Текст книги "Священная Роща"

Автор книги: Поль Уинлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

"Убей же, не медли!" – отчаянно молили глаза умиравшего ящера. Человеческие глаза.

Конан даже закусил губу от злости на самого себя. И это он-то, уже давно потерявший к девятнадцати зимам счет убитым врагам – он не может подойти и облегчить страдания этого существа, неважно, демон он или, как Аррадерс, человек в чужом для него теле?!

"Ну же, во имя Крома!" – прикрикнул сам на себя киммериец. И – шагнув к умирающему гиганту, киммериец одним коротким и точным ударом вогнал меч в грудь ящера. Отчего-то он не сомневался, что бить следует именно сюда и что клинок быстро дойдет до сердца, без мучений оборвав нить жизни поверженного демона...

Тело в рыжей чешуе дернулось один-единственный раз и замерло. Ящер был мертв. Конан остался один посреди мертвого поля, посреди широкого круга вытоптанной травы и взрытой почвы, щедро орошенной кровью сражавшихся. А над головой весело и безмятежно светило невозмутимое солнце, которому все равно – празднуется под его ласковыми лучами веселая свадьба или же идет смертельный и кровавый бой...

Так или иначе, Роща Свайолей, священная Роща дриады Айаны, была спасена. Киммериец исполнил взятое им на себя обещание. Твари Сета были мертвы – все до единой; однако что-то мешало Конану равнодушно повернуться спиной к побоищу и уйти восвояси требовать с хозяйки рощи обещанную награду. Киммериец во все глаза смотрел на распростертое тело рыжего ящера; и, хотя он ни на секунду не отводил взгляда, киммериец так и не смог понять, в какой момент тело чудовища внезапно утратило свой ярко-огненный цвет, исчезла чешуя, громадное туловище внезапно съежилось, втянулись далеко выдававшиеся вперед челюсти, исчез шипастый хвост, бесследно пропала вторая пара верхних когтистых лап... И лишь широко открытые мертвые глаза остались прежними. Через несколько мгновений перед Конаном на земле появилось неподвижное и окровавленное человеческое тело.

– Кром! – пробормотал потрясенный киммериец.

Лежавший перед ним оказался невысоким, мускулистым и коренастым мужчиной, с короткой и аккуратной черной бородой клинышком и чуть вьющимися черными волосами. Скулы чуть выдавались, на оливковой коже лба виднелся застарелый беловатый шрам, оставленный, скорее всего, от сабельного удара погибший был, без сомнения, воином и притом туранцем.

– Гатадес!.. – прошептал киммериец.

Конан ни разу не видел этого таинственно исчезнувшего капитана тиридатовой гвардии, но помнил ходившие одно время по Шадизару слухи. Судя по описанию, погибший несколько смахивал на исчезнувшего, но можно ли в полной мере доверять молве?

Тем не менее, бросать его здесь было, конечно, нельзя. Киммериец взвалил тело себе на плечи и поневоле медленным шагом двинулся в глубь священной Рощи. За его спиной, привлеченное острым запахом крови с громким хлопаньем черных крыльев быстро слетелось ненасытное воронье.

Эпилог

Айана продолжала сладко спать, когда киммериец со своей страшной ношей на плечах добрался до ее небольшого домика. Конан протянул было руку потрясти дриаду за плечо – но, взглянув на свои грязные, покрытые засыхающей кровью демонов пальцы, тянущиеся к белоснежному чистому плечу прекрасной хозяйки Рощи Свайолей, внезапно передумал, и его ладонь опустилась.

– Эй, Айана, – негромко окликнул он ее. – Просыпайся, все кончилось.

– Кончилось?! Что?! Что кончилось? – непонимающе вскинулась со сна дриада. – Конан!.. – вырвалось у нее, как только она смогла получше разглядеть стоявшего перед ней усталого воина. – Что... что случилось?!

– Что случилось?! – передразнил ее киммериец. – Все кончилось, женщина. Пойми это. Твои враги мертвы – все до единого. Они лежат там, – он указал направление кивком головы. – Можно сходить поглядеть... А теперь скажи мне тебе знаком этот человек?

Взор Айаны упал на мертвое лицо Гатадеса.

– Конечно... – вырвалось у нее. – Это... это тот самый защитник, который погиб в бою у предпоследней рощи...

– Его надо предать достойному погребению, – жестко произнес Конан. – Он умер, как подобает умирать мужчинам. Хотел бы и я умереть так же.

Только теперь Айана наконец поняла, что случилось.

– Так ты... один... уложил всех демонов?! – замирая, еще боясь поверить в случившееся, прошептала она, глядя на варвара сияющими глазами.

– Не один! – отрезал Конан. – Если бы не Гатадес – да возвеселится его душа в чертогах Крома! – перед твоей рощей сейчас бы лежал я, а не они, а на месте Леса Свайолей... наверное, уже не осталось бы ничего живого.

– Ты великий герой! – восхищенно проворковала дриада.

– Да нет же! – вспылил северянин. – Я привык получать плату за сделанное. Слушай, женщина, я ведь не зря принес сюда это тело. Гатадес не погиб в прошлом бою! Его пленили и превратили в ящера – очевидно, прежнего все-таки сразил этот меч, – рука киммерийца похлопала по висевшему у пояса лезвию. – И тогда – как видно, в наказание, – Гатадеса поместили в то самое чудище, что погибло от его руки... Наверное, наложили особые чары, опутали волю... Впрочем, уже неважно, что они с ним сделали. Я сперва разрубил черный ошейник на Аррадерсе – и тот освободился; я решил, что для победы достаточно освободить от ошейников и остальных – но ошибся. Та, с костяным серпом – она ведь так и осталась рабыней Сета. Я было подумал, что с этими тварями все, значит, совсем по-другому... Ну и бросил я это дело, а, как выяснилось, зря. Ну что мне стоило... – киммериец с досадой оборвал себя, махнул рукой. – Ничего не поделаешь. Сожаление недостойно мужчины, а сделанного не переделаешь.

Рассказ киммерийца о случившемся длился не очень долго. Северянин тогда как-то не смог по обыкновению цветисто разукрасить свои подвиги. Тем не менее Айана охала, ахала, вскрикивала, всплескивала руками и вообще всеми возможными способами выражала свое восхищение и изумление.

– Я не ошиблась в выборе. Ты действительно величайший герой хайборийских земель!..

– Все это хорошо, женщина... Но давай поговорим о деле. Нужно ли мне охранять твою рощу и дальше, все тридцать оставшихся дней?

– А что, тебе тут плохо? – удивилась Айана. – Я думала... мне казалось... – она мучительно покраснела.

– Мой мир – там, – мотнул головой киммериец. – Ты прекрасна, о хозяйка Рощи Свайолей... то есть нет, – поправился Конан, видя увлажнившиеся глаза дриады, – ты и в самом деле очень нравишься мне, Айана... ты совсем не такая, как женщины в Шадизаре...

– Так почему бы тебе не остаться здесь, Конан? – медленно, тихо и очень серьезно проговорила Айана. – Я не показала тебе и тысячной доли тех тайн и чудес, что скрываются в моем мире. Здесь есть враги, чтобы сражаться с ними, есть золото, чтобы добывать его...

– А доброе вино тут найдется? – осведомился Конан. – И вообще, Айана, почему ты говоришь – мой мир, мой мир? Разве мы не в одном дне пути от Шадизара? Насколько я помню, мы ехали очень недолго.

– Мы в сотнях и тысячах лет пути от Шадизара, мой Конан, – ответила Айана. – Мне будет сложно объяснить тебе это...

– Да и не надо, – отмахнулся киммериец. – Я же знал, что тут не обошлось без колдовства... Впрочем, это уже не важно. Но я все же хочу получить ответ: сколько еще продлится моя служба?

– Твари Сета мертвы, – ответила Айана. – И он еще не скоро сможет сотворить новых – звезды ему не благоприятствуют.

– Значит, – напирал Конан, – роще ничто не угрожает и я свободен?

Айана опустила голову.

– Я хотел бы получить свою плату и отправиться восвояси, – сказал киммериец. – Понимаю, не дело требовать с тебя все причитающееся мне, хотя, по-моему, здесь золото тратить все равно не на что. Мне пора, Айана. Больше для твоей рощи я сделать ничего не могу.

– Конан! – пролепетала дриада, еще ниже нагибая голову и в волнении стискивая переплетенные пальцы. – Конан, я должна покаяться перед тобой. Ты прав, здесь негде потратить золото – так же, как и неоткуда его взять. Прости меня, Конан... я обманула тебя. Я не платила тебе туранскими монетами. Это была лишь иллюзия, временный морок – не больше.

Киммериец побагровел, его густые брови грозно сошлись.

– А... как же та монета, которую я дал трактирщику?

– Мне пришлось потратить много сил, убеждая его в том, что ее украли у него из-под носа. Он теперь сильно горюет и клянет себя на чем свет стоит.

– Ты лгунья, женщина, – неожиданно ровным голосом произнес киммериец, глядя прямо перед собой. – Я подозревал это с самого начала. Ты и так обманом заманила меня сюда; что ж, нечего и удивляться твоей второй лжи. Ты использовала меня как тупого наемника, ты решила, что...

– Но ведь ты сражаешься только ради золота, разве не так? – вдруг прервала его дриада. – Разве ты отправился бы по собственной воле со мной, расскажи я тебе правду?! Мне нужно было спасти Рощу, Конан. Если бы она погибла, я сгинула бы тоже. А теперь... мой долг исполнен. Роща спасена. Если хочешь – убей меня; может, тебе станет от этого легче.

С минуту киммериец стоял, кипя от негодования, кусая губы и тиская в могучей ладони рукоятку заветного меча. Его душило от ярости; он чувствовал, что его провели, точно мальчишку, заставив сражаться не на жизнь, а на смерть – и во имя чего?!

– Но разве, войдя в Рощу, ты не понял, что за нее стоит сражаться, несмотря ни на что? – услыхал он слова Айаны. – А кроме того... – она вдруг положила обе ладони себе на живот. – Через девять месяцев у меня родится твой сын. Неужели ты не хочешь быть вместе с ним, чтобы сделать из него величайшего бойца всех бесконечных миров – ведь он унаследует не только твои ловкость, силу, храбрость, но и мою волшебную силу?

У Конана в глазах все помутилось.

– Отправь меня в Шадизар! – прорычал он, угрожающе выдвигая клинок из ножен. – Отправь, не то...

– Поздно, Конан. – Айана выпрямилась, ее глаза горели торжеством. Слишком поздно. Боги сделали свой выбор. Ты не уйдешь отсюда. Ты станешь родоначальником новой расы полубогов, хранителей спокойствия заповедных мест великих воителей, верных соратников тех, что сидят на Высоких Престолах. Граница закрыта, путь назад отрезан. Смирись, гордый воин!

– Кром! – зарычал северянин, выхватывая давно просившийся в дело меч. Лучше бы ты позаботилась о бедняге Аррадерсе, ему-то вот точно закрыта дорога в мир людей – а не строила бы планы, как использовать меня тут, словно я – племенной бык. Нет, женщина. Это тебе не удастся. Ты уже трижды обманула меня. Я такое не прощаю. Клянусь моим пращуром, Кромом, я сам смогу порубить твою Рощу не хуже каких-то там жалких тварей Сета!

И тут заговорил Старейший свайоль.

– Отпусти его, Айана, – пронесся над притихшей Рощей его странный, нечеловеческий голос. – Он должен жить в своем собственном доме. Не удерживай дикого волка. Пусть он уйдет.

– Но так решили сами Высокие Боги, о Старейший! – вскричала дриада.

– Даже они не всеведущи и могут ошибаться. Следуй голосу своей совести, а не только исполняй их приказы.

– Голос моей совести как раз и велит мне удержать его! – в отчаянии воздела руки Айана. – Высокие Боги видят – я люблю его... я рожу ему сына. Я не хочу, чтобы он уходил!

– Но он этого хочет, – невозмутимо молвил Старейший. – Не препятствуй ему и смирись, о дщерь Кристального Неба! И – поверь мне – я предвижу, что вы еще свидитесь.

– Нет! Нет! Нет! – кричала Айана, из глаз ее быстро-быстро капали слезы...

И тогда Конан решился. В этот миг его не заботило – кто эти Высокие Боги и что там соблаговолило втемяшиться в их божественные головы; он хотел одного – вновь оказаться дома. В Шадизаре, на худой конец – в Киммерии или в Немедии; и он пошел на отчаянный шаг.

Рука киммерийца схватила дриаду за длинные, роскошные волосы; спустя мгновение меч Аррадерса был уже приставлен к ее груди.

– Эй, вы, там, вы, кого здесь именуют Высокими Богами! – надсаживаясь, заорал Конан прямо в небо, высоко задирая голову. – Немедленно отправьте меня домой, иначе, клянусь Кромом, мне придется сперва убить эту лгунью, а затем оставить от Рощи Свайолей, которую я только что защищал, не щадя жизни, одни только пни! Выбирайте, и выбирайте быстро, я уверен, что вы меня слышите!

Сперва ответом ему была только страшная, гробовая тишина; Айана обмякла, похоже, лишилась чувств...

А потом воздух между Отцом-Древом и одним из ближайших к нему свайолей вдруг задрожал, точно над раскаленной железной печкой, и из этого мерцания вдруг появилась женщина, облаченная в свободные травянисто-зеленые одеяния. Прибывшая остановилась в пяти шагах от замершего киммерийца, который был не в силах оторвать глаз от самого прекрасного, воистину божественно прекрасного лица и внимательных бездонных глаз, полных тревогой и болью, что смотрели сейчас на него.

– Ты не знаешь, от чего ты отказался, Смертный, – прозвучал тихий голос, словно ветерок пробежал по ветвям кустов. – Но будь же по-твоему. Я не могу рисковать жизнью моей единственной и любимой дочери, потому что я знаю тебя, киммериец Конан. Будь по-твоему! Ты хочешь оказаться вновь в Шадизаре?..

И не успел северянин промолвить и слова, как мир в его глазах померк, а когда спустя несколько секунд разноцветная карусель остановилась, он увидел, что стоит на пороге знакомой таверны Абулетеса. Дождь прекратился, над Шадизаром занималось утро; где-то в отдалении слышались унылые голоса начинавших рабочий день метельщиков и водоносов.

Конан оглядел себя. На его поясе висел его собственный старый клинок, меч Гатадеса исчез бесследно; однако кроме этого рядом с ножнами обнаружился увесистый кожаный мешочек. Заглянув в него, Конан обнаружил, что кошель полон тяжелых туранских монет, и на сей раз это было нормальное золото, в меру потертое, в меру поцарапанное...

Киммериец ухмыльнулся и принялся считать добычу. Однако же, закончив это занятие, он только и мог, что с презрением покачать головой.

– Ну и скаредны же вы, именуемые Высокими Богами: вы заплатили мне ровно за три дня службы!..

Все еще усмехаясь и покачивая головой, Конан распахнул дверь таверны.