Текст книги "Просто друзья (СИ)"

Автор книги: Полина Круглова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Коленцевы их встретили прямо на перроне.

– Андреева с Ильинским приехали, – завизжала Машка, увидев их первой и бросившись обниматься. Тут же подскочил Коленцев с очередной серией обниманий.

– Андреева, ну ты даешь! Мы же предупреждали: будут шашлыки на свежем воздухе! – вскричала Машка, разглядывая Юльку. – Это значит одевать то, что не жалко. А это у тебя что? – она ткнула пальцем на ботинки: – Тимберленд? Ну кончено! А джинсы – Джистар? А куртка?

– Машка, отстань, – пробормотала смущенная Юлька. – У меня других нету.

– Ладно, чего стоим? Кого ждем? Все на месте! Пошли! – скомандовал Коленцев, бодро взяв в руку Юлькину сумку и направившись к выходы с платформы.

И шашлыки у Коленцевых удались. Не помешал даже накрапывающий с утра дождь. Но к обеду, когда все толпой выдвинулись в лес, небо расчистилось и солнышко выглянуло из-за тучки. Народу собралось человек двадцать. Съехались даже заграничные друзья, вроде Саши-свидетеля, которого все почему-то называли Ветер. Когда Юлька попыталась узнать этимологию этого прозвища, Ильинский наклоняясь к ней и дунув на выбившиеся пряди волос, сказал:

– Не заморачивайся, этого уже никто не вспомнит, – и улыбнулся своей мальчишеской улыбкой, на которую не улыбнуться было просто не возможно.

Разговоры, шутки, смех не прекращались. Ребята периодически бегали проверять шашлыки. Когда все было готово, взялись за гитару. Мальчишки пели студенческие песни. Когда Машка с Юлькой набрали нужную кондицию, они решились продемонстрировать и свой вокал, обе занимались в свое время в хоре, так что спеть пару песен на два голоса для них не составляло труда. Ильинский, как дежурный по гитаре, аккомпанировал. Сорвав бурю аплодисментов, начали искать песни, которые знают все, так чтобы можно было всем продрать горло. В итоге все остались довольны и не хотели расходиться даже с наступлением темноты. Постепенно по парочкам все-таки потянулись домой в тепло. Местные разъехались, приезжих разложили на все имеющиеся лежачие места. И они с Ильинским снова оказались вместе. Нет, их, конечно, не положили в одну кровать! Но обоим постелили в кухне: ей – на диванчике возле батареи, ему – на раскладушке поперек. Так что он был последним человеком, которому она пожелала спокойной ночи и первым – кому сказала "Доброе утро". Это было даже интимнее, чем предыдущие два раза их бурного секса.

***

Спустя месяц.

Она только вошла в квартиру и оказалась по щиколотку в воде. Ну вот! Только этого не хватало! Она и так еле сдерживала слезы всю дорогу. Это ж надо так разругаться с начальником. В общем-то, он прав, ему нужно было отослать документы в срок, а она уперлась, что незаконченную работу отправлять не будет. На этом и схлестнулись. Вот думала, прийти домой и съесть чего-нибудь утешительно сладенького. А тут такое – везде вода! Слезы сами покатились.

И надо же в этот самый момент звонит телефон, будь он неладен! Посмотрела сквозь слезы, кто бы вы думали? Ильинский! Сто лет не слышала, и еще столько бы прожила без него!

– Алло, – шмыгнула носом.

– Юль, привет, это Саша.

– Да, – снова шмыгнула, пытаясь утереть бегущие слезы.

– С тобой все нормально?

– Да, – тут она уже начала рыдать в голос.

– Юля, что случилось?

– Я... меня... меня затопили! – сквозь рыдания выговорила она.

– Не плачь, ну, подумаешь затопили! Велика беда!

– Я только ремонт сделала... – рыдала Юлька в трубку.

– Не реви! Иди к соседям, скажи, чтобы они воду перекрыли! Я скоро буду!

Через полчаса зареванная Юлька с тряпкой и ведром открыла дверь Ильинскому.

