, на то, как две фигуры в изумрудных плащах постепенно отдаляются от его дома. После стольких лет, он-таки нашел его. Все же, это был лишь вопрос времени.

Доктор еще тогда думал, что Падре убьет его. Поглотит, также, как и его друга. Лоуренс не оставил свою месть, он лишь отложил ее в дальний угол, он следил за этим жрецом, он знал, чем тот занимается на самом деле. А теперь еще с ним эльврат. Неплохо обученный, смышленый, да и к тому же, умеющий говорить. Интересно, знает ли он про Эйльхал? Падре было бы неразумно рассказывать ему так много, но и скрывать более не имеет смысла. Особенно сейчас, когда он использует его для ловли себе подобных. Теперь понятно, почему найти его дом не составило труда. Кровь этого шхуна чувствуется слишком хорошо.

Лоуренс знал, что жрецы борются с так называемыми разломами, и что они убивают создания Пыли если их встретят. Но он был так хорошо защищен. Его разлом закрыли десятки лет назад, он сменил тело, обзавелся семьей…

– Семья, – Лоуренс обернулся, он будто бы испугался своего же голоса. – Он не должен ее тронуть. Они здесь не при чем.

Доктор вышел из кабинета, и пройдя по тусклому коридору, оказался в комнате Жака. Тот мирно спал в своей постели, прижимая к себе Небиуса. Кот моментально открыл глаза и начал принюхиваться к тому гостю, кто мог нарушить их с мальчиком сон.

«Разве мне придется убить, чтобы защитить тебя?» – думал Лоуренс, устало прислонившись к дверному проему, – «Или я лишь хочу отомстить за смерть Неса? Я так долго думал об этом. Мечтал. И вот теперь, когда жрец сам пришел ко мне в руки… Я не чувствую ничего. Абсолютно. Удастся ли мне победить его? Может быть сначала поговорить с тем мальчишкой? Убрав его, мне будет легче справиться со жрецом. Я уверен. Быть может…»

Жак проснулся и устало протер глаза. Кот, бесшумно соскочил с кровати вниз и прошел мимо доктора, лишь слегка задев его пушистым хвостом.

– Отец? – удивленно спросил тот, все еще сонным голосом. Свет с коридора падал на его кровать незамысловатыми полосами. Но даже в таком тусклом свете масляных ламп, Лоуренс мог видеть, как красны глаза его сына. Они будто горят изнутри алым огнем. Глаза демона. После того, как Жаку становилось все лучше, глаза его тоже начинали будто бы гореть ярче. Чем пугали жену и прислугу, работающую в огромном доме.

– Прости, я тебя разбудил, – проговорил Лоуренс, тихонько заперев дверь.

– А где Небиус? – Жак начал водить руками по кровати, в поисках своего питомца.

Лоуренс хотел было сказать, что Нес давно мертв, и что возможно, пришел и его черед умереть, но он лишь ответил.

– Вышел. Наверное, захотел поесть. Ты же его знаешь.

А знал ли он также хорошо своего друга, как этого блохастого кота? Почему он все время осуждал Небиуса за его выбор? Просил найти работу и жить с людьми, которые всеми силами не желают принимать его. Пожалуй, Нес был во многом прав. Зря он не послушал его тогда. Ведь все могло быть совершенно по-другому.

Глава 41. Свободный шхун. Варон и Греттель

Главные ворота оказались намного больше, чем представлялись до этого. Огромная решетка закрывала проход, имея внизу лишь небольшую железную дверцу, для того, чтобы один человек мог свободно войти или выйти за пределы арены. Помимо той решетки, ворота были оснащены каким-то сложным на вид механизмом: с первого взгляда, было невозможно определить, как все это работает, и что именно нужно потянуть или скрестить, чтобы эти громадные деревянные стены наконец-то открылись.

