Текст книги "Песок Пустоты. Проклятие древней крови (СИ)"

Автор книги: Р Яанг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 55 страниц)

Глава 35. Жрец и ученик. Падре и Део

Прошел день, потом два, а они так еще и не приблизились к доктору. Как бы Део не желал ускорить события, он на все получал решительный отказ. Падре задумал подать официальный запрос в магистериум на посещение новой больницы и теперь терпеливо ждал ответа. Это вполне нормально, когда жрецы проверяют только что открывшиеся лечебницы, и не должно было вызвать лишних вопросов. Правда вот, даже с разрешением, было не понятно встретят ли они там самого Лоуренса или нет. Но учитель не хотел спешить, так или иначе доктор узнает о прибытии Падре в этот же день, и решение будет уже за ним.

– Что если оно покинет город? – Део готов был локти кусать от своего бездействия. На следующий день, после посещения монастыря он простоял несколько часов у больницы, наблюдая зрением Эльврата за выходящими оттуда людьми. Но никого с аурой Пыли он так и не обнаружил. Падре сказал, что, возможно, существо на время прекратило свою практику, хотя, скорее всего, большинством операций занимается не он лично, а другие, работающие в лечебнице люди.

– Ну, такой исход тоже возможен, – не отрывая взгляд от свитков ответил тот.

– Но мы же все еще не уве. уверены, что создание Пыли именно Лоуренс.

– Я – уверен, пожалуй. Что же на счет тебя, – жрец слегка повернул голову в его сторону. – Ты слишком обеспокоен, мой мальчик. Тебе не хватает терпения.

– О каком терпении можно говорить, когда кто-нибудь может пострадать? – Део сразу стало стыдно за эту его вспышку ярости, он попросил у Падре разрешения сходить в храм.

– Хочешь проверить нашу Матильду? В этом нет необходимости, мы узнали от нее все, что нам нужно.

Део не стал сообщать, что хотел проверить, жива ли она вообще. Жрец, недолго подумав, разрешил ему прогуляться.

– Отнеси им немного Сонной травы, я видел, как малы их запасы. Думаю, они будут рады.

Поблагодарив учителя, Део бросился искать в ящике нужную смесь. И, тем не менее, жрец попросил его не задерживаться и быть предельно осторожным.

– В Ярмале не только Пыль представляет для тебя опасность, мой мальчик.

Но Део знал это, и поэтому был даже рад, что источник обнаружился в храме. Потому что там никто не обратит внимания на то, что он шхун. Если бы еще можно было снять накидку магистериума…

По улицам он почти что бежал, Део и сам толком не понимал, что именно хочет там увидеть. Он хотел убедиться, что с Матильдой и другими монахинями все в порядке, что Пыль ослабла, а может и вовсе исчезла, как на том банкире, которого он встретил посреди кукольного представления.

Део пришлось около получаса простоять на выходе у церкви, чтобы заметить Матильду, он так и не решился зайти внутрь храма. Монахиня, увидев его сквозь толщу своей повязки, жестом пригласила войти.

– Ты тот самый мальчик, что был вместе со жрецом? – ее голос не выдавал абсолютно никаких эмоций, был все также сладок и певуч, как и до этого. – Пришел помолиться за свою душу?

Но Део покачал головой и протянул ей записку, которую быстро написал для него Падре. Там говорилось о зелье: сколько порций и в каких целях жрец делает церкви такой щедрый подарок. Део удивился, что Матильда может читать сквозь такую темную ткань.

– Ох, хорошо, мы примем этот Дар, и я попрошу сестер помолиться за ваше благополучие, – немного помолчав, она добавила. – Можешь присутствовать в храме, сколько тебе потребуется. Да сохранит Свет твою душу.

Део незаметно для нее, кольнул себе палец булавкой, что приготовил до этого. Аура Пыли не исчезла у женщины, но стала слабее, он вздохнул с облегчением.

– Дорогая сестра, как ваше самочувствие?

Сердце Део бешено заколотилось. Свет, настолько яркий свет, что идет из-за его спины. Неужели он чувствует его даже так? Кровь на пальце будто бы закипела, разве это возможно? Что происходит? Что ему сейчас делать?

