Текст книги "Мичман Флэндри"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Давайте познакомимся, – сказала Персис мягко. – Нам так мало отпущено времени. Почему вы очутились на Старкаде?

– Приказ, донна.

– Это не ответ. Вы бы просто могли делать минимум дел и не рисковать своей шеей. Другие, кажется, так и делают. У вас, должно быть, есть какая-то вера в то, что вы делаете?

– Ну, я не знаю, донна, мне кажется, я никогда не смогу избежать какой-нибудь потасовки.

Она вздохнула.

– Я думала о вас лучше, Доминик.

– Прошу прощения.

– Цинизм моден, но он уже наскучил. Я не думала, что вы побоитесь сказать: «Человечество стоит того, чтобы за него подраться».

Флэндри поморщился. Она задела за живое.

– Слишком уж часто об этом говорят, донна, все слова стали пустыми, я… мне очень нравятся некоторые древние изречения типа: «Лучшая крепость – та, которая основана на любви народа». Это Макиавелли.

– Кто? А, не имеет значения. Мне все равно, что сказал какой-нибудь мертвый ирландец. Я хочу знать, к чему вы стремитесь, что вас беспокоит. Вы – будущее. А что дала вам Земля, чтобы взамен требовать от вас жизни?

– Ну, скажем… м-м-м место жительства… э-э-э… защиту, образование.

– Скудные подарки, – сказала она. – Вы были бедны?

– Да нет, пожалуй, донна, незаконнорожденный сын довольно благородного человека. Он направил меня в очень хорошую школу, а потом в Академию Военно-Морских Сил.

– И вы почти никогда не бывали дома?

– Нет, не мог быть, я имею в виду, что моя мать занималась тогда оперой. Ей нужно было думать о своей карьере. Мой отец – ученый-энциклопедист, и все остальное, скажем так, – несущественно для него. Таков уж он есть. Они выполнили свой долг по отношению ко мне. Я не могу пожаловаться, донна.

– Вы, по крайней мере, и не жалуетесь, – она коснулась его руки, – меня зовут Персис.

Флэндри глотнул.

– Какая трудная, суровая жизнь была у вас, – задумчиво проговорила она. – И тем не менее вы сражаетесь за Империю.

– В действительности она была не так уж плоха, Персис.

– Хорошо, вы делаете прогресс. – На этот раз ее рука задержалась на его руке.

– Я имею в виду, что мы очень хорошо развлекались в перерывах между учебой. Боюсь, что в Академии составлено досье моих провинностей. Ну, а потом была пара учебных поездок, где со мной и случились всякие неприятности.

Она придвинулась ближе.

– Расскажите…

Он как можно забавнее стал плести свои небылицы.

Она подняла голову.

– Вы так разговорчивы, – сказала она, – но почему вы робки со мной?

Он еще глубже втиснулся в кресло.

– Я… видите ли… у меня никогда не было случая научиться… ну… как вести себя в таких обстоятельствах.

Она была так близко, что сквозь духи он ощутил ее собственный запах. Глаза ее были затуманены, губы приоткрыты.

– Ну, вот и тот случай, – прошептала она. – Вы же ничего не боялись, правда?

Позже, в его каюте, она поднялась на одном локте и долго изучающе рассматривала его. Ее волосы струились по его плечу.

– А я думала, что я у тебя первая, – сказала она.

– Почему, Персис?

– Мне так казалось. Но каждую минуту этого вечера ты знал точно, что надо делать.

– Я должен был действовать, – сказал он. – Я влюблен в тебя. Что я мог с собой поделать?

– Ты думаешь, я этому поверю? Ну, ладно, на время этой поездки поверю. Иди ко мне еще.

10

Ардайг – древняя столица – разрослась и окружила залив, где река Ойсс впадала в океан Вилвидх; ее пригородные районы превратились в мегаполис, который протянулся на восток к горам Гуны. Тем не менее он сохранил оттенок старины. Жители столицы были чопорнее, нетерпеливее и консервативнее остальных. Это был культурный и художественный центр Мерсеи. Хотя Большой Совет ежегодно собирался здесь, а замок Афон являлся официальной частной резиденцией Ройдгунат, большая часть правительственных учреждений была перенесена в Тридайг. Новая столица была молодой, с развивающейся промышленностью, там кипела жизнь. Строились планы, возникали проекты, подчас и дерзкие. Поэтому всех удивило, что Брехдан Айронрид решил устроить офисы Военно-Морских Сил в Ардайге.