Варону ранее никогда не приходилось видеть ворота так близко, а если учесть, что стены арены и ее купол выполнены из черного прочного мрамора, то, казалось бы, штурм этого места извне, заранее обречен на провал. Правда вот, за всю историю существования арены, ее так никто и не пытался захватить. Бывали конечно случаи, когда недовольные работорговцы или содержатели наемных лагерей объединялись, чтобы отомстить за нечестные проплаченные бои, но даже они не пытались взять арену силой. Скорее они разбивали вокруг лагеря, желая выманить организаторов и стражу наружу. Но, как показывает история, все эти восстания чаще всего оборачивались не в их сторону.

– Слушай, – проговорила Греттель вцепившись в руку мальчишки чуть сильнее, чем следовало бы. – А расскажи-ка мне что-нибудь, пока мы идем тут, мимо всей это стражи.

– Я? Но что же?!

– Что угодно! Я же с ума иначе сойду! – девушка предпочла бы, чтобы и Варон шел сейчас рядом с ними, но тот посчитал, что будет намного безопаснее, если они покинут арену поочередно. Торговец мог уже доложить о странно одетой парочке, но вряд ли стражники начнут проверять каждого богача, который пожелал вдруг покинуть арену на пару часов. – Начни хотя бы со своего имени. Или есть же у тебя дома собака? Любишь ли ты белую фасоль? Ну же!

– Я… – мальчик судорожно сглотнул, обычно ему с легкостью давалось говорить с незнакомцами, так что же сейчас не выходит? – Меня зовут Льен, мама захотела назвать меня в честь самой высокой горы, что находится на востоке материка. Льеннэ. Мама также говорила мне, что мои предки спустились с той самой горы, когда у них закончилось все пропитание. А после, они остались жить в низине, так как не смогли уже взобраться обратно на отвесные скалы.

– Видимо это и правда очень высокая гора, – улыбнулась Греттель, глядя на волнистые волосы мальчугана.

– Самая высокая, – аккуратно поправил тот. – Когда я вырасту, то обязательно приеду к подножью горы Льеннэ, чтобы нарисовать свою самую знаменитую картину.

– С чего ты взял, что она будет самой знаменитой?

– Мы – художники это чувствуем, – уши у мальчика горели, когда он говорил все это. Но было непонятно, то ли это от распирающей его гордости, то ли от того, что Греттель ведет его под руку, да так близко, что иногда даже задевает бедром.

– Ну а собака? – продолжала настаивать она.

– Что? Собака? – Льен на секунду задумался о том, к чему этот странный вопрос. – А! Есть ли у меня собака? Нет, к сожалению, нету. Отец их не особо терпит. Считает, что псы ни к чему, когда его дом и так охраняют трое отважных сыновей.

– Ну да, не придраться даже, – сказала Греттель, но на самом же деле все ее мысли были сосредоточены сейчас на другом. Варон уже дошел до ворот, но вдруг остановился и начал о чем-то беседовать со стражником. Издалека не было слышно, о чем велась речь, но выглядели они довольно непринужденно, будто бы случайно встретились двое хороших знакомых.

– Думаешь, там все в порядке? – чуть слышно сказал Льен, с опаской глядя вперед.

– Сейчас и узнаем.

В то время, когда они оказались у ворот, Варон уже благополучно прошел через железную дверь, пожелав стражникам приятного дня.

– Хорошей прогулки вам, сэр, – улыбнулся караульный, кланяясь перед юным Льеном. – Миледи.

У Греттель чуть сердце в пятки не ушло, но все оказалось намного проще, чем она рассчитывала до этого. Варон, стоя в тени деревьев, ждал их неподалеку от главных ворот.

– Ух! Вот это мы их обдурили, – радовался мальчик, чуть ли не припрыгивая на месте.

– Тише, – шикнул на него тот. – Для начала надо отойти куда-нибудь подальше от арены.

– А о чем вы говорили с тем стражником? – поинтересовалась Греттель, снаружи оказалось немного прохладнее, чем под мраморным куполом здания, девушка слегка поежилась.

