Текст книги "Огненная пора"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Иен, но как же они подберутся достаточно близко к нам?

– Они и не смогут, тем более что им неизвестно, где мы. Как Ларрека тебе наверняка говорил, он не знает, где находится Улу – главная ставка его противника. Арнанак оказался на этот счет очень хитер и предусмотрителен. Но ведь хотя бы одно из этих реле окажется не дальше ста километров отсюда. – Спарлинг перевел дыхание. Она про себя отметила, как ей приятно видеть его радость. – Так вот, я прихватил несколько пластиковых контейнеров с белковыми порошками, да ещё и разной величины, чтобы запутать Арнанака. Он из каждого содержимое высыпал и засыпал обратно, как я и ожидал. Но двойного дна он не заметил. А в одной из банок контрабандой провезен передатчик чуть побольше и помощнее – как раз на этот случай. Он включается сигналом от моего микропередатчика. От него срабатывает релейная станция у же на частоте пониже, не ограниченной пределами прямой видимости – а её сигнал уже примут и дальше чем в ста километрах!

– О-о-о! – она смотрела на него в упор, тело её возбужденно напряглось.

– Только не надо спешить, – предостерег Спарлинг, – наша схема зависит от каждого звена цепи. Сначала надо подождать, пока все остальные части попадут на место. Тогда мы установим радиоконтакт с Порт-Руа. Да, они могут связаться с Примаверой, но все же… И наконец, с тем незначительным оборудованием, которое я смог пронести, мне нужно чуть больше времени для достаточно точных наблюдений местности.

– Наблюдений?

– Конечно. Я думаю, что можно будет определиться по звездам и по таким наземным ориентирам, как горные пики, чтобы привязать местность к карте. И тут мы уже сможем выбрать точку рандеву, куда за нами прилетит флаер. – Он застенчиво улыбнулся: – Ничего другого я за такой короткий срок не придумал.

«Короткий, – подумала она. – Я никогда раньше не замечала этих смешных коротких складочек в углах твоих губ».

«Черт его побери! Я не хочу быть несчастной пленницей, тоскующей по своему рыцарю».

До неё дошло, каков может быть её вклад.

Арнанак был в невероятно хорошем настроении. Пока он ел и пил и горделиво рассказывал, стоя на почетном месте у стола в зале, она не могла им не любоваться. Она не пыталась сделать вид, что перешла на его сторону для этого он её слишком хорошо знал. Но она ясно дала понять, что у неё сложилось благоприятное мнение о его народе и что она будет рада ходатайствовать за них перед людьми. «И это не ложь. Мы должны помочь – и им, и Союзу. Моя ложь – лишь только сокрытие правды о том, что наша жестокая и идиотская война делает это невозможным». Но чувство вины поубавилось, когда Арнанак ответил:

– Мы поговорим подробнее, когда я сокрушу их в Валеннене. Это я должен сделать хотя бы для того, чтобы сохранить поддержку тассуров. Я снова и снова предупреждал легион: если не уйдете, погибнете. И теперь, когда мои воины собираются вместе, они должны увидеть, как держит свое слово Арнанак.

Спарлинг, послушавшись Джилл, оставался немногословным и не проявлял заинтересованности. Оверлинг уже имел представление о людских жестах и выражениях лица, а Иен лучше умел сдерживаться, чем притворяться.

Под конец пира Джилл стала серьезной и сказала:

– Я хотела тебя спросить кое о чем. Мы можем выйти все втроем?

Арнанак согласился. Выйдя со двора, Джилл тронула его за локоть и показала:

– Сюда. Он напрягся:

– Этот путь ведет к запретному месту.

– Знаю. Пройдем чуть-чуть.

Он уступил. Они остановились, когда дом скрылся из виду. Оба солнца зашли за Стену Мира, но ещё не спрятались в океане. Между низкими деревьями и сухими кустами лежали густые тени. Голубое небо темнело, белели на нем планеты и красным сияла Эа. Бриз принес призрак прохлады, зашелестели стебли лиа.

Глаза Арнанака зелеными фонарями светили из тени, отбрасываемой его гривой. Глубоким и звонким голосом он сказал:

– Говорите, но кратко, у меня у самого здесь есть дело.

Джилл сжала руку Спарлинга, ощущая его поддержку. У неё чаще забилось сердце.

– Кто такие дауры, и какие у тебя с ними дела?

Он бросил руку к рукояти меча:

– Зачем тебе это?