Особых возражений против этого не было. Брехдан не только правил Великим Советом; во время космической службы он достиг чина адмирала флота, прежде чем стал владыкой Вах Инвори, и морские силы пользовались его особым покровительством. Характерно, что он не утруждал себя аргументацией своего выбора. Такова была его воля. Следовательно, так тому и быть! Вероятно, он и самому себе не мог бы дать логичных объяснений. Экономика, региональные отношения и прочие подобные аргументы могли быть опровергнуты. Он очень ценил то, что рядом был безмятежный, спокойный Дангодхан, верил и надеялся, что не повредил ему. Каким-то странным образом Брехдан сознавал, что справедливее, если характер мерсеянской судьбы будет иметь корни в вечном городе Мерсеи.

И таким образом, здание адмиралтейства росло ярус за ярусом, пока однажды на рассвете его тень не поглотила Афон. Воздушные суда кишели у верхней кромки, как морские птицы. После того, как темнело, окна казались созвездием глаз гоблинов, и яркий свет на вершине этого огромного сооружения распугивал звезды. Но здание адмиралтейства на дисгармонировало с зубчатой стеной, купольными крышами и каменными шпилями старых кварталов. Брехдан следил за этим. Пожалуй, оно было их завершением, их соответствием очертаниям современных зданий. Его верхний этаж, ничем не украшенный, кроме ряда автоматов, контролирующих движение, был его собственным домом.

Через некоторое время после заката солнца Брехдан был у себя в кабинете. Кроме него самого, только трем живым существам было позволено входить туда. Пройдя через просторный вестибюль, перед которым стояла стража, надо было поднести глаза и руки к сканирующим пластинам на бронированной двери. После узнавания двери открывались, пока все не пройдут. Если входящих было больше одного, все они сначала должны были быть опознаны. Соблюдение правила обеспечивали сирена и роботизированные бластеры.

Позади был бункер, снабженный воздухоочистителями космического типа и термостатами. Стены, пол, потолок – черного цвета, на фоне которых черный мундир Брехдана был едва различим. Медали, которые он надел сегодня, блестели вдвое ярче. Мебель была обычная для офиса: стол, переговорное устройство, компьютер, диктофон. Но в центре на деревянном пьедестале с красивой резьбой покоился опаловый ящик.

Он подошел к нему и включил второй цикл опознания. Жужжание и кружение тусклых огоньков говорило о том, что питание приведено в действие. Он провел пальцем над корпусом. Фотоэлементы послали команды в блок памяти. Электромагнитные поля начали взаимодействовать с деформированными молекулами. Информация была собрана, сравнена, оценена. За одну или две наносекунды данные, которые были ему нужны, – сверхсекретные, доступные только Брехдану да трем его ближайшим доверенным коллегам, – вспыхнули на экране.

Брехдан видел этот доклад раньше, но в межзвездном масштабе (каждая планета была совершенным миром, старым и бесконечно сложным) владыка действовал великолепно, если он помнил каждую специфическую деталь, не говоря уже о самом главном. Для принятия решений по сверхсекретным данным часть Совета хотела установить больше машин, но он противился этому. Зачем подражать землянам? Посмотрите, в какое состояние пришли их владения. Личное правление, возможно, было менее стабильным, но более гибким. Не очень мудро связывать себя единым подходом в этой неизвестной Вселенной.

– Крак! – он ударил хвостом. – Швилт был полностью прав: надо заняться этим делом, не откладывая. Провинциальный правитель с неразвитым воображением упускал отличную возможность привести еще одну планетарную систему под власть расы.

А пока он направился к столу. Почувствовав его отсутствие, данные на экране погасли. Он нажал на кнопку переговорного устройства. По цепи его вызов полетел через треть планеты.

Швилт Шипсбейн проворчал:

– Вы разбудили меня, не могли выбрать более подходящего часа?

– Который был бы неподходящим для меня, – засмеялся Брехдан. – Дела землян не будут дожидаться, пока нам всем станет удобно. Я проверил, и лучшее, что мы можем сделать, – это как можно скорее послать туда флот вместе с подходящей заменой для Гэдрола.

– Легко сказать, но Гэдрол будет возмущен этим и, надо сказать, вполне справедливо, а у него есть влиятельные друзья. И потом там земляне. Они услышат о нашем захвате и, даже несмотря на то, что произойдет он на противоположной от них границе, отреагируют соответствующим образом. Мы должны спрогнозировать, что они предпримут, проанализировать, как это повлияет на события на Старкаде. Я предупредил Лифрита и Прядвира: чем скорее мы вчетвером встретимся для обсуждения этой проблемы, тем лучше.