– О, мистер Лоуренс, – Матильда низко поклонилась вошедшему гостю. – Давно вы не посещали нас. После открытия лечебницы, наверное, появилось множество дел. Приют взвалил на вас часть своей нелегкой ноши.

– Ну что вы, – Део чувствовал, как он улыбался. Он. Оно. Юноша слушал их повседневную речь и не смел пошевелиться. Он в любой момент был готов очертить себя защитным кругом из рун. Но как? Здесь? Прямо в церкви? Создание Пыли находилось прямо за его спиной, он и его аура. Део затылком чувствовал насколько она сильна.

– Желаете присоединиться к молитве? – Матильда продолжала ласково говорить с ним, она нисколько не понимала, какая ей грозит сейчас опасность.

– Как-нибудь в другой раз, я забежал буквально на минутку. А, этот юноша…

Део, казалось, забыл, как дышать. Если бы только здесь был Падре, он бы сразу что-нибудь придумал, немедленно бы начал действовать, так почему же он, Део, не может.

– Это дитя принесло нам пожертвование от лица одного очень хорошего человека, – переведя свой взгляд на Део, она удивилась его бледности. – С тобой все хорошо?

– Позвольте-ка мне осмотреть его, – доктор вышел вперед, от чего Део резко дернулся, чем сразу напугал монахиню и других сестер, что находились поблизости. Он сложил руки, держа наготове руну огня, его сердце колотилось как ненормальное.

– Да что с тобой? – на этот раз Матильда выглядела больше рассерженной, чем удивленной, пару прихожан стали показывать на него пальцем. – Прекрати это немедленно.

– Ничего, возможно я мог напугать его, – Лоуренс улыбнулся. Део не мог поверить, что перед ним существо из разлома, но его пульсирующая боль в пальце и висках говорило ему об обратном. Этот немолодой мужчина в бархатном сюртуке – на самом деле чудовище.

Део поклонился им обоим и направился к выходу. Нет, здесь никак нельзя применять руны, он и так привлек к себе слишком много внимания.

– Я его провожу, – Лоуренс сказал это так быстро и неожиданно, что Део даже не додумался рвануть из храма, что есть мочи. Он ждал, как и положено ждать шхуну в таких ситуациях.

– Да озарит вас Свет, – монахиня с интересом наблюдала за ними из-под опущенной повязки, она все еще сжимала в руке мешок Сонной травы, что передал ей шхун, все же это отличный подарок в такое время года.

Део еле передвигал ноги. Существо шагало рядом с ним, после того, как они вместе покинули храм, оно не сказало ему ни слова.

«Он убьет меня, он хочет меня убить», – мысли крутились в голове юноши словно ненормальные, он пытался придумать план, как выбраться из сложившейся ситуации, но вокруг было так много народу. Все решат, что шхун просто-напросто напал на доктора. Никто не встанет на его защиту.

– Я получил ваше послание, – в конце концов сказал Лоуренс, в этот раз его голос не был таким дружелюбным. – Весьма смело, но не разумно. Вы дали мне время подготовиться.

Део молчал, внутри у него все сжалось от страха. Кровь на руке жутко щипала, будто бы на нее брызнули кислотой. Он пытался вытереть ее внутри кармана, но не получалось.

– Если не хочешь проблем, то пойдем со мной. Обещаю, я не сделаю ничего плохого, – Лоуренс говорил так, будто бы и сам во все это верил, но юноша продолжал шагать вперед, даже не думая останавливаться. Стоит ли сторониться людных мест или же наоборот пройти переулками? Как будет безопаснее? – Я могу осмотреть твою рану. Кровь эльврата может быть опасна, если не уметь ее контролировать. Твой учитель не рассказывал тебе?

Значит он в курсе и о Падре. Что еще он знает о них? Део чуть ускорился, но его ноги подкашивались от чего походка казалась очень чудной.