– Кажется, я встретила одного из них. – Джилл описала свою встречу. Иннукрат ничего мне не сказала – только велела дождаться тебя. Но я уверена, что о них все знают. Я вспоминаю, как я тоже что-то слышала. Напряжение отпустило Арнанака.

– Да. Они – существа, создания, но не смертные. Наш народ верит, что у них есть волшебная сила, и многие приносят небольшие жертвы – вроде миски с едой – там, где видели даура. Но такие встречи редки.

– Но ведь дауру эта еда без пользы, правда?

– Что ты имеешь в виду?

– Полагаю, ты знаешь, о чем я. Помнишь, моя работа – изучать животных. И в дауре, которого я видела, не было ничего волшебного. Он был такой же смертный, как я или ты – просто это создание принадлежит к тому же виду жизни, что феникс или прыгоног, к тому виду, что полностью господствует в Старкленде. Но у него был нож. Я видела металл. – «А видела ли?» – Арнанак, если бы дауры так развились, что умели бы копать шахты или выплавлять металлы, мы, люди, это обнаружили бы. Я думаю, что нож они получили от тебя – по условиям сделки.

«Прыжок в темноту. Но Господи, иначе ведь и быть не может!»

Спарлинг добавил:

– Я тебе говорил, мы пришли сюда исследовать эти страны, понять, что они такое. И мои товарищи будут очень благодарны любому, кто внесет новый важный вклад в их работу, принеся новое знание.

Арнанак стоял неподвижно. Вскоре он принял решение.

– Ладно! – сказал он. – Это не такая уж тайна, в конце-то концов. Я кое-что говорил об этом другим тассурам. А вы двое останетесь здесь до завоевания Валеннена. Идите за мной.

Он повернулся и пошел по тропе. В конце короткого пути Спарлинг наклонился и сказал на ухо Джилл:

– Ты была права. Целая разумная раса – и ты первая об этом догадалась.

– Ш-ш, – предостерегла она. – Не говори по-английски. Он подумает, что мы сговариваемся.

Они дошли до хижины. Часовые подняли копья, приветствуя вождя, и отступили в стороны. Арнанак открыл дверь, пропустил людей вперед и тут же закрыл дверь, чтобы часовые, снова занявшие свой пост, не могли заглянуть внутрь.

Внутри хижины лили тусклый свет, рождая причудливые тени, два глиняных светильника. Единственная комната была обставлена примитивной миниатюрной мебелью. На полках стояли голуболистные растения, лежали странной формы куски мяса: еда для Т-жизни. Задняя дверь с защелкой изнутри давала возможность свободно входить и выходить тем, кто здесь жил.

У Спарлинга перехватило дыхание. Джилл стиснула его руку. Но сама этого не заметила – она смотрела на существа, напоминающие морских звезд. Они попятились, испуская тоненькие свисты и журчания.

Иштариец – орто-иштариец – успокоил их несколькими тассурскими словами, и они сгрудились около пришельцев, которые должны были казаться им невероятно странными.

– Вот история моих приключений, – сказал Арнанак.

И пока он рассказывал, Джилл смотрела и смотрела. Подобно большинству софонтов, дауры имели неспециализированное тело. Джилл нашла некоторые, слегка измененные черты, характерные для Т-существ. Внутри этих отдаленно напоминающих шар торсов находится скелет из сцепленных колец, с шарнирными соединениями для пяти конечностей. Верхняя ветвь заканчивается пятью лепестками, которые служат как хеморецепторы и как языки, проталкивающие пищу в пятиугольный рот. Под каждым лепестком осязательный усик и натянутые волокна слуховых мембран. На концах рук пять симметричных пальцев, которые не могли бы обхватить рукоять ножа так хорошо, как пальцы человека или иштарийца, но гораздо лучше держали бы что-либо вроде топора. Да, Джилл теперь увидела, как сделаны их ножи, и поразилась изобретательности Арнанака, который, очевидно, это и придумал. Там, где руки переходили в туловище, находились хорошо развитые глаза, хотя и странного вида, потому что вся сфера глаза самозатемнялась в зависимости от яркости света. Под веткой-головой находился более примитивный третий глаз для координации неперекрывающихся полей зрения первых двух. Рудименты ещё двух глаз превратились в выступы над ногами, по форме, цвету и запаху которых можно было сказать, что здесь представлены все три пола. Остальная часть тела в этом освещении казалась темно-пурпурной. При ярком дневном свете она блестела бы белым металлом – не очень редкое явление на этой планете, где многие растения приспосабливались именно так.

