Текст книги "Песок Пустоты. Проклятие древней крови (СИ)"

Автор книги: Р Яанг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 55 страниц)

Глава 24. Свободный шхун. Варон и Греттель

Ночевать они в «Блошином дворе» не остались. Варон снял небольшую комнату на юге города, как раз-таки недалеко от тех самых складских помещений. Он даже сходил на разведку, но вход охранялся стражниками, а привлекать к себе лишнего внимания ему не хотелось.

Греттель же предпочитала отсиживаться в теплой комнате. Все еще дуясь на Варона, за что, что тот отказался с ней объясниться, она заказала себе еды и все ждала, когда же шхун попросит у нее кусочек сочного мяса или душистого печеного картофеля. Но Варону будто бы было все равно, девушка так и не видела, чтобы он съел хоть что-нибудь с сегодняшнего утра. В конце концов она сама поднесла ему тарелку с остатками ужина.

– Тебе нужно поесть.

Варон взглянул на нее пустым взглядом. Он ничего не сказал, но послушно съел все, что она оставила ему. На самом деле, он действительно сильно проголодался, скромный перекус заставил его отвлечься хотя бы от мыслей о еде.

– Спасибо, – он поставил поднос в сторону, и хотел было вновь начать рассматривать кольцо, как девушка вдруг резко схватила его руки в свои.

– Скажи, что с тобой? – ее голос дрожал, неужели он и правда так плохо выглядит?

После того, как они ушли от Бранна, Варон почувствовал, что его одолевает страх. Еще сидя в кабинете, шхун заметил, как затуманивается его рассудок. Все воспоминания об арене, те самые, которые он когда-то запрятал глубоко у себя внутри, начали вдруг вновь появляться у него в голове.

«Медведей, виверн, бойло, зубчатых жуков…» – слышался голос Бранна. Естественно контрабандист в курсе для чего он везет всех этих существ. Их выпустят против людей, против таких же наемников каким был и сам Варон. Некоторым воинам может и посчастливится иметь при себе во время сражений огромные кувалды или хорошо заточенные мечи, но что делать всем остальным? Что если зрителям понадобится зрелище? Пятеро на ледяного медведя и так многовато. Тогда бойцам на арену кинут охотничий нож. Такой короткий, что если этим оружием и удастся убить или хотя бы покалечить чудовище, то для этого придется оказаться чуть ли не прямиком в его пасти.

– Не делай этого! – Марло накинулся на своего друга, пытаясь выбить у него нож. – Сейчас, мы что-нибудь придумаем! Дай мне время!

– Придумаем?! – Варон глядел на него обезумевшим взглядом. – Ты что, не видел? Он только что раскроил череп Висариса, а теперь топчется в кишках Хааля! Тут нечего и думать! Пусти!!

Медведь издал характерный рык, привлекая к себе внимание оставшихся на поле воинов. Варон невольно взглянул на его огромную тушу. Ледяные медведи были вдвое, а то и втрое больше обычных, тех самых, что обитали в тернистых диких лесах. Их клыки были заточены не хуже, чем наконечники копий, а лапы такие мощные, что одним ударом могли разломать человеческий череп в труху. Зверя вывели на арену уже ослепленным, считалось, что это поможет воинам победить его даже без помощи крепких доспехов и хорошего меча. Но на самом деле, медведь, у которого недавно отобрали глаза, становился лишь в несколько раз яростнее. Заставив наемников сражаться против такого монстра, судьи арены просто обрекали всех этих несчастных на смерть.

– Надо подумать, надо просто подумать и вспомнить то, что про них рассказывал Бруст, – Марло, все еще удерживая в объятиях своего друга, пытался сосредоточиться и воспользоваться тем временем, что неожиданно предоставил им дикий зверь, бушующий на костях других мертвых воинов.

– Ледяных не выпускают на таком этапе! Они задумали убить нас! – Варон кипел от злости, с его раненой руки на землю медленно капала кровь. – Если судьи сейчас не остановят это, нам конец, Марло. Нам не выжить. Никак.