– Ну что тут у тебя? Да практически ничего, – оглядевшись поставил он диагноз.

– Как ничего? Это я уже воду убрала! А тут море было!

– А соседи что?

– Да ничего! Никто не открыл.

– Ладно, я сейчас схожу.

Он поднялся по лестничной клетке. Она слышала голоса, не повышенные как ожидалось. Потом он снова появился на пороге.

– У тебя ключи от чердака есть?

– Откуда? Нет, конечно.

– Ладно, разберемся, – снова умчался наверх.

Еще через минут двадцать, когда она уже ставила чайник, закончив уборку, он вошел, закрыв за собой дверь. Сняв ботинки, прошел сразу в ванную помыть руки, заодно и умылся. Она молча подала ему свежее полотенце. Это некая привычность-притертость их движений спугнула ее, и она шмыгнула на кухню.

– Ты чай или кофе? – крикнула.

– Чай, – ответил он глухо, вытираясь ее полотенцем и усаживаясь за стол. – Там ситуация такая: это не соседи залили. У вас крыша протекла. Пошел сильный дождь – вот и хлынуло все внутрь. Я с соседями сверху поговорил, у них денег нет, чтобы вытянуть крышу. Они в ЖЭК уже обращались, там ваш дом поставили в очередь, но когда вами займутся – никто не знает. Лучше, конечно, собрать по соседям деньги и сделать ремонт. Там балки нормальные – я проверил, надо только крышу перестелить и кусок стока заменить.

Она присела напротив в растерянности.

– Да ты не переживай, сосед сверху – нормальный мужик. Он сделает все, что может, ну и мы поможем. Все будет нормально!

Юлька, все еще не отошедшая от ссоры с начальником, воспринимать новое потрясение не была готова и слезы снова полились рекой.

– Ну, Юля! Да ничего смертельного! – Саша встал, подошел и присел на корточки возле нее, заглядывая ей в лицо своими голубыми глазами. – Да не переживай ты так. Я помогу, если тебе некогда.

– Я просто еще с начальником сегодня поругаааалааась, – разрыдалась она.

Саша взял ее на руки и, усевшись на стул, посадил к себе на колени, стал укачивать как ребенка.

– Ну не расстраивайся! Все уляжется! Ты что на него наорала?

Она грустно кивнула.

– Ты знаешь, я вот когда в последний раз на своего руководителя наорал, так потом стал у него любимым аспирантом, – усмехнулся он.

– А ты что в аспирантуре учишься? – от удивления Юлька даже перестала реветь.

Как-то не вязалась аспирантура с клоуном Ильинским.

– Ну, так подвизаюсь на кафедре... – сделал он попытку не отвечать прямо.

– Ааа, – понимающе протянула Юлька, хотя ей ничего не было понятно. Все разговоры их друзей сводились к воспоминаниям о бурном студенчестве. Никто никогда не заговаривал, что сейчас делает Ильинский. Она знала как обстоят дела у Коленцева, знала про Сашу– свидетеля-Ветра, но никогда не задумывалась, что делает Ильинский. В этот момент он вдруг превратился для нее из мальчика, с которым можно одноразово переспать, в мужчину, у которого есть своя жизнь, может быть даже девушка, а почему нет?! Он парень видный, высокий, накачанный, а голубые глаза так вообще девчонок должны штабелями укладывать...

Она резко встала с его колен, высвободившись из его объятий.

– Ты прости, что-то я сегодня совсем расклеилась, наверное, месячные скоро, – усмехнулась она. Ему было так просто говорить абсолютно все! Даже про месячные!

Он заторопился:

– Да не страшно! Все бывает! Слушай, мне пора, я и так опоздал. Как-нибудь созвонимся! Пока.

И ушел.

А она присела за стол в кухне и все думала, ей обидно, что он не остался на ночь или она и хотела, чтобы он ушел?

***

Спустя месяц.

– Привет! – ответила она на звонок Ильинского. После того потопа, он звонил пару раз, узнать не нужно ли чего, но она вежливо отказывалась от помощи. Сейчас погрузившись в работу, она не успела выставить оборону.