Да, замечательно, но вполне понятно, как всякая Т-жизнь – если бы не разум.

А когда Арнанак закончил свой рассказ и достал из ящика Дар, принесенный из Старкленда…

Оба человека вскрикнули. Хрустальный куб, со стороной около тридцати сантиметров, был наполнен чернотой с мерцающими всеми цветами точками. Когда Арнанак пошевелил предмет, видение изменилось, и рядом то с одной, то с другой искрой стали появляться какие-то символы.

– Смотрите хорошо, – сказал оверлинг из Улу. – Вы не скоро увидите его снова, если увидите вообще. И он, и эти дауры уйдут со мной через пару дней, дабы воодушевить моих воинов на ратный труд.

В их комнате уже горела лампа, а Спарлингу приготовили матрас, зашуршавший под ногами, когда они вошли. От горящего масла шел сосновый аромат, комнату наполнял теплый воздух, окно пропускало свет ярких звезд.

– Господи, Иен, что за чудо! – Джилл давно уже не испытывала такого радостного восхищения.

Черты его лица заострились сильнее обычного.

– Да. Но что толку? Как бы там ни было, мы передадим информацию.

– Мы. – Она снова схватила его за руки. – Как хорошо, что ты там был и видел это вместе со мной. Ты хоть понимаешь, что это значит?

– Я? Я очень рад, что мне посчастливилось там быть.

Охваченная внезапным порывом, она сказала:

– Иен, сейчас впервые предоставляется случай тебя отблагодарить. На самом деле это просто невозможно, но я уж сделаю, что смогу.

– Ну, вообще-то… – уголок губ у него приподнялся, но видно было, что ему неловко. – Слушай, я должен был бы настоять на двух отдельных комнатах. Если у них нет свободной, – а похоже, что нет, – я бы… ладно, я найду свой спальник, куда бы они его ни засунули. Спокойной ночи, Джилл.

– Что? Спокойной ночи? Не смеши меня!

Он попятился, но она обхватила его руками за шею и стала целовать. Через секунду он ответил на её поцелуй.

– Перестань быть таким ужасно честным, – прошептала она наконец. – Я сама очень люблю Роду, и… тебе не надо говорить, что ты не ждал награды. Но я так хочу!

«Я хочу, хочу. Слишком долгим казалось воздержание. И потом, я не знаю, способствует ли открытие телесному возбуждению? Как бы там ни было, кому будет хуже от взаимной нежности двух людей, которые могут и не вернуться?»

Какой-то беспокойный внутренний голос успел подсказать, что у неё кончился срок действия последней противозачаточной прививки. «Да пошел ты», – ответила она ему. Мелькнула ещё мысль, что Спарлинги всегда хотели ещё ребенка, но в Примавере некого было усыновить.

– Мне кажется, что я тебя люблю, Иен, – сказала она.

Глава 19

Когда в Улу праздновали середину лета, солнцестояние Бел, и вовсю шли песнопения, пляски; бой барабанов и жертвоприношения, желтое солнце догнало красное в беге по небу. Теперь уже Ану стала гнаться за Бел. Жара плыла над материком, ревели сухие бури, днями длились степные пожары, и горький дымок курился над холмами. Белые груды облаков взлетали на Стену Мира, но ни одно не хотело пролить свою влагу над иссушенной страной.

Спарлингу на все неудобства было наплевать, Джилл говорила, что ей тоже. Он ей верил хотя бы потому, что она была самым откровенным человеком из всех, кого он знал. При почти нулевой влажности выносить жару легче надо только расслабиться и дать телу действовать самому. Еда была спартанской, но её хватало. Если не считать строгого контроля за диетой, туземцы очень дружелюбно относились к заложникам, всегда готовые помочь или предоставить их самим себе. Чаще всего им требовалось последнее, потому что мужчина и женщина брали от дней и ночей все, что могли.

Он никогда не был так счастлив, как теперь. Правда, для него это чувство переплеталось с чувством неловкости и вины не столько даже перед Родой, сколько за то, что он не посвящает свое время работе. Но, как он сам заметил, счастье никогда прямой дорогой не ходит – это свойственно только страху и боли.

О своем будущем они с Джилл не говорили никогда. Такие разговоры быстро оканчиваются тем, что любовь уходит. Он тоже, как и она, бросил считать дни – пусть себе идут своим чередом. Потом уже он вспомнил, что их прошло сорок три, и пожалел, что они не были земными по длительности. У них было чем заняться, кроме выяснения отношений. Они сидели у пересыхающего ручья, чуть облизывавшего подошвы ранее скрытых камней. Над высоким кустарником, сохранившим ещё достаточно листвы для тени, белело выгорающее небо, а солнца разбрасывали пятна золота и рубина. По ветке ковылял птероид, синий, словно зимородок, высматривая ихтиоидов, которые уже вряд ли появятся. Он устало перебирал четырьмя ногами по ветке, как будто жара и голод успели наполовину высосать из него жизнь.

– Попробуем ещё раз, – сказал Спарлинг, поворачивая рукоятку передатчика. Джилл теснее прильнула к его руке.

Чистый запах её волос обдал его волной.

– Вызываю Порт-Руа. Прошу ответить на этой частоте.

– Подразделение армейской разведки Х-13 вызывает Порт-Руа, торжественно добавила она. – Секретно и срочно. Нужны новые маски. Фальшивые бороды провоняли луком – носить невозможно.

«Хотел бы я иметь такое чувство юмора, как у нее, – подумал Спарлинг. – Не из-за него ли она так великолепна в постели? Не то чтобы мне было много с кем сравнивать. Я раньше даже не знал, что бывает разница».

– Честно говоря, я уже волнуюсь, – сказал он. – У Ларреки должен быть кто-то возле приемника круглосуточно.

Либо наша идея не сработала, либо…

Его прервал тихий, как писк насекомого, но все же отчетливый в наступившей тишине звук:

– Говорит Порт-Руа. Вы – пленники-люди?

Джилл вскочила и заплясала от радости.

– Да, – ответил Спарлинг, тоже испытывая облегчение, но не так остро, как она. – У нас все в порядке, А у вас?

– Тихо. Слишком тихо, по-моему.

– Ага. Это ненадолго. Связать нас с командиром можете?

– Не так сразу. Он инспектирует систему сигнализации. Ждем к завтрашнему утру. Могу связать вас с Примаверой.

– Не надо. Лишний расход батарей. Я не смог протащить контрабандой достаточный запас. – «Да и с Родой я сейчас не хотел бы говорить». Свяжитесь с ними и сообщите, что с нами очень хорошо обращаются. Я вызову вас снова – скажем, послезавтра, около полудня. А пока – до свидания. Удачи вам.

– Да снизойдет к тебе доброта Двоих, и да не причинит тебе зла Бродяга.

Спарлинг отключил рацию.

– Ну вот, – сказал он, – мы сделали большой шаг в нужном направлении.

– Ты сделал! – воскликнула она, бросаясь к нему нашею.

Они шли под звездами и лунами. Свет, падающий меж вершинами гор на безлесную гряду холмов, окрашивал её лавандой, переходящей вдали в пурпур там, где сливалось небо с землей на закрытом дымкой горизонте. Мягкий теплый воздух был напитан запахами. Пели какие-то создания, напоминающие канторов Южного Бероннена.

– Я даже не думал, что Огненной порой возможны такие ночи, а ты? – спросил он. И взглянув на нее, добавил: – Это как у нас с тобой – все вокруг рассыпается и гибнет, а мы упиваемся радостью.

Они шли, сплетя пальцы, и она чуть-чуть их сжала:

– У людей всегда, наверное, так было. Иначе они бы вымерли.

Он поднял глаза к звездам:

– Я вот думаю, не древнее ли иштарийское небо мы видели?

– Ты имеешь в виду тот Дар, что показывал Арнанак?

– Именно его. Я бы хотел, чтобы мы могли на него взглянуть получше. Я думаю, что это была модель неба, заключенная в микрокомпьютере на основе кристалла с питанием от солнечных батарей или долгоживущих изотопов. То ли для космической навигации, то ли для обучения, то ли… – он вздохнул. «Я здесь со своей возлюбленной, а занудствую, как профессор». – Кто может знать, что было на уме у покойника? Тем более у вымершего народа.

– Если они вымерли, – подхватывая эту тему не менее охотно, чем разговор о них самих, ответила Джилл. – Они могли уйти ещё куда-нибудь. Посмотри, они же смогли создать предмет, который сопротивляется разрушительному влиянию времени более миллиарда лет. А где-то на севере лежат остатки их колонии – выветренные, полузасыпанные, и если мы их найдем, то посчитаем руинами. Но если они смогли сделать такое, может быть, они смогли и выжить?

– Если, если и если! – воскликнул он, ощутив, как кратковременна жизнь человека.

– Мне часто кажется, что это самое замечательное слово в человеческом языке, – заметила Джилл.

– Конечно, мы – то есть ты – сделали открытие, подобных которому не случалось с…

– Нет, милый. Мы сделали.

– Я много бы дал за то, чтобы знать, как передать эту информацию. Как бы сделать так, чтобы она не умерла с нами, если такое случится?

– А почему не сказать Ларреке? Что ещё можно придумать? Он сообщит в Примаверу. И смотри, – Джилл поднялась, захваченная собственной мыслью. Правда становится известна. Арнанак использует мифы и предрассудки в политических целях. Если тассуры поймут, что дауры смертны, что он просто договорился с представителями других видов и что они ему помогают в обмен на обещание лучших земель после гибели цивилизации – ты себе представляешь, какой это удар для боевого духа?

Он покачал головой:

– Нет, милая. Я об этом уже думал. Если слово разойдется, значит, его секрет выдали, а кто мог это сделать, кроме нас? Он там, в хижине, рассказал нам историю своего путешествия, и другим он тоже о нем рассказывал, но о своих политических целях не – говорил – от этого исчезла бы его власть над их душами.

– Именно, – подтвердила она.

– И ему не надо будет знать технологию радиосвязи, чтобы понять, кто это разболтал секрет. А тогда…

– Не могу себе вообразить, чтобы он был мстителен.

– Может быть, да, может быть, нет. Он может убить нас из предосторожности. Так рисковать тобой я не могу.

– Да-а, я тебя понимаю. Я у себя одна. – Она остановилась, и ему пришлось остановиться тоже. В нежном свете он увидел, как она сморщила нос в улыбке. – Что ещё важнее, ты у меня тоже один.

Он притянул её к себе. Дерн был из Т-трав, пушистый и мягкий.

Позже он приподнялся на локте и глянул на это чудо – на нее.

Подняв руку, она взъерошила его волосы.

– Беру обратно свои слова, – промурлыкала она.

– Какие?

– Насчет того, что «если» – самое чудесное слово. Ему – только второе место. А первое – хорошему английскому возвратному глаголу, произнесенному тобой после слова «давай-ка».

Некоторое время они могли прожить без своих дополнительных рационов. Но когда они объявили о своем желании уйти с ночевкой, Иннукрат выдала им небольшой паек.

– На западе крутые горы, – сказала она. – Вам лучше быть в хорошей форме.

– Ты хорошая женщина, – сказал Спарлинг. Его мучила совесть.

– Если ты говоришь, что думаешь, то, когда ты вернешься домой и снова обретешь силу, не забудь – не меня, а моих детей.

Покинув ферму, люди ускорили шаг. Спарлинг нес карманный компас, разрешенный ему, потому что тассуры видели подобия таких у легионеров, Джилл записывала наблюдения под его диктовку. Арнанак, не видя вреда в том, чтобы они вели записи того, что видят, не возражал против бумаги, карандашей и планшета.

– Ты действительно можешь так точно измерять расстояние шагами? – спросила Джилл.

– Довольно точно, – ответил он. – Конечно, я предпочел бы лазерный теодолит и переносной интегратор, но мне трудно было бы объяснить их назначение.

В результате они сделали наблюдения, которые дали возможность привязать Улу к карте с точностью до метров.

На следующий день, когда они возвращались, спускаясь серпантином по раскаленным каменистым склонам, рация вдруг ожила, Спарлинг, пробормотав «Что за черт», нажал кнопку приема.

– Техник Адисса из Порт-Руа, – сказал тонкий голос. Вам сообщение из Примаверы.

– Святой Хануман! – он разозлился до красного каления, столь же яростного, как бешеный свет вокруг него. – Идиот ты этакий, мы могли бы быть среди тюремщиков!

– Ка-а, – сказал извиняющийся голос.

– Полегче, милый, – успокоила его Джилл. – Ничего плохого не случилось. Наверное, недавно нанят, прошел обучение у людей и рвется к службе. – Она наклонилась к браслету: – Как говорят у нас на сцене: не зови нас, мы тебя сами позовем.

– Прошу вашего извинения, – ответил смущенный иштариец.

– Считай, что ты его получил. Мы не расскажем Ларреке, – пообещала Джилл. – Поскольку сейчас прием безопасен, в чем состоит сообщение?

– Прежде всего, что делается в легионе? – спросил Спарлинг, несколько смягчившись. Он прислонился к дереву, ища намек на тень от шуршащей сухой листвы.