– Да заткнись ты уже! – тот с силой вцепился ему в волосы. – Мы не для того сюда пришли, чтобы вот так умереть.

– В бой! В бой! В бой! – трибуны все продолжали свистеть и скандировать, с интересом наблюдая, как же поступят двое оставшихся бойцов против такой свирепой громадины. Некоторые же, предвидев скучный финал, лишь зевали у себя в ложе, лениво прикрывая рот рукой. Они желали, чтобы все побыстрее закончилось и можно было перейти к следующему бою.

– Варон, гляди, там слева, откуда выпустили зверя, там трибуны сейчас намного ниже, ты видишь? Так сделали чтобы зрители могли получше рассмотреть животных. Так вот, мы приведем медведя туда, нужно заставить его сильнее разбежаться и…

– И что?! Ледяной – это тебе не бойло, он не станет таранить трибуны своей головой.

– Но мы можем попробовать! – Марло и сам понимал всю несерьезность своего плана, но это было все же лучше, чем пытаться накинуться на медведя с охотничьим ножом.

Варон посмотрел на своего друга, бледный, в пыли, он выглядел совсем мальчишкой. Марло считался отличным лучником и, благодаря своей проворности и ловкости, он также легко управлялся в бою на мечах. Но, чтобы сразить ледяного медведя, этих умений было недостаточно. Им должны были выдать броню, шипастые щиты, хоть что-нибудь, что поможет защитить их от огромных клыков. Скорее всего кто-то просто не желает, чтобы они ушли сегодня победителями, ну, или хотя бы живыми.

Варон кинул взгляд на то место в трибунах, где предполагалось, должен был сидеть Бруст. Как он и думал, его там не оказалось, ложа была пуста. Странно, ведь Бруст обычно всегда досматривал бои, даже если кто-то из его воинов умирал или проигрывал. К тому же на арене сейчас Варон – его любимчик. Именно на него Бруст и возлагает свои надежды на крупный выигрыш. Так где же он? Почему он не смотрит?!

Медведь вдруг зарычал и медленно двинулся на них. Марло весь напрягся, будто бы готовясь к прыжку. На его испуганном лице выступили капли пота.

– Мы не умрем сегодня, – сквозь зубы проговорил он и ринулся вперед.

Шхун взглянул на свой окровавленный кулак и закрыл глаза. Да, Марло прав: сегодня не то время и, не то место, чтобы умирать.

– Варон! Ответь что-нибудь, – Греттель с беспокойством продолжала держать его руки в своих, она чувствовала, как юношу одолевает дрожь.

– Я просто немного устал, – опомнившись, тот поднялся и тут же отошел к окну, на миг ему показалось, что вечерний воздух сегодня уж слишком холоден.

– Ты… – девушка сжала губы в одну тонкую нить. – Ты думаешь об арене? Ты говорил, что был там. Был, как участник?

Варон смотрел в окно. Обычная грязная улица: маленькие балконы с решетчатыми окнами на первых этажах, низкие кустарники, что чередовались с раскидистыми деревьями огненных фруктов. Юг всегда пестрил своим разнообразием цветов и сочных плодов, здесь этого было в достатке. Жители просто проходили мимо деревьев, даже не думая сорвать какой-нибудь финик себе к ужину. А ведь где-то наверняка за одну такую возможность – иметь у себя под боком хоть какое-нибудь пропитание, семьи отдали бы многое. Даже свои жизни. Кто знает, продали бы Варона его собственные отец и мать на арену, если бы таких плодоносных деревьев в округе росло предостаточно. Хотя, чего уж врать, разве возможно прокормить семью одними, пусть и сочными, финиками?

– Зачем ты подслушала наш с Зубом разговор? – спросил вдруг Варон, так и не отрывая своего взгляда от окна.

– Я, – девушка немного покраснела, ей было стыдно признаваться в том, что она попросту испугалась, что шхун уйдет куда-нибудь без нее. Туда, где она уже не сможет его найти. – Я мало доверяла тебе. Дроболь погиб, и Крыс, ты убил его. Я на мгновенье подумала, что может быть и меня…

– А сейчас, стало быть, ты доверяешь мне больше? – усмехнулся тот, блеснув своими красными глазами.