– Я пока не могу. Прибыла делегация землян. Сегодня вечером я должен быть на фестивале, устроенном в их честь.

– Что? – Швилт щелкнул челюстями. – На этой дурацкой церемонии? Вы серьезно?

– Вполне. Потом, я должен видеться с ними. Согласно земному этикету было бы просто ужасно, если… ф-р!.. премьер-министр Мерсеи с пренебрежением отнесется к особому представителю Его Величества.

– Но ведь все мероприятие – это такой фарс!

– Они об этом не знают. Если мы очень быстро развеем их иллюзии, то лишь поторопим события и выбьемся из графика. К тому же, вселяя в них надежду на решение Старкадского вопроса, мы можем смягчить эмоциональные коллизии, которые возникнут, когда мы оккупируем Тирайн. А это означает, в свою очередь, что я должен буду продолжать эти переговоры дальше, чем намеревался. И, наконец, я хочу лично познакомиться с влиятельными членами их группы.

Швилт потер позвонки на своей голове.

– Странных вы заводите друзей.

– Таких, как ты, например, – усмехнулся Брехдан. – Послушай, Старкадский план – не что иное, как путь, который мы должны пройти с заранее подсчитанной скоростью. За ним нужно почти ежедневно наблюдать, лелеять его, видоизменять в свете последних событий. Что-то непредвиденное: великолепный ход землян, утрата у них морали, изменение отношения самих местных жителей – все что угодно может разрушить нашу скоординированность и свести на нет всю стратегию. Чем больше данных в нашем подсознании, тем лучше будут наши суждения. Поскольку мы должны оперировать их эмоциями так же, как и их военной логикой, – а ведь они чуждая нам расам, – нам нужно умение поставить себя на их место. Как говорится у них, мы должны играть на слух.

Швилт сурово глядел с экрана.

– Я подозреваю, что они действительно тебе нравятся.

– Почему бы нет, это не секрет, – сказал Брехдан. – Они были когда-то величественны. И могут снова быть таковыми. Но мне хотелось бы видеть их субъектами нашей воли. – Его лицо, исполосованное шрамами, слегка расслабилось. – Вряд ли, конечно, такое случится – они не того сорта. Может быть, мы вынуждены будем истребить их.

– Ну, а что с Тирайном? – настаивал Швилт.

– Вам троим решать, – сказал Брехдан. – Я лишь изредка советую вам, но вся власть находится у вас. Когда после захвата все достаточно стабилизируется, чтобы нам оценить то, что произошло, мы можем собраться и обсудить, как это повлияет на Старкад.

Он не добавил, что прикроет их от разгневанного Совета, рискуя своим положением, в случае, если они совершат какую-нибудь катастрофическую ошибку. Это было само собой разумеющимся.

– Как пожелаете, – кивнул Швилт.

– Счастливо поохотиться, – Брехдан отключился.

Какое-то время он сидел не шелохнувшись. День показался ему слишком длинным. Его кости чувствовали напряжение, а хвост болел от тяжести собственного веса. «Да, – думал Брехдан, – стареем: сначала эту штука, старость, едва ползет, притупив чувства и подтачивая силы, и ты не представляешь себе ничего, что нельзя было бы обуздать ферментной терапией, и вдруг однажды оказывается, что вас несет стремительный поток и вы слышите впереди рычание водопада».

Как бы он хотел прилететь домой, вдохнуть чистого воздуха вокруг башен Дангодхана, поговорить за дымящейся чашечкой с Элвихом и отправиться спать. Но его ждут в Посольстве Земли, и потом он должен вернуться сюда и встретиться с… Как же зовут этого агента, который ждет его в разведке?.. Двир Крюк, да! И только потом он сможет поспать здесь остаток ночи.

Он расправил плечи, проглотил стимулирующую таблетку и покинул хранилище. Адмиралтейство работало круглые сутки. Даже сквозь закрытые двери прихожей слышались его шум, щелканье, шарканье ног, обрывки разговоров. Он очень редко пользовался этим путем, не имея времени обмениваться приветствиями, согласно чину и принадлежности, с каждым офицером, техническим работником или охранником. Другая дверь вела прямо в главные апартаменты его офиса, а за третьей – напротив – был длинный темный коридор, который вел прямо к верхней посадочной полосе.

