Текст книги "Укрощенная горцем"

Автор книги: Пола Куин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 15

Коннор не замедлил шага, пока не встретил в Оружейной галерее своего отца и не сдал ему на руки Мейри. Отец, по крайней мере, не позволит Оксфорду вертеться вокруг девушки до его возвращения. У личных покоев королевы он велел страже доложить о нем поскорее.

Через минуту его пригласили для аудиенции, и он потащил Седли за собой. Королева сидела за столом и писала письмо. Офицеры поклонились.

– Я вижу, вы взволнованы, капитан Грант, – подув на листок, заметила королева. – Что вас беспокоит?

Нелегко было изложить дело деликатным образом. Во всяком случае, по дороге сюда Коннор не подумал об этом. Он убрал руки за спину и постарался унять бушующий в груди гнев. Перед ним королева, и он будет вести себя почтительно.

– Ваше величество, мне нужно поговорить с вами о мисс Макгрегор и ее будущем.

– Продолжайте, капитан.

– Насколько мне известно, вы собираетесь отдать ее руку либо лорду Оксфорду, либо капитану Седли.

Седли явно был потрясен услышанным, а взглянув на побледневшее от бешенства лицо Коннора, даже ощутил легкую дурноту.

– Собираюсь.

Коннор чувствовал себя так, словно в него попало пушечное ядро.

– Капитан Седли почтительно отказывается от такой чести.

Мария Моденская даже не попыталась скрыть улыбку.

– Почему бы ему отказываться? Она красивая женщина и…

– Потому что он уже помолвлен.

Седли изумленно посмотрел на Коннора и был готов отказаться от такого смешного утверждения, но угрожающий взгляд последнего заставил его умолкнуть.

– Я этого не знала.

Королева одарила Николаса извиняющейся улыбкой.

Тот открыл было рот, но Коннор заговорил вместо него:

– Да, с одной хорошей девушкой в Голландии. Она с нетерпением ждет его возвращения.

Седли пожал плечами и все-таки кивнул в знак согласия.

– Да, положение осложняется. – Королева откинулась на спинку кресла и сняла пушинку со своего пышного рукава. – С другой стороны, теперь все решается однозначно. Мисс Макгрегор выйдет замуж за лорда Оксфорда.

– За него она тоже не может выйти замуж.

Мария Моденская нетерпеливо взглянула на Коннора.

– Капитан, неужели сын графа Оксфорда тоже помолвлен?

– Он протестант. Мейри ненавидит протестантов. Она не найдет с ним счастья.

– А на мой взгляд, она выглядит вполне счастливо, проводя время в его обществе.

– Она его не любит.

Теперь королева по-настоящему рассмеялась, затем покачала головой.

– Какое отношение любовь имеет к браку? – И не успел Коннор ответить, как Мария, сузив глаза, спросила: – Мейри поручала вам отправиться ко мне и просить за нее?

– Нет.

– Тогда зачем вы явились ко мне? И не в форме? – Лишь тогда Коннор заметил, что оставил свой мундир на площадке. – Спорите с королевой о том, что вас не касается. Прошу вас удалиться.

– Ваше величество…

– До свидания, капитан.

Она взяла перо и вернулась к письму.

– Пойдем, Коннор, – тихонько шепнул Седли и потянул его к выходу. – Пойдем.

Ник прикрыл за ними дверь и положил руку на плечо Коннору.

– Помолвлен, а? Какая ужасная мысль! Ты мог бы просто сказать ей правду: что я повеса и что разобью сердце мисс Макгрегор.

Коннор мотнул головой.

– Это не уважительная причина. Значит, тебе известно, что она не моя… Черт, леди Элизабет!

И он нырнул под лестницу, чтобы избежать нежелательной встречи, а когда снова появился, Ник со смехом спросил:

– Значит, ты не едешь с ней на прогулку в Сент-Джеймсский парк?

– Поезжай ты.

– Но я же помолвлен!

Коннор едва не треснул его ножнами.

