Текст книги "Песок Пустоты. Проклятие древней крови (СИ)"

Автор книги: Р Яанг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 55 страниц)

Глава 3. Шайка разбойников. Чет, Пипа, Дроболь и Крыс

Чет хмурился, постоянно вглядываясь в темноту, слишком уж долго ему и его шайке пришлось простоять на холоде. Ветер, что доносился с моря, пронизывал до мозга костей, но встречаться здесь, под баржами и мокрыми шлюпками, было безопаснее чем где-либо еще. По крайней мере так считала Греттель, именно она уговорила их прийти сюда, якобы чтобы встретиться с человеком, который поможет им неплохо подзаработать. Под этим словом, естественно, подразумевалась не обычная работа грузчиком или кем-то в таком роде. Людям, собравшимся здесь этой ночью, нужно много денег, и чем быстрее они их получат, тем лучше.

Доверенная свора Чета состояла из трех человек, завидев таких, прохожие стремились поскорее обойти их стороной. Все в их внешности и поведении говорило о том, что от них стоит ждать лишь неприятностей. Самый старший из всех был Дроболь, старший, но не самый главный: в нем силы было как у медведя, но мозгов хватало только на то, чтобы повиноваться. Если бы он не встретил Чета, то так бы и таскал уголь за гроши, сейчас же он приобрел весьма стойкую репутацию местного силача.

Также с ними был тощий маленький человечек, который постоянно завязывал у себя на макушке сальный пучок темных волос. Никто не знал его настоящего имени, все его так и называли – Крыс. Да и он себя тоже так звал. Крыс был неплохим карманником и плутом, но в шайке его держали только потому что он единственный, кто умел читать и писать кроме самого Чета.

Третья же была Пипа, маленькая и страшная шлюха, которая любила поиграть со своими ножами перед тем как отпустить жертву. Она же их всех и познакомила с Греттель, а та, тем временем, пообещала им много золота. Правда обещаниям шлюх Чет не особо-то верил.

– Хочу пойти отсюда, я замерз, – сердито пробормотал Дроболь, пиная каменный блок, на котором сидели Крыс с Пипой.

– Я могу отвести тебя за угол и быстро согреть, мой бык, – скрипучим голосом ответила девушка, демонстрируя свои кривые желтые зубы.

– Ну уж нет, оставь это для своих матросов, – пробурчал тот, не оставляя своего скучного занятия.

Все тут знают, что Пипа давно пытается хотя бы на одну ночь овладеть этим могучим силачом, но ему противно даже от одной мысли, что придется обжиматься с маленькой приставучей пиявкой. Все это уже превратилось в некую странную игру, но Пипа, к слову, была очень упорной.

– Ну чего тебе стоит, или ты великан только ростом? – с издевкой пропела она, от чего Дроболь еще сильнее сжал кулаки.

– Я везде великан. Отстань от меня, шлюха.

– Как грубо, – фыркнула та, а тем временем Крыс, не скрывая своего наслаждения, погладил ее по обтянутому чулками бедру.

– Я всегда могу согреть тебя, мой драгоценный изумруд, – он называл ее так из-за зеленых, как этот редкий камень, глаз, честно говоря, единственного ее достояния.

– Еще чего! С тобой – ни за какие деньги! – она одернула ногу, словно ее обожгло каленым железом. – После тебя еще заразы какой-нибудь подхватить можно. Мне Мавин все про тебя рассказала, бедная девушка месяц потом лечилась от ужасной хандры. А месяц без клиентов для проститутки равносилен голодной смерти.

– Мавин уже была больна, когда я пришел к ней в тот раз, – оправдывался тот, будто бы это имело какое-то значение. – Ее до меня снял пузатый банкир, вот у него, наверное, и заразилась. Все ведь слышали поговорку? Самые большие вошки у того, кто тяжел на кошель.

Пипа громко рассмеялась, еще больше обнажив свои некрасивые зубы.

– Вот дурень-то! Там говорится – самые большие вошки у того, кто миску делит с кошкой.

– Это все неважно, главное, что я смог тебя рассмешить, мой драгоценный изумруд, – его мышиная морда самодовольно вытянулась.

Не сдержавшись, Чет дал оплеуху им обоим.