– Немного больше, – Греттель прикусила губу, и почему всякий раз, когда он спрашивает у нее что-то таким серьезным тоном, она начинает путаться в словах? – Не думаю, что и ты мне достаточно доверился. Ведь про арену ты не обмолвился ни словом, да и про странный порошок рассказал мне совсем недавно.

– Я не вижу смысла говорить об этом, – отрезал Варон, он повернулся к ней, внимательно разглядывая ее хрупкую фигуру рядом с креслом. – И я не хочу об этом говорить. У тебя ведь тоже есть воспоминания, о которых ты все время пытаешься забыть. Или я не прав?

По спине у Греттель пробежал холодок, может и правда, зря она так пытается узнать о шхуне побольше, не будет ли сейчас более правильным оставить между ними все как есть?

– Я слышала про арену страшные вещи, – наконец сказала она после недолгого молчания. – И я испугалась, когда ты сказал Бранну, что хочешь участвовать в боях. Но… Я все равно готова идти с тобой. Куда бы ты не направился! – она посмотрела Варону прямо в глаза. – Я уже говорила тебе.

Варон медленно подошел к взволнованной девушке. О чем он сейчас думал? Почему его лицо всегда настолько непроницаемо?

– Я просто хотела предупредить тебя, что такие люди как Бранн, они…

– Они все одинаковы, – шхун провелся рукой, по ее мокрой от слез щеке. И когда это она начала плакать? – Не стоит за меня так сильно переживать. Я почти что демон, и всегда найду способ выкрутиться.

Да, всегда. Как в случае с тем ледяным медведем, или даже с Зубом. Пускай что-то выходит не сразу, но шхун еще никогда не проигрывал. И в итоге, земля пожирает именно их кости. Их, а не его.

– Честно говоря, я не вижу другого, более быстрого способа попасть на арену, кроме как через Бранна и его клетки, – Варон не переставал водить рукой по теплому и влажному лицу девушки. – Мы позволим закрыть себя там, но необходимо подумать и о том, как будем выбираться оттуда. Честно говоря, мне мало верится, будто бы Броненосец действительно намеривается освободить нас по прибытию. Скорее всего он попросит дополнительную плату или же что-то в таком роде. Ты может заметила, поначалу Бранн предложил записать меня в участники, но ведь он прекрасно понимал, что это будет невозможно осуществить без моего покровителя. Мне кажется, таким образом контрабандист выяснял есть ли у нас деньги и сколько их. Да и разве не странно, что за его гениальную идею с клетками он запросил почти что вдвое меньше от первоначальной суммы? Что бы там ни говорил Бранн, он заинтересован в деньгах и не стал бы терять их из-за такой ошибки, – Варон вздохнул. – Ну, а если не через клетки, то возможен вариант пробраться на склад в тихую, но боюсь, что портал могут закрыть, как только мы попытаемся проникнуть внутрь. А быть расщепленным надвое такое себе удовольствие. Кстати, тебе приходилось иметь дело с порталами?

– Пару раз, – Греттель вдруг вспомнила о том времени, когда она жила со своим двоюродным братом. Он являлся жрецом магистериума и иногда брал с собой девушку в различные места, показывая той как работают портальные руны и в каком порядке их следует расставлять. Тогда она не предавала этому особого значения, Греттель надеялась лишь на то, что ночью Гарри не зайдет к ней в очередной раз, чтобы поспрашивать о невыученных уроках. – Я нормально переношу их, если ты об этом.

– Нас тоже перемещали через порталы, в клетках, как и животных, – Варон сел напротив, подперев под себя подбородок. – Нам одевали на ноги цепи, словно боялись, что мы можем сбежать.

Он вспомнил, каким холодным казалось ему тогда это железо, и как они сидели все вместе, прижавшись друг к другу спинами. Те, кто прибывали вместе со шхуном, уже не обращали внимания на его происхождение, или на то, что юноша умеет говорить. Но когда их вели по общему коридору в свои мрачные комнаты, Варон то и дело слышал разъяренные возгласы в свою сторону.

– Эй! Демон! Я выпущу тебе кишки первым, жаль, что придется потом чистить меч от твоей вони.

– У тебя кровь, как у всех – красная? Или на вид как собачье дерьмо?

– Я слышал, что этот Бруст каждый раз привозит на арену все новых шхунов, а потом собирает их по кусочкам после боя. Таким как он тут нечего делать.

Марло, идущий позади друга, тихо прошептал ему.

– Не слушай их, у тебя еще будет время показать, на что ты способен.

Варон угрюмо молчал. Если бы не эти цепи он бы ринулся на воинов голыми руками. Это вполне нормально, что бойцы с других лагерей всячески подначивают тебя или пытаются разозлить, но проблема обстояла в другом, а именно, что шхун никак не мог ответить на все эти выкрики. По крайней мере не здесь. Хоть на арене и разрешено участвовать шхунам, но на них распространяются общие правила, такие, как и на всем материке. Если он будет много болтать, ему могут запросто отрезать язык, даже не взирая на ярые возражения Бруста.

– Я бы и сам тебе его отрезал, – говорил как-то тот после очередной тренировки, убирая старый затупленный меч в ножны, – Но какое же удовольствие мне доставляет видеть рожи тех, кто впервые слышит твой голос! – он засмеялся своим диким басом, и несколько человек, стоявших неподалеку, тут же подхватили его смех. – Ну-ка, скажи что-нибудь. А лучше-ка спой! Помнится, я как купил тебя у твоей мамаши, так ты только и делал, что пел какие-то жуткие песенки. Твои родители тебя совсем не научили, что значит быть шхуном в нашем человеческом мире.

Варон смолчал. Его правая рука ужасно болела после тренировки, сжимая тяжелый меч. Чаще всего Бруст стоял в паре именно со шхуном, а в лагере всем прекрасно было известно, что у него самый сильный удар.

– Что-то я не слышу, – голос Бруста напрягся. Те, кто рядом до этого парировали и отрабатывали различные удары, тоже остановились, ожидая того, что же будет дальше. Шхун должен был повиноваться и спеть, а иначе, сидеть ему всю ночь в глубокой яме. – Пой. Живо!!

Варон воткнул меч в землю. Он испугался, что если не сделает этого сейчас, то побежит на Бруста в упор и проткнет его живот тупым лезвием. Но Бруст в несколько раз сильнее его и вряд ли позволит такому случиться, да и на стенах, как всегда, ведут караул лучники. Прикончив хозяина лагеря, шхун ничего не добьется. Он лишь приблизит свой конец.

Набрав в легкие побольше воздуха, Варон запел.

– Король был славен и силен, да только позабыл, что время властия его на сцене у Бродил. Он шут теперь, он в дураках, сверкает весь до пят. Король-чудак, король-простак, на службе у свинят.

Послышались несколько смешков, Бруст же лишь слегка улыбнулся.

– Нет, другую давай, про эльврата. Как ему Ледяной на голову насрал и от того – волосы белые.

Теперь смех уже никто не скрывал, все оставили свою тренировку и встали вокруг них плотным кругом.

– Я не знаю такую, – проговорил Варон, весь закипая от злости.

– Ну, как не знаешь? – Бруст удивленно вскинул руки. – Ну-ка, парни, напомним ему слова? Кто может?

– Да чего там напоминать! – заорал Висарис, он был лишь рад возможности в очередной раз поиздеваться над шхуном. Пускай в тренировках Варон и лучший, но он не должен забывать свое настоящее место.

Сплюнув, юноша хотел было заголосить, но его вдруг прервал взволнованный окрик Марло. Вбежав на площадку для тренировки, он указал на открытый загон, в котором находились охотничьи псы.

– Огла опять не хватает, видимо выбежал во время кормежки!

