Текст книги "Журнал Q 01 2009"
Автор книги: Q Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Сборник
Журнал
Наталья РАДУЛОВА Фото Андрея НИКОЛЬСКОГО Время быковать
Журнал «Огонек» , 22-28 декабря 2008 года , № 51
Наталья РАДУЛОВА
Фото Андрея НИКОЛЬСКОГО
«Огонек» решил выбрать самого красивого быка-символ нового года-в Подмосковье. Это привело буквально к конфликту среди специалистов по племенной работе
Начиналось все мирно-в областном министерстве сельского хозяйства нам сразу объявили, что лучшие быки водятся под Ногинском. Красавцы как на подбор. Выяснилось, что коровы в нашей стране-отдельно, быки-отдельно. Они вообще друг с другом никогда не встречаются и любовных историй посему не имеют. Оплодотворение происходит искусственным путем. Рассчитывать не на что. «Ну так что?-спросило министерство.-Будете одних быков брать?» Мы-делать нечего!-вздохнули: «Берем».
«ЧУЖИХ УЧУЯЛ, СТЕСНЯЕТСЯ»
На территорию ОАО «Московское» пускать нас сначала не хотели. Первый зам по воспроизводству (должность такая) Николай Суханицкий с подозрением оглядел корреспондента и фотографа федерального издания: «А ну как вы больные? У нас, между прочим, обстановка стерильная, а быков много-девяносто штук. Еще занесете чего. Давайте мы вам просто свои фотографии выдадим и езжайте назад в свою Москву». Мы приняли по возможности самый благообразный вид и уверили первого зама в своем исключительном здоровье. «Ну ладно,-смилостивился Николай Васильевич.-Упакуйте журналистов в халаты и в бахилы. И следите, чтобы они в зону «А» не проникли».
«Красавцы как на подбор»,-говорят в ОАО «Московское»Путаясь в полах огромных халатов, мы семенили за главным технологом хозяйства Андреем Малиновским и подобострастно заглядывали ему в глаза. Нас конечно же больше всего интересовала загадочная зона «А». Мы уже представляли таинственные агрегаты, которыми нашпигована эта зона. Может, быков там клонируют? Может, там ведутся секретные военные эксперименты? Но Андрей Михайлович и не думал удовлетворять наше любопытство. Шеф сказал в зону «Б», значит, туда он нас и отведет. В этой, доступной для журналистов зоне как раз происходило серьезное мероприятие-«взятие семени». На железное чучело, обтянутое войлоком и кожей, по очереди взгромождались племенные быки и совершали то, ради чего, собственно, их в этом хозяйстве и держат. Фотограф тут же достал камеру и высунулся в окошко, приветливо распахнутое для него Андреем Михайловичем: «Смотреть можно только сюда». Но это тихое его копошение тут же было замечено главным виновником торжества-бычком Фелсом. И Фелс отказался выполнять свою работу. «Чужих учуял,-вздохнул главный технолог.-Ну все, теперь его на чучело не заманишь. Застеснялся».
Быки, как выяснилось, ребята очень чувствительные. «Взятие» у них происходит два раза в неделю, и обстановка должна быть при этом самая интимная. К каждому свой подход требуется. Одного надо привязать и уйти, чтобы не смущать. Другому надо что-то насвистывать во время процесса. Третьему-нос почесать, чучело покачать, «по ребрышкам пальчиком провести». Был в хозяйстве и бычок-эксгибиционист Лав, который требовал, чтобы вокруг него собирались все рабочие смены и громко пели «Эх, дубинушка, ухнем». Без этого работать наотрез отказывался.
Павел Пилков, рабочий по взятию, говорит, что сейчас в «Московском» самым капризным «в плане возбуждения» быком является Джербо. Уж такой он флегматичный, такой равнодушный «к этому делу». Зато красивый, тут не поспоришь. Черненький, с белыми пятнами, голштинской породы.