– Завтра наболтаетесь, если уж так неймется, – сказал он, в то время как Пипа с обидой потирала ушибленную щеку. – Где это носит твою Греттель?! Ей вообще можно доверять? Кто она?

– Откуда я знаю! – девушка все еще злилась, когда Чет вдруг резко схватил ее за волосы и оттянул голову назад с такой силой, что Пипа вскрикнула от неожиданной боли. Даже Дроболь в нерешительности перестал пинать камень.

– А мне откуда знать?! Ты позвала нас сюда, тебе и отвечать. Иначе твоими ножами, все будут свидетелями, поиграюсь сегодня я сам.

– Ах, пусти меня! Пусти кому говорю! – Пипа одернула его руку и распрямилась, будто бы ничего и не было.

Она привыкла, что с ней обращаются довольно грубо, а Чета она уважала и боялась, он приходился ей старшим братом и она прекрасно знала, на что он способен в гневе.

На самом деле Чет и не думал иметь с родной сестрой никаких деловых отношений, но работа шлюхи уж очень была полезной: узнать у кого есть деньги, выяснить, где кто живет и какой дорогой пойдет после борделя домой. Пипа делилась с ним информацией так легко, а взамен он давал ей порезать особенно полюбившихся клиентов. Пару раз ее задерживала стража, но вскоре, всегда отпускала.

– Я защищалась, сэр!

Чет не знал, чем уж она подкупала всех этих оболтусов, но, тем не менее, это работало, и через пару месяцев она вновь оказывалась на свободе.

Обычно они не собирались все вместе, только если дело предстояло действительно крупное. Правда после таких вылазок деньги кончались так же быстро, как и доставались им до этого. Чету всегда было мало. Он проигрывал все сбережения в кости еще до того, как что-либо зарабатывал. И сейчас его неплохо прижимали, требуя долг, его же старые «приятели». А тут как раз и сестрица подвернулась со своей необычной знакомой. Чет очень рассчитывал на эту их встречу.

Никто не знал, как заработанные разбоем деньги тратит Крыс, он просто пропадал на пару недель, а после объявлялся вновь, но уже с пустым кошельком. Дроболь же отправлял большую часть серебра своим старикам, что жили на материке.

Стоит сказать, что Чет никогда не делился добычей поровну, но с ним никто не решался спорить. Он убивал жестоко и без промедлений, и даже если недавно он выпотрошил какого-нибудь бедолагу в подвале, то после этого Чет мог преспокойно сидеть в трактире, вкушая сочную ножку ягненка и запивая все бутылкой темного эля. Чет был уверен, что будь у него больше денег, то его бы зауважали многие в этом недалеком городе, сейчас же, он пользуется славой только у таких же стервятников, как и он сам, да и слава эта такая же хрупкая, как и зубы его шлюхи сестры.

– Я тебе говорила уже все, что сама знаю, – Пипа принялась румянить свои щеки, в темноте это было не очень удобно, но, кажется, ей не впервой. – Какая-то Греттель, по виду сбежавшая дочка богача. Я уж не знаю, что с ней случилось, да и она особо и не лезла с разговорами. Все твердит только, что будто бы в курсе, где раздобыть приличную кучку деньжат. Сама она множество раз бывала в том доме, и…

– Ты говоришь об одном из домов на Старой Мостовой? Все в городе знают, что там заседает самая элита, те, у кого золота больше чем у всех жителей, вместе взятых!

– Да, о нем, – кивнула в ответ та.

Добыча, конечно, неплохая, но Чет знал, что большие деньги требуют еще большей охраны, именно поэтому на Старую Мостовую никто и не суется без надобности, особенно такие мелкие шайки, как эта.

– У этой твоей Греттель, у нее есть план? – и все же, Чету очень нужны деньги, и он был рад ухватиться за любую возможность.

– Вроде как есть, скоро она придет и все расскажет.

– С чего вдруг такая уверенность? – вдруг встрял в разговор великан Дроболь. – Может быть она одна из этих вон… Стражей. Зачем какой-то богачке своих же грабить?