– Пошли в таверну. Выпьем. Я плачу, ведь ты спас меня от женитьбы на женщине, за которой сам увиваешься.

Коннор хотел было оспорить последнее утверждение, но понял, что это бессмысленно.

– Позже, – ответил он, решив, что сначала надо разыскать Мейри и сказать ей, что она не выходит замуж ни за лорда Оксфорда, ни за капитана Седли.

– Он меня возненавидит.

Клер Стюарт вышла из-за парчовой шторы и упала в ближайшее кресло.

– Не возненавидит, если все пойдет как задумано.

Королева смяла письмо и швырнула в огонь. Ничего важного там не было.

– А если не пойдет? Вдруг он не станет бороться, чтобы вернуть ее? Если Коннор решит, что все бесполезно, он может…

– Он будет драться за нее.

Клер улыбнулась двери, за которой скрылся ее сын.

– О, я знала, что он все еще любит ее. Говорю вам: я никогда не слышала такого страха в голосе Коннора, когда вы прогнали его. – Обе дамы хихикнули. – Он так упрям. Он ни за что не объяснит ей, что чувствует, но не сможет ее отпустить. И она такая же.

– Как раз тут лорд Оксфорд и его сестрица окажутся очень кстати. Нам нет необходимости подогревать чувства Генри де Вера к Мейри. Он в нее уже влюблен. Капитан Грант скоро сделает решительный шаг. А что касается этой вашей мисс Макгрегор, то вы видели, с каким гневом она смотрела, когда ваш сын нес на плече сестру Оксфорда?

Клер кивнула, и обе женщины снова рассмеялись. Потом королева продолжила:

– Капитан Седли поступил, как я просила, и дважды привел Элизабет де Вер к вашему сыну. Остальное девица выполнила по собственной воле.

– Она просто бегает за Коннором.

– Ваш сын очень красивый мужчина.

Они обменялись улыбками.

– Я была просто поражена, – сказала Клер, – когда капитан Седли так правдоподобно изобразил удивление своим предполагаемым браком с Мейри. Я не была уверена, что он нам поможет. Он много лет знаком с Коннором; трудно доверять человеку, который лжет с такой легкостью.

– Но, леди Хантли, – возразила королева с веселыми искрами в темных глазах, – мы с вами тоже не лучше. А ведь это ваш сын.

– Черт, правда, – согласилась Клер. – Но ведь это все ради его блага. Они с Мейри просто созданы друг для друга.

– А мы помогаем им это понять.

О, Клер теперь была рада, что приехала в Англию и познакомилась с этой приятной умной женщиной, которая так старалась помочь ей, к тому же с удовольствием. Если все пойдет как надо, через несколько месяцев она начнет готовиться к свадьбе двух людей, которые ей дороже всего на свете.

Обнаружив Мейри там, где он ее оставил – рядом со своим отцом, Коннор вздохнул с облегчением. По крайней мере она не находилась в обществе мужчины, который мог стать ее мужем. Черта с два! И он направился к Мейри.

– Я должен поговорить с тобой, – сказал Коннор, кивком поблагодарив отца за то, что тот приглядел за девушкой и не отпустил от себя, и снова обратился к Мейри: – Это не займет много времени.

Она собиралась отказаться, но, увидев, как он стиснул челюсти, вдруг передумала.

– Говори.

– Не здесь.

И не говоря больше ни слова, взял ее за руку и потянул к небольшому алькову в стороне от прогуливающихся гостей.

По дороге сюда Коннор не обдумывал, что именно ей скажет, а потому, оказавшись наедине с Мейри, сразу выпалил:

– Ты не выйдешь замуж за лорда Оксфорда.

Мейри удивленно вскинула черные брови, и Коннор понял, что начал разговор неправильно.

– Я говорил с королевой.

– Ты? – Ее губы изогнулись в ироничной усмешке. – А как насчет капитана Седли?

Коннор покачал головой, уже понимая, что любые слова только ухудшат положение.

– Значит, я должна благодарить тебя за то, что останусь старой девой? Может, ты теперь отправишься на Скай и попросишь отца не выдавать меня замуж ни за Хэмиша Маклауда, ни за Дункана Маккиннона?

Хэмиш Маклауд?

– Дункан Маккиннон просил твоей руки? – с изумлением спросил он, совсем не готовый к той панике и гневу, которые вдруг заполнили его сердце. – Когда? Почему твой брат не написал мне об этом?

Мейри удивилась.

– Тристан писал тебе письма?

Вот дьявол! Надо было обдумать этот разговор заранее. Но с каких это пор он стал не способен следить за тем, что говорит?

– Уже не пишет.

– Письма обо мне?

На этот раз Коннор сделал паузу, чтобы выразиться как можно деликатнее. Меньше всего он хотел дать ей понять, что всегда интересовался ею и расспрашивал о ней.

– Не всегда о тебе.

У Мейри сузились глаза. Коннор опустил взгляд на ее руки, ожидая увидеть в них по кинжалу.

– Я просто хотел знать, счастлива ли ты.

– Ты лишился права знать это. Как и права снова вторгаться в мою жизнь и принимать решения о делах, которые тебя не касаются.

Голос Мейри стал громче. Граф Эссекс с женой, изучавшие какую-то картину в конце зала, окинули их удивленными взглядами. Мейри понизила голос, но продолжила еще с большей решимостью:

– Я сама выберу, за кого выйти замуж. И ни ты, ни королева мне не помешаете.

– Ты выйдешь за протестанта? – с вызовом воскликнул он. Сейчас ему хотелось свернуть ей шею. Она же может пойти под венец только для того, чтобы досадить ему. – А если выйдешь, то это ты предашь Шотландию, а не я!

Несколько мгновений Мейри не могла найти слов.

– Я? Предам Шотландию? Я сражаюсь за то, чтобы сохранить ее, а вот ты служишь королям, которые отказываются сделать…

– Сражаешься? Что ты имеешь в виду?

Черт возьми, кинжалы, шпионство… Когда Мейри с испугом закрыла рот, у него душа ушла в пятки. Он повторил вопрос, надеясь получить не тот ответ, которого ждал:

– Твой отец знает об этом?

– Я закончила разговор с вами, капитан Грант.

Она сделала шаг в сторону, чтобы обойти его, но Коннор схватил ее за руку. Грозный взгляд его синих глаз заставил девушку ответить.

– Ну хорошо, – начала Мейри, вырвав у него свою руку. – Я участвовала в нескольких стычках с камеронцами, и все. Отцу незачем знать об этом.

О Боже! Коннор потер заросшую за день челюсть и на мгновение прикрыл глаза, чтобы успокоиться и не закричать на нее.

– Стычки были с оружием?

– Коннор, кто же отправляется в бой без оружия?

Тон Мейри ясно говорил: «Уж ты-то, капитан королевской армии, должен знать такие вещи». Потом она грустно вздохнула.

– Ничего особо опасного не случалось. Да и было это редко. За Эдинбургом почти не осталось камеронцев. В последний раз я вынимала клинок прошлой весной у Глен-Гэрри.

Коннор не мог поверить своим ушам. Мейри всегда интересовалась оружием. Даже тренировалась вместе с его матерью. Но он и представить не мог, что у нее хватило глупости… Он даже думать об этом не может! Мейри сражалась с мужчинами, готовыми убить ее! Да она точно сошла с ума.

Глава 16

Генри де Вер прислонился к холодной стене в нескольких дюймах от алькова, где шептались в тени Мейри и капитан Грант. Сердце молодого человека отчаянно колотилось и было готово совсем разбиться. Он коснулся шрама, обезобразившего его лицо. Нет, должно быть, он все неправильно понял. Мейри не могла так поступить с ним.

Надо уходить. Ему не было дела до того, о чем они будут шептаться дальше. Надо убраться раньше, чем они его заметят. Следовало все обдумать и понять, что это значит и что ему теперь делать.

Покинув Оружейную галерею, он медленно брел к лестнице. Его ноги подкашивались, в руках ощущалась слабость, лицо…

Мейри завлекла его улыбками, которыми не одаривала ни одна другая женщина. Все из-за нее. О, как он мог не узнать этот мрачный, хрипловатый голос? Генри думал, что никогда его не забудет. Не забудет холодных синих глаз той, что прошлой весной рассекла его лицо у Глен-Гэрри.

По приказу отца Генри присутствовал на тайном собрании отряда камеронцев, которые опасались, что Карл может оставить королевство своему брату – католику Якову. Они оказались правы… и разоблачены.

Ночь была очень темной, а дорога еще темнее, но Генри поклялся, что никогда не забудет этих глаз под капюшоном и маской. Бедный Эдгар, его кучер, дотянулся до факела и осветил небольшую группу нападавших. Она выхватила клинок и мгновенно убила Эдгара. Генри знал, что не стоило выпрыгивать из кареты. С тех пор он каждый день сожалел о своей неуместной храбрости.

В порыве бешенства он двигался очень быстро и знал, где она находится, но тут погас факел Эдгара. В темноте он дотянулся до ее лица и со всей силы ударил перчаткой. Ее сообщники не успели ему помешать.

Мейри не разглядела его, иначе второй кинжал, который она выхватила, достиг бы своей цели – она целилась ему в горло. Удар был не смертелен, но Генри упал, схватившись за окровавленное лицо.

– Мерзкий предатель. – Она плюнула на него и поспешила прочь. – Жаль, ты не выживешь и не расскажешь другим, что мы придем и за ними.

Мейри считала, что убила его. Лучше бы убила, чем так ужасно обезобразить.

Мейри.

Он полюбил ее, как только увидел в Уайтхолле, такую гордую и уверенную. Другие женщины во дворце со злобой смотрели на нее и на ее шотландское платье. Так же смотрели они и на него. Она была самой красивой женщиной, какую он встречал в жизни. И когда она, не пугаясь его уродства, улыбалась ему, Генри был готов упасть перед ней на колени.

– Нет, – прохрипел он, срывая с себя парик.

Не может быть, чтобы его добрая, прекрасная, сострадательная Мейри сотворила такое.

– Генри?

Он обернулся на голос сестры. Ему не хотелось сейчас с ней разговаривать. Она, без сомнения, будет трещать о своем капитане Гранте. Этот ублюдок положил на Мейри глаз сразу, как только приехал.

– Ты ужасно выглядишь.

Ему не надо об этом напоминать.

– Я иду спать, Лиззи.

– Но еще белый день! – крикнула она, когда он повернулся, чтобы уйти. – Ты заболел? Надеюсь, ты ничего не подхватил от этой своей шотландской потаскушки?

– Она не потаскушка, – неуверенно возразил он: ведь Мейри, как и все женщины, таяла при виде Гранта.

Мейри заявляла, что ей нет до него дела, но каждый раз, когда Грант появлялся, то есть практически все время, не сводила с него глаз. Черт возьми, кто он такой, этот Грант, почему посмел вчера унести ее с солнцепека и от семьи де Вер? Он, Генри, хотел двинуть его в челюсть за такую наглость! И почему Мейри не сделала это за него, если она утверждает, что терпеть не может этого ублюдка?

– Генри, ты собираешься мне отвечать или будешь стоять здесь как пень?

Он растерянно заморгал. Может быть, стоит рассказать Лиззи, что это Мейри его изуродовала? Ему надо с кем-то поговорить, с кем-то, кому можно доверять и кто может посоветовать, что ему теперь делать. Надо ли пойти к отцу и рассказать ему, что Мейри Макгрегор в свободное время убивает камеронцев? Может, рассказать герцогу Куинсберри? Написать самому герцогу Монмуту? А если они прикажут ему убить Мейри? Сможет ли он?

– Лиззи, я должен рассказать тебе одну вещь. Мне нужно…

– Ты не видел капитана Гранта? – Глаза девушки метались по всей галерее. – Он собирался поехать кататься со мной в Сент-Джеймсский парк, но куда-то пропал.

Генри помрачнел. Даже его сестра не способна отвлечься от этого золотоволосого негодяя. В душу хлынула волна гнева и горечи. Генри стиснул зубы. Он знал, что от этого шрам становится заметнее, но сейчас ему было все равно.

– Элизабет, я думаю, твой капитан предпочитает другую.

Ее глаза распахнулись, в них блеснули слезы. Генри не очень раскаивался в своих словах. Почему только он должен страдать? Лиззи забудет Гранта. Ее красота никуда не денется. Он, Генри, – другое дело.

– Кого? – требовательно воскликнула она и поджала губы. – Ты сейчас же скажешь мне, кого он выбрал!

В голосе Элизабет появились истеричные нотки. Она шагнула к брату, и Генри бросил парик на пол, на случай если придется защищаться. У сестры бешеный нрав, и ей уже случалось бить его, если она не получала того, что хотела.

– Это мисс Макгрегор, – выпалил он ей в лицо. – Они и сейчас вместе.

Элизабет застыла, ее челюсть на мгновение отвалилась, но девушка тут же закрыла рот и стиснула зубы. Генри испугался, что сейчас сестрица закинет голову назад и завоет. Вместо этого Лиззи вдруг взяла себя в руки и ответила брату ледяной улыбкой.

– И поэтому ты так мрачен? – Она с насмешливым пренебрежением покачала головой. – Ты влюбился в нее, и вот чем она тебе отплатила! Что ты собираешься делать, Генри?

– А что я могу сделать?

Элизабет нагнулась, подняла парик и отдала брату.

– Бедный Генри. Когда на тебя напали, ты утратил не только красоту лица. Раньше ты был так уверен в себе, всегда знал, что получишь все, что хочешь. – Элизабет придвинулась и задышала прямо ему в лицо. – Если в твоем сердце осталось хоть что-то мужское, брат, затащи ее в постель и покажи, кто ты есть. А если и после этого она не захочет тебя, убей ее!

Генри отшатнулся. Сколько ночей он провел в мечтах о том, что убьет тварь, которая его изуродовала! Мечтал о том, что найдет ее, сорвет маску, а потом перережет глотку.

– Ну давай же! – Сестра ухмыльнулась прямо ему в ухо. – Я знаю, что ты сделал с той крестьянской девкой в Ноттингеме, которая рассказывала всем, что носит твоего ублюдка.

Генри прикрыл глаза, защищаясь от воспоминаний. С Мейри он такого сделать не может. Конечно, она причинила ему зло, но всегда была добра к нему. Отличала его. В этом он был уверен. Его и Гранта. Может, не стоит ее убивать?

– Сделай что-нибудь с ней, Генри, – уже спокойнее произнесла Лиззи, легонько поцеловала его в щеку и отошла. – Иначе сделаю я.

Коннор остановил Мейри у входа в личный сад короля. Он еще не закончил разговор с нею, пусть даже она считала иначе. Мейри не дала обещания не выходить замуж за Оксфорда или за любого из шотландских претендентов на ее руку. Хуже того, ее совсем не заботили возможные последствия схваток с мужчинами в бою или даже здесь, в Уайтхолле. У Коннора кровь стыла в жилах при воспоминании о том, как Мейри смеялась и танцевала с Куинсберри, а потом забралась в его покои, чтобы обыскать их.

– Кто еще знает, что ты участвовала в засадах на камеронцев в их собственных домах, Мейри?

– В домах, где они устраивали тайные встречи с членами старого парламента, – уточнила она. – Позволь напомнить тебе, что при Ричарде Камероне они отказались от присяги королю Карлу Второму и объявили Якова папистом. А теперь они собирают силы на севере. Кто-то должен их остановить, Коннор.

– Мейри, разве штрафов за непосещение официальной церкви не достаточно? Не достаточно, что шотландские наемники разоряли их графства? – настойчивым тоном задавал вопросы Коннор. – Разве законно устраивать казни без суда и следствия? – Он огляделся и понизил голос так, что она едва его слышала: – Оставь уничтожение всех подряд, всего населения королю и его армии, иначе ты запятнаешь руки кровью так, что никогда не отмоешься.

– Коннор, ты говоришь так, будто сочувствуешь им. Интересно, а король знает, что ты на стороне его врагов?

Черт ее подери! Как может она так плохо думать о нем?

– Он знает, что я принимал участие в карательных походах. И, нравится тебе это или нет, я сожалею об этом.

– Но ведь они предали короля, которому ты служил семь лет!

– Предали, – спокойно согласился Коннор. – Но ведь это были люди, у которых просто другая вера. Из-за этого их объявили вне закона. А как мы все отлично помним, правительство не терпит инакомыслия, считает таких людей преступниками. И твой и мой отцы испытали это на собственной шкуре.

– Но это другое дело, – продолжала спорить Мейри. – Наши сражались за свои права, а не пытались изменить веру. Нас ненавидят, потому что мы католики.

– Да. И мы не лучше, потому что тоже ненавидим протестантов.

Мейри ненадолго умолкла, словно обдумывая его слова. Коннор взмолился, чтобы она послушалась. Она еще не осознавала, что сделает с ее душой пролитая ею кровь. Хуже того: если она будет продолжать участвовать в схватках, рано или поздно ее убьют. О Господи, когда она успела стать такой жестокой? Что сделалось с девушкой, которая мечтала лишь о спокойной жизни с родственниками и с обожающим ее мужем?

– И зачем я только тебе это все рассказала? – Мейри повернулась, чтобы уйти, и через плечо добавила: – Если ты скажешь кому-нибудь хоть слово, клянусь: я убью тебя.

– В отличие от тебя самой, – шагнув за ней, произнес Коннор, – я никогда не подвергну твою жизнь опасности.

– И не выдашь принцу Оранскому?

Она бросила на него вызывающий взгляд.

Терпение Коннора лопнуло. Он схватил ее за руку и заставил остановиться. Он устал от ее обвинений в том, что предал ее, предал Шотландию.

– Мейри, пускай я сочувствую всем, кого казнили за веру, я не союзник Вильгельма. Черт возьми, ты же хорошо знаешь меня.

Коннор почувствовал, как сжалось сердце, когда Мейри обернулась и посмотрела ему прямо в лицо глазами, полными воспоминаний, от которых она пыталась избавиться.

– Я совсем не знаю тебя, Коннор.

– Знаешь. Ты просто слишком упряма, чтобы признать это. Я никогда не сделаю ничего, что причинит тебе вред.

– Ты поздно хватился.

– А ты? – многозначительно произнес Коннор. – Ты думаешь, я был счастлив все эти годы без тебя?

Что-то в ее лице вдруг изменилось: оно сделалось мягче – и в сердце Коннора вспыхнула надежда. Но ей он об этом не скажет. Скорее всего, Мейри рассмеется ему в лицо, хотя, так же как он, отлично знает, что Коннор все еще любит ее.

– Кто еще знает, Мейри?

Глаза девушки сузились, и она вырвала у него свою руку.

– Знает твоя мать. Так что, если ты решишь рассказать кому-нибудь, включая моего отца, помни об этом.

И она убежала. Коннор смотрел ей вслед, мечтая вернуть Мейри и объяснить, что она всегда была для него дороже любого короля, любого клочка земли, которым тот правит. И сейчас ничего не изменилось.

Вместо этого он повернулся и направился к солнечным часам, возле которых его мать беседовала с лордом Дугласом Пейсли. Он слишком мало знает о том, как жила Мейри, когда он покинул Кэмлохлин. Нужно это исправить.