– Применить руны здесь, на площади, для тебя равносильно смерти. Меня же ты сможешь только поцарапать, в лучшем случае. Твой ненаглядный учитель так и не научил тебя использовать свою силу по назначению?

Део нахмурился. О чем говорило это существо? Что оно может знать?

– Вижу, не научил, – в его словах сквозила усмешка. – А ведь ты мне еще тогда показался смышленым мальчишкой.

Просто не слушать его, продолжать идти вперед и не слушать. Оно хочет лишь запугать меня. Оно не станет нападать прямо на улице.

– Я хочу просто поговорить, я знаю, что ты умеешь, – доктор и не думал сдаваться, он ни на шаг не отставал от Део. – Твой Падре обманывает тебя. Он использует тебя чтобы добиться того, чего он сам хочет. Спроси его про Долорис. Спроси про Эйльхал и Небиуса. Он знает, что я не опасен, но он непременно захочет убить меня. Поэтому я и решил встретиться именно с тобой. Объяснить все лично.

Люди вокруг продолжали идти по своим делам. Део иногда даже задевал их плечом, на что слышал в ответ одну ругань и возмущение, ему никто не в силах сейчас помочь, никто, кроме его учителя.

– Я за всю свою жизнь здесь погубил меньше жизней, чем жрецы магистериума за один год. Я знаю, ты мне не веришь сейчас, но где-то внутри себя ты знаешь ответ. Ты жаждешь узнать правду. Я могу рассказать тебе о твоих предках, об эльвратах. Я могу дать ответы на те вопросы, что мучают тебя так долго: я могу рассказать тебе о твоих снах, о голосах, что ты слышишь, о Пыли. Да, вы ведь именно так называете песок Пустоты.

Юноша не сбавлял шаг, как бы он ни старался не слушать монстра, он все равно улавливал эти обрывки его фраз. Откуда это существо может знать о кошмарах Део? Оно следило за ним и ночью? Разве хоть кто-то, кроме них с Падре, мог знать об этом?

– Я не тот монстр, которым ты меня представляешь. Разве факт того, что я пришел из разлома, означает, будто я чудовище? – вот он и признался, это оказалось довольно просто, осталось только выжить и загнать его обратно в разлом. – Я лечил стольких людей, я видел столько страданий… Именно поэтому я и решил остаться. Чтобы помочь. И все это время, что я прожил здесь, я тратил на то, чтобы помогать людям. И знаешь, я могу вылечить большинство ваших болезней, но не могу вылечить жестокость в людских сердцах.

Део резко свернул в переулок, надеясь, что, заговорившись, доктор сумеет его потерять из виду, но тот повернул вслед за ним.

– Я знаю, как они обращались с тобой. Я могу чувствовать твою злобу. Она переполняет тебя, и твой Падре боится, будто бы то, что внутри, может рано или поздно вырваться наружу. Он считает, что это неизбежно. Ведь, что бы он ни делал, все приведет к подобному концу. Поэтому он и скрывает от тебя правду.

Он замолчал. Део подумал, что сейчас доктор атакует его, но тот просто продолжал идти рядом, а юноша, все это время, повторял про себя руны, готовясь в любой момент выкрикнуть их.

– Попробуй сероом и все, что может его содержать. На твоем месте я бы сменил лезвие на серебро. А лучше бы и вовсе перестал пользоваться таким варварским способом. Пыль всегда стремится друг к другу, хоть в чем-то твой учитель прав, – Лоуренс вдруг резко остановился. – Буду ждать у разрушенной часовни на юге от города. Я почувствую твое присутствие эльврат, и не заставлю тебя долго ждать. Придешь один – я расскажу тебе все, что знаю. Приведешь с собой жреца – я и к этому буду готов. Пусть Падре побережет свои силы для более опасных монстров. Ему ни за что не получить ядро, как он это сделал с…

Део уже не слышал его последних фраз. Лоуренс остался позади, в своем темном сюртуке и высокой шляпе, он выглядел совсем как обычный человек. Но его аура Пыли… Она необычайно сильна. Део даже не сумел найти то самое слабое место, которое могло бы погубить монстра. Пыль на нем сливалась воедино, образуя вокруг доктора плотную пульсирующую сферу.