– Я же говорю, она не богачка, мой дуболом, – скрипучим голосом пропела Пипа. – Была таковой, а сейчас в борделе шастает. Только не вздумай на нее глазеть, говорят она такие цены заламывает, а в постели полное бревно.

– Какая разница, какая она в постели, главное, чтобы привела к золоту.

Чет довольно устал от мелких грабежей, не приносивших ему никакой радости. Хватало только на то, чтоб хорошенько поесть, да поспать, а последние две его вылазки были и вовсе неудачными.

– Странно, но я ничего не слышал ни про какую Греттель, – заметил Крыс, нервно покусывая ногти на левой руке.

– Ну еще бы, – Пипа закончила подправлять макияж, теперь ей тоже становилось скучно и холодно. – Сегодня она Греттель, завтра Анни или длинноногая Долли, у шлюх много имен. К тому же, – она достала из бюстгальтера ножичек и стала прокручивать его в руке. – Вроде как она не местная. Скорее с материка.

– Тогда с чего бы ей было заглядывать на Старую Мостовую? – Чет начинал злиться, холод и голод начинали постепенно сковывать его разум.

– А я почем знаю? Ах, вот и она! Сейчас сами и спросим!

Из темноты, прямо с противоположного конца причала к ним приближалась невысокая тень. Если бы Пипа до этого не сказала кто это, то Чет бы решил, что это и вовсе ребенок. Ростом не больше, чем пять футов, а с накинутым на голову капюшоном девушка казалась и того меньше. Она передвигалась быстрыми шажками, а ее ноги были столь тонкими, что походили на две короткие палочки. Поравнявшись с компанией, она дала себе перевести дух, а после протянула руку для знакомства, никто кроме Крыса так и не пожал ее, а он всегда был галантен с девушками.

– Ах, так темно, долго же я плутала вдоль всех этих лодок, думала не найду вас, – ее голос также принадлежал скорее девчонке, чем опытной женщине из борделя. Чет попросил ее снять капюшон, но та полностью проигнорировала эту его просьбу. – Значит вы и есть та самая банда? Пенелопа многое рассказывала о вас.

Крыс подавил в себе смешок, Пипа же нервно толкнула его локтем, она ненавидела это свое имя, которое ей дали родители.

– Значит многое? А о тебе она и двух слов связать не может. Так что, или ты сейчас же говоришь все как есть, или мы уходим, только перед этим ты заплатишь за то, что мы так долго прождали тебя сегодня, – Чет выглядел грозным, даже Дроболь при всей своей мощи казался рядом с ним просто пустоголовым великаном, он перекидывал свой взгляд то на Чета, то на маленькую особу, и почему-то ему не хотелось ей делать больно, чтобы там Чет ему не приказал.

– Скажи же то, что говорила мне! О золоте, о шелках и драгоценных камнях!

– Да, и поживее, – Крыс решил состроить из себя более грозного, чем он есть на самом деле.

– Перед тем, как я выложу вам всю информацию, хочу, чтобы вы пообещали мне ровно половину того, что мы сможем украсть.

– А у девочки острый язычок, только вот считать она совсем не умеет, – Чет сплюнул на дорогу. – Тебе половину, а нам четверым делить то, что останется? Так не пойдет.

– Там денег столько, что даже остатков хватит на то, чтобы жить себе долго и счастливо, ну и, если, конечно, хватит ума убраться с этого поганого городишки, – тут же ответила та.

Ее голос совсем не дрогнул, Пипа редко видела, чтобы так резко отвечали ее родному брату. Шлюха кожей чувствовала, как между этими двумя начинал закипать воздух.

– С чего ты решила, что я буду довольствоваться твоими подачками? Мне ничего не стоит скрутить тебя прямо здесь и сейчас, сломать тебе кости на руках и ногах, пока ты, наконец, не расскажешь, как пробраться в тот дом, что находится на Старой Мостовой, – он засучил рукава, демонстрируя всю серьезность своих грозных слов.

– Так не пойдет, – девушка сняла капюшон, но в темноте ее лица почти не было видно. – Я знала, что с тобой могут быть проблемы.

– Проблемы сейчас будут у тебя, моя дорогуша, – он потянулся было к ней, как вдруг, резко вскрикнув, пошатнулся и упал прямиком в грязь. Из его шеи торчала длинная стрела. Чет стонал, задыхаясь от боли, он издавал страшные булькающие звуки, судорожно пытаясь вдохнуть.