– Да ни о чем. Предупредили о просителях и о том, что лучше будет вернуться назад до темноты.

– Просители?

Варон пропустил ее вопрос мимо ушей. Он осматривался вокруг, пытаясь понять в какую сторону будет лучше им сейчас двинуться. Прямо за куполом арены виднелся горный хребет, скалы были не слишком высокие, и их вершины полностью покрывала россыпь зеленой травы. Но все равно, подниматься в горы – это тратить лишнее время. К тому же, у Варона не имелось с собой ничего такого, с чем бы он смог удачно поохотиться. Бросаться на дикого зайца с ножом или же пытаться заколоть утку, не слишком приятная затея. Шхун надеялся, что арена так или иначе расположена достаточно близко хотя бы к какому-нибудь из поселений, где они бы могли спокойно поесть, отдохнуть, и спросить про ближайший путь до Ярмала.

От главных ворот дорога тянулась в две стороны, и скорее всего, та ее часть, что больше изгажена навозом и следами от металлических колес вела к месту телепортации, куда контрабандой телепортировали несчастных зверей. Туда, где впервые очутились и они с Греттель, сидя в вонючей клетке рыжебородого Бранна.

Видимо девушка подумала о том же, и они, не сказав ни слова, двинулись в совершенно противоположную сторону.

– Вы пойдете по этой дороге? А куда? Вы знаете, куда она приведет? – немного расслабившись, мальчишка вновь начал вести себя непринужденно, весело подкидывая камешек, что подобрал с земли.

– Мы знаем, что дальше ты не пойдешь, – сказал Варон, даже не оглянувшись на мальчишку.

– Но как это!? – возмутился тот. – Вы не представляете, как я изнываю от скуки, братья не желают тренироваться со мной. На арене у них есть свои дела, поважнее, впрочем, как и у отца. А заказов на изящные портреты до самого начала боев никак не предвидится. Это всегда так! Разве будет плохо, что я с вами немного пройдусь? Лишь самую малость?

– Будет плохо, – без раздумий ответил шхун, за что тут же получил легкий шлепок по спине.

– Он просто волнуется за тебя…

– Ни капли не волнуюсь.

– Ведь стражник не спроста его предупредил, – не взирая на колкие вставки своего друга, продолжила Греттель.

– О просителях-то? – усмехнулся тот. – Из года в год они скапливаются вокруг арены. В последний день соревнований стражники палками разгоняют их, ну, это чтобы все толстосумы могли спокойно дойти до своих порталов.

– Но, а чего же они тут просят? – удивленно спросила девушка, нервно поглядывая в сторону густой темной чащи, что обрамляла дорогу, по которой они сейчас шли.

– Денег, – Льен лишь пожал плечами, для него все эти люди были не важнее, чем кучка насекомых под ногами. – Отец говорит, что им бы работать пойти, а не стоять попрошайничать.

Варон тяжело вздохнул. Он также в свое время слышал о неких просителях, что каким-то образом узнают о месте проведения боев, и окружают арену своими редкими палатками с красным флажком. Только вот просят они не одних только денег. Большинство из этих несчастных людей приходят сюда, чтобы потребовать своих сыновей назад, тех кого они сами однажды продали работорговцам, когда сильно нуждались в деньгах, ну, или же тех, кого у них отобрали силой. Иногда Варон думал, приходили ли когда-нибудь и его родители к стенам арены, чтобы поставить палатку с красным флажком? Желали ли они вновь увидеть своего сына? Впрочем, становясь старше, юноша все реже и реже поддавался подобным мыслям. Эти пустые надежды ни к чему хорошему не приведут.

– Ой, смотрите, отсюда видно башню Эзимгарда! – воскликнул художник, указывая куда-то в сторону.

– Точнее то, что от нее осталось, – сухо добавил Варон, но тем не менее, он был рад этой находке. Так будет проще понять где именно они сейчас находятся, и далек ли их будущий путь до Ярмала.