Неужели чудовище оставило погоню? Может быть это ловушка? Надо оставаться настороже. Но чем дальше Део отходил от доктора, тем больше он понимал, что никто его не преследует. Кровь стучала в висках так сильно, что заглушала его сердце. Это создание Пыли, оно намного умнее чем все остальные, оно сильнее, чем все остальные. Им с Падре ни за что не справиться с ним.

Део хотелось замедлиться и восстановить свое дыхание, но он понимал, что чудовище может в любой момент нагнать его. Нет, он отдохнет дома, после того, как огородит вход защитными рунами и кругом, после того, как расскажет все Падре, и они вместе решат, что делать теперь.

– Чертово отребье, смотри куда прешь! – очередной прохожий, которого Део случайно задел, плюнул в его сторону. Но это было ничто, ведь Део и вовсе мог быть уже мертв.

Глава 36. Свободный шхун. Варон и Греттель

Они покинули шумную таверну около часа назад, в тот момент, когда на улице уже начало светать. Солнце наполняло аренные гостевые своим теплым светом, пропуская лучи через специальные отверстия в куполе, который, в свою очередь, покрывал большую часть территории арены.

Варон был прав, вне зависимости от места проведения сражений, гостевые арены всегда будут оставаться в тепле и удобстве, в меру обдуваемые ветром или орошаемые дождем. Люди ходили здесь одетые словно на праздник, слышался смех и крики зазывал, кто-то из зрителей привел посмотреть на эту бойню даже детей…

Для самой Греттель, впрочем, как и для шхуна, тут все было в новинку, но если девушка с интересом останавливалась, рассматривая какие-нибудь висящие плакаты, или таблицы чемпионов, то Варон же проходил мимо, даже не оборачиваясь на них. И вообще, после того как они покинули таверну, оставив пьянчугу Гроуз сидеть в полном одиночестве, Варон не проронил больше ни слова. Греттель хоть и привыкла к его постоянной угрюмости, но даже сейчас она находила, что шхун чересчур уж задумчив и будто потерян. Тем не менее, девушка так и не решились спросить, в чем причина его теперешнего настроения.

Она также заметила за собой, что начала частенько оглядываться назад. Греттель стало казаться, будто бы за ними может кто-то следить, скрываясь за поворотами или же в темных углах. Ведь Бранн наверняка уже знает об их с Вароном совершенном побеге. А что если догадки шхуна о том, что Броненосец не поднимет стражу на их поиски, на самом деле так и являются всего лишь догадками? Девушка опасалась, как бы у нее не развилась паранойя на этот счет. Благо, что старуха указала им, где находится рынок, и даже сообщила, кого именно им следует там искать.

– Такими штуками может торговать только один человек, – говорила Гроуз своим мерзким скрипучим голосом. – Он не держит своей собственной лавки, как все остальные, но любит ошиваться на рынке. А иначе где ему еще искать своих покупателей? – она пьяно хихикнула, с интересом глядя на шхуна. – Он таскает за собой тележку, представьте себе! Словно блошиный торговец! И так изо дня в день, пока не закончатся бои. Уж не знаю, где он оставляет ее на ночь, наверное, он и спит с ней. Прямо как со своей любовницей, в обнимку, – старуха рассмеялась своей собственной шутке, не заметив, как опрокинула на пол стакан, который разбился, едва ли коснувшись земли.

– Вы в этом точно уверены? – спросил Варон, наблюдая в это время за трактирщиком. Тот, устало вздохнув, поспешил отправиться на кухню за метлой.

– Я могу сомневаться в своем возрасте или в количестве измен моему покойному мужу. Но в том, что касается арены – у меня нет ни капли сомнений! Уж можешь мне поверить.

И теперь они направлялись в сторону рынка, чтобы найти того самого продавца с тележкой. Варон еще не решил, как именно он обратится к торговцу: сразу ли он будет просить тот золотистый порошок или же начнет откуда-нибудь издалека? Кроме того, все нужно провернуть так, чтобы тот ничего не заподозрил, ну или можно попробовать пригрозить, хотя угрожать кому-либо на арене не такая уж хорошая идея. Тут повсюду снуют стражники и наемные войны, следует Варону хоть как-то выдать себя – и ему конец. Возможно, только это и остановило его, чтобы не напасть в таверне на Стервятника.