– Ах ты стерва! – Пипа тоже подалась вперед, как уже вторая стрела просвистела прямо у ее лица, оставив за собой небольшую царапину. Девушка жалобно вскрикнула и спряталась за Дроболя, Крыс, к слову, давно уже так и сделал.

Великан непонимающим взглядом смотрел как умирает тот, кого он боялся больше всего все на свете, мокрый, жалкий, в луже собственной крови, Чет уже не был таким устрашающим.

– Братик, мой милый братик, – Пипа заливалась слезами, прячась за могучую спину силача. – Ты ответишь за это, я тебе обещаю!

– Я не хотела никого убивать, но твой брат доставил бы нам всем немало проблем. Ты ведь знаешь, с ним невозможно договориться, – девушка, безо всякого сожаления, вытащила стрелу из горла умирающего мужчины, а после махнула ей кому-то вдалеке. – И не ври, ты никогда не любила его. Не твои ли слова были о том, как он тебе осточертел? – Пенелопа прикусила язык, мало ли что она говорила о нем, ведь он был ее братом! – Мне очень нужна ваша помощь в этом деле. То, что я говорю – чистая правда, там будет много золота, его вполне хватит, чтобы купить каждому свой небольшой собственный дом, а после жить, позабыв обо всех старых бедах. Все, что я прошу, так это согласиться отдать мне всего-то половину всех тех сокровищ, но, если кто-то не согласен, так можно увеличить долю оставшихся, – она помахала стрелой, с наконечника которой все еще струилась кровь. – Только вот, чем нас меньше, тем меньше и шанс на успех. А я совсем не хочу попадаться в лапы местным стражникам. Ну, так как? Договоримся?

Первым вызвался Крыс.

– Ты утверждаешь, что будто бы была в этот доме и знакома с его хозяевами? Как знаешь и то, где внутри лежат деньги? У тебя и правда есть план?

– Абсолютно верно, – ухмыльнулась Греттель. – И я готовила его не один месяц, поэтому не хочу так запросто делиться им. Я должна быть уверена в тех людях, с кем отправляюсь на дело.

– И мы сможем уйти оттуда живыми? – вот и Дроболь заинтересовался, на его силу девушка рассчитывала больше всего.

– Естественно! Если каждый из вас будет в нужной степени осторожным.

– А с чего я должна быть уверена, что твой стрелок не убьет меня следующей, как моего брата? – Пипа выглядела теперь больше удивленной, чем напуганной, она опустилась возле трупа на корточки, будто пытаясь удостовериться, что тот действительно мертв.

– Потому что, я надеюсь, вы будете куда умнее этого засранца, – Греттель с неприязнью бросила свой взгляд на мертвое тело. – Он хотел сдать всех нас своим несравненным дружкам.

– С чего бы такая уверенность?! – взвизгнула Пипа, Чет хоть и был жестоким, но, чтобы предать…

– Потому что именно он попросил убить вас сегодня ночью, – из темноты вдруг вышел мужчина, и не было сомнений в том, что это был тот самый лучник, виновный в мучительной смерти их главаря.

Он ехидно улыбался, глядя на собравшийся здесь сброд своими красными, как огонь, глазами.

Глава 4. Свободный шхун. Варон и Греттель

Как приятно снова оказаться в тепле. Ночной промозглый ветер совсем доконал его, а сидеть в засаде было и того утомительнее. Греттель пришлось немного задержаться, за что она уже и получила нагоняй, но разве он мог долго злиться на эту девчонку? Ее невысокая фигурка семенила по комнате, развешивая сухие вещи, она не любила, когда они мялись под утро, и юноша давно уже привык к этим ее странным выходкам. Заметив, что он на нее смотрит, Греттель ухмыльнулась, обнажив свои белоснежные зубы.

– Мог бы и помочь, было б куда быстрее, – с легким укором заметила она.

– Еще чего, мне уже хватило на сегодня грязной работы.

– Я и не думала, что ты его убьешь. Чет мог бы нам пригодиться.

«Ага, но мертвым он будет куда полезнее» – подумал тот, а вслух лишь сказал.