Эзимгард некогда был одним из самых процветающих городов на западе. Даже король приезжал туда, чтобы время от времени отдыхать от шума столиц и наслаждаться красивыми видами. Но во время войны, большая часть города разрушилась, полезные ресурсы, что добывали у подножий гор были истощены, а банкиры и виноделы вскоре покинули этот край в поисках более удачного места для их обширной деятельности.

Башня Эзимгарда, в которой когда-то собирались лучшие астрономы, чтобы обновлять записи в небесные карты, теперь пустовала. Ее каменные стены были почти полностью разрушены, и это, некогда великое строение, лишь каким-то чудом оставалось стоять в вертикальном положении, обдуваемое сильными ветрами, что обрушивались на город с холодных вершин.

– Я читала об этом месте, – сказала Греттель, сощурив свои глаза, чтобы увидеть этот маленький темный силуэт на горизонте. – Магистериум хорошо постарался, чтобы помочь живущим там людям остаться в своих домах, когда, казалось бы, это место должно было прийти в полное запустение.

– Странно, но я слышал, что жрецы наоборот принимали активное участие в том, чтобы выжать из Эзимгарда все ресурсы, которые только смогут найти, – перебил ее Варон, мысленно составляя в голове карту. – Эй, парень, дай-ка мне ненужный листок.

– Они все нужные! – сразу ответил тот, в панике схватившись за рюкзак. – Хороший пергамент стоит по семь медяков за штуку. А отец мне не часто дает карманных денег, думая, что я их потрачу на всякую ерунду.

– И правильно думает.

– Варон! Да чтоб тебя! – Греттель встала между ними и тут же полезла в свой кошелек, в котором на всякий случай оставила немного монет, до тех пор, пока их путешествие не приведет в городской банк.

Мальчик же вдруг остановился как вкопанный, и, широко разинув рот, уставился на идущего впереди шхуна.

– Как?.. Как ты сказала? – заикаясь проговорил он, едва сдерживая нахлынувшие эмоции.

– Да кретин он, мой братец, и грубиян! С таким отношением к людям, сразу становится понятно, почему у него друзей немного, или…

– Нет, нет! – недослушав, прервал ее Льен. – Его зовут…Варон?

– Ну, да, – девушка немного смутилась, она никак не могла ожидать, что так случайно выдаст настоящее имя своего молчаливого приятеля. Впрочем, этот момент с поддельными именами, в последний раз они обсуждали еще сидя в таверне, недалеко от складов контрабандиста. И, казалось бы, с тех самых пор, прошло уже немало времени.

Варон также обернулся назад, не понимая из-за чего вдруг такой переполох. Мальчишка смотрел на него в упор, пытаясь подобрать правильные слова.

– Кинжал гильдии наемников, капюшон, что полностью скрывает волосы, и зовут… Варон! Тот самый Варон победитель арены! – наконец выговорил он, едва переводя дух.

– Ошибаешься, – шхун развернулся и пошел дальше, в надежде на то, что рядом никто не услышит этот их необычный разговор.

– Нет, нет! Я не могу ошибаться! – Льен побежал вперед, чуть ли не выронив содержимое своего рюкзака. – Ты эльврат! Ты победил на арене…так, сейчас, сейчас, – он принялся загибать пальцы и что-то считать про себя. – Около пяти лет назад! Ты первый эльврат за сотню лет, что покинул арену победителем! Ты одолел ледяного медведя при помощи одного лишь охотничьего ножа! Ты также убил Арминских наемников, которые до того момента считались непобедимыми. Ты…

– Я не тот, за кого ты меня принял, – сухо ответил Варон, не сбавляя шаг.

– Ох, если бы только отец узнал! – продолжил художник, не взирая на ворчливый тон юноши. – Он восхищается тобой, твоей силой! И мои братья тоже. Да что уж говорить, о твоем легендарном сражении даже песню сложили. Называется «Варон. Крик демона, разбивающий лед», как же мне повезло! Мне не поверят если я расскажу!