– Оружие пока в ножнах, – ответил Адисса. – Но от огня пострадали ближайшие охотничьи угодья, и командир больше не посылает охотничьих групп. Корабль, на котором я прибыл, привез припасы и несколько солдат. Мне сказали, что это последнее, что может выделить наш легион – то есть те его части, которые не здесь, – и что больше солдат не будет.

Двое людей уселись под утесом. Адисса включил запись – раздался голос Боггарта Хэншоу.

– Привет, вы двое. Думаю, вы захотите услышать новости, хотя, честно говоря, мало что хорошего могу сказать. Спешу сообщить, что лично у нас все хорошо. Но в остальном у нас полное затишье, или, точнее, застой. А вы тут стали символом, целью, не знаю как вас ещё назвать. Обычная ситуация. Люди живут как живется, но тем временем у них растет гнев, и наконец из пересыщенного раствора выпадают его кристаллы – охи твердые. Что до данного случая, я могу сказать только вот что. Новости с фронта: снова патовая ситуация, только уже не затишье, а мясорубка. А сверх всего этого двое членов нашей общины стали пешками в руках варваров из-за той же идиотской войны. И вот вдруг в Примавере началась забастовка. Все постоянные жители и даже контрактники полностью отказались сотрудничать со строителями базы. Они даже разговаривать не хотят ни с человеком в форме, ни с «коллаборационистом». Те, кто предпочли бы вести себя по-другому, не считают, что это стоит того, чтобы стать предателем в глазах своих друзей. Как сами понимаете, от этого масса неприятностей. Капитан Дежерин взывает ко мне чуть не каждый день. По молчаливому согласию, я – единственный житель Примаверы, который может иметь дело с его людьми и остаться кошерным – все понимают, что кто-то должен. Он произвел несколько арестов, но быть арестованным рассматривается как высокая честь, и он выпустил арестованных и снял обвинения. Он не глуп и не зол, как вы знаете. Мне его жалко. Он очень трогательно просил сообщить ему, как только от вас что-нибудь будет. Но об этой связи мы ему не сказали. Между нами говоря, я не уверен, что община поступает разумно. Я понятия не имею, к чему может привести такое сопротивление. Может быть, к отмене проекта Космофлота, а может быть, к урезанию последних наших фондов – кто знает? Я считал, что вы должны знать, как обстоят дела, на тот случай, если вы будете пытаться договориться со своими тюремщиками. Я и дальше буду вам сообщать, что происходит. Вы о нас пока не волнуйтесь. Как говорит пословица, положение отчаянное, но не серьезное. До свидания. Теперь Рода.

– Добрый день, дорогой, – произнес женский голос и продолжал говорить какие-то ласковые слова по-португальски. Спарлинг сжал руки в кулаки и стиснул зубы.

– Джилл, – закончила Рода по-английски, – твои родители, твоя сестра и её семья передают тебе привет и поцелуй. – В самом ли деле в её голосе слышались слезы? Она продолжала: – Я тебя тоже люблю и целую. Не болей. Спасибо тебе за то, какая ты есть, и за все, что ты делаешь. Я молюсь о твоем благополучном возвращении. До свидания.

Голос умолк.

– Это все, – сообщил Адисса.

– О'кей, – машинально ответил Спарлинг. – Отключаемся.

Он молча сидел, глядя на выжженные горы. Джилл обняла его за талию.

– Твоя жена заслуживает лучшего, чем я, – сказала она.

– Да нет, – вяло ответил он. – Я хочу сказать, что ты чистая, и храбрая и… слушай, мы же ничего ни с чем поделать не можем, правда? «Трусливая уловка». – Вопреки моим собственным чувствам, – продолжал он, я разделяю опасения Бога. Всеобщая забастовка против Космофлота – против Органов охраны мира – черт возьми, эти люди подставят нас всех!

– Не умирай раньше смерти, – ответила она. – Хотя…

Когда её голос прервался, он повернулся и посмотрел на её чистый профиль на фоне пылающих скал и горячего воздуха, обрамленный прядями, спадающими из-под головного обруча, что подарил ей один из солдат легиона.

– Я вот не понимаю, почему ни отец, ни мать, ни Алиса, ни даже Билл ничего не сказали сами? – спросила она, глядя в пространство. – Может быть, я слишком хорошо их знаю?

Она встряхнулась и расправила плечи.

– Теперь я стала генерировать беспокойство, – сказала она. – Черт с ним со всем. Потопали. Только поцелуй меня сначала.

И скоро кончилось время, что принадлежало только им.