«Ну какой же он красивый?-вдруг возмущается Елена Суханицкая, техник-лаборант, чья работа заключается в стерилизации и подогревании в специальной печи искусственных вагин.-Черный он, почти полностью, смотреть не на что. А вот Лемур-это я понимаю. Это красавец. Белый-белый, только возле глазок темные пятнышки, как у панды. И вес хороший-1055 килограммов».
Павел, продолжая улыбаться нам, зло шепчет Елене: «Ну так твой Лемур на целый год старше Джербика. Конечно, отъелся». Джербик у Павла в любимцах ходит. Но больше всего, если честно, ему нравится Мегрэ: «Он такой ласковый, плюшевый. Я его Мишкой зову. Ну нет лучше быка, нет».
«НРАВ СПОКОЙНЫЙ, МОРДА ДОБРАЯ»
Зоотехники Нина Ивановна и Валентина Николаевна самым лучшим быком все же считают стеснительного Фелса: «У него сперма самая активная». Это значит, что после одного его «раза» они могут расфасовать в специальные тубы 300-500 доз, необходимых для осеменения одной коровы. А дозы эти хозяйство продает по цене от 80 до 200 рублей. Так вот у Фелса цена самая высокая, так как он не просто осеменитель, а улучшатель породы «по количеству молока, жиру и белку».
Ветеринар Марк Рыбик с дамами категорически не согласен. Для него лучший бык тот, кто ведет себя прилично во время врачебных манипуляций. Кто уколов не боится, грубо говоря. И кто за эти уколы потом не мстит. «А быки почти все мстительные,-говорит Марк.-Когда он болеет, то терпит все. А как поправился, то припоминает обиды, зараза. Может лбом толкнуть, на ногу норовит наступить». Поэтому, например, норовистого Сафьяна, которого очень уважают сторожа, ветеринар не жалует. Ветеринару нравится Леон, он же Ленька: «Нрав спокойный, морда добрая».
Мы напрашиваемся к Марку в кабинет, «поснимать». Наш куратор Андрей Михайлович теряет бдительность и отпускает со спокойной душой. Мы, конечно, тут же пользуемся возможностью и как бы между прочим спрашиваем у ветеринара: «А где тут у вас зона «А»? Интересно бы посмотреть». Ветеринар пожимает плечами и отводит нас в обычный с виду скотный двор. Только стоят там быки. Жуют сено, отдыхают. «И это все?»-удивляемся мы. «Ну да. Они тут живут». А мы-то думали…
При нашем приближении быки, правда, подняли рев. «Вот как они чужих по звуку шагов отличают, я до сих пор не пойму»,-удивляется Марк. У быков нет возможности помериться силами, но каким-то образом они выявляют лидера, которого все слушаются. Вот и сейчас первым начал реветь «пахан»-Блистер, а за ним уже, по старшинству, остальные. Иерархия соблюдается и во время кормления. Более доминантный бык без зазрения совести может воровать из кормушки соседа комбикорм и сено. Сколько сможет достать-все его. И подчиненный возражать не рискует. Поэтому рабочие стараются накладывать корм в самый центр каждой кормушки, компактно, чтобы не поощрять дедовщину.
Рабочие-кормежники, кстати, самым красивым из всех своих подопечных считают Блистера: «Пусть другие обижаются, но Блистер-номер один». Фельдшер Марк морщится от таких слов. Блистер недавно его чуть не затоптал, как такой хам вообще может претендовать на звание символа года?
«Имен не скажу, но кое-кто у нас тут сторожа недавно помял,-намекает Марк.-Пару ребер ему сломал, на минуточку». У производителей рога хоть и отсутствуют-их прижигают еще в юном возрасте,-но повадки остаются те же самые, что и у мелких бычков с рогами, которые в корриде участвуют. Вот и этот «кое-кто» отвязался недавно, а глупый сторож вместо того, чтобы позвать подмогу, решил его обратно в стойло загнать. Ну и получилась почти коррида-«кое-кто» пытался смельчака на отсутствующие рога поднять, покатал по земле немного.
Подобные инциденты в хозяйстве случаются редко. Но помнить о технике безопасности надо всегда. Недисциплинированные рабочие иногда забывают, а заезжая публика и вовсе не догадывается. На днях в правление приезжали бизнесмены, хотели арендовать двух бычков на новогоднюю вечеринку. И ведь чего придумали: «Поставим,-объясняли,-их у входа в клуб, чтобы каждый желающий мог с ними сфотографироваться». Николай Васильевич как это услышал, чуть не умер. Он дышать на своих животных боится, а тут-«поставим у входа». Если публика не пострадает, так быки заразятся чем-нибудь. А ну как там все больные, эти празднующие?
«ГОЛОС, КАК У КОБЗОНА»
Так выглядит сегодня генетический банкНаконец начинаем выбирать для самой главной, парадной фотографии лучшего быка. Зам по воспроизводству предлагает вывести нам Цвайселя-черно-пестрого немца. У фельдшера каменеет лицо. Фельдшер хочет вывести своего фаворита, Леньку. Рабочие, как известно, за Блистера, но они права голоса не имеют. Уходят, чертыхаясь, курить за территорию. Павел Юрьевич, главный по взятию семени, тоже переживает. Цвайсель, конечно, всем хорош, но Цвайсель разве товар дает? Разве ж он может покупателя удовлетворить? Вот Мегрэ-Мишка-это другое дело. Он и фотогеничный очень.
Главный технолог тоже молчит. Ему вообще хотелось бы молодых продемонстрировать. Базилио, Баритон, Изумруд, Линкольн, Сервер-все перспективные парни, каждый вполне может претендовать на титул самого красивого быка России, хоть и являются иностранцами, как, впрочем, и все остальные.
Дамы продолжают настаивать на Фелсе, к которому, кстати, в итоге пришлось пригласить для ускорения процесса его сердечного друга, Маркиза. Это обычная практика, когда быки вместо чучела используют в качестве «подставки» кого-нибудь из своих сородичей, самого симпатичного. Тут даже что-то вроде любви, бывает, случается. Правда, взаимность всегда только с одной стороны. Джербо, к примеру, недавно воспылал страстью к Эвенту, чему последний совсем не рад. Ну а что поделаешь? Коров эти производители никогда в глаза не видели, потому и испытывают чувства друг к другу. Задача сотрудников хозяйства в таких случаях-вовремя подставлять резиновые предметы, которые греет лаборантка Елена в своей печи.
Итак, Цвайсель или Фелс? «Фелса давай!-настаивают женщины.-У него голос хороший». Фелса тут все из-за этого называют Кобзоном-ревет животное так, что стекла дрожат. Но сейчас Фелсу-Кобзону не до фотосъемок-отдыхает он после трудов праведных и ужинает. Так что в итоге все же выводят немца.
Публика, агитировавшая за своих фаворитов, недовольна. Каждый старается объяснить, чем его бык лучше и почему именно ему больше всех подошел бы титул лучшего в Центральном федеральном округе. Вахтерша Мария Михайловна, которая строго кричала еще час назад: «Куда? С какой целью?», теперь пытается подкупить нас очаровательной улыбкой: «А Маркиза вы видели? Уверяю-не пожалеете».
В общем, из-за наших поисков самого красивого быка в племенном хозяйстве произошел раскол. Все-таки красота-понятие субъективное. Но хотя бы кое в чем сотрудники пришли к единому мнению. После вопроса: «А своих подопечных на Новый год вы чем-нибудь порадуете?»-был устроен референдум, на котором постановили: 1 января выдать каждому по буханке белого хлеба, самого любимого лакомства.
«Они ведь нас кормят»,-признают все присутствующие. Хозяйство это считается прибыльным. У того же обычного «взяточника» Павла Юрьевича зарплата, к примеру, 40 тысяч рублей. И премии еще-не меньше шести окладов в год. Как тут быков не любить?
«Расходы у нас тоже солидные,-объясняет Николай Васильевич. Содержание одного быка ежегодно обходится в 400 тысяч. Помимо сена и комбикорма мы ведь еще даем им сухое молоко, яйца, сахар, рыбий жир, морковь, витамины. Но с другой стороны, ежегодно мы производим более миллиона доз, у нас отовариваются 50 регионов России, так что жаловаться пока не на что».