– А ты и не расскажешь, иначе обещаю, я отрежу твой чересчур болтливый язык.

– Так это что, правда? – Греттель уже знала, что Варон когда-то принимал участие в боях на арене, но, чтобы он ушел победителем… Не поэтому ли он так рассмеялся, стоя в тот раз у камня Героев? Этот эльврат – кто он?

– Все это неважно сейчас, – выдохнул тот, пытаясь отделаться от ненужных вопросов. – Нам нужно идти и до заката еще отыскать место, где можно было бы переночевать.

– Кто бы мог подумать, я иду рядом с одним из сильнейших воинов, и я говорю с ним! Я помог ему сбежать от коварного торговца и миновать толпу стражников. Я, наверное, мог бы даже погибнуть!

– И погибнешь, если ты не заткнешься наконец, – перебил его Варон, но в целом, шхун выглядел не таким раздраженным, каким хотел бы казаться. Осознание того, что он как-то известен мальчишке, удивило его также сильно, как и Греттель, идущую позади.

– Молчу, молчу! – сказал Льен, но так и не смог оторвать от Варона своих восхищенных глаз. – А можно я тебя нарисую? Пожалуйста! С видом на разгромленную башню Эзимгарда. Я бы смог хорошо продать эту картину, но… Нет! Ни в кое случае, я не продам ее, оставлю себе! Обещаю!

Шхун никак не отреагировал на его глупую просьбу, он лишь желал поскорее убраться как можно дальше от арены и вновь позабыть все, что хоть как-то связано с ней.

– Льен, а тебя не смущает, что… – Греттель пыталась подобрать нужные слова. – Если ты все-таки прав, и перед нами тот самый Варон, победитель арены с ужасным демоническим криком, то ведь выходит, что он…эльврат.

– Ну да. Ну и что с того?

Девушка на мгновение потеряла дар речи.

– Как что?! Все знают, что даже говорить со шхуном опасно! Он заберет твою душу, выпьет кровь…

– Но это же Варон! Он не просто шхун, он воин! Легендарный воин! К тому же, раз он получил свое имя, то теперь он на половину и человек тоже.

– Каждый имеет свое имя с рождения, – хмуро добавил тот. – Не только люди.

– Ну, я… – мальчик немного смутился и попытался разглядеть лицо Варона под капюшоном. – Если быть честным, я и не встречал никогда эльвратов так близко. Там, где живем мы с моими братьями шхунов особо не жалуют, и не берут даже на черную работу. Отец говорит, что они ленивые, и плохо выполняют свои обязанности, но с помощью магии…

– Эльвраты не владеют никакой магией, – перебил его Варон.

– Но как же тогда твой крик? Ты одолел с его помощью Ледяного медведя! Так даже в песне поется: «И красное пламя обвило клинок, на землю спадая вокруг его ног. Огонь тот, рожденный из пепла и боли, разбуженный криком несется на волю».

– Песни много врут, знаешь ли.

– Но ведь так оно и было! – художник с мольбой повернулся к Греттель. – Правда ведь?

– Я не знаю, – та пожала плечами, ей было немного обидно, что Варон до сих пор не посчитал нужным рассказать ей эту историю. – Он и говорит-то не так часто, а чтобы кричать…

– Это потому что в гильдии наемников, молчание ценится дороже чем золото!

– Тебя бы туда точно не взяли, – добавил шхун, смерив мальчишку оценивающим взглядом.

– Я просто сам туда не стремлюсь, – возразил Льен. – Но увидели бы гильдийцы, как я орудую своим мечом! – он тут же начал менять боевые стойки, будто бы при настоящем сражении. – Когда я вырасту, мне точно не будет равных!

– А как же твоя мечта стать известным художником? – улыбнулась Греттель, тихонько хихикая себе под нос.

– Одно другому не мешает. Я же должен как-то уметь защитить свои выставки от всяких зложелателей. А у людей творческих, завистников, знаете ли, не мало. Даже сейчас есть те, кто недоволен моим искусством. Да тот же отец с братьями! Так и норовят спрятать или сжечь все мои рисунки.

– Надеюсь, со временем они поймут, – девушка положила руку ему на плечо.

– Мама вот понимала, – Льен ненадолго поник, поддавшись каким-то печальным воспоминаниям из своего прошлого. – Ей нравились мои рисунки, она меня и научила в общем-то рисовать.

– А где она сейчас?

– Умерла, – вздохнул тот, отвернув от Греттель свое раскрасневшееся лицо. – Когда на севере внезапно вспыхнула эпидемия Черной Крови, маму, вместе с другими лекарями послали туда. И больше она уже не вернулась.

– Черная кровь?! – удивилась Греттель, вспоминая все, что читала об этой страшной болезни. – Я думала, что такими вещами должен напрямую заниматься магистериум вместе с его ненаглядными жрецами.

– Отец тоже так думал, но приказ шел от самого короля, – мальчик с силой пнул камень, случайно попавший ему под ноги. – В тот год погибло много людей, не считая моей матери. Она была очень хорошим доктором. Одним из лучших!

Ненадолго повисло молчание. Каждый шел и думал о чем-то своем. Пейзаж вокруг дороги не менялся, все такой же густой хвойный лес, иногда переходящий в скалистую, полностью покрытую мхом, местность. Астрономическая башня Эзимгарда стала теперь еще заметнее, и если они ускорят шаг, то должны будут дойти до туда еще до наступления темноты.

– Тебе пора возвращаться на арену, парень, – Варон вдруг резко остановился, и, положив руки на пояс, в упор уставился на Льена. – Уходить так далеко от людей небезопасно. Да и мы медлим из-за тебя.

– А? Что? – не понимал тот. – Я могу и ускориться! А если придется и вовсе побегу!

– Слушай, на этот раз я с ним согласна, – Греттель мимолетом взглянула на арену, что осталась далеко позади. – Дальше мы как-нибудь сами. Мы очень благодарны тебе за помощь, и я даже могу заплатить, – девушка хотела было потянуться за кошельком, но Льен в тот же миг одернул ее руку и будто немного обиделся.

– Я помогал вам не потому, что хотел лишних денег!

– Но ведь холсты, и твои краски…

– Завтра на арену прибудет куча народу, и уж поверьте, среди них найдутся ценители настоящего искусства, – настаивал тот. На всякий случай он даже отошел от Греттель подальше, чтобы она не смогла подкинуть ему в портфель пару медяков. – Но, если подумать, я бы кое получил взамен за свою помощь.

– Ну, попробуй, – хмыкнул Варон, делая вид, что достает нож.

– Я… Не это, – мальчик попятился назад, поочередно поглядывая на своих спутников. – Если вы мне позволите. В будущем, я все же хочу нарисовать нашу встречу, наш общий портрет. И можно я…

– Нет.

– Варон, ты даже не дослушал! – возмутилась Греттель.

– Он хочет нарисовать меня, и я говорю – нет, – все так же сухо ответил тот.

– Я не прошу позировать мне прямо здесь! – воскликнул Льен, а после добавил себе под нос. – Хотя это было бы, конечно, очень здорово. Зарисовать детали лица, да и свет сейчас подходящий, ведь такого момента, как этот…

– Нет. Все, топай обратно. Тебе еще пропуск искать.

– Да меня и без пропуска пустят, ну, по крайней мере так бывало уже пару раз, – замялся тот. – А если что, скажу привести отца. Уж он-то с ними разберется.

– Ну и чего же ты тогда хочешь? – спросила Греттель. Если не рисунок и не деньги, то что бы этот юный художник мог еще пожелать?

– Я хочу, – он вдруг сильно покраснел, уставившись куда-то себе под ноги. – Хочу увидеть его лицо.