Когда он ступил на нее, воздух был сырым и холодным. Над крышами ярко горел сигнальный огонь, и Брехдан осмотрел Ардайг.

Он не походил на город землян и не светился лихорадочным светом в темноте. Наземный транспорт двигался по немногим авеню, или, если назвать по-другому, трубопроводам, а улицы были во власти пешеходов и ездоков на гвидхах. Население развлекалось главным образом дома, в старинных театрах и на спортивных аренах. Закрытые в этот час магазины были не похожи на торговые центры землян и со всеми своими коммуникаторами и системами доставки представляли собой предприятия, которые находились в одном и том же доме и на попечении одной и той же семьи в течение многих поколений. Если Тридайг «кричал», то Ардайг «шептал», обдуваемый соленым ветром. Освещенные тротуары вили свою паутину по направлению к холмам, в тихой мгле мерцали огни самолета; прожекторы, стоящие на Афоне, лишь подчеркивали его суровость. В небе светили два из четырех спутника – Нейхевин и Сейт. Залив под ними искрился и переливался.

Водитель Брехдана сложил руки и поклонился. Не имело смысла содержать этого старика, когда авиамашина могла управляться роботом. Но семья старика всегда служила клану Инвори… Охрана приветствовала шефа и прошла за ним внутрь. С тихим рокотом они взлетели.

Стимуляторы оказывали свое действие. Брехдан почувствовал прилив энергии. Что может он упустить сегодня?

«Расслабься, – сказал он самому себе, – будь терпелив, подожди, пока жемчужное зерно появится из навозной кучи формальностей… Если нам суждено уничтожить землян, то по крайней мере избавим Вселенную от бесконечной пустой болтовни».

Место назначения было оскорблением его вкуса: нагромождение резиденций и офисов в кричащем шарообразном стиле времен Империи четырехсотлетней давности. В те времена Мерсея была восходящей планетой, у нее имелась дипломатическая миссия, но тогда она не могла диктовать архитектурный стиль и места застройки. Тогда Кьюготские Высоты величаво вздымались за пределами Ардайга. Позднее город разросся вокруг них, и дипломатическая миссия стала посольством, а Мерсея уже могла отказывать в просьбах о расширении служебных помещений.

Брехдан прошел меж розовых кустов ко входу и восхитился этим полузабытым буйством аромата. Раб принял его плащ, дворецкий, такой же высокий, как он сам, объявил присутствующим о его прибытии. Обычная группа гражданских лиц в фантастических одеждах, атташе – в мундире. Ага! Там стояли новенькие. Лорд Оливейра Ганимедский, имперский посол к Его Высочеству Ройдгуну, поспешно двинулся навстречу. Это был тонкий суетливый человек, чьи поступки однажды привели Брехдана в смущение и удивление.

– Добро пожаловать, советник, – сказал он на языке Эриау, отвесив земной поклон Брехдану. – Мы очень рады вашему прибытию. – Шагая неспешно по паркету, он вежливо продолжал: – Разрешите представить посланника Его Величества Лорда Маркуса Хоксберга, виконта Най Калмара.

– Мое почтение, сэр. – (Мягкие манеры говорили о хорошем физическом состоянии, глаза цепко смотрели из-под ресниц, чувствовалась способность к языкам).

– …Командующий Макс Абрамс.

– Владыка Вах Инвори – моя защита. – (Сильный акцент, но разговорчив, слова и жесты точны, достойное приветствие говорит о том, что по чину они равны со своим начальником. Плотный, седые волосы, большой нос, военная выправка. Так это о нем докладывал курьер со Старкада, мол, будьте осторожны).

Представления продолжались. Брехдан вскоре рассудил, что никто, кроме Хоксберга и Абрамса, не заслуживал особого внимания. Помощник последнего, Флэндри, выглядел довольно сметливым, но был слишком молод и невысок в чине.

Труба проиграла «вольно». Оливейра был особенно любезен, следуя местным обычаям. Поскольку раньше было решено, что женщины здесь не будут присутствовать, большая часть всего штата не знала, что делать дальше. Земляне стояли, собравшись в небольшие унылые группки, стараясь завязать разговор со своими мерсеянскими партнерами.

Брехдан принял стакан вина и отказался от других освежающих напитков. Он походил среди гостей какое-то время, которое казалось ему достаточно приличным – пусть земляне знают, что он может соблюдать их ритуалы, когда это ему нужно – потом обратился к лорду Хоксбергу:

– Я надеюсь, ваша поездка сюда была увлекательной?