Шхун все время смотрел на татуированного мужчину, как тот с аппетитом поедает жареную баранину или непринужденно беседует со своими приятелями. В своей красной мантии чистильщика Стервятник не особо выделялся среди таких же как он, но это его выражение лица… Немного заискивающее, будто бы он уверен, что лучше всех. Взгляд, словно он смотрит не на людей, а на кожаные мешки с костями. Подобный взгляд Варон видел лишь однажды, когда, перерезав семью, что мешала делам Зуба, шхун мимолетом посмотрел в настенное зеркало.

«Сейчас не время для мести. У меня здесь другая цель», – напомнил себе Варон, покидая стены трактира. И все же, на душе у него теперь лежал неприятный осадок. Последние пять лет он думал только о себе и о своей свободе, и почти никогда не вспоминал Марло. Он считал, что те события остались далеко в прошлом, и даже если это не совсем так, Варон все равно не в силах что-либо изменить. Воспоминания о том дне могут лишь заставить его пожалеть о сделанном выборе, ведь если бы он не убил тогда Курга, то Марло бы…

– Эй, Варон! Смотри, памятный камень победителей! Тут высечены имена всех, кто когда-либо побеждал на арене! – Греттель потянула его за рукав, показывая на огороженный в центре улицы кусок скалы.

– Это его копия, – бросил тот в ответ. По рассказам Бруста он знал, что настоящий памятник находится в Зале Славы арены, но туда уже вход доступен далеко не всем желающим, а лишь по особому приглашению.

– Но все равно, так интересно! – девушка ненадолго остановилась, чтобы получше рассмотреть золотистые имена. – Говорят, что правая рука Люциана Венценосного, рыцарь Эзрагиль, тоже в прошлом победитель арены. Не смешно ли? Ведь сам король выступает противником всего этого. И точно, смотри-ка! Эзрагиль!

Варон хотел было развернуться и пойти дальше, но любопытство постепенно взяло верх. Шхун видел этот камень только в своем воображении, и в детстве он представлял его намного больше, чем тот оказался на самом деле. Варон также считал, что это кусок фаланги с пальца настоящего великана, но Камень Победителей ничем не отличался от самого обычного булыжника, разве что только очень большого.

Имена располагались не совсем равномерно и иногда приходилось прыгать с даты на дату. Но в целом, разобраться в этом было не сложно. Временами напротив символа с годом, отсутствовали какие-либо другие надписи. Это означало, что скорее всего, битв на арене в тот год не проводились. Может быть их запретил король, или же началась очередная война. Неважно, но если не будет зрителей, то никто и не подумает проводить жестокие соревнования. Организаторы прекрасно понимают всю значимость и авторитет арены, и не посмеют рисковать любовью своей публики.

Впрочем, отсутствие официальных боев на арене, не означает, что их не будет проводиться в местных наемных лагерях. Работорговцы не желают, чтобы их «товар» чрезмерно простаивал. И если нет войн, куда удается сбыть ненужных солдат, то можно всегда найти какого-нибудь единомышленника и стравить бойцов уже между друг другом. Может быть на таких локальных боях особо и не заработаешь, но в трудные времена любой медяк на счету. По крайней мере так любил поговаривать Бруст. Человек, который пил и ел с золотой посуды, добытой кровью и потом его молчаливых рабов.

– Чего ты смеешься? – Греттель удивленно посмотрела на шхуна, который вдруг ни с того ни с сего залился веселым смехом.

Варон лишь еще громче рассмеялся, поэтому она сама попыталась найти ответ на Камне Победителей, но кроме десятков имен и дат, девушка не видела абсолютно ничего такого, что хоть как-то могло показаться ей смешным. Может быть Варон заметил забавное имя?

– Пойдем уже, – наконец, махнул он рукой и направился дальше в сторону рынка.

– Ну, скажи! – Греттель, повисла у него на руке. – В чем причина твоей столь внезапной радости?

– Радости? – Варон, все еще улыбаясь, посмотрел на ее маленькое личико. – Я смеялся над человеческой природой.

– Чего?! Ты что, все-таки опьянел? Или это у тебя от волнения? – но юноша ничего не ответил. Он вновь зашелся смехом, уже более спокойным чем прежде, и поманил девушку за собой. Нет, ей определенно нравилось это его настроение, и Греттель бы желала видеть Варона таким почаще, но… Ведь обычно его так тяжело рассмешить.

Шхун же вскоре успокоился, и на смену мимолетной радости, пришло вдруг полное осознание того, что его надурили.

– Победителей арены ждет свобода!

– Арена – это твой шанс, наконец-то зажить нормальной жизнью. Той, которой ты хочешь.

– Имя каждого победителя будет увековечено в зале славы, ибо этим храбрым воинам – нет равных.

«Как бы ни так». Варон с силой сжал руки, пытаясь хоть как-то побороть свою злость. Он давно уже понял, что арена – это просто жестокая бойня, а ее организаторы – это убийцы, желающие разжиться на чужих смертях. Но даже так, юноша был уверен, что здесь, на арене есть хоть какие-нибудь нерушимые правила или традиции. Например, как с этим чертовым камнем. Зачем обещать вечную славу, если вместо твоего имени будет высечено рунами «шхун»? Когда он отрубил голову Курга, зрители вокруг ликовали – «Варон! Варон!». Не взирая на то, что победителем стал эльврат, они все равно знали и выкрикивали его имя, хотя шхуну не положено его иметь с самого своего рождения.

Пусть это и не так важно сейчас, но Варон считал, что заслуживает хотя бы того, чтобы и его имя было высечено на древнем камне, вместе с остальными воинами. Но видимо, подобных мыслей придерживался только он сам. Потому шхун и рассмеялся тогда, ему стало смешно от того, что он мог быть настолько наивным. Ведь прошло уже немало лет с тех пор, как он покинул арену.

Варон постарался отбросить ненужные мысли и сосредоточиться на поиске торговца. Рынок, на котором они оказались, представлял собой небольшую площадь, идущую ровным полукругом и постепенно преходящую в гостевые арены. Каждый магазинчик здесь, имел над своей дверью особую вывеску: будь то молот и наковальня, голова пещерного бойло или обнаженная женщина. Лавочникам не приходилось здесь конкурировать между собой, как например, это происходило в больших городах, поэтому каждый из них пытался, в меру своей фантазии, украсить вход в магазин так, чтобы он был просто заметен глазу. Никаких ярких цветов или душистых трав, только название и краткий список того, что может здесь продаваться.

– Неужели держать лавку в подобном месте так выгодно? – задумалась Греттель, рассматривая незатейливые витрины и вывески. – Я ведь правильно поняла? Сами бои идут трое суток, и вся эта шумиха вокруг них продолжается, ну, не больше недели. И получается, что почти целый год, весь этот товар просто пылится на своих полках?

– Лучше сосредоточься на торговце с тележкой, – сказал в ответ Варон, натягивая пониже свой капюшон.

С наступлением утра, на улице стало появляться все больше народу. И хоть шхун был уверен, что они с Греттель мало чем отличаются от самой обычной парочки, но если случится так, что кто-нибудь вдруг заметит его красные глаза, то встречи со стражниками им точно не миновать.

Никого похожего на странного старика, что им описывала Гроуз, здесь не было видно. Только вот солдат ошивалось немало, может быть старая карга специально заманила их в такое людное место, чтобы чужаков было легче схватить?

Обернувшись, Варон заметил, что его спутница зашла в какую-то местную лавку. Ему было совершенно все равно, что она намеривалась там делать, лишь бы это никак не выдало их. Сам же шхун, заняв укромное место в тени иссохшего дерева, приготовился ждать. Его немного волновал тот факт, что мужчина с тележкой может быть даже еще не прибыл на арену, ведь бои начнутся только завтра. А что если им с Греттель придется провести ночь на улице? Это не так безопасно: Варон видел, что некоторые стражники патрулируют гостевые с собаками. Наверное, это как раз на тот случай, если на арену проникнет кто-нибудь посторонний, и пожелает спрятаться в стоках или в темных углах под мостом.

– Не желаете заказать портрет будущего победителя, сэр? – вдруг резкий мальчишечий голос прервал размышления Варона. Тот с пренебрежением посмотрел на него, полностью проигнорировав заданный вопрос. – Портрет будущего победителя арены. Обойдется всего в один серебряный, но можем и поторговаться!

Мальчишка оказался лет двенадцати, не больше, хорошо одетый, постриженный, он таскал за спиной рюкзак из которого торчали свернутые тугим рулоном холсты.

– Не интересует, – сухо ответил Варон, в надежде, что юное дарование отстанет от него.

– Если так, то могу и вас нарисовать, или вашу прекрасную даму, что недавно зашла в рунную лавку, – хмыкнул тот, откуда-то доставая засохшие краски.

– Ты что, следишь за нами? – шхун давно бы схватил этого поганца за шкирку и откинул бы подальше в сторону, если бы они не находились сейчас в столь людном месте.

– И не подумаю, сэр! Я здесь работаю! – тот немного обиделся на слова Варона, но в остальном, холодное расположение юноши его никак не смущало. – Могу показать вам и предыдущие мои работы, там есть на что посмотреть.

– Я говорил уже, мне это ни к чему.

– Но вы же еще даже не…

– Ни к чему! – Варон тяжело вздохнул и принялся дальше высматривать интересующего его торговца.

– У вас отличный нож, – сказал вдруг мальчишка, хотя шхун был уверен, что тот уже давно отошел по своим делам. – Мой отец – кузнец, я знаю, о чем говорю.

– Плевать, – Варон спрятал нож подальше в складки плаща.

– Рукоятка хоть и могла бы выглядеть более искусно, но здесь идет упор больше на ее удобство, чем на какие-нибудь внешние изящества. Мой отец всегда в своих работах старается выдержать эту золотую середину.

– Чего ты от меня хочешь?! – Варона начало изрядно раздражать присутствие этого паренька.

– Чтобы вы посмотрели мои картины, сэр, и может быть заказали и для себя одну, – как ни в чем не бывало улыбался тот, подкидывая вверх кисточку.

– А если я отрежу тебе твой болтливый язык, ты, наконец, отстанешь?

– Что за ужасные вещи ты говоришь, братец! – откуда-то подошла Греттель, она слегка приобняла Варона за плечи, чтобы хоть как-то охладить его пыл. – Извини, он сегодня немного не в духе.

– Какая же вы красивая! – воскликнул художник и вмиг покраснел, сделав вид, что эти слова у него вырвались совершенно случайно. – Пр. простите я и правда не встречал нигде такой очаровательной девушки, как вы. А уж поверьте, путешествовал я не мало.

Теперь пришел черед краснеть Греттель. Хоть она и не раз слышала от других подобные комплименты, и знала, что половина из этого просто слова, которые говорят миленьким девушкам, чтобы вызвать их расположение, но все равно, это было приятно. Даже из уст какого-то мальчишки.

– Так значит, ты путешественник? – невинно спросила она, подкручивая выпавший из прически локон.

– Отчасти, но душа моя все же лежит к искусству!

Варон хмыкнул.

– Можно мне доказать, что это не просто слова, и показать вам некоторые из моих недавних работ? – немного смутившись ответил тот, бросив на шхуна яростный взгляд.

– А почему бы и нет, – пожала плечами Греттель, ей всегда были интересны картины, пускай даже и неизвестных уличных мастеров.

– Делайте что хотите, только меня в это не впутывайте, – проговорил Варон и, высвободившись из объятий «сестры», отошел от странной парочки чуть подальше.

