Текст книги "Эльфийские глупости (СИ)"
Автор книги: Полина Краншевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Эльфийские глупости
Эльфийские глупости
Отряд горных шиал парил над Вечнозеленым лесом. Амайя летела на вожаке стаи боевых орлов впереди всех и зорко следила, чтобы внизу никто не вздумал сбить ее сестер.
Мать клана поручила Амайе важное задание, и та не собиралась из-за всяких глупостей его провалить. «Глупостями» она называла возможность поразвлечься с мужчинами из племени лесных эльфов, выпавшую на долю ее отряда. Все сестры Амайи уже с нетерпением и жадностью вглядывались в кроны вековых деревьев в поисках тех, кто, наконец, удовлетворит их страсть. Но Амайя была командиром и отвечала за жизни всех в отряде. Ее мысли занимало лишь в высшей степени ответственное поручение. Да и с мужчинами у нее с самого первого раза не заладилось.
Клан горных шиал издавна занимал Каньон ста ветров, рассекавший Змеиные горы надвое. Вечно зеленый лес раскинулся южнее скалистой гряды, и населяющие его эльфийские племена долгие годы торговали с горными соседями.
Около сотни лет назад пришли дикари с севера и разорили земли народа Амайи. Большая часть воинов погибла. Мать клана повелела беречь тех, кто остался в живых. Она позволила мужчинам брать на определенное время в свои дома нескольких жен, а потом менять их на других.
Богам новые порядки пришлись не по нраву, и горные шиалы впали в немилость. Теперь в каньоне рождалось много девочек, а мальчиков – единицы. Положение год от года ухудшалось. Мать клана собрала всех взрослых мужчин в своем доме и создала для них особые условия. Целыми днями мужчины только и делали, что тренировались, поддерживая свои тела в идеальной форме, а ночами им надлежало оплодотворять женщин. Клан нуждался в новых жителях. Шиалы это понимали и не противились воле Матери.
Всю работу в селении на себя взяли женщины, и вскоре клан набрал былую мощь, но это не решило главной проблемы – мужчин на всех не хватало, а рождение мальчика так и осталось редкостью.
Амайя появилась на свет в семье воительниц и пошла по стопам матери и бабки. В шестнадцать она уже командовала отрядом охотниц и всегда возвращалась в селение с добычей. Своего первого соития она ждала, как величайшего праздника. Именно так все девушки воспринимали возможность провести ночь с одним из мужчин клана.
Но ожидания не оправдались. Гигант Фарзуф даже не взглянул на Амайю, хотя та готовилась к встрече целую неделю. Он грубо схватил ее за руку, швырнул на застеленную шкурами кровать, раздвинул ноги и навалился неподъемным грузом. Такого ужаса и омерзения Амайя не испытывала, даже когда на охоте ей за шиворот забрался ядовитый слизень, прополз вдоль всего позвоночника и ужалил в копчик.
Никогда Амайя не позволяла себе жаловаться или плакать, а тут умоляла Фарзуфа о пощаде, заливаясь горючими слезами. Но тот терзал ее ровно до того момента, пока не излился, а потом приказал проваливать.
С того дня Амайя зареклась просить у Матери клана позволения еще на одно свидание с мужчиной. Ей минул уже двадцать третий год, а события той первой ночи, пять лет назад, до сих пор мучили ее в кошмарах. Поэтому она еще ни разу не провалила ни одного задания в Вечнозеленом лесу. Пока ее сестры предавались плотским радостям, Амайя вела переговоры от лица Матери с вождем лесных эльфов и выгодно обменивала ценнейшие лекарственные травы на фрукты и овощи.
Далеко впереди показались верхушки деревьев-домов, их более светлые кроны резко выделялись на фоне темно-изумрудного лиственного покрова. Амайя трижды дунула в сигнальный свисток, и сестры выстроились за ней клином. Обычно эльфы встречали шиал на особой зачарованной поляне в отдалении от своего селения. Этот порядок завели много лет назад для того, чтобы «никто не мешал переговорам». Так звучал благовидный предлог для жен эльфов, а по сути, мужчины лесных просто уединялись от докучливых взглядов, чтобы весело провести время с необычными гостьями, пока их вождь пытался выторговать у посланницы Матери наиболее выгодные условия сделки.
Амайя дважды свистнула, и орлы спикировали на свободный от деревьев клочок земли, казавшийся с высоты совсем крохотным. Едва птицы вонзили когти в шелковистый травяной покров поляны, девушки спрыгнули вниз и приняли боевые стойки, натянув тетивы луков. Никто не подозревал эльфов в предательстве или злом умысле, но в горах воительниц с детства учили никогда не терять бдительности. В отряде это правило соблюдалось неукоснительно, иначе Амайя легко могла лишить разинь долгожданного удовольствия.
Послышался переливчатый посвист, служивший условным сигналом. Из-за деревьев показались лесные эльфы в зеленых полотняных одеждах, все как на подбор высокие, стройные и светловолосые. Их луки тоже не бездействовали, каждая шиала была на прицеле.
– Ий-ян! – издала боевой клич Амайя и спустила тетиву.
Сестры последовали ее примеру, и десяток стрел полетели в осмелившихся прийти на переговоры мужчин. Каждая шиала уже наметила того, с кем собиралась провести эту ночь. Именно в избранника и пускалась стрела, и ее целью было вовсе не поразить жертву, а выяснить – достоин ли воин лесных эльфов необузданной любви горной шиалы.
Если мужчине удавалось сбить стрелу прекрасной воительницы, то она полностью покорялась его воле на грядущую ночь, а если нет – ему предстояло выполнять любые прихоти горной девы до самого рассвета. Этот ритуал давно стал частью любовной игры. Только Амайя никогда не принимала в нем участия. Она, конечно же, пускала стрелу, но ни в кого определенного не целилась, а, наоборот, старалась выстрелить подальше от мужчин, чтобы никому и в голову не пришло, будто она ищет близости.
Но едва стрела Амайи взмыла над поляной, как ее настигла другая, пущенная мужской рукой. Амайя ахнула от неожиданности и принялась искать взглядом того, кто отважился предъявить на нее права.
В стороне от остальных стоял незнакомый эльф с косым шрамом у виска. Он впервые явился на переговоры и теперь с ухмылкой разглядывал свою добычу. У Амайи от гнева потемнело в глазах, и она поскорее отвернулась, боясь не сдержаться и вышибить из нахала мозги. Если, конечно, в его светловолосой голове есть хоть капля мозгов, в чем после его поступка Амайя сильно сомневалась. Никто не смеет претендовать на нее! Ей предстоят важные переговоры с вождем, и о всякой ерунде думать некогда.
– Приветствуем вас, лесные братья, – зычным голосом обратилась она к эльфам. – Мир и благоденствие вашему селению. Я, Амайя, посланница Матери клана горных шиал, готова к переговорам.
Амайя поискала взглядом вождя, обычно выходившего из леса уже после игрищ со стрелами, но вместо него вперед прошел тот самый эльф со шрамом и сказал:
– Приветствуем вас, горные сестры. Мир и благоденствие вашей земле. Я, Тириэль, сын вождя племени лесных эльфов, готов к переговорам.
У Амайи впервые в жизни закружилась голова. Вести переговоры с этим наглецом? Немыслимо!
***
Тириэль много лет жил в людских землях и представлял лесной народ в совете государств мира. Эту обязанность возложил на него отец, едва Тириэль разменял первую сотню лет и вошел в пору эльфийского совершеннолетия.
Жизнь в городе вдали от леса преподала старшему сыну вождя неплохой урок. Однажды он чуть не поплатился жизнью за наивность и доброту, чудом избежал гибели и с тех пор никому не доверял. Тириэль научился различать малейшие движения чужой души, поскольку только так мог оградить себя от коварства мелочных и жадных людишек.
Недавно он получил послание от отца с просьбой вернуться домой и с радостью покинул опостылевшие людские земли. Ему на смену отправился младший сын вождя, а Тириэль с легким сердцем погрузился в обыденную жизнь племени. Но полученные горький опыт и новые знания не позволили вести себя беспечно. Тириэль теперь видел то, чего раньше не замечал или попросту не мог заметить.
Великолепные лесные девы сплошь смотрели на него, как на возможность получить более высокое положение в племени. Ведь даже временная наложница старшего сына вождя имела право на отдельное от ее рода жилище и приличное содержание. Тириэль с тоской понимал, что никому до него самого нет дела, и наотрез отказался выбирать жену или наложницу.
Вождь впал в отчаяние и решил отправить сына на переговоры с горными шиалами в надежде, что Тириэль немного развеется и посмотрит иначе на кротких невест племени, так разительно отличавшихся от воинственных и похотливых горных дев.
Тириэль не видел особого смысла в своем присутствии на переговорах, о которых много слышал еще в пору любопытной юности, но согласился при условии, что отец больше не будет ему никого сватать. Будущую жену, если таковая вообще когда-нибудь появится, Тириэль предпочитал выбирать сам.
Пока готовили ритуальную поляну для встречи горных шиал, Тириэль посмеивался над соплеменниками, мечтательно улыбавшимися своим фантазиям, но стоило ему увидеть ЕЕ, как все связные мысли вылетели из головы. Узкая талия, полная грудь, едва прикрытая кожаными доспехами, сильные ноги в сапогах до середины бедра, темные волосы, выбившиеся из косы, и черные, как сама тьма, глаза. А сколько затаенной грусти было в них! У Тириэля защемило в груди. Он впервые увидел, настолько чистую душой девушку, и понял, что не успокоится, пока не покорит ее сердце.
Тириэль слышал от отца, что предводительница отряда никогда не участвует в общем веселье. Он заранее установил в отдалении шатер для переговоров, рассчитывая провести там сделку и получить драгоценные травы. Но теперь, когда Амайя предстала перед ним во всей красе, Тириэль не собирался вести ее туда так скоро. Сначала он заставит эту настороженную дикую кошку вкусить сладость эльфийских развлечений. Пора навсегда изгнать печаль из ее жизни.
– Прошу, разделите с нами трапезу, – пригласил Тириэль гостий к расселенной в центре поляны скатерти.
Шиалы смотрели выжидающе на свою предводительницу, а та медлила. Казалось, она не хочет идти вместе с эльфами.
– Или вам не хватает смелости отведать наше угощение? – с усмешкой подначил ее Тириэль.
Амайя вспыхнула. В черных глазах загорелся пожар злости, от которого сына вождя бросило в сладкую дрожь. Как она умела смотреть! Этот взгляд мог взбудоражить кого угодно.
– Благодарим за приглашение, – прозвенел ее чарующий напряженный голос. – Мы с радостью его принимаем.
Воительницы издали боевой клич и поспешили вместе с теми, кого выбрали на эту ночь, к скатерти. Эльфы вели своих гостий за руки и рассказывали о том, какие кушанья для них приготовили.
Тириэль приблизился к Амайе, но трогать ее не спешил. Чувствовал, что девушка этого не потерпит.
– Прошу за мной, – улыбнулся ей сын вождя.
Предводительница метнула в него хмурый взгляд, вскинула подбородок и зашагала вперед, стараясь держаться на расстоянии. Тириэль лишь кивнул своим мыслям. Он подвел Амайю к скатерти, указал на отведенное ей место и сел рядом. Началось пиршество.
Солнце скрылось за верхушками деревьев, потянуло прохладой, сгустились сумерки. Эльфы наполняли чарки легким пряным вином и угощали гостий редкими фруктами, особыми кореньями, сладчайшим медом, тающей во рту эльфийской выпечкой. Тириэль никому не позволял ухаживать за Амайей, сам подкладывал на ее лист для яств разные вкусности, не слушая никаких возражений. Предводительница кушала с аппетитом, хоть и протестовала против каждого нового кусочка, выбранного для нее сыном вождя, вино же старалась вообще не пить.
– Кажется, вам не по нраву наш лучший напиток, – заметил Тириэль. – Одно ваше слово, и я прикажу немедленно все вылить. Лесные эльфы не будут угощать гостей тем, что им неприятно.
Шиалы смотрели на Амайю с плохо скрываемой мольбой в преданных взглядах, и та не выдержала.
– Вам только кажется, – обронила она и залпом осушила свой кубок.
Тириэль тут же вновь его наполнил.
– Рад это слышать. Предлагаю выпить за дружбу между нашими народами. Да осветят боги все предстоящие нам сделки.
Амайе пришлось опрокинуть в себя и этот кубок. За укрепление союза надлежало пить только до дна.
На поляне окончательно стемнело, и эльфы начали насвистывать протяжную мелодию. Со всех сторон к скатерти потянулись светлячки, и скоро пирующие сидели в отблесках их приглушенного мерцания.
– Хочу посвятить нашим прекрасным гостьям песню, – объявил Тириэль.
Голоса стихли, и все взгляды обратились к сыну вождя. Он прикрыл глаза и запел. Проникновенный баритон разнесся над поляной и рассказал о былых похождениях молодого эльфа, о горечи разочарования, о боли утраты, о далеких землях и жизни на чужбине, о родной лесной чаще и о пленительной красавице со смоляными волосами, что встретилась случайно и осталась рядом навсегда.
Эльфы и шиалы сидели в обнимку, покачивались в такт мелодии и нежно касались ладоней друг друга, не смея нарушить волшебство песни более откровенными ласками.
Когда Тириэль умолк, в глазах Амайи стояли слезы. Но едва он хотел ей сказать о своих чувствах, девушка отвернулась и сделала вид, что вынимает соринку. Сын вождя вздохнул и поклялся себе растопить лед, сковавший душу предводительницы отряда.
Он вскочил на ноги и с шальной улыбкой воскликнул:
– Время для грусти прошло! Пора веселиться. А иначе, зачем же мы еще здесь собрались? Играйте музыканты! Приглашайте, братья, наших гостий танцевать!
Трое эльфов забили в приготовленные для пиршества барабаны, а остальные потянули шиал в круг. Тириэль тоже предложил Амайе руку, то та лишь буркнула в ответ:
– Не до танцев сейчас. Ночь вступила в свои права. Пора начинать переговоры.
– Успеется, прекрасная Амайя, – прошептал на ухо, склонившийся к ней Тириэль. – А пока потанцуй со мной и повеселись, как и твои сестры.
Предводительница вскинула на него округлившиеся глаза и хотела что-то сказать, но сын вождя не собирался слушать ее возражений.
– Я сбил твою стрелу, – напомнил он. – Теперь ты обязана исполнять мои желания.
Амайя побагровела, окинула его полным презрения взглядом и поднялась.
– Как скажешь, – процедила она. – Танцы так танцы. Но на большее не рассчитывай. Я здесь для того, чтобы заключить сделку. Меня не интересуют всякие эльфийские глупости.
Тириэль чуть не расхохотался, глядя на то, с каким серьезным выражением лица говорила эта наивная чистая девушка о «глупостях». Она явно и понятия не имела о том, какими приятными они бывают. Но сын вождя собирался в скором времени исправить это досадное упущение.
***
Барабаны стучали все быстрее и быстрее, пары неслись в хороводе, шиалы льнули к разгоряченным их близостью эльфам. Амайя тоже стала частью этого бешеного действа. Она танцевала и чувствовала, как вино и ритмичные движения заставляют кровь закипать.
Обжигающие ладони нахального сына вождя оказались на обнаженном короткими доспехами животе. Тириэль прижался сзади, и Амайя явственно ощутила поясницей его вожделение. Сердце в страхе сжалось, но она не могла показать свою слабость. Впереди еще переговоры. Нужно быть собранной и твердо стоять на позиции, озвученной Матерью клана. Только почему-то сил оттолкнуть наглеца так и не нашлось.
Музыканты перешли на спокойный ритм и позволили танцующим плавно кружиться, лаская друг друга. Руки Тириэля медленно скользили по животу то вверх, почти забираясь под доспехи, то вниз, проникая за край набедренной повязки. Вино кружило голову, жар тела обнимающего со спины эльфа заставлял трепетать, глубоко внутри зарождалось что-то особенное, неведомое прежде.
Тириэль принялся вырисовывать круги внутри пупка Амайи, едва касаясь кожи пальцами. Сладкий озноб прокатился по телу воительницы и сосредоточился внизу живота, отзываясь ноющей болью желания. Только сейчас Амайя поняла, что значит хотеть мужчину. Но как же быть с переговорами. Она не может подвести Мать клана.
– Пора обсудить условия сделки, – прохрипел ей в ухо сын вождя.
Амайя поспешно от него отпрянула, боясь не справиться с обуревавшими ее чувствами. Хорошо, что Тириэль понимает важность их встречи.
– Пойдем, – позвал он, и Амайя нетвердой походкой поплелась за ним к деревьям.
Обычно вождь лесных эльфов устанавливал заговоренный шатер немного в стороне от поляны, чтобы звуки чужой страсти не мешали договариваться о сделке. Так поступил и Тириэль.
Они углубились в лес, вокруг мерцали светлячки, при их приближении начинала сиять кайма листьев кустарника, пересвистывались ночные птицы. Тьма, царившая кругом, рассеивалась с каждым шагом. Впереди показался шатер, озаренный особыми пылающими золотом соцветиями.
Тириэль остановился, повернулся к Амайе и взял ее за руки. Они стояли так близко, что воительнице приходилось задирать голову, что смотреть сыну вождя в лицо.
– Прекрасная горная дева, тебе понравилась песня, что я исполнил на пиру?
Амайя вспомнила, как расплакалась от трогательных слов и проникновенной мелодии.
– Д-да, – выговорила она, не в силах лгать.
Тонкие губы Тириэля тронула благодарная улыбка, мягкий взгляд зеленых глаз наполнился нежностью.
– Она была о тебе. О нашей встрече. О том, какой я тебя вижу.
– Видишь меня? – поразилась Амайя.
Никто раньше не говорил ей таких слов, и она растерялась, не до конца понимая, что имеет в виду сын вождя.
– Ты ослепительна в своей невинной красоте, – нараспев заговорил Тириэль. – Твои смоляные волосы сродни горному потоку, падающему с утеса.
Он расплел ее косу, освободил густые пряди, волной укрывшие спину, и пропустил их сквозь длинные пальцы.
– Твоя кожа белее лунного света, – продолжал сын вождя, скользя ладонями по открытым плечам и рукам.
– Твоя талия уже начала ущелья возле Перевала путников.
Его пальцы провели по животу Амайи, пробудив слегка утихший внутренний трепет.
– Твои округлые бедра манят с неодолимой силой.
Ладони Тириэля медленно скользили вниз по набедренной повязке, пока не коснулись обнаженной кожи.
– Ты лишила меня покоя, дочь гор, и забрала мое сердце, – выдохнул он в приоткрытый от изумления ротик Амайи и поцеловал воительницу, едва касаясь полных губ и давая возможность себя прервать.
Амайя закрыла глаза и замерла. Она прислушивалась к своим ощущениям, впитывала неспешные прикосновения эльфа и все отчетливее понимала, что не желает его останавливать. Горячий язык Тириэля скользнул в рот, танцуя и маня вступить в игру. Амайя ответила на поцелуй и вложила в него всю свою тоску по ласке и любви, которых еще ни разу не вкусила.
Под сенью исполинских деревьев сын леса и дочь гор переплелись в объятьях, мечтая полнее почувствовать друг друга. Тириэль оторвался от пьянящих губ воительницы, ослабил завязки брюк, стянул через голову тунику и отбросил в сторону. Амайя смотрела на него затуманенным взглядом, очерчивая каждый витой мускул гибкого тела. Сын вождя потянулся подрагивающими пальцами к шнуровке ее кожаного доспеха. Броня упала на траву, и эльф застонал, накрыв ладонями тяжелые груди.
У Амайи голова пошла кругом, стоило ему отыскать и погладить чувствительные соски. Сколько нового открыла для себя воительница в этой бесхитростной ласке! Она выгнулась навстречу рукам Тириэля, найдя опору у ближайшего гладкого ствола векового дерева.
Эльф подхватил ее под бедра и поднял выше. Теперь Амайя обнимала его талию сильными ногами, а он посасывал ее грудь, дразня затвердевшие соски языком. Воительница вцепилась в ветку дерева, боясь упасть, и тихонько протянула от удовольствия:
– М-м-м-м.
Тириэль на мгновение остановился, посмотрел на распаленную горную Амайю и выдохнул:
– Твой голос – самая волшебная музыка для меня. Не сдерживайся. Спой свою песню любви. Услади мой истосковавшийся слух.
Он развязал набедренную повязку Амайи, освободил от белья из тончайшей кожи и принялся ласкать полное влаги средостение страсти. Воительница извивалась и хрипло постанывала в руках Тириэля. Не в силах больше ждать, он осторожно насадил Амайю на себя. Воительница не была невинной, но ее узость, заставляла действовать как можно аккуратнее. Амайя напряглась в ожидании той дикой боли, что когда-то пережила, но Тириэль никуда не спешил, медленно двигался вперед, опуская ее бедра все ниже.
Наконец воительница почувствовала его целиком, и оба на мгновение застыли. Эльф позволил ей немного привыкнуть и принялся нежно покусывать ее шею. Амайя заерзала на нем, давая понять, что готова продолжать, и Тириэль начал двигаться. Медленно, а затем все быстрее и быстрее. Воительница задыхалась от непривычных ощущений. Тягостное томление сосредоточилось в одной точке и требовало финала.
Амайя стонала при каждом толчке внутри нее, но ей невыносимо хотелось большего. Эльф уловил это, замедлил движения и начал проникать как можно глубже, не оставляя в покое ноющую без ласки грудь. И тут Амайя взорвалась внутренней пульсацией и закричала, срывая голос. Тириэль вторил блаженным стоном, три раза резко вошел в нее и замер, крепко обнимая свою утомленную воительницу.
Этой ночью в шатре сына вождя лесных эльфов о сделке так и не прозвучало ни единого слова.
***
Мать клана горных шиал в гневе стискивала пальцы и ходила из стороны в сторону по приемному залу главного дома.
– Как такое может быть?! – в сотый раз вопрошала она, сверля прожигающим взглядом стоящую на коленях Амайю. – Ты получила за наши бесценные травы сущий пустяк. Мы даже не сможем сделать запасы. А скоро нагрянут ледяные ветры. Как теперь прикажешь клану выживать?
Амайя молчала. Она понимала, что виновата перед своим народом, но не могла раскаяться в содеянном. Тириэль подарил ей больше, чем просто ночь страсти. Он показал, как глубоки и прекрасны могут быть отношения с мужчиной. И это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило в клане горных шиал.
Амая вдруг поняла, что среди ее народа нет мужчин. Эти существа с внушительными органами между ног, какие они открыто демонстрируют по праздникам женщинам, не имеют ничего общего с настоящими мужчинами. В них нет ни доброты, ни сострадания, ни чести, ни ответственности. Одно только неуемное стремление насытить свою плоть, и неважно чем, едой или женским телом. Они хуже ядовитых слизней, паразитирующих на обитателях гор и медленно убивающих своих жертв. Неудивительно, что боги гневаются и не желают посылать клану мальчиков.
– Отвечай! – рявкнула Мать, но Амая так и не проронила ни слова.
– Какой с никчемной девки спрос? – лениво протянул лежащий на тахте Фарзуф.
На нем были только кожаные брюки. Бугристые мышцы перекатывались под лоснящейся кожей при каждом движении. Длинные шелковистые волосы спадали на плечи, гладковыбритое лицо кривилось в презрительной усмешке.
– Увидела лесных и нюни распустила. Что ты с ней возишься? Заставь пройти наказание. В следующий раз умнее будет.
Амайю передернуло от отвращения. Наказаний она не боялась, но вид праздно валяющегося Фарзуфа заставил ее вспомнить сказания о людях. В детстве она слышала, что в человеческих землях специально откармливают особых животных, чтобы те заплыли жиром, и их мясо стало нежным. Фарзуф походил именно такое животное, и Амайя отвернулась.
Мать клана с обожанием посмотрела на одного из приближенных к ней мужчин и сказала:
– Ты прав, умнейший Фарзуф. Ее ждет наказание. Но оно должно пронять так, чтобы в голову больше никогда не закралась мысль о нарушении приказа.
По бледным губам матери скользнула полная холодной жестокости улыбка.
– Амайя, дочь Вары, ты будешь развлекать меня и наших мужчин этой ночью. Час за часом, пока не взойдет солнце.
Каждая женщина в клане знала, что изредка в наказание за особый проступок Мать могла взять в свой дом преступницу на час, или в самых тяжелых случаях на два. Несчастную отдавали всем мужчинам клана разом, и те делали с ней, что хотели. Бывало, что их беспощадность не знала границ, и тогда преступница едва держалась на ногах после пережитого. Но еще никогда Мать не брала кого-то в дом на всю ночь.
Внутренности Амайи скрутило от ужаса. Она побелела и с мольбой посмотрела на Мать.
– Я подвела народ, – срывающимся голосом затараторила Амайя. – Я заслужила наказание и готова понести любую кару. Но не заставляй меня оставаться здесь на ночь. Умоляю, сжалься, милосердная Мать!
– Нет! Ты будешь ублажать нас, дрянная девчонка! Даю тебе слово, утром тебя вынесут из моего дома. Ты поплатишься за то, что сделала. А теперь убирайся!
Кровь застучала в висках, жар опалил лицо, и Амайя вскочила на ноги.
– Не бывать этому! – рявкнула она.
Амайя прыгнула в сторону, сорвала со стены меч и ринулась к открытому окну. Мать зашлась диким воплем, призывая стражниц. Фарзуф бросился наперерез. Одним ударом Амайя рассекла ему широкую грудь, и приспешник Матери упал на пол, истекая кровью и заходясь криком от боли.
Амайя вскочила на подоконник и засвистела, подзывая вожака боевых орлов. В небе раздался его ответный клекот. Под окном простиралась бездонная пропасть, и Амайя надеялась, что ее верный товарищ успеет вовремя.
Но когда орел спикировал к окну, в спину вонзилась стрела, пущенная стражницей. Амайя рухнула к ногам обезумевшей от ярости Матери.
Отравленный наконечник сделал свое дело. Яд помутил разум, и Амайя обмякла. Сознание быстро ускользало, но последние слова Матери все же до нее долетели:
– Бросьте изменницу в долину слизней. Пусть сдохнет в муках.
***
После ночи переговоров Тириэль уснул, крепко обнимая прекрасную Амайю, а утром не нашел ее рядом. Впервые сын вождя проспал и даже не почувствовал, что его возлюбленная ушла.
Он помчался искать ее, но оказалось, что горные девы уже улетели. Помощники его отца выглядели донельзя довольными. Тириэль спросил о причинах такой радости, поскольку уловил за широкими ухмылками нечто большее, чем просто наслаждение прошедшей страстью.
Соплеменники признались, что так и не получили от сына вождя никаких указаний насчет товара и все сделали на свое усмотрение. Они забрали привезенные шиалами травы, а взамен наполнили короба лишь половиной обещанных плодов. Поначалу их страшил гнев командующей отрядом, но мужчины быстро смекнули, что сын вождя хорошо ее обработал, и девица не станет ничего проверять. Уж слишком задумчивой она выглядела, пока седлала орла.
Тириэль помертвел, узнав, на что пошли соплеменники. Обезумев от гнева, он накинулся на обманщиков и задал им приличную трепку. Никто не мог утихомирить его, пока Тириэль не выдохся и не упал рядом с провинившимися помощниками вождя.
– Вы опозорили племя лесных эльфов, – в отчаянии прошептал он. – Теперь нам не видать нового договора с горными девами.
– Ну что ты, – начал увещевать его один из опытных воинов. – Куда им деваться без наших плодов. В горах ничего не растет. В сезон ледяных ветров шиалам необходимо укреплять тело дарами леса. Иначе им не выжить. А нам не протянуть без их чудодейственных целебных трав. Вот и повелось издревле, что мы торгуемся друг с другом до седьмого пота. Кто окажется ловчее, тому и прибыль. Уже несколько лет твой отец заключал невыгодные сделки. А ты принес племени удачу. Из тебя получится прекрасный вождь. Твой отец будет доволен.
Тириэль молча поднялся и ушел в лес. Душу терзала гнетущая тяжесть. Обман еще никому не приносил добра. А хуже всего то, что Амайя могла пострадать. Это он виноват, что воительница потеряла бдительность. Если бы он думал не тем, что болтается, а головой, то позаботился бы о своей возлюбленной и отдал необходимые распоряжения.
Тоска пронзила сердце, и Тириэль ощутил, что ему невыносимо одиноко без Амайи. Как теперь жить без нее? Он надеялся, что уговорит воительницу прилетать к нему хоть изредка. Но ночью страсть совсем помутила ему разум, а когда силы иссякли, Тириэль провалился в сон и потерял возлюбленную. Следующая встреча с горными девами состоится только через год. Если вообще состоится.
Тириэль сомневался, что Мать горного клана простит обман. В конце концов, лесные эльфы не единственное племя в округе. Есть еще водные в озерном крае Вечнозеленого леса, болотные – возле скал, земляные – у границы с людьми. Да мало ли желающих заполучить удивительные травы? Лес дарит свои плоды любому эльфу, просто племя лесных самое сильное и многочисленное, вот горные шиалы и выбрали их для торговли.
От одной мысли о том, что в следующем году Амайя полетит заключать договор в другое племя, где другой мужчина будет пытаться увлечь ее, у Тириэля потемнело в глазах.
Нужно найти ее! И как можно скорее.
Он бросился бежать и не останавливался, пока не оказался в селении и не отыскал отца.
– Мне срочно нужно к шиалам! – выпалил Тириэль, едва влетел в дом третьей наложницы вождя, где отец коротал дневной зной в объятиях сероокой Лалиэль.
– Зачем, позволь узнать? – усмехнулся вождь, явно сбитый столку помятым видом сына. – Неужели хочешь еще что-то прибрать к рукам? Слышал, ты здорово облапошил эту дуреху Амайю. Наконец-то, она получит по заслугам. Мать шиал из нее душу вытрясет за такую оплошность.
Вождь засмеялся, и уже дающие о себе знать морщины на суровом лице разгладились. Лалиэль звонко ему вторила, наглаживая бедра и пах вождя сквозь легкие свободные шаровары. Тот блаженно прикрыл глаза и откинулся на спинку мягкого дивана из шелковистых листьев. Его ствол топорщился, так и норовя прорваться сквозь тонкую ткань, и наложница усиленно скользила по нему ладонями. Вождь положил руку на ее маленькую грудь, прикрытую прозрачной туникой, и принялся щипать соски, заставляя Лалиэль повизгивать.
– Мне не до шуток, отец! – процедил сквозь зубы Тириэль, ощутив прилив отвращения. Его отец никогда не был верен ни одной из своих жен, а наложниц содержал целую дюжину. Он понятия не имел о том, что значит любить по-настоящему. – Твои помощники обманули шиал. Они больше не станут с нами торговать. Я должен отправиться в Каньон ста ветров и принести наши извинения.
– Извинения?! – разозлился вождь, стиснув грудь наложницы. Лалиэль вскрикнула от боли, но удостоилась такого свирепого взгляда, что тут же заткнулась и еще старательнее принялась ласкать вождя. – Ты в своем уме?! Они последние пять лет грабили нас. Ты добился справедливости, и теперь хочешь все испортить? Ни за что! Забудь об этом. Им больше не с кем торговать. В следующем году они приползут к нам как побитые гиены. А мы бросим их Матери жалкую подачку. Пусть подавится.
Лалиэль спустила брюки вождя до колен и заглотила влажную от соков головку, помогая себе рукой. Тириэля замутило. Его отец вцепился наложнице в светлые пряди и принялся направлять ее голову так, чтобы брала глубже.
– Сын, ты прекрасно проявил себя в этих переговорах. Ты заслуживаешь награду. Сядь рядом и раздели со мной ласковую Лалиэль. Поверь, она сосет лучше всех в племени. А потом ты сможешь попросить меня о чем угодно.
– Ты, значит, заставил всех женщин племени взять у тебя в рот?