– Привет! Слушай, давай сегодня вечером сходим к Екатерине Дмитриевне?

– Эээ... А она приглашала? – Юлька не поняла, зачем он хочет идти к Машкиной маме.

– Да, я ей недавно звонил, она говорила, что ей скучно без дочери и приглашала зайти как-нибудь. Вот я и подумал, может, ты хочешь со мной?

– Ну... давай... наверное...

– Хорошо, я за тобой заеду. Во сколько ты заканчиваешь?

– В шесть.

– Договорились. Я как подъеду – позвоню.

– Ой, ребята! Как я рада вас видеть! – Екатерина Дмитриевна вся светилась от счастья. – А я как раз картошку жарю.

– А мы со всем своим, – улыбнулся Саша, протягивая сумки со всякой снедью.

– Ну, зачем вы! Не нужно было!

– Не выгоняйте нас на улицу с сумками, пожалуйста! – взмолился он.

Екатерина Дмитриевна расхохоталась, проходя на кухню и приглашая гостей.

По старой русской привычке люди даже в обширной трехкомнатной квартире привыкли ютиться на маленькой советской кухне. Там было всегда тепло, уютно и неголодно.

Разместившись за столом, впритык друг к другу, так что Юлька бедром чувствовала ногу Сашки, начали разговор о последних событиях в жизни каждого. Скользнув на коронную тему Екатерины Дмитриевны – школу, будучи учительницей английского языка, она, конечно, пустилась в пространные описания нынешних порядков в школе, особенностях нынешних школьников-подростков. Где-то было смешно, а в некоторых местах очень грустно, но в общем от визита у всех осталось приятное впечатление. Сашка ухаживал за Екатериной Дмитриевной, как будто это была его мать, она даже приобнимала его за широченные плечи, благодаря, что навестили и приглашала снова к ним в гости. Как только Сашка вышел в туалет, Она тут же наклонилась к Юльке:

– Юлечка, у вас как? Серьезно?

– Что? – Юлька удивленно уставилась на Екатерину Дмитриевну.

– Да я вижу, как Сашка на тебя смотрит, – Екатерина Дмитриевна заговорщически подмигнула. – Хороший он парень, ты к нему присмотрись.

– Я ...

Но в этот момент вернулся Сашка, и разговор снова вернулся в русло школы.

Распрощавшись с гостеприимной Екатериной Дмитриевной, по-домашнему теплой и разговорчивой, Сашка поехал отвозить Юлю. Он неторопливо вел машину, постоянно попадая на красный и периодически поглядывая на нее. На каждом светофоре Юлька любовалась крупными хлопьями снега, красиво кружащими и плавно опускающимися прямо на капот. Ей было хорошо!

Наконец он остановил машину у ее подъезда, она попыталась открыть дверцу, но что-то у нее не получалось. Он нагнулся, чтобы помочь ей, но случайно задев ее грудь, замер.

Она вжалась в сиденье, пытаясь отодвинуть от него грудь как можно дальше. Она сидела красная как рак от подступившей волны желания, пытаясь не дышать, чтобы не вдыхать его запах. Он был так близко! Смирившись с неизбежным, она медленно выдохнула.

Ее дуновенье у его уха заставило его повернуть голову, а увидев ее полуоткрытые зовущие губы, уже не смог остановиться. Пусть хоть волосы повыдирает, но он должен ее поцеловать. Казалось, он сейчас умрет, если не прижмется к ее губам, не почувствует их раздвигающуюся упругость под своими. И она со полувздохом-полустоном отдала ему свои губы. Они были нежные и влажные. Такие сладкие!

Она приоткрыла рот и встретилась языком с его языком. Вся кровь прилила к лицу. Она постанывала и уже не могла удержать свое тело на месте. Оно снова предало ее, извиваясь и подставляясь его рукам, таким сильным, таким нежным, таким знакомым!

– Идем, – прошептал он, целуя ее в шею.

Она долго не могла трясущимися руками вытащить ключи из сумочки. Потом еще дольше пыталась попасть магнитиком в щель, чтобы открыть дверь в подъезд.

Ему надоело наблюдать за ее суетой, он перехватил у нее ключи, открыл дверь и втащив ее на первый этаж, втолкнул в тут же открывшийся лифт.

Как это у него все так складно получа...

Додумать она не успела, он снова накрыл ее губы своими, прижав ее к стенке лифта. Мысли разлетелись в разные стороны.

Они буквально ввалились в прихожую ее квартиры. Все было быстро, страстно и смутно. Они постоянно запинались ногами о ее сапожки и его ботинки: когда они успели их снять? Потом она увидела отлетающие в сторону колготки с трусиками, услышала звяканье ремня и почувствовала, как он приподнял ее так, чтобы она обхватила его голыми ногами за талию. Она без разбора целовала его куда придется: в губы, в щеку, в шею, в плечо, везде, куда могла дотянуться. Руки тряслись от бесконечного ожидания: когда наконец?! Все тело превратилось в тугой узел, ожидавший развязки. Она ощущала обнаженными ягодицами его руки, еще промелькнула мысль, что...

И тут он насадил ее на себя!

Оба замерли, вбирая в себя этот момент единения, приспосабливаясь друг другу. А собственно и приспосабливаться было нечего! Он вошел в нее, как горячий нож в масло. Просто войти – ему было мало, и он начал вдалбливаться в нее, словно хотел поставить на ней свою отметину, войти в нее так глубоко, чтобы уже ничто не могло их разъединить! Зацепиться там, внутри нее и остаться в ее горячей влажной глубине!

С каждым ударом она поднималась все выше и выше, туда, откуда можно было только разлететься на осколки. Тугая резина, удерживающая ее внизу, наконец, с треском порвалась, и она рассыпалась, раздробилась, растеклась, разбрызгалась.

Она еще не успела отдышаться и осознать, что сползла вниз и оказалась бы на полу, если бы не его руки. Не успела открыть глаза, почувствовав его поцелуи на щеках, как он уже оттащил ее в комнату, положил на стол лицом вниз и снова вошел сзади, мощно, глубоко. Так глубоко, что казалось головкой дотрагивался до самого сердца.

Он содрал с нее пальто, она даже не заметила, что все еще была полностью одета, правда юбка задралась выше талии и блузка была расстегнута, так что она с каждым ударом прикасалась обнаженной грудью к прохладной полированной поверхности. Куда подевался лифчик – какая разница, если каждый его толчок казался ей поцелуем его тела прямо в ее сердце – там внутри.

Эти новые ощущения взмыли ее в неизведанные выси. Так высоко она еще никогда не взлетала. Это было новым, другим!

Как будто она сделана из песка, и первый легкий бриз сдул с нее первые песчинки. Потом подул более сильный ветер, сдувая слой песка, а когда налетел ураган, разбивший ее на мелкие песчинки и унесший их с собой, на месте осталась только ее обнаженная нежная ранимая душа. Каким-то удаленным уголком сознания зацепила момент, когда он согнулся в судорогах и удовлетворенно обмякла.

Он развернул ее к себе, прижал, сцеловывая соленые капли слез с ее горячих щек. Она прижалась к нему, ища утерянную опору.

Ноги не держали, и ему пришлось нести ее до постели. Ощущение каждого его прикосновения к ее телу усилилось в сотни раз. Повозившись на постели, она избавилась от одежды, прижалась к его уже тоже полностью обнаженному телу, удовлетворенно вздохнула и, уткнувшись ему в грудь, заснула.

Кофе уже дымился в двух чашках, и она подумывала не поторопилась ли делать его, когда послышался знакомый звук шлепающий босых ног.

Она только открыла рот, он тут же перебил ее, повторяя ее отрепетированную речь:

– Знаю-знаю, мы просто друзья, это была ошибка, больше такого не повторится.

Она усмехнулась:

– Садись, кофе остывает.

***

Через несколько дней в полпервого ночи раздался звонок в дверь. Так поздно к ней мог явиться только один человек. Поэтому, она не спрашивая и не глядя в глазок, распахнула дверь.

– Пустишь? – спросил он, пошатываясь, прижавшись лицом к косяку.

Потерявшийся мальчик просит приюта – как такому отказать?! Все равно, что выбросить котенка в мороз на улицу.

– Заходи.

Разувшись и сняв куртку, прошел прямиком на кухню.

– Чаем не угостишь?

Она нажала кнопку электрического чайника и принялась доставать чай и чашки.

Поставив перед ним чашку с черным чаем с тремя ложками сахара, спросила:

– Что-то случилось?

– Не, я просто... – Отхлебнув чая. – Можно я у тебя переночую?

– Да можно, конечно. А что случилось?

– Знаешь, ты извини, что я тебя потревожил. Я лучше поеду.

– Саша...

– Пока. Созвон.

На следующий день она позвонила Машке, рассказала о непонятном поведении Ильинского.

– Ну, там сложно! – начала объяснять Машка. – У него мать умерла три года назад, отец закрутил со студенточкой, женился на ней. С тех пор Сашка любой повод находит, чтобы напиться. Отношения с отцом теплыми не назовешь. В последний год так вообще ни дня без ора. Сашке предлагали место в какой-то навороченной лаборатории за бугром, а отец не отпустил. Ну, Сашка, парень башковитый, поступил в аспирантуру, чтобы отцу что-то доказать или себе – не знаю. Отец же у него профессор в универе. Наверное, опять поссорились, вот он к тебе и приехал – они же вместе живут, в одной квартире.

– Понятно, – вздохнула Юлька. – Я и не знала, что он профессорский сынок.

– Да, по нему никогда не скажешь. Он Сашке жаловался, что из-за этого еще в школе натерпелся. Он у родителей поздний, опекали его будь здоров. Вот он и превратился в такого клоуна, чтобы своим быть в доску в любом коллективе. Это мне Сащка мой рассказал. Да ты не бери в голову, с Ильинским это случается. Он и с моим Коленцевым и Ветром сдружился как раз в тот период, когда у него мама умерла. Они его у себя в общаге ночевать оставляли всеми правдами и неправдами. Потом он вроде с комендантом договорился и жил с ними последние два года. А ты что не знала? У них же все студенческие байки про то, как зажигала эта троица!

– Да твой Саша рассказывал, но я как-то все не связывала одно с другим.

– А ты чего это Ильинским так интересуешься? У вас опять что-то было?

– Машка...

– Смотри, Юлька, он, конечно, парень хороший...

– Но...?

– Смотрите сами, не хочу я лезть в ваши дела. – И, усмехнувшись, добавила: – Ну, он в постели как? Ничего?

– Машка!!!

– Ну классно с ним?

– Классно, – улыбнулась Юлька. – Мне ни с кем так хорошо не было!

– Ты знаешь, что он с мамой моей о тебе разговаривал?

– Что???

– Да! Она ему тебя сватала. Ну, ты же мою маму знаешь! А он ей, мол, да она меня за клоуна держит, серьезно не воспринимает.

– А он кто? Клоун и есть! – сказала Юлька, только вот кому: Машке или себе?

***

Новый год подкрался незаметно. Вроде до него было "еще три месяца", потом "еще целых два месяца", потом "да, еще целый месяц", а потом "ого, Новый год на носу!". И все забегали, засуетились, начали судорожно придумывать, где его проводить!

Коленцевы, конечно, звали к себе. И Юлька не видела поводов не ехать к ним. Единственное, что ее останавливало (... или манило...), это присутствие там Ильинского. Впрочем, он еще точно не сказал, что приедет. Собиралась опять большая компания, планировали роскошный стол, гуляние на свежем воздухе и, конечно, фейерверк. Юлька приехала заблаговременно, чтобы помочь с готовкой. Как ни странно, буквально через пару часов приехал и Ильинский с пакетами продуктов и огромной охапкой цветов.

– Это вам, Мария Сергеевна, и вам, Юлия Борисовна.

– Ого! – Машка с Юлькой переглянулись, и Машка выпалила: – Ильинский, это две твои барышни от цветов отказались?

– Ну вот! – вздохнул тот. – Хотел сделать дамам приятное. Саня, хоть ты меня поддержи! Или ты тут без меня подкаблучником стал?

– Я подкаблучник? Да жена у меня знаешь где? – расхрабрился Коленцев.

– И где это я у тебя? – ехидно спросила Машка, поигрывая кухонным ножом.

– В самом сердце, любимая! – Коленцев театрально прижал руки к груди, к тому месту, где полагалось быть сердцу.

– Так-то! – самодовольно бросила Машка. – Господа! Вы, конечно, оба распрекрасные красавцы и самцы, но, может, вы все-таки поможете и почистите картошку?

– Возражать Марии Сергеевне – можно остаться без обеда, так что я, пожалуй, послушно сяду в уголочке и буду следовать указаниям свыше!

– Ты хоть пойди, переоденься, – бросила Юлька и смущенно покраснела. Благо, Коленцевы были в этот момент заняты друг другом. Так что никто ничего не заметил.

– А ты мне полотенце дашь? Я умоюсь с дороги, – подбросил дров Ильинский.

Оторвавшись от мужа, Машка поддакнула:

– Юль, возьми в шкафу, на верхней полке чистые полотенца лежат.

Юлька смирившись с судьбой, поплелась за полотенцем и зашла в комнату, как раз в тот момент, когда Ильинский, обнаженный по пояс, рылся в спортивной сумке в поисках чего-нибудь переодеться.

Это было ее тело, такое знакомое, такое родное. Она знала его запах, знала, как он реагирует на ее прикосновения, на поцелуи. Она помнила, как это умирать в его объятиях и снова открывать глаза, заново рассматривая этот мир. Неспроста французы называют оргазм "маленькая смерть". Именно так она себя и чувствовала с ним, улетая в его руках и снова возвращаясь к нему.

И сейчас глядя на его широкую спину, было так естественно положить на нее свои ладони.

Он быстро обернулся и ладони оказались лежащими на его груди. Голубые глаза внимательно смотрели ей в лицо.

На кухне что-то загремело, и Юлька, дернувшись от резкого звука, быстро отодвинулась.

Он поменялся в лице. Схватил ее за предплечье и с силой притянул к себе. Прошипел прямо ей в лицо:

– Реши наконец: нужен я тебе или нет! То ты по ночам шепчешь "люблю", и я за это твое "люблю" готов перевернуть небо и землю, то на утро ты опять ледышка: это была ошибка, такого больше не повторится. Реши уже раз и навсегда и дай мне знать!

Он сдернул полотенце с ее плеча, хлестнув себя по бедру, и выбежал в ванную.

Она так и осталась стоять, глядя в одну точку. Шептала "люблю"? Она? Ему? Когда? По ночам? Во время... ?

Она не помнила, что-то смутное было, но с ним все было так ярко, так переполнено эмоциями, что... О Боже! Что все могло быть! А может, она действительно...?

Подготовка к застолью шла полным ходом. Гости постепенно прибывали, присоединяясь к праздничным приготовлениям. Все было мило, по-домашнему, все толклись на кухне, благо у Коленцевых она была достаточно большая. Основная масса была занята нарезанием салатов, терением разных овощей, сыра, разбирательством с мясом, кто-то достал бутылку и уже предложил провожать старый год, кто-то сбегал в большую комнату и сделал телевизор погромче – и правда, чего он там в одиночестве шепчет?!

Кто-то громко поинтересовался цветами. Два огромных букета трудно было не заметить.

– А это Ильинскому две барышни отказали, так он решил: чего добру зря пропадать, вот и подарил нам с Юлькой, – Машка весело подмигнула Ильинскому, довольная своей шуткой.

– Да, Ильинский, надо с барышнями вовремя разбираться, а не накануне Нового года!

– Да, зачем ему разбираться! Ему стоит в клуб раз выбраться и три телефончика у него в кармане! Что ты на меня так смотришь? Можно подумать, ни разу такого не было!