– Немного скучноватой, сэр, – ответил виконт, – до тех пор, пока ваш эскорт не присоединился к нам. Должен сказать, что это было великолепное зрелище. А почетный караул, который мы увидели после приземления, был еще восхитительнее. Надеюсь, нет возражений, что я записывал все представление?

– Конечно, нет, при условии, что вы закончили это перед въездом на территорию Афона.

– Гм! А ваш министр иностранных дел довольно суров, не так ли? Однако он был очень мил со мной при вручении верительных грамот. Он обещал как можно скорее представить меня Его Высочеству.

Брехдан взял Хоксберга за руку и отвел его в сторонку. Все поняли намек и отошли на небольшое расстояние от того места, где они сели вдвоем под отвратительным портретом Императора.

– Ну, как вам показался Старкад? – спросил Брехдан.

– Собственно говоря, сэр, мрачный и в то же время очаровательный, – сказал Хоксберг. – Вы там были когда-нибудь?

– Нет.

Иногда Брехдану хотелось нанести туда визит. Господи, как же давно он не был на планете, еще не испорченной цивилизацией! Едва ли это возможно, во всяком случае, в течение ближайших лет, за которые значение Старкада, должно быть, уменьшится. Вероятно, тогда и сам визит будет не нужен. Легче иметь дело с миром бумаг, чем с миром реальных людей, которых видишь в их обыденной жизни.

– Едва ли это входит в сферу наших интересов, да, сэр? – сказал Хоксберг, – но мы озадачены намерениями мерсеян.

– Ройдгунаты не раз объясняли их.

– Конечно, конечно, но я хотел бы сказать, сэр, что если вы желаете заниматься благотворительностью (что, очевидно, вы и делаете!), тогда, может, стоит делать это поближе к вашему дому? Главная забота Великого Совета – это Мерсея. И мне едва ли нужно напоминать об этом.

Брехдан пожал плечами.

– Всегда полезно иметь еще одну торговую базу в районе Бетельгейзе. Старкад в этом отношении не идеален и по расположению и по характеристикам, но нас устраивает. Если в то же время мы стараемся получить заслуженную благодарность, то это называется – мы нарушаем баланс. – Он пронзил его взглядом. – Реакция вашего правительства была обескураживающей.

– Хотя вполне предсказуемой, – Хоксберг вытянулся в глубоком античном кресле, отделанном хромом. – Чтобы достичь доверия с обеих сторон, пока не будет принято общее соглашение (к счастью, не сказал: «Между нашими великими расами»), межимперское буферное пространство должно оставаться нетронутым. Я мог бы добавить, сэр, что Народ суши не менее достоин поддержки, чем Народ моря. Нет смысла спорить, кто начал нападение, но правительство Его Величества чувствует моральный долг помочь Народу суши, чтобы его культура не исчезла.

– Ну, а сейчас кто игнорирует благотворительность ближнему? – сухо спросил Брехдан.

Хоксберг сделался серьезным.

– Сэр, с конфликтом можно покончить. Вы, должно быть, получили доклады о наших условиях по мирным переговорам в районе Злетовара. Если бы Мерсея присоединила свои добрые услуги к нашим, можно было бы достичь общепланетной договоренности. А что касается баз на Старкаде, почему бы нам не построить одну большую вместе? Это был бы шаг к настоящей дружбе, не так ли?

– Простите возможную резкость, – парировал Брехдан, – но мне интересно, почему в вашу мирную миссию включен шеф разведывательных операций на Старкаде?

– В качестве советника, сэр, – сказал Хоксберг с меньшим энтузиазмом.

– Просто как советник, который знает больше, значительно больше о тамошних жителях, чем кто-либо другой из бывших на местах. Не хотите поговорить с ним? Он поднял руку и позвал на англиканском, который Брехдан понимал лучше, чем это публично признавалось: – Макс, послушайте, Макс, не могли бы вы подойти на минутку?

Командующий Абрамс избавился от секретаря-ассистента (Брехдан посочувствовал ему: этот парень был самым мрачным в свите Оливейры) и приветствовал советника:

– Чем могу служить, Владыка?

– Не нужно церемоний, Макс, – сказал Хоксберг на Эриау, – мы не говорим о делах ночью. Просто разговариваем друг с другом без протокола и магнитофона. Пожалