Текст книги "Маруся"
Автор книги: Полина Волошина
Соавторы: Евгений Кульков
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Первое, что бросилось, нет, не в глаза, а в нос – был запах, как бы это помягче выразиться… навоза. Неожиданный запах для города ученых, надо сказать. Маруся остановилась около огромной кучи, похожей на муравейник. Можно было бы догадаться, что это за куча, если бы не ее размер. Высотой она была метра полтора и с тем, кто мог навалить такое, не справлялась даже Марусина фантазия. Возле кучи оживленно спорили два мальчика лет десяти. У одного из них в руках была странная штука, похожая на высокую и узкую кастрюлю с ручками, внутри которой был спрятан ярко-синий прожектор с лопастями, как у вентилятора.
– А я говорю, схлопнет!
– Ни фига не схлопнет.
– Схлопнет!
– По частям схлопнет, а целиком не схлопнет.
– Спорим, что схлопнет?
– На что спорим?
– Если схлопнет, то схлопнет, а если не схлопнет, то…
– Так! – прервал мальчишек Носов. – Что это вы задумали?
Мальчишки испуганно отступили назад. Видимо, они были настолько увлечены беседой, что не заметили, как к ним подошел кто-то еще.
– Ничего не задумали!
– Он говорит, что если по куче выстрелить из «пушки», то она схлопнется, – выкрикнул один из спорщиков.
Мальчишка с «кастрюлей» рассерженно опустил оружие к земле.
Носов даже всплеснул руками. Чего именно он испугался, Маруся не поняла, но вид у него был крайне взволнованный.
– Да ты! Ты… Ты просчитал вероятность?!
– На прошлой неделе я пробовал схлопнуть…
– Нет, нет, нет. Ты… ох! Да как же…
Носов выдернул «кастрюлю» из рук ребенка и укоризненно покачал головой.
– Нельзя применять «пушку» без предварительного расчета.
– Но я…
– А если ты ошибся?
– Тогда она просто не схлопнется.
– Или схлопнешься ты!
– Но я…
– Или ее разнесет в радиусе трех километров, и потом кое-кто будет вынужден отмывать всю школу от навоза!
– Тогда уж лучше пусть я схлопнусь! – в ужасе закричал мальчишка.
Разговор прервал невероятно громкий гул. С таким звуком должен был падать реактивный самолет, никак не меньше. Земля задрожала, стало темно и, кроме шуток, страшно! Маруся зажмурилась. Мальчишки, однако ж, смеялись, поэтому, постояв секунду и приготовившись к смерти, Маруся осторожно открыла глаза. Неприятно было это осознавать, но смеялись над ней.
– Что?
Маруся смутилась и постаралась принять максимально невозмутимый вид.
Мальчишки стали хохотать еще сильнее, но самое противное, что Нос смеялся вместе с ними.
– Что?! – совсем рассерженно выкрикнула Маруся и на всякий случай обернулась.
– Что… Что это?!
Злость как рукой сняло. На смену ей пришло то самое удивление, от которого расслабляются мышцы лица и повышается внутриглазное давление. Иными словами, Маруся стояла, открыв рот и вытаращив глаза. А прямо перед ней, но куда в более спокойном состоянии, стоял огромный, нет, не так, ОГРОМНЫЙ мохнатый слон с ОГРОМНЫМИ бивнями. Это… Это был…
Секундная вспышка в голове – и Маруся вспомнила рисунок на футболке Ильи. Это был мамонт.
– Мамонт?
Маруся читала про то, что ученые пытаются клонировать это вымершее животное по останкам мамонтенка Димы. Она даже видела его в палеонтологическом музее. Но представить себе такое…
Мамонт был ростом с двухэтажный дом, а прямо на его голове сидела миниатюрная (или так казалось из-за разницы в росте) белобрысая девочка, которая невозмутимо ела эскимо.
– Митри-и-ич…
Нос подошел к мамонту и погладил его по волосатой коленке.
– Хоро-о-о-оши-и-и-ий…
Маруся закрыла рот. Митрич… Сын, точнее клон того самого Димы? Ну-ну… Сколько же лет его прятали, если он вымахал до таких размеров…
– Он взрослый?
Вместо ответа Митрич задрал хобот и еще раз оглушил Марусю своим жутким ревом. Здесь больше всего подходит выражение «уши свернулись в трубочку». Для пущей надежности Маруся прикрыла их ладонями и опять непроизвольно зажмурилась. Какой кошмар!
– …сказать, что взрослый…
Маруся открыла глаза. Первая часть фразы растворилась в децибелах, но смысл она уловила.
– А это… – она показала на полутораметровый «муравейник», – его?
– Его! – не без гордости ответил Нос.
Парадоксально, но иногда даже такие вещи вызывают, нет, восхищение – не то слово… Уважение?
– Круто…
– Это еще не самое страшное, – вступил в разговор один из мальчишек. – Вот колония летающих белок…
– Да-а-а… – с видом знатока поддержал его второй мальчик.
– Этот хотя бы локально.
– Ага.
– Много, но локально.
– И редко.
– Не часто, да… А эти… – мальчишка покачал головой, – повсюду!
– И каждые полчаса.
– А то и чаще.
Совершенно потрясенная Маруся обернулась к Носу.
– И что… вы всем этим занимаетесь? – шепотом спросила она.
– Это часть работы. Профессор даже выдал грант на решение проблемы утилизации…
– Обалдеть. А ничем другим вы не пробовали заниматься?
– Ну, это же… Нет. Ты не понимаешь. То есть… Ты понимаешь, что это мамонт?
– Это я понимаю.
– А это… часть мамонта. Ну, точнее… скажем так… часть проекта.
Вот, Маруся. Вот до чего ты докатилась. Решение проблемы утилизации отходов крупного, как бы его назвать-то? Лохматого скота.
Маруся еще раз внимательно посмотрела на животное. Обычно, когда люди видят что-то необыкновенное, у них в голове происходит помутнение рассудка, не зря в таких ситуациях говорят «уму непостижимо». Они перестают адекватно воспринимать действительность, ибо действительность перестает быть адекватной. Они могут выбежать в поле, чтобы сфотографировать приземление летающей тарелки, или броситься с видеокамерой под смерч, или просто стоять, разинув рот, и смотреть на семидесятиметровую волну во время цунами.
Удивляться можно чему-то странному, но объяснимому – например, если собачка станцует на задних лапках. Однако если после этого собачка попросит у вас закурить, вы не удивитесь, вы будете стоять и смотреть на нее, стоять и смотреть, и думать: «Это собака. Она разговаривает человеческим голосом. И курит!» Но никакого удивления. Возможно, это называется шок.
Так вот. Стоять рядом с пятиметровым мамонтом, последний из которых вымер десять тысяч лет назад, – это шок. Сначала вы как бы ничего не чувствуете. Ну, мамонт и мамонт. Офигенно здоровущий мамонт. Просто с ума сойти, какой здоровущий мамонт. Потом начинаете рассматривать его более внимательно. Он не похож на картинки из учебника. Не похож он и на мамонтов из мультфильмов, не похож на компьютерных мамонтов, на игрушечных, на восстановленных по скелету…
Длинная, почти черная шерсть, которая распадается на сосульки – вроде дрэдов. Челка, полностью закрывающая глаза. Уши маленькие и из-за шерсти их почти не видно. Густой шерстяной покров на ступнях… Господи, как же это называется у мамонтов. Ну, пусть будут ступни. Хвоста нет. Хобот не такой уж и большой, а вот бивни – огромные. Из-за лохматости он выглядит еще более крупным, он похож на дом – такой мохнатый дом с очень громким ревом. После детального осмотра шок отступает. И наступает еще более сильный шок. Это приходит осознание. Да, да. До этого вы ничего еще не осознавали. Вы просто пытались примириться с картинкой, которая нарисовалась у вас перед глазами, пытались проанализировать ее, чтобы постичь. И вот когда постигли, только тогда и наступает настоящее…
– Это же мамонт!
Маруся поняла, что снова стоит в оцепенении и не замечает ничего вокруг. Какие-то люди возятся рядом, что-то говорят, жестикулируют…
– …сверхскоростные самолеты, поезда, клонирование, лекарства от рака, вот-вот откроем телепортацию…
Нос воодушевленно перечислял изобретения последних лет и загибал пальцы.
– …искусственные органы, межгалактические станции, мы даже научились добывать полезные ископаемые на Луне…
С невероятным усилием Маруся перевела на него взгляд и попыталась сконцентрироваться.
– А проблему отходов решить не можем, – закончил свою пламенную речь Нос. – Парадокс.
Маруся, молча, кивнула.
– Вообще-то это девочка.
– Что?
– Митрич.
– Девочка?
– Название проекту придумали до его рождения. То есть ее. То есть сначала придумали, что это будет Митрич, а уже потом она родилась на свет.
– А почему не переименовали?
– Зачем?
Искреннее удивление на лице. И правда, зачем? Все-таки ученые совершенно отдельный вид людей. А может, и не людей. В эту тему лучше не углубляться.
– Пойдем отсюда, а то глаза уже щиплет.
Глава 3. Охотники
1Школа была похожа на огромный кубик Рубика, который уронили с неба. И поэтому он рассыпался на разноцветные секции: тут красная, тут в два этажа белая и синяя, тут оранжевый кубик вонзился в землю под углом в 30 градусов, а тут – сразу три желтых секции в ряд. Некоторые секции объединялись в сложные геометрические фигуры, другие валялись по отдельности. Все это было разбросано в высокой зеленой траве и напоминало скорее гигантскую художественную инсталляцию, но никак не корпуса школы.
По непонятной причине у Маруси снова разболелся правый глаз. Сначала он начал слезиться, потом чесаться, потом расчесался до того, что, казалось, он вот-вот вывалится или лопнет. Маруся даже прикрыла его рукой – чтобы, если все-таки вывалится, не потерялся в траве. Нос медленно плелся по тропинке и смотрел себе под ноги. Маруся шла за ним и старалась уже никуда не смотреть. Дойдя до красной секции, Нос обернулся.
– Что там у тебя?
– Не знаю…
– Болит?
– Угу…
– Дай посмотреть.
Маруся замотала головой.
– Я просто посмотрю, вдруг что попало.
– Ничего не попало.
– Да перестань…
Маруся вздохнула, убрала руку и зажмурилась.
– Открой.
– Не-е-е…
– Я не увижу, что случилось, пока ты его не откроешь.
Маруся снова заслонилась руками, потом отвернулась от солнца и осторожно приоткрыла глаз. Из него текли слезы, поэтому смотреть было больно и неприятно. Нос подошел поближе и наклонился.
– Такое ощущение…
– Что?
– Что он стал другим.
– Каким другим?
Марусе захотелось сесть на траву, заплакать, захныкать и закапризничать. Все девочки делают так, когда болеют.
– Каким-то… таким.
– Красным?
– Зеленым.
– Да ну тебя.
– Правда!
Маруся оттолкнула Носа и отошла в сторону.
– У тебя глаза разного цвета.
– Не смешно.
– Я и не шучу.
Придурок…
– Смотри!
Нос вытащил из кармана коммуникатор и поднес к Марусиному лицу.
Маруся подняла глаза на экран. Микроскопическая вебкамера передавала изображение, словно зеркало.
– Ч-ч-че-е-ерт…
Один голубой, второй зеленый. Какое-то воспаление? Болезнь? Оптический эффект? Неисправная камера? Испорченный экран?
Маруся проморгалась и посмотрела еще раз. Взяла коммуникатор в руки и поднесла поближе. Нет. Никакой ошибки. Голубой и зеленый.
И как такое может быть? Радиация?
– Что-то случилось?
Какой-то старик неожиданно появился из-за кустов и теперь шел им навстречу.
– Степан Борисыч!
Бунин? Маруся снова прикрыла глаз рукой, а другим посмотрела на старика. Загорелый, короткие седые волосы ежиком и черно-белая щетина на щеках. Дальше – хуже. Брюки, заправленные в высокие рыбацкие сапоги, старая майка с прожженными дырочками и поверх всего этого длинный махровый халат. Впрочем, пора бы уже ничему не удивляться.
– Все нормально… В глаз что-то попало.
Маруся вежливо улыбнулась.
– Бывает… А то идемте, промоем. У меня есть капли…
Следом за Буниным из-за кустов появился толстяк в водонепроницаемом комбинезоне.
– Степан Борисыч! И течет и течет! Всю землю размыло.
– Да что ж такое…
– Только вчера высадили, грядочка к грядочке… Сам лично проследил…
Толстяк схватился обеими руками за сердце, будто боялся, что оно вот-вот разорвется от горя.
– Это в какой?
– Да в пятой. Все в кучу теперь…
– Так отключи.
– Тогда в шестой пересохнет!
– А в шестой у нас что?
– В шестой редис.
– Не пересохнет. Отключай.
Толстяк недовольно замотал головой – судя по всему, он сомневался в правильности решения профессора, но, тем не менее, развернулся и пошел обратно.
– Нет, ну как так, а? Сам лично же проследил, – бубнил он, раздвигая огромными руками кусты и удаляясь. – Грядочка к грядочке…
– И вызови кого-нибудь, кто с этим… кто там в этом понимает? – крикнул ему вслед Бунин.
– В чем?
– А-а-а…
Бунин отмахнулся и вытащил из кармана доисторическую модель коммуникатора (кажется, он назывался «мобильник»). Толстяк остановился и с надеждой посмотрел на профессора.
– Петя? Зайди в шестую…
– В пятую!
– В пятую… черт, как ее… теплицу! Трубу прорвало. Да черт ее знает… Ну, прикрути там что-нибудь, я не знаю…
Теперь заверещало в другом кармане, и Бунин, не глядя, вытащил еще одну доисторическую трубку.
– Да! Да я. Да. Там не вода, а сплошной аммиак. И что они пытаются… И что? Так потому и не замерзает, что аммиак. От какого ядра? Пришли мне почтой, я так не понимаю. Хорошо, да… да.
– И лампу там почини, мигает – у меня перед глазами все прыгает, – добавил он в первую трубку.
– Ну что? – осторожно поинтересовался толстяк.
– Черти что. Иди пока, я позже подойду.
Бунин спрятал обе трубки в карманы и посмотрел на Марусю с Носом.
– А еще у нас коза отелилась… окозлилась… С пяти утра на ногах.
Маруся даже забыла про свой больной глаз.
– Мы, в общем-то, к вам шли… – начал Носов, – по поводу это… Девушка вот. Она это…
– Мне письмо пришло.
В небе вспыхнуло как от молнии. Бунин обернулся, потом вытер руки о подол халата и внимательно посмотрел на Марусю.
– С вашей подписью, – добавил Носов.
Маруся протянула распечатку е-мейла.
Бунин развернул лист и пробежал глазами сверху вниз.
– Обратный адрес мой, да…
– Но я не такая.
– А какая?
– Я ничего не умею и не знаю. Это какая-то ошибка.
Бунин изучил письмо на просвет, будто искал какие-то водяные знаки.
– Да, я не отправлял это.
– Ну вот, – Маруся потерла глаз. – Я и пришла спросить.
Бунин сложил письмо вчетверо и сунул в карман.
– Раз вы меня не приглашали, значит, я могу ехать?
– Куда?
Раздался громкий лай. Маруся обернулась и увидела двух черных псов, которые неслись прямо на них. Профессор вытянул руку, и собаки, подпрыгивая, принялись тыкаться носами в Бунинскую ладонь и лизаться.
Маруся постаралась сосредоточиться и не отвлекаться.
– Домой. Вы же не приглашали меня.
– Так… Давайте-ка все-таки зайдем…
Он снова вытер обслюнявленную руку о халат и пошел к красной секции.
– Домой, домой! – крикнул он собакам.
Опережая друг друга, собаки бросились к двери.
– Может, я и не присылал, но кто-то же присылал… И даже с моего адреса… – Бунин обернулся и посмотрел на Марусю. – А я как-то не привык к тому, что кто-то пользуется моей электронной почтой без спроса.
Профессор улыбнулся и подмигнул.
Маруся растерянно посмотрела на Носа и пошла следом. Зачем кому-то понадобилось заманивать ее сюда? Кто это подстроил?
2Внутри красного сектора все выглядело, наоборот, очень старомодно. Светлые стены, дощатый пол, такая же деревянная мебель «под старину», или действительно старая, лампы с абажурами, мягкие кресла с потертой обивкой, огромное количество (штук сто, не меньше) самых разнообразных глобусов, включая глобусы других планет. Древняя телевизионная панель (или как он там назывался – телевизор?) в виде куба (такие Маруся вообще никогда не видела) и настоящие бумажные книги повсюду: на полках, стопками на столе и на полу, на комоде, на табуретках, рассыпанные на диване, сложенные на подоконнике – и ни одного компьютера!
К потолку были подвешены клетки с птицами, которые беспрерывно пищали. В одной из клеток сидела самая обыкновенная курица. Такие же клетки, но уже с грызунами, были встроены в специальную нишу в стене. По полу, как ни в чем не бывало, скакали большие зеленые жабы, а на письменном столе, забитом использованной одноразовой посудой, взгромоздился аквариум с осьминогом.
Там и сям стояли пепельницы – очень много, все заполненные окурками. По комнате, сметая все на своем пути, носились две черные собаки, жабы поспешно переползали в укрытия, посуда падала на пол, птицы кричали, мыши пищали и только осьминог неподвижно лежал на дне аквариума – дрых себе, наверно.
Судя по выражению лица Носа, он был здесь впервые, потому что глаза у него стали «квадратными». Зато Маруся почему-то почувствовала себя как дома и даже почти не удивилась. Определенно ей нравился этот творческий беспорядок, настолько все здесь было органично переплетено и логично устроено. Кофейные чашки полукругом вокруг кресла – это ведь так понятно. Выпил кофе, поставил чашку на пол и работаешь дальше. Потом выпил вторую чашку и поставил рядом с первой. Все на расстоянии вытянутой руки. Тут же на полу электрочайник и банка с кофе. Эргономично!
Профессор сразу же ушел в другую комнату, оставив гостей одних, но минуты через две вернулся с бутылкой молока.
– Свежее, – заверил он и протянул бутылку Носу, будто кто-то его об этом просил.
Нос взял бутылку и удивленно посмотрел на нее.
– Выпей пока, мне надо быстро переговорить с дамой.
– Ага…
Профессор открыл дверь, предлагая Носову покинуть помещение.
Не приходя в сознание, Нос вышел за порог, и дверь за ним сразу же закрылась.
Бунин выдержал небольшую паузу, будто собирался с мыслями, потом посмотрел на Марусю сосредоточенно и даже слегка прищурившись, словно пытался разглядеть что-то такое, чего просто так не увидишь. И, наконец, шагнул вперед. Расстояние между ними сократилось до минимума. В кино в такие моменты мужчина хватает женщину за плечи и целует, но профессор Марусю не поцеловал.
– Рассказывай! – резко произнес он.
– Что?
– Какая у тебя способность.
– Какая способность?
– Способность.
– Способность?
– Ты все будешь переспрашивать?
– Я?
Бунин наклонился, поднял с пола большую зеленую жабу и отбросил ее в сторону, будто она мешала ему разговаривать.
– Я заметил глаза.
– И что?
Бунин отвернулся и отошел в сторону.
– Ладно. Значит, не хочешь рассказывать…
Маруся растерянно улыбнулась.
– Да о чем рассказывать?
Бунин вздохнул, похлопал себя по карманам халата и извлек папиросы.
– Я знаю, что у тебя есть предмет. У тебя ведь есть предмет?
– По-моему, вы меня с кем-то путаете.
– Что у тебя с глазом?
– Он болит.
– И меняет цвет.
– Потому что болит.
– А почему он болит?
– Из-за… Даже если он и меняет цвет, это…
– Это означает, что у тебя есть предмет. А если есть предмет, значит, есть способность.
– Знаете что?
Бунин щелкнул зажигалкой, прикурил и покачал головой.
– Пока не знаю.
– Я ничего не понимаю из того, что вы говорите.
– Угу…
– Я…
Тупик. Невозможно даже подобрать слова, потому что разговор получается настолько нелепым, что…
– Ну?
Настолько нелепым, что продолжать его стало бессмысленно. Очень хотелось признаться, только было непонятно, в чем.
Словно услышав Марусину мольбу о спасении, зазвонил древний Бунинский коммуникатор. Профессор вытащил трубку и нажал отбой. Черт!
– Ты что-нибудь слышала про предметы?
– Какие предметы?
– Хорошо. С тобой происходило что-нибудь странное в последнее время?
– Со мной постоянно происходит что-то странное.
– Например?
– Например…
– Предмет, – Бунин взял со стола пуговицу и покрутил перед глазами у Маруси. – Маленькая вещичка из металла. У тебя должна быть какая-то маленькая вещичка из металла.
– Ящерица?
– Ящерица?!
– Кто-то подбросил ее в сумку.
– Отлично. И что?
– В смысле?
– Предмет дает способности. Какие способности появились у тебя?
– Э-э-э-э…
– Ты получила письмо из школы, так?
Маруся не успевала за ходом его мыслей.
– Так.
– И кто-то подбросил тебе предмет.
Маруся кивнула.
– Я, – профессор ткнул себя пальцем в грудь, – занимаюсь поиском и изучением предметов.
– Круто, – растерянно пролепетала Маруся.
– Что круто? Логику видишь?
– Какую логику?
Профессор опустил глаза в пол, потом перевел на стену, потом резко развернулся и вышел в другую комнату.
– Тот, кто подбросил тебе предмет, хотел, чтобы мы встретились и…
Маруся услышала звук падающей мебели.
– И чтобы ты передала предмет мне. Поэтому письмо.
Маруся задумалась, но никакой логики не увидела.
– Почему надо было использовать меня? Можно было передать предмет сразу вам.
– Тоже логично, – согласился профессор. Он снова заглянул в комнату и посмотрел на Марусю, – но если использовали тебя, значит, в этом тоже был какой-то смысл.
Голова профессора скрылась.
– Ты действительно ничего не знаешь?
– Вы третий раз…
– Предметы дают способность. Необычную способность.
Профессор появился снова, держа в руках толстую папку, перетянутую резинкой.
– Например, суперсилу, – Бунин несколько раз поднял и опустил папку, держа ее в вытянутой руке. – Тогда ты сможешь разбить стену кулаком, или поднять в воздух автомобиль, или остановить стадо мамонтов.
– Не, не смогу, – уверенно сказала Маруся.
– Сможешь-сможешь. Ну, то есть смогла бы, если бы ты была сильной. Ты проверяла?
– Что?
– Можешь поднять автомобиль?
Маруся задумалась. Впервые за время этого разговора она задумалась, о чем вообще был этот разговор. Разговор был о том, что с помощью предмета можно…
– Не отвлекайся!
– А?
– Ты можешь пройти сквозь стену?
– Ох… Это…
– Попробуй.
– Послушайте…
– Пробуй, пробуй. Просто пройди сквозь стену.
– Я не могу пройти сквозь стену.
– Почему?
– Нет, все-таки…
– Ты когда-нибудь пробовала пройти сквозь стену?
Маруся ощутила настоящее отчаяние.
– Как можно пройти сквозь стену?!
– Иногда предмет дает очень странные способности. Мы еще не научились их объяснять.
– Мы?
– Давай!
Бунин взял Марусю за локоть и подвел к стене.
– Иди.
Маруся посмотрела на стену, находящуюся прямо перед ее глазами. Более идиотскую ситуацию сложно себе придумать. Маруся расстроилась и разозлилась и разочаровалась в этом Бунине, а ведь сначала он ей даже понравился.
– Давай. Иди.
Может, просто развернуться и уйти? Человек явно не в себе. Похоже, это настоящий сумасшедший…
Безумный профессор слегка подтолкнул Марусю в спину, так, что она покачнулась и ударилась в стену лбом.
– Хм… Не проходит… – тихо сказал профессор сам себе.
Маруся развернулась и посмотрела в глаза Бунину.
– Я…
– Хорошо! А видеть ты можешь?
– Степан Борисович…
– Закрой глаза.
– Степан Борисович.
– Просто закрой глаза и скажи, что я сейчас делаю.
– Давайте…
– Ну?
Маруся закрыла глаза. В памяти возникла цитата из какой-то журнальной статьи про маньяков. Там было написано, что в случае столкновения надо вести себя спокойно и хотя бы делать вид, что подчиняешься, пока не придет помощь… Помощь. Нос до сих пор на улице, можно было бы закричать…
– Что я делаю?
Маруся автоматически открыла глаза и увидела профессора, стоящего на одной ноге с разведенными в стороны руками.
– Не подсматривай!
– Я случайно!
– Закрой глаза!
Подчиняться, пока не придет помощь.
– Ну? Что я делаю?
– Я не знаю.
– Честно?
– У меня закрыты глаза, откуда я могу знать?
– Значит, не видишь. Хорошо… Может быть, ты умеешь читать мысли? О чем я сейчас думаю?
– О том, умею ли я читать мысли.
– Вот! Видишь? Значит, ты умеешь читать мысли, – обрадовался профессор.
– Ничего я не умею. Это было логично, – хмуро заметила Маруся.
– Хорошо. Тогда я подумаю о чем-то таком, чего ты не знаешь.
Он сделал серьезное лицо, словно выискивал в голове мысль посложнее, потом поднял брови. Это движение бровей означало немой вопрос: «Ну?»
– Я не знаю, о чем вы думаете… – обессиленно призналась Маруся. – У меня нет никаких способностей.
– Этого не может быть. У всех есть какая-то способность, а с предметом она должна выпирать из тебя так, что ее нельзя не заметить.
– Единственная способность, которая у меня есть, это способность влипать во всякие неприятности, и после того, как я получила предмет, я стала влипать в неприятности в десять раз чаще.
Теперь Марусе казалось, что профессор смотрит на нее с каким-то сожалением. Правда, непонятно было, он ее жалел или скорее был разочарован, что ему попалась настолько тупая девочка, у которой даже с магическим предметом нет никаких способностей.
Профессор раздавил окурок в пепельнице и повалился в кресло.
– Способности бывают очень разные. Некоторые люди начинают летать, некоторые умеют задерживать дыхание, некоторые перестают есть…
– Я, в общем-то, тоже перестала есть. Потому что никак не могу добраться до вашей столовой…
– Ты яйца ешь?
– Я все ем.
– Вон там, – профессор указал на дверь, – кухня. Поищи что-нибудь.
Маруся послушно отправилась на поиски еды, а Бунин раскрыл свою толстую папку и начал перебирать бумаги, будто утратил к гостье всякий интерес.
Кухня оказалась чуланчиком, заваленным мешками с кормом для животных, мисками, кормушками; каким-то образом здесь умещался большой гудящий холодильник. В него-то Маруся и залезла. Трехлитровая банка с формалином и тушкой неопознанного животного, бутылка водки и высохший лимон. Где обещанные яйца?
Маруся вздохнула, открыла мешок с собачьим печеньем (витамины, минералы и клетчатка), разжевала, запила водой из-под крана и принялась изучать кухню дальше. В шкафчике обнаружилась коллекция заспиртованных вредителей сельскохозяйственных культур с подписями на латыни и на русском. Мешок с камнями (обычный мешок с обычными камнями), банка засахаренного меда без крышки, крупа перловая в бумажном пакете (с дырочкой в левом боку), книга «Домоводство» 1911 года издания, коробка с разобранными коммуникаторами, разбитая игровая приставка, моль (живая) и восемь пачек папирос. В другом шкафу была лабораторная посуда, электронные весы и древний тонометр с грушей (такую штуку Маруся видела у своей столетней соседки Клавдии Степановны). На подоконнике лежала лапша быстрого приготовления, банка маринованных огурцов с плесенью и кофемолка.
– А вот, например, в Великобритании… Ты слышишь?
Маруся молча кивнула и отсыпала еще немного собачьего печенья.
– Маруся!
– Слышу вас.
– В Великобритании был зафиксирован случай телекинеза.
Маруся с хрустом разгрызла печенье.
– Яйца нашла?
– Не!
– Значит кончились.
Отлично. Спасибо за обед…
– Ты пробовала двигать предметы?
Двинуть бы тебе сейчас…
– Маруся!
– Пробовала!
Маруся выглянула в окно, пытаясь разглядеть на улице Носа, но там никого не было.
– И что?
Профессор неожиданно появился на кухне, так что Маруся даже вздрогнула от неожиданности и подавилась печеньем.
– Получилось?
Маруся закашлялась. Бунин похлопал ее по спине. Девушка стала кашлять еще сильнее. Проклятое печенье не просто попало не в то горло, а словно приклеилось и теперь не проходило ни туда ни сюда.
– Нагнись и кашляй.
Маруся наклонилась и получила еще один сильный хлопок по спине. Печенье вылетело.
– Телекинез вообще не самая редкая способность…
– Можно воды?
– Угу…
Профессор открыл шкафчик, вытащил какую-то мензурку с делениями, набрал воды из-под крана и протянул Марусе.
– Жалко я молоко отдал.
Маруся присела на подоконник и выпила всю воду залпом.
– Есть люди, которые умеют поджигать предметы, – Бунин посмотрел на девушку. – Я так понимаю, ты не умеешь.
Она кивнула.
– Есть даже такие, которые умеют убивать взглядом.
Маруся посмотрела на профессора так, что он улыбнулся.
– Не умеешь.
В животе забурлило. Желудок настоятельно требовал продолжения банкета. Видимо, несколько кусочков высушенной клетчатки только разбудили голод по-настоящему.
Надо было поскорее выбраться отсюда…
Профессор вытащил из банки большой маринованный огурец, смыл с него плесень и протянул Марусе. Девушка вежливо отказалась, замычав и покрутив головой. Бунин пожал плечами, откусил огурец и задумался. Марусе показалось, что он так и уснул стоя с открытыми глазами; только челюсти продолжали двигаться. Пауза все длилась и длилась, а профессор все молчал и молчал, жевал и жевал… Для того чтобы уйти, надо было закончить разговор, а для того, чтобы его закончить…
– Да, кстати… – проснулся профессор. – А где он сейчас?
– Кто он?
– Предмет.
– Я оставила его в комнате.
– М-м-м… – профессор откусил еще кусочек и постучал пальцем по оконному стеклу.
– Принести?
Это был отличный шанс слинять.
– Ты ведь понимаешь, что за предметами ведется постоянная охота…
– Понимаю… Охота?
Бунин огорченно посмотрел на огурец, потом на дверь, свистнул и постучал себя ладонью по коленке. Из комнаты донесся звук скребущих по паркету когтей и в ту же секунду на кухню ворвались собаки.
– Много столетий… – Бунин разгрыз огурец на куски и бросил собакам, – ведется война за право обладания…
– Разве собакам можно огурцы?
– А разве нет?
Маруся не нашлась что ответить.
– На этой войне убивают, отнимают, правят, теряют, умирают… Ну и кто мне заплевал весь пол?
Маруся ошеломленно смотрела на профессора, который наклонился к собакам и трепал их за ушами обеими руками.
– Кто убивает?
– Те, кто охотится.
– И меня тоже?
– Что? Убьют?
– Убьют?
– Может, и убьют.
– И вы мне это вот так просто говорите?
Бунин выпрямился и привычным жестом вытер руки о халат.
– А как я должен это говорить?
– Ну, я же в опасности.
– Ну да.
– И я ребенок.
– До некоторой степени…
– И меня могут убить.
– Несомненно.
– И что?
– Этот предмет. Он может попасть в руки кому угодно. Может попасть в руки тирану, старушке, ребенку. Это как…
Бунин взял со стола салфетку, наклонился и вытер с пола собачьи слюни.
– Как рок. Греков читала?
– Каких греков?
– Древних.
– Типа судьба?
– Типа. Бабах! И предмет у тебя. Вчера был обычным, а сегодня уже избранный. Избранный, значит трагедия. Трагедия, значит смерть.
– Ничего не значит.
– Ну, в общем да. Это как повезет. Но обычно смерть.
– Так. Послушайте. Я не хочу никакой рок. Я хочу домой.
Бунин рассмеялся.
– Ты все-таки не читала греков.
– Причем тут греки?!
– Идем…
Бунин взял Марусю за мизинец и потянул за собой в комнату.
– Вот все, – он указал на папку, – что нам известно про предметы.
Маруся подошла к столу и посмотрела на папку. Ей показалось, нет, она была уверена в том, что вовсе не хочет читать какие-то материалы про предметы. Как будто прочесть это означало бы, что она согласна со всей этой галиматьей, что она поверила и подписала бы контракт, вступила в непонятную игру, участвовать в которой ей не хотелось.
– Открой.
Непонятно почему, но Маруся подчинилась, села в кресло и раскрыла папку. На первых страницах – подборка фотографий: лица людей с разноцветными глазами – один зеленый, второй голубой. Неприятное ощущение расползлось по всему телу, и это чувство можно было безошибочно идентифицировать как страх. Это было то самое, чего Маруся и боялась. Подтверждение. Еще не бесспорное, но уже достаточное, чтобы почувствовать себя причастной к чему-то опасному. Здесь были мужчины и женщины, старики и дети, серьезные, улыбающиеся, грустные, уставшие, напуганные. Маруся перелистывала страницы и всматривалась в лица…
– Они умерли?
– Не все…
– Почему они не избавляются от предметов?
– Отказаться от суперспособностей?
Бунин достал еще одну папиросу и закурил.
– А если человеку не нужны эти способности? Если, допустим, это обычный человек, нормальный. Живет себе – и вдруг получает дар проходить сквозь стены. Зачем ему это?
– Хороший вопрос, – Бунин задумался. – Допустим, предмет попадает к какому-то… пользуясь твоей терминологией, не совсем хорошему человеку. Или совсем нехорошему. Или к человеку, который не подозревает о том, что он нехороший, пока ему не выпадет шанс… А это тот самый шанс. Ты обычный человек и вдруг понимаешь, что умеешь проходить сквозь стены. Ты можешь проникать в любые здания, брать, что захочешь, вмешиваться в жизнь других людей.