– Как такое возможно?! – вскипел Бруст, напрочь позабыв о шхуне. – Кто кормил в последний раз?

– Кто-то из ваших людей, господин, – Марло опустил голову. – Вы нам запрещаете это делать с тех самых пор, как…

– Да помню я! – Бруст харкнул на землю и, сложив пальцы в рот, засвистел. – Хоть бы далеко не убежала, паршивка.

Постепенно все начали расходиться, чтобы после приступить к остальным повседневным делам. Варон хотел было поблагодарить своего внезапного спасителя, но тот, как ни в чем не бывало, будто бы уже и позабыл об этом незначительном инциденте. О чем-то оживленно беседуя, Марло ушел со своим приятелем в сторону стрельбища. Здесь каждому было известно, что это его любимое место в лагере.

– Долго еще будешь прятаться за его спину, а, шхун? – Висарис, сильно задев его плечом, прошел мимо.

Варон был знаком с некоторыми из этих ребят уже более пяти лет, Бруст любит набирать под свою опеку совсем еще мальчишек, чтобы вырастить из них послушных и верных бойцов. Его Кровавых Сыновей, так он любил их ласково называть. Но шхун оставался шхуном даже за стенами этого лагеря. С ним нехотя садились за общий стол, не звали участвовать в играх, кто-то просто по возможности игнорировал Варона, а некоторые, такие как Висарис, пытались его разозлить, что чаще всего приводило к тому, что оба оказывались в холодной яме на одну ночь или даже на две.

Варон провел в задумчивости некоторое время, прежде чем вновь вернуться к мыслям о том, как бы не попасть в ловушку, которую может подстроить им Броненосец. Греттель также о чем-то задумалась, нервничая, она грызла ноготь на большом пальце – старая дурная привычка, впрочем, девушку это мало волновало в последнее время.

– Если в конструкции арены ничего не изменилось, – Варон начал искать листок бумаги, на котором смог бы начертить план. – То у меня есть одна идея. Странная, но, скорее всего это может сработать.

Греттель подвинулась к нему. Шхун в это время начертил небольшой круг.

– Это – арена, сама по себе она мала и вмещает не так много людей. Может сотню, не больше, – Варон поместил ее в другой круг, тот, что покрупнее. – Это, так называемые, Гостевые Арены. Туда в основном заселяются те, у кого есть на это деньги. Всякие банкиры, бароны, известные служители церкви и доктора. Своих слуг, по возможности, они селят отдельно, где-то вот тут, – Варон дорисовал еще пару прямоугольников слева. – Это просто палатки и шатры, расставленные прямо под открытым небом. Если место арены выбрано в снегах, а так бывало пару раз, то этим бедолагам приходится туго. Впрочем, как и бойцам, – шхун нарисовал несколько квадратов справа. – Это их клетки. Как бы тебе объяснить, – он задумчиво прикусил губу. – Это мы их так называли, клетками. На самом же деле они даже больше походят на небольшие дома и внутри делятся по специальным отсекам. Бойцы арены находятся там на протяжении всех состязаний. Выводят их только тогда, когда приближается их очередь сражаться. Так задумано, чтобы воины не видели способности всех своих соперников и не успевали выучить или как-то запомнить чужие приемы. Естественно я говорю о рабах-войнах. Те, кто сам платит за свое участие в турнире может жить вместе со всеми в Аренных Гостевых. Они также вольны отказаться от участия в боях, если передумают. Но люди из клеток…он обязаны сразиться, или же их попросту убьют.

Греттель слушала все это, открыв рот. Она знала о существовании арен, а в далеком детстве также слышала много историй о боях храбрецов и странствующих рыцарей. Но тогда ей скорее казалось, что это чья-то забавная выдумка. Греттель и подумать не могла, что люди могут заниматься чем-то подобным в реальной жизни. Неужели кому-то так сильно нравится смотреть на смерть других людей?

Она вспомнила матросов, что дрались на палубе ночью, проигрывая друг другу в карты или же споря на деньги. Но тем не менее, эти бои никогда не заканчивались смертью. В том же, что рассказывал Варон, было же что-то варварское. Что-то такое, что, казалось бы, навсегда покинуло их материк.