Подумав, Николай Васильевич предлагает добавить к праздничным хлебным буханкам и по одной шоколадной конфетке. Крупные рогатые, которые все весят около тонны, конечно, такую сладкую малость и не заметят, смолотят только так. Но главное ведь-проявить внимание и уважение. Кормильцы все-таки.
Инновации в эпоху кризиса: секрет успеха «скотча»
Компания 3М делится с читателями портала Исследования и разработки – R&D.CNews секретами успеха, обеспечившими становление на рынке инновационного продукта в самый разгар Великой Депрессии.
Главным условием работы в сложный в экономическом отношении период становится выживание. А многие компании научились использовать это время в своих интересах. Своим уникальным опытом в этом отношении делится с читателями портала Исследования и разработки – R&D.CNews корпорация 3М, которая даже в период Великой депрессии в США научилась процветать.
30-е годы в США ознаменовались началом Великой Американской депрессии. Опытный аналитик сказал бы, что нет худшего времени для вывода нового продукта на рынок. Из-за недостатка денег люди экономят, не покупают ничего лишнего, стараются дольше использовать уже имеющиеся в доме вещи.
И экономить им помогает клейкая лента. Изобретение технического лаборанта компании Ричарда Дрю, изначально предназначенное для покрасочных работ, находит неожиданно широкое применение на потребительском рынке. Даже само название продукта и торговая марка, под которой 3М его запускает, были под стать окружающей атмосфере рачительности – Scotch (Scotch в переводе с английского означает «шотландский», другое значение слова – «скупой»).
История изобретения Ричарда Дрю такова: изначально (1925 год) он создал ленту как заменитель разделительных бумажек для покраски автомобилей, и она имела клеящий слой только по краям, что создавало определенные неудобства. Поэтому автомеханики, пораженные недостаточным количеством клея на ленте, и прозвали ее «Scotch» (ведь в те времена о шотландской бережливости, а точнее – скупости, ходили легенды).
И только в 1930 году эксперименты мистера Дрю завершились созданием рулона «шотландской» целлофановой ленты, который был отправлен на пробу клиенту в Чикаго.
С помощью ленты Scotch хозяйки заклеивали пакеты с молоком, чтобы оно дольше не закисало, чинили игрушки и книги, фермеры заклеивали треснувшие индюшачьи яйца, а, кроме того, давали достойный отпор прожорливым грызунам: они приматывали электрический фонарь к стволу ружья, что позволяло им видеть непрошеных гостей в темноте и уберечь урожай от ночных набегов.
Чтобы, не срывая арбуз, узнать сладкий ли он, был придуман оригинальный способ: вырезать серединку и посмотреть мякоть. Если мякоть не достаточно спелая, кусочек возвращали на место, заклеивали лентой и оставляли дозревать.
Ленту начали использовать везде – подчас даже в самых неординарных целях. Например, наклеивали на отверстие банки с газировкой кусочек ленты. Это создавало определенный шумовой эффект, и все насекомые на пикнике разбегались.
Лентой заклеивали крошечные дырочки на стеклах, а также с ее помощью продлевали жизнь полированному столу: на донышки стаканов и пепельниц наклеивали клейкую ленту, и с царапинами было покончено.
К началу Второй Мировой войны клейкая лента стала настолько незаменимой в домашнем хозяйстве, что компания 3М даже запустила рекламный ролик по телевидению с извинением перед домохозяйками за отсутствие клейкой ленты Scotch в магазинах.
Заводы компании выполняли государственные заказы. «Как только мы победим, – говорил диктор в рекламном ролике, – клейкая лента вернется в ваши дома и офисы!» Незаменимость ленты подтверждается и тем, что был выпущен музыкальный рекламный ролик со специальной песней про ленту Scotch, помогающую создавать прическу.
Сегодня существуют сотни товаров под торговой маркой Scotch, они продаются по всему миру, а бренд входит в тройку самых известных торговых марок в США. Во многих странах Scotch стал именем нарицательным, и так называют все клейкие ленты – как, например, в России.
Язык и сознание: что делает нас людьми? Лекция Татьяны Черниговской
Здравствуйте. Я отдаю себе отчет в самоубийственности этого предприятия. Говорить о языке – это еще куда ни шло. Но о сознании – это уже опасно. Я начну с полупритчи. В 80-е гг. при РАН был Совет по проблемам сознания. Туда входили очень серьезные люди. Я там оказалась просто по ошибке. На одном из собраний, ведущий сказал, что он хотел бы, чтобы к утру все собравшиеся подали ему записки с текстом «Сознание – это...». Он не получил ни одной. Потому что такое определение дать чрезвычайно трудно.
В двух лекциях, прочитанных здесь, было сказано: «Среда дает запрос. Будем эволюционировать». Меня это привело в сильное возбуждение. Возникают вопросы. Кто дает такой запрос? Зачем? И что такое среда? Кто заказчик этой эволюции, которая должна привести к человеку? И, наконец, зачем вообще такой заказ? Чтобы лучше жилось на планете? Так мы видим, чем дело кончилось! Еськов замечательно сказал, что в этом смысл есть, потому что нужно же перерабатывать углеводороды, нужно это сжигать и т. д. Если среда ставила перед собой такую романтическую цель, то, в общем, цель достигнута. Теперь далее. Мы говорим, что делает нас людьми. А люди – это кто? Это прямоходящие. Но, кроме нас, прямоходящими являются еще и кенгуру, страусы и петухи. Поэтому дело не в этом. Это те, у кого большой и сложный мозг. Но есть и другие с таким мозгом. Например, дельфины и высшие приматы. Это те, у кого хорошо устроены руки, у кого сложный артикулярный аппарат. Короче, это те, у кого есть сознание и язык. Звучит банально, но это так. Встает вопрос: сознание и язык есть только у них? И что считать языком и сознанием? Это очень опасные вопросы. Нет никакой надежды на то, что я смогу дать на них не то что окончательные, но хоть сколько-нибудь вразумительные ответы. Но прокомментировать я их могу. Есть серьезные оппозиционные точки зрения на то, где начинается сознание. Я знаю вполне серьезных ученых, не сумасшедших и не безграмотных, которые считают, что сознание начинается с самого начала, чуть ли не с клетки. Опять же вопрос, что мы считаем сознанием. Что мы ищем? Никто не может сказать, что является доказательством наличия сознания. Мы никогда не сможем отбиться от того, что можно сказать: это просто сложный рефлекс, так просто действует память или внимание и т. д. Сознание – это то, что противоположено его отсутствию, например, при наркозе? Или это то, что противоположено бессознательному? Или это способность к рефлексии? Это уже ближе. Способность к пониманию? Еще ближе. Но это целый спектр. Серьезные вопросы, кстати, возникают, когда термин «сознание» переводят с русского на английский. Сразу возникает большая проблема. В наиболее спокойной форме это переводится как «mind», что в обратную сторону все время пытаются перевести как «мозг», что неправильно. Почему исследования языка и сознания так важны? Потому что мир для нас таков, каким его может до нас донести наш мозг.
Был такой теоретик биологии в 20-е годы Икскюль, который создал термин Umwelt, который определяется как функциями данных существ, так и средой, в которой он живет. Можно продолжить. Не только мир для человека отличается от мира, каким он предстает перед животными, но и между людьми в этом тоже есть отличия. Так что для нас мир таков, каким мы его способны воспринять и описать. Описать – значит воспользоваться языком. Можно вспомнить Пенроуза, замечательного ученого, он писал, что осознание и понимание – основа человеческого интеллекта. А что такое понимание? Можно ли сказать, что сложная машина что-то понимает? Вопрос неочевидный. Понятно, что нейрофизиологические процессы являются основой, но их, как пишет Пенроуз, невозможно смоделировать и описать в физических, математических или иных естественно-научных терминах. Это несводимые вещи. Мы можем только притягивать это, сводить: когда происходили такие-то процессы, в моем мозгу происходило то-то. Абсолютно не очевиден ответ, что является причиной чего и является ли вообще. Я бы также вспомнила величайшего теоретика изучения сознания Нагеля, который писал, что сознание – это концептуально не сводимый аспект реальности. И попытка свести к нейрофизиологическим механизмам приводит к провалам в объяснении. Наконец, можно вспомнить замечательную статью Чалмерса, которая в русском переводе называется «Почему информационные процессы не идут в темноте?» То есть без внешней среды. Он пишет, что непонятно, почему восприятие и мышление аккомпанируются субъективным опытом. То, что мы воспринимаем какие-то волны и частоты, – это факт. Но мы их воспринимаем, как звонкое, кислое или ароматное. Почему? Это субъективный опыт. Такого, похоже, нет у животных. Хотя и тут тоже вопрос: а откуда мы знаем? У нас нет никакого способа узнать, есть ли у них субъективная реальность.
Этому замечательному рисунку более 150 лет. Он отражает тот романтический период в истории науки, когда еще казалось, что мозг можно описать по качествам и адресам. Когда думали, что есть разделы, которые занимаются нежной дружбой, привязанностью и т. д. Это делалось на основании чего-то. Был период, когда начали действительно открывать связь между умениями людей и определенными отделами в мозгу, которые якобы за это отвечают. Якобы – потому что это и правда, и неправда. Мы ведь знаем, что у человека есть речевые зоны. И если с ними что-то случится, речь исчезнет. С другой стороны, мы знаем массу примеров, когда у человека вообще удален левый мозг. И там физически нет ни одной речевой зоны. А речь возможна. Как это происходит? Вопрос с локализацией функций – вопрос очень подвешенный. В мозгу одновременно все локализовано – и не локализовано. Память имеет адрес. И одновременно не имеет. Хуже того, объекты, которые мы помним, одновременно живут в нескольких местах. И там, где все овощи, и там, где все зеленое, и там где воспоминания о вчерашнем дне. У одного и того же объекта нет адреса. Так что эта картинка имеет только археологический интерес. Заметьте, что язык здесь помещен под глазом. Автор этой картинки сказал, что все его знакомые, которые хорошо говорят, имеют мешки под глазами. Итак, есть параллельное описание нейрофизиологических процессов и ментальных состояний, которые то ли ими вызываются, то ли сопутствуют им. Это описание никак не помогает нам ответить на вопрос, как именно поведение нейронной сети порождает субъективные состояния. Из всего, что я слышу в последнее время, приходится сделать вывод, что без серьезной смены парадигмы этот провал в объяснении не будет преодолен. Лавинообразно растут горы хороших фактов, которые мы получаем благодаря все усложняющейся технике. Каждый день появляются новые статьи. У меня создается впечатление, что мы попали в ловушку этих фактов. Не только их количество не улучшает нашу жизнь, но и чем более сложная техника у нас появляется, тем нам же хуже.
Я привожу студентам такой пример. Если мы ставим карандашом точку на листе – то это точка. А если мы смотрим на нее через лупу, то она уже становится какой-то шершавой. А если мы возьмем электронный микроскоп, то даже непонятно, что мы там увидим. Это ситуация, в которой мы сейчас оказались. Еще полшага – и нам удастся описывать мозг с точностью до одного нейрона. И что? Абсолютно не нужно описывать все нейроны. Это бесполезно. Была одна передача, которую вел мой приятель, астроном. И когда я рассказывала про мозг и про то, сколько в нем всего творится, я сказала, что есть около 140 млрд. нейронов и у каждого – более 10000 связей. Он спросил, отдаю ли я себе отчет, что это за цифра. И сказал, что это больше, чем звезд во Вселенной. Предположим, что мы опишем, что каждая из этих связей делает. Но нам это не нужно. И мы оказываемся в ситуации, когда есть огромные горы фактов и миллиметры объяснений. Должен появиться гений, который сможет на это посмотреть вообще по-другому. Если признать, что сознание – это в первую очередь осознание, то мы наталкиваемся на огромный разрыв между относительно хорошо изученными психофизиологическими процессами и фактически неизученным осознанием и пониманием. Мы даже не можем сказать, что это такое.
Некоторые говорят, что на этом пути нам могла бы помочь интроспекция. Давайте будем смотреть «внутрь себя». Один из двух нобелевских лауреатов, которые открыли двойную спираль ДНК, Ф.Крик, в последние годы очень серьезно занимался сознанием. И он пишет, что интроспекция обманывает нас на каждом шагу. И это нам не помогает. Что делать? Еще одна вещь, которая меня расстраивает в связи с мозгом – это его самодостаточность. Он делает, что хочет. Похоже, что ему не нужен внешний мир. Дальше возникает вопрос, кто кому подчиняется? Мы мозгу, или мозг нам? Есть данные, из которых следует, что нейронная сеть обладает собственной свободой воли. Если снимать (фиксировать) функциональные процессы, которые идут в мозгу, когда человек должен принимать какое-то решение, простое решение, мозг принимает это решение за 20-30 секунд до того, как человек об этом узнает.
Борис Долгин: В каком смысле узнает?
Татьяна Черниговская: Мозг дает сигнал субъекту о том, что он, человек, якобы принял это решение самостоятельно. Это довольно страшно. Я думаю, что все зависит от того, какие решения. Если принимается решение «жениться – не жениться», – это другое. А мелкие решения связываются с т.н. «самостью». А она определяется как транспарентность тела, или духовного и телесного в человеке. Это восходит к Аристотелю и Фоме Аквинскому, которые писали, что душа есть форма тела. Но отношение к этому очень различно в разных культурах, от полного отрицания такой самости, например, в Махаяне, до трактовки ее как результата личного опыта в понимании Лютера. Самость – это функция, и она не всегда включается. Говорят, что характеристикой развитого сознания является рефлексия, я бы сказала так. А с чего мы взяли, что все, принадлежащие к нашему биологическому виду этим обладают? Я постоянно вижу множество людей, которые к никакой рефлексии не способны. Этим, конечно, не обладают дети. Но и взрослые тоже. Так что рефлексия не всегда есть. Это значит, что есть некий разрыв между происходящим, нашим осознанием этого и оценкой.
Примак, специалист, который в частности занимался поведением высших приматов, пишет: «Возникновение языка не вяжется с эволюцией». Хайдеггер писал: «Язык – это средство борьбы со смертью». Есть замечательные ученые, которые говорят, что «Язык – это движение в сторону от природы». Язык обеспечивает нам нечто, что может передать достижения нашей жизни другим, а не закрывает все смертью. А природе человеческий язык не нужен. Я предлагаю договориться, что здесь под языком мы понимаем именно человеческий язык со всеми его свойствами, сложной организацией и т. д. Если считать языком любую знаковую систему, нам очень трудно будет вести разговор. Ведь такой язык есть у всех живых существ. Я говорю именно о нашем языке. Его функцией является не только коммуникация. Ведь она возможна и без него, о чем свидетельствуют миллионы других существ, живущих на планете. Идет бесконечный спор: «Природа – против жизненного опыта». Хебб, крупнейший специалист по мозгу предлагал называть нейрофизиологические структуры компетентными, расшифровывая аббревиатуру CNS. Согласитесь, это довольно страшное слово.
И все же спор идет бесконечно. И он идет не между слабыми. Споры о языке идут именно между сильными сторонами, у каждой из которых есть тонны аргументов. К чему сводится этот спор? В итоге он сводится к следующему. Есть все жители этой планеты, потом есть некий провал. И тогда начинается человек. Есть ли этот провал? Если он есть, значит люди действительно – вообще другие. Что это значит? Другие – это кто? В августе 2006-го года были опубликованы исследования, в рамках которых сравнивались геномы человека и шимпанзе. Те, кто этим занимались, пытались найти участки ДНК, в которых за 5 млн. лет произошли такие сильные изменения, которые отдалили нас от шимпанзе. Нашли несколько таких участков. В этих участках темпы изменения были существенно выше, чем в среднем по геному. Их оказалось 49. Я не генетик. Поэтому эту информацию комментировать научно я не возьмусь. Причем в некоторых участках изменения происходили в 70 раз быстрее, чем в среднем. Это огромная цифра. Почему такое ускорение произошло?
Тут есть множество спекуляций, правда, вне генетики. Хомский считает, что произошла макромутация, то есть взрыв, который привел к возникновению языка. Стивен Пинкер с некоторых пор занимает другую позицию. Общее у них в том, что есть модуль языка. Но Пинкер занимает более эволюционную позицию, говоря, что была серия микромутаций, которые привели к языку. Участки этих изменений разбросаны по всему геному. Встает вопрос: какие функции эти участки выполняют? Начали разбираться и выделили ген, который претерпел наиболее значительные изменения. Это небольшой ген, который называется HAR1, который входит в группу HAR1F, что означает Human accelerated region 1 forward. Он кодирует маленькую РНК. Но в нем содержится 118 различий между человеком и шимпанзе. Для сравнения: разница между шимпанзе и птицами – 2 различия. То есть был какой-то взрывной процесс. Это исследование было выполнено в Калифорнии целой группой людей. Этот HAR1F влияет на развитие нейронов новой коры между седьмой и девятнадцатой неделями развития плода. Это критичный период для миграции нейронов и специализации нейронов в коре. Это очень важно. И сразу было объявлено, что это ген мышления.
Должна всех разочаровать. Это один из 10 генов, которые претендуют на то, чтобы быть специфически человеческими. Такой ген ищут уже давно. История длинная, и мы в самом начале ее пути. Аналогичная история была со знаменитым геном FOXP2, который был в поломанном виде найден у семей, у которых есть всякие фокусы с языком, причем передающиеся из поколения в поколение. В работе участвовали и генетики, и лингвисты, и психологи. И действительно, в этих семьях ген поломан. Там кто говорить не может, у кого заикание, и т. д. Именно фокусы с языком. Здесь тоже все сложно. Ведь если проблемы с чтением, то как доказать, что это проблемы с языком, а не, скажем, с рабочей (или оперативной) памятью? Таких примеров может быть много. Было объявлено, что ген грамматики найден! Если он найден, то мы закрываем Нобелевский комитет, поскольку все нобелевские премии мы отдаем этому человеку. Ведь это значит, что найден Ген Человека. Но это не так. Этот ген есть у кошек, мышек и крокодилов, которые не были замечены в грамматике. В геноме человека больше 80% всех генов работает именно на мозг, что говорит о природе эволюционного процесса. И мозг потребляет 20% всей энергии организма. А у младенца – 50%. Это результат накопления гигантских усилий генома в эволюции по созданию мозга.
Татьяна Владимировна Черниговская (фото Н. Четвериковой)
Был ли эволюционный взрыв? Как это узнать? Каждый месяц мы читаем об открытии самых необыкновенных генов: гениальности, музыкальности, пения и т. д. Не беспокойтесь – еще ничего такого нет. Итак, есть ли такой разрыв, о котором я говорила? Иван Иванович Шмальгаузен предложил такой сценарий: что эволюция начинается вовсе не в изменения генотипа, а с изменения фенотипа, которое постепенно оформляется в изменение генотипа. Была знаменитая книга Дикана, которая называется «Символический вид». Это про нас. Он там говорит: «Язык – это паразит, оккупировавший мозг». То есть язык повлиял на мозг так, что он стал таким. Язык – лучшее средство для борьбы с хаосом, который атакует нас каждую секунду. К нам постоянно поступает несметное количество сенсорных стимулов. Только мозг дает нам возможность с помощью языка разложить их и объективизировать личный опыт, что и есть необходимое условие функционирования социума. Дарвин писал: «Разница между людьми и прочими биологическими видами в степени, а не в качестве». Ничего такого специального нам природа не дала. Просто все усложнилось.