– Что сделано, то сделано, давай уже заканчивай и ко мне.

Юноша не соврал о том, что Чет попросил убить их сегодня ночью. Он даже заплатил ровно половину от той суммы, которую ему назвал наемник. Но сестру приказал не трогать. Видимо его сверху сильно прижали, раз он решил обратиться к шхуну.

– Ты выглядишь уж больно хмурым, – Греттель залезла к нему под одеяло, почти полностью раздетая и, как всегда, вкусно пахнущая. – Варон?

Каждый раз, когда он слышал свое имя, его бросало в холодный пот. Все еще не привык. Он со злостью сжал руку девушки, так, что она даже вскрикнула.

– Ты делаешь мне больно!

– Извини, – расслабившись, он вдохнул запах ее чистых, еще влажных после мытья, волос. – Я немного устал и только.

– Я могу это исправить, – Греттель принялась целовать его, постепенно опускаясь все ниже, она, как и все прочие шлюхи, не была скромницей.

Спустя некоторое время девушка мирно лежала на его плече, правда желанного спокойствия Варону это так и не принесло.

– Мне нравятся твои глаза, – пролепетала вдруг Греттель, иногда юноша забывал, насколько сильно она была в него влюблена.

– Да, нечасто наверно приходится спать с красноглазыми, – резко отрезал тот.

– К слову, никогда. В детстве мне рассказывали много историй о том, что это глаза демона, что в них видно только огонь и злобу. Но теперь же я понимаю, что все это байки.

– Все ли истории о шхунах так неправдивы?

– Думаю, большинство, – непринужденно ответила та. – Иначе, где же та черная магия? Молнии из твоего рта? Война давно закончилась, твои предки и правда были несравненными воинами, но они проиграли. Значит и их магия была не так уж страшна, чего говорить о твоей, – Греттель лишь рассмеялась, заметив его суровый взгляд. – Хотя кто знает, может ты меня и заколдовал. Не смотрите честны девицы в шхуновы глаза, не заговаривайте с ними, иначе будете навеки прокляты!

На этот раз ей-таки удалось рассмешить юношу, эту поговорку Варон знал с самого детства.

– Ну и каково тебе быть в адском пекле? – его рот скривился в злобной ухмылке.

– Скажу тебе, что неплохо. Да и какой же ты шхун, если умеешь говорить? Да и имя у тебя есть.

– Оно есть у всех, – юноша слегка поморщился от налетевших на него воспоминаний. – Да и нам перестали резать языки лет так четыреста назад.

– И правильно сделали, мне вот твой очень даже нравится, – и в доказательство своих слов она немедленно его поцеловала.

Немного позже, когда Греттель крепко заснула, юноша слез с постели чтобы написать Зубу записку. Он планировал сообщить о том, что расправился с местными головорезами, которые досаждали обширной части южного острова, а также он хотел потребовать от Зуба выполнить и часть своего обещания. Потребовать? Правильным ли будет здесь это слово? Скорее попросит, впрочем, как и всегда.

Эрдгар выкупил его у одного работорговца, когда Варону едва ли исполнилось шестнадцать. Он сделал из него верного слугу, цепного пса на коротком поводке. Пять лет Варон уже состоит на его службе. Шхун, считающий себя свободнее, чем все остальные. Но, если подумать, какая же это свобода?

Юноша имеет право ходить по улицам, не опуская глаз, он может заговаривать с людьми, любить женщин и даже иметь собственных выродков. Но как только речь заходит о том, чтобы покинуть остров, Зуб наотрез отказывается что-либо предпринимать.

Местная стража давно уже назначила плату за голову шхуна-наемника, а единственная девушка, которая соглашается спать с ним по доброй воле – это Греттель. Совсем еще девочка, вроде какая-то выскочка из богатой семьи. Может она и спит с ним только потому, чтобы насолить своим родителям еще больше. Юноша знал о ней не так много. Но, честно говоря, он и о себе-то ничего не знал.

«Варон! Варон! Варон!» – кричали те, другие, пока он раз за разом вырезал из груди еще теплые, трепещущие сердца. Он пил их кровь, его тошнило, но он заставлял себя пить, иначе все потеряно. Он знал, что за ним наблюдают. Ждут, когда он даст слабину, и тогда они смогли бы вырезать и его сердце тоже. Этого он никак не мог допустить. Он обещал себе. «Варон! Варон!» – эти ликующие крики будут преследовать его до конца жизни. Такова цена его свободы. По-другому никак.

Юноша вдруг заметил, что к написанию записки он так и не приступил. Может быть сходить к Зубу лично? От этой мысли по его спине тут же пробежал холодок.

И все же, Варон далеко не первый и не последний бандит в этом проклятом городке. Кроме того, он не просто обычный убийца: Варон имеет красные глаза и пользуется неведомой черной магией, именно поэтому считается, что от него невозможно скрыться.

Юноша знал, что люди его боятся, и ему это немало льстило. Правда вот, заслуга тут больше в его происхождении, чем в умении делать свое дело. Одна только мысль, что шхун придет по твою душу приводила всех в ужас. Но иногда Варон был даже не прочь подыграть своей навязанной роли.

– Труп обязательно было сжигать? А голову зачем повесил? – Зуб смотрел на него с напускным безразличием, но тот видел, как бешено пульсировала вена на его шее.

– Чтобы краски сгустить, я хочу, чтобы меня боялись.

– Ты делаешь из себя шута и только, – его словно холодной водой облили. – Хочешь выступать иди в бродяжные артисты. Там таких как ты с головой возьмут. Только, в твоем случае, голову получит быстрее стража или магистериум.

– Я выполнил свое задание, и…

– И выставил себя и меня полным посмешищем, – отрезал Зуб, его терпение было на исходе. – Я приказывал тебе убить. Все свои шутки оставь при себе.

– Слушаюсь, – слова застревали в горле, рядом с Зубом он вновь начинал чувствовать себя всего лишь мальчишкой: без имени, без права говорить и даже смотреть кому-либо в глаза. Варон ненавидел это чувство всей душой.

– Подойди сюда, – Зуб поманил его к столу.

Ноги сделались каменными, но, тем не менее, он повиновался. Зуб неспешно открыл верхний ящик стола и достал оттуда небольшой пузырек, на четверть наполненный темно-бурой жидкостью. Это была кровь.

– Ты ведь понимаешь, – он лениво мотал стеклом из стороны в сторону, в то время как Варон не мог даже пошевелиться. – Я люблю тебя, как любил бы собственного сына, – он вздохнул и начал откупоривать склянку. – Но он мертв. А ты здесь, передо мной, и это, твоя кровь. И ты знаешь, что у меня ее предостаточно, но все так же продолжаешь ослушиваться моих приказов.

– Я… Я все сделал, как вы и велели, – Варон пытался не показывать свой страх, но это было слишком заметно.

– Сделал – да. Но так ли как я велел? Нет, – Зуб открыл перстень, украшенный янтарем на своей руке, и высыпал оттуда горсть золотистого порошка, по консистенции напоминающую мелкую соль. – Я всего лишь хочу, чтобы ты меня слушался, и я обещаю, что в таком случае, я больше не причиню тебе боли. – Варону оставалось только стоять, стиснув зубы. – Я уже даровал тебе свободу, ту, позволительную свободу для таких как ты. Знаешь, каких трудов мне стоило обеспечить твою неприкосновенность хотя бы в пределах этого острова? А взамен, взамен я прошу не так уж и много. Ты нужен мне, когда я приказываю, и должен делать все так, как я и приказываю, – на каждое свое произнесенное слово Зуб начинал постепенно лить кровь в порошок. В комнате запахло чем-то паленым, а вскоре раздался душераздирающий крик. – Помни, кто ты Варон. Помни, кому обязан своей свободой. И не забывай, что твоя жизнь полностью зависит от меня.

«Ну, это мы еще посмотрим». Варон смял в руке так и нетронутый пергамент. Все же, он верно решил в тот раз – такой жизни надо положить конец.

Его взгляд упал на Греттель, мирно сопящую на пыльной кровати. «Как удачно ты мне подвернулась, ты и твоя жажда мести». Шхун задул свечу. Дела подождут до завтра, скоро рассвет и надо хоть немного поспать.