Варон, не замечая ее волнения, продолжил.

– Животных же помещают в подвальные помещения арены, прямо под самой сценой. Таким образом охране не приходится ходить с ними через толпу зевак. Но тут вот в чем особенность, телепортация непосредственно внутрь арены невозможна, – Варон очертил чуть поодаль неровный круг. – Все свои караваны, клетки, аквариумы, контрабандисты привозят в специально выделенное для этого место. И обязательно ночью. Это также сделано для того, чтобы зрители не увидели заранее всех приготовленных им сюрпризов. Бывают исключения, когда какого-нибудь Пустынного быка или волка, провозят вдоль арены, чтобы, так сказать, подогреть к боям интерес. Ведь многие из богачей, что прибывают туда, хотят всего лишь поговорить с нужными им людьми и без лишних ушей. А бои – это просто предлог.

Варон отложил листок в сторону, вид у него был задумчивый.

– Я уверен, что нас с тобой телепортируют ночью. А стража будет сопровождать клетки до самого подземелья. Оттуда же, из подвалов, будет почти невозможно выбраться самостоятельно. И это значит, что мы должны будем покинуть клетки еще до того, как прибудем до места назначения.

– Сбежать из-под носа у стражников, ведущих целую цепочку разъяренных зверей? Такая себе затея, – насупилась Греттель.

– Ну, во-первых, все звери будут в заперты клетках, животных не спустят на нас даже если мы убежим у всех на виду, – ответит тот. – Честно говоря, один Бойло стоит дороже любого из нас, Бранн просто не допустит того, чтобы с ними что-нибудь случилось. А во-вторых, контрабандист не солгал, когда говорил, что на арену невозможно проникнуть постороннему. Поэтому мы должны будем подождать, пока пересечем внутреннюю границу, а потом уже устраивать побег. Скрыться среди гостевых комнат или палаток будет куда проще, чем на открытой местности. И да, скорее всего мы устроим немаленький переполох, но Бранн… – Варон слегка улыбнулся. – Он сам дал мне повод задуматься об этом. Он все твердил, будто бы деньги не важнее его репутации. И, следовательно, он ни за что не сознается, что перевозит людей таким способом. Ему легче будет соврать, что одна из клеток сломалась, или что-то вроде того, чем попытаться объяснить проникновение чужаков на арену.

– То есть, ты хочешь сказать, – Греттель пыталась переварить всю информацию, которую только что услышала. – Мы сядем в клетку, как того хочет Броненосец. Подождем, пока пересечем внутреннюю зону арены. И сбежим? И нас будто бы не станут искать?

– Не станут, – Варон еще раз взглянул на листок с криво начерченным планом. – Искать кого? Если Бранн не будет болтать лишнего, то и искать будет некого.

– Ну, предположим, – девушка все равно видела весь этот замысел довольно ненадежным. – Но как же ты предлагаешь сбежать?

– Тут у меня есть одна мысль, – шхун задумчиво опустил голову и провел пальцами в своих темных спутанных волосах. – Нужно будет воспользоваться взрывным порошком, тем, что остался после встречи с охранным големом.

– Что?! Ты, наверное, перегрелся сегодня, Варон! – Греттель резко встала и начала наматывать круги по комнате. – О чем ты говоришь вообще?

– Клетки в которых перевозят зверей чаще всего достаточно просторные, чтобы укрыться от малого количества порошка. А нам главное сломать железную решетку, чтобы выбраться наружу.

– Но ты, к сожалению, не учел, что при этом, все вокруг услышат ужасно громкий хлопок. И как они по-твоему среагируют, сделают вид будто бы ничего не случилось?

– Им придется, – Варон рассержено смотрел на спутницу, если она такая умная, так пускай предложит что-нибудь свое. – Но, впрочем, я планирую немного облегчить им задачу.

– Да? И как же? – девушка сложила руки на своей маленькой груди.

– Для этого нам понадобится определенная трава, Чамница, думаю здесь можно будет ее достать, – Варон начал взвешивать в уме во сколько ему обойдется парочка этих коварных пучков.

– Трава? Да ты издеваешься? – Греттель аж взвыла от своей беспомощности, но юноша выглядел вполне серьезным.

– С нужными ингредиентами, думаю, мне удастся сделать одно зелье. Я не знаю, как оно называется у жрецов, но мы с…с моим знакомым часто делали такое, чтобы взбесить собак.

– Взбесить собак? – переспросила Греттель.

– Да, и я надеюсь, что оно подействует и на других животных, – шхун вдруг понял, что он сегодня очень устал, и от разговоров, и от бесконечных раздумий. Он убрал листок в карман и начал готовиться ко сну.

Греттель, немного смущенно, смотрела на то как он снимает пропитанную потом рубашку, ботинки и кожаный пояс. Она много раз видела его без одежды: это бледное жилистое тело почти полностью покрывали мелкие шрамы и царапины, где-то виднелись следы от былых переломов, а половину спины «украшал» крупный ожог. На левом плече также был выжжен какой-то странный, чем-то похожий на руну, символ. Совсем мелкий и расплывчатый, девушка не помнила, чтобы видела нечто подобное в учебниках магистериума, которые ей удалось выкрасть у Гарри в день своего побега. А на все расспросы об этой непонятной руне Варон отмахивался и отвечал, что не помнит, откуда у него появился этот след, да и в принципе, шхун не никогда придавал этому особого значения.

– Ну, а ты, чего до сих пор в одежде? – шутливо бросил он, ополаскивая лицо и шею прохладной водой.

– Ну тебя! – Греттель покраснела и тут же отвернулась.

Когда они пришли в эту недорогую ночлежку, Варон от чего-то попросил, чтобы девушка обязательно настояла на том, чтобы в их комнате было два спальных места. А ведь хозяин даже не заметил, что один из его гостей шхун. Стало быть, Варон просто не захотел, как прежде, делить с ней свое теплое ложе.

Лежать же на мягкой, хоть и возможно кишащей клопами, кровати, было куда приятнее чем находиться в сырой каюте корабля. Варон, на самом деле, так и не привык к качке, его то и дело тошнило, а все съеденное, оказывалось за бортом уже через пару часов. Когда он поднимался на палубу, чтобы подышать воздухом, он частенько замечал Греттель в окружении бравых матросов. Они весело смеялись все вместе, шутили, иногда даже танцевали. Эта девушка, она умеет создавать вокруг себя приятную и непринужденную атмосферу. Такую, которая рушится всякий раз, как только там появляется шхун.

Находясь рядом с ней, Варон все равно замечает, что девушка боится его, подбирает слова и желает казаться более храброй и сильной, чем она есть на самом деле. Это, конечно, лучше, чем если бы она морщилась от одного его вида, или бы плевала в его сторону, но, тем не менее. Страх – это совсем не то, чего хотелось бы Варону. Людей должно связывать между собой что-то совсем другое. То, что шхунам просто на просто, не дано понять.

Иногда Варон думал о том, как познакомились его родители. Но ведь они оба были эльвратами, их связь естественна, и, возможно, вызвана больше жалостью к друг другу, чем какими-либо иными чувствами. Он не помнил, чтобы отец, как-то ласково смотрел на его мать или же целовал. Возможно, будучи ребенком, он просто не замечал этого. Но ведь если подумать, они даже не любили своего собственного сына. Они продали его работорговцу, тем самым приговорив мальчика к ужасной смерти. Он ведь даже позабыл свое настоящее имя, а потом, в лагере, ему дали новое. Имя, пропитанное кровью и смертью. Варон ненавидел его всей душой, но считал, что не заслуживает ничего другого.

Греттель, шурша одеялом, залезла на соседнюю кровать и затихла. Да, пожалуй, так будет лучше, лучше для них обоих. И с этими мыслями Варон погрузился в неспокойный, наполненный различными воспоминаниями, сон.