И все же, от нечего делать шхун иногда прислушивался к их разговору. Греттель хоть и болтала без умолку, но нужные вещи она умела хранить в секрете или вообще обходить стороной. Как и прежде Варон поражался тому, с какой легкостью девушке дается лгать, она не останавливалась ни на секунду, чтобы хоть как-то продумать свою только что родившуюся ложь. Греттель была прирожденная лгунья.

– Это просто изумительные портреты! – восклицала она, чуть ли не хлопая в ладоши от радости. – Хоть я и не встречала лично всех этих людей, но будто бы уже познакомилась с ними.

– Вам правда?.. – мальчишка смущенно откашлялся и продолжил уже более серьезным голосом. – Большинство из них умерло, например, этот, – он развернул перед ней очередной холст. – Его раздавил огр в прошлом году на арене. Звали его непобедимый Хьюго, ну или он сам себя так называл, – мальчик задумчиво почесал подбородок. – Хьюго попросил нарисовать его, так как считал, что я обязательно разбогатею, продав это изображение победителя. Как видите, не сошлось. Но для коллекции, впрочем, сгодится.

Девушка попыталась показать портрет и Варону, но тот лишь лениво отмахнулся.

– Ваш брат, он так не любит картины? – спросил мальчик, аккуратно складывая листы в ровную стопку, чтобы они не разлетелись на легком ветру.

– Он у меня вообще ничего не любит, только ворчит, – усмехнулась Греттель.

– Прямо как мой отец, – тот насупился, угрюмо уставившись в землю. – Говорит, что мои рисунки годны только чтобы камин топить. А сам мечтает, чтобы я участвовал в будущем на арене, как и его старшие сыновья.

– На арене? Это же безумие!

– Я не такой слабый, как могу показаться! – тут же возразил мальчик. – Я умею сражаться. Мои братья, они меня учат. Почти каждый день, – он закатал на рукава, показывая следы на руках, которые больше походили на обычные синяки. – Мы деремся деревянными мечами, но щит для меня пока очень тяжел, и я…

– Так стань сильнее, – вмешался вдруг Варон, сам не понимая, зачем он ввязывается в этот бесполезный разговор.

Мальчик лишь угрюмо посмотрел на него, убирая свои работы обратно в рюкзак. Он так и не сказал ничего больше, а просто ушел куда-то в противоположную сторону рыночной площади.

– Зачем же ты так? – Греттель упрямо сложила руки на груди. – Он всего лишь ребенок.

– И чтобы выжить, ему нужно стать сильнее, – ответил шхун, даже не взглянув не нее.

– Это не всегда так! – хотела было возразить девушка, но вскоре она замолчала. Греттель вспомнила себя в таком возрасте, а именно, те времена, когда мать продала свою единственную дочь на потеху Зубу и его парням. Ей тогда едва ли исполнилось одиннадцать. Смогла бы Греттель жить дальше, если бы не стала сильнее? Может быть Варон прав, и в этом мире иначе никак?

– Что-нибудь купила в рунной лавке? – спросил Варон, пытаясь отойти от болезненной для них обоих темы.

– Я? – Греттель встряхнула головой, будто приводя себя в чувство, – Нет, но мне было интересно кое-что. Ты видел хотя бы одного продавца рун в Нарт-Ирмунде? А на материке? То, что этот болван продает здесь совершенно незаконно! Впрочем, как и вся эта арена вместе взятая. Вот я и зашла туда поглядеть. К тому же, я все думала, почему взрывной порошок и мои руны не сработали в той вонючей клетке.

– Но они же сработали.

– Не так, как хотелось бы, и не сразу, – девушка задумчиво прикусила губу. – Мы остановили ими голема-стража. Я не могла ошибиться ни в написании, ни в их произношении.

– Ну, значит все-таки ошиблась, – Варон вспомнил те странные закорючки и символы, что Греттель выложила вчера на дне клетки. Не удивительно, если одна из тех рун могла лежать не на своем месте или же вообще вверх ногами.

– Нет, я в этом почти что уверена, – возразила Греттель, мимолетом взглянув на вывеску рунной лавки. – Мне кажется, это немного странно, конечно, но, по-моему, руны здесь не работают. Совсем.