– Исключено, – шхун даже забыл, что все время, проведенное на арене и здесь, он расхаживал, не снимая с головы капюшон.

– Но как же мне рисовать, если я даже не видел лица?! Кто мне поверит, что я встретил самого Варона? Легендарного война арены!

– К твоему сведению, лучше бы об этом никто, кроме нас, не знал.

Греттель вдруг рассмеялась, и подойдя к юноше со спины, сорвала с него плащ.

– Ну что за ребячество! Ты же все-таки не шпион какой-нибудь, а победитель арены!

Но вместо ожидаемого восхищения и благодарности, они получили лишь удивленный и немного печальный возглас художника.

– Так ты едва ли старше моих братьев!

Варон, не скрывая своего раздражения, тут же натянул обратно капюшон. Девушка же продолжала смеяться, сгибаясь пополам, от нахлынувших на нее эмоций.

– Посмотрел, теперь будь добр, проваливай.

Но не успел Варон пройти и несколько шагов, как мальчишка догнал его, и продолжил допрос.

– А у шхунов… У вас разве волосы бывают не только белыми?

– Как видишь, – ему хотелось поскорее отделаться от назойливого художника, может быть если утолить его любопытство, он, наконец-таки, отстанет?

– А из глаз молнии пускать умеешь?

– Не умею.

– А дышать огнем? Словно древние ящеры?

– Я не ящер, если ты еще не заметил.

– Заметил, но… – Льен ненадолго задумался, и после чего спросил, – А ты часто пьешь кровь младенцев? Я слышал, что она нужна эльвратам, чтобы поддерживать жизнь.

– Точнее, чтобы поддерживать молодость. Лишь поэтому я так сохранился. Все из-за сладкой младенческой крови.

– Хватит так нагло врать! – догнав их, Греттель слегка хлопнула шхуна по спине. – Чтобы оставаться таким молодым, тебе еще каждый месяц приходится купаться в крови только что забитого ягненка. Ох и устала я их для тебя находить!

Льен вытянулся в лице: мальчик не понимал, кто из них говорит правду, а кто просто решил воспользоваться его наивностью и посмеяться над ним. Он поочередно оглядывал своих спутников, в надежде услышать хоть какой-нибудь разумный ответ.

– Так или иначе, лицо я твое запомнил. Память у меня хорошая, я бы сказал, даже лучшая, среди всех ныне живущих художников!

– Разве? – ухмыльнулся Варон, не упуская момента поиздеваться над избалованным мальчишкой. – Но, кажется, ты позабыл, что еще десять минут назад я приказывал тебе возвращаться обратно на арену.

– Я это помню, – вздохнул Льен, да так, что на мгновение его даже стало жаль. – Просто мне туда не особо хочется. Отец будет ругаться за потерянный пропуск. А мои рисунки вряд ли кто-нибудь купит, все-таки это арена, там нужнее кровь и металл.

Варон вдруг остановился, может быть тон этого мальчишки напомнил ему о чем-то. О том, что он давно позабыл.

– В жизни ты встретишь немало трудностей, просто прими это к сведению, – к удивлению Греттель, юноша говорил это совершенно спокойно. Если до этого казалось, что он вот-вот наорет на Льена или привяжет его к ближайшему дереву, то сейчас от былой злости не осталось и следа. – Если ты действительно хочешь стать знаменитым художником, то тебе еще придется за это побороться. Все требует времени. Времени и твоих собственных сил. Второе, конечно, могут заменить деньги, – Варон ухмыльнулся, глядя на бледное лицо мальчишки. – Так что просто спроси у себя, стоит ли эта мечта, стать известным художником, всех твоих стараний? Готов ли ты к трудностям? И если нет, то лучше сразу послушай своего папашу-кузнеца и иди сражаться на арену, может быть в этом и будет толк.

Льен стоял неподвижно, раскрыв от удивления рот. Даже Греттель была немного ошарашена таким поведением своего спутника, обычно из него и слова не вытянешь, а тут…