– Ну, Ильинский признавайся, сколько у тебя барышень на сегодняшний день?

– Да, ладно, чего пристали к Ильинскому? Все такие правильные, у всех свои половинки, – встала на его защиту Машка. Совесть ее уже покалывала: она хотела просто добродушно подшутить, а все переросло в мужское хамское ржание. – Я вот сейчас как начну вспоминать, что мне Коленцев про вас рассказывал, про ваши похождения, про ваших барышень, про тех, которые были ДО!

Парни дружно заголосили не выдавать их с потрохами, а Коленцева заклеймили предателем.

Юлька победно и горько посмотрела на Ильинского. "Я так и знала, что доверять тебе нельзя" – говорил этот взгляд.

Он начал пробираться к выходу и по пути, наклонившись к самому ее уху, прошептал:

– Никого не было. Только ты.

Она опустила вспыхнувшее лицо, а он быстро вышел из кухни, пока внимание общественности было приковано к предателю Коленцеву.

Ближе к одиннадцати расселись за стол. Случайно или нет, но единственное свободное место оказалось возле Юльки. Ильинский еще не появлялся. И она с замиранием сердца ждала сядет он рядом, или вздумает поменяться с кем-то, чтобы сидеть рядом с мужчинами. Она вспоминала, что он ее младше, вспоминала его клоунское поведение, как он пьет водку – ничего не помогало. Она хотела, чтобы он сел рядом, всегда был рядом, чтобы всегда чувствовать себя так, как она чувствовала себя только с ним.

Он сел рядом с ней, под возмущенные возгласы желающих поскорее проводить старый год. Вспомнили все хорошее, что было в уходящем году, все плохое вспомнили и сразу забыли, чтобы не брать его с собой в новый год. Наконец, речь президента подошла к завершению, на экране появились куранты, все с шумом-гамом начали разливать шампанское, громко отсчитывая каждый удар. Под двенадцатый удар она повернулась к нему с бокалом в руке.

– С Новым годом! – прошептал он ей, улыбнувшись своей мальчишеской улыбкой.

– С Новым годом! – ответила она. Увидела, что он наклоняется поцеловать ее в щеку и подставила губы. И как-то так получилось, что она закинула руки ему на плечи, обвила шею, прижалась всем телом, почувствовала, как он дернулся, прижал сильнее, раскрыл ее губы, проведя по ним языком. Она утонула в этом поцелуе, совершенно потерявшись во времени.

– Ура! В новом году у нас родилась новая пара!

Они оторвались друг от друга и отупело уставились на говорящего.

– Наконец-то, Ильинские, сколько можно!

Юлька, густо покраснев от поцелуя, в недоумении переводила взгляд с одного на другого.

– Ребята, вы реально достали! Сколько можно наблюдать за вашими пламенными взглядами!

– Да всех уже достал ваш детский сад!

– Ильинский, надо было приложить усилия! Что вы телились полгода?!

– Прикладывал и не раз! – ответил тот, за что получил локтем в ребра от Юльки.

Все дружно рассмеялись.

– А вы все знали? – удивленно спросила Юлька.

– Да Коленцевы тут такой заговор устроили, чтобы ни-ни никто не проговорился, никто виду не подал, что заметил, как вы кругами друг вокруг друга ходите.

– Ага, только слепой не заметил их пожирающих взглядов.

– О Боже! – Юлька закрыла руками пылающее лицо.

– Раньше надо было думать! Теперь поздно, девушка! Все! Отдаем тебя за Ильинского! Ильинский, ты же предложение делаешь?

– Делаю, – улыбнулся тот.

– Ну, Юлия Борисовна, вы не против?

– Нам, наверное, нужно... – начала было Юлька, Саша громко прошептал ей:

– Лучше с ними не спорить и согласиться, иначе могут поженить прямо сейчас. Это такой народец, лучше с ними не связываться.

– Хорошо, – кивнула она.

– Ну вот и чудненько. Обмываем рождение новой пары, ох ребята вы нам и устроили тайны Мадридского двора, и не забываем о Новом годе!

– С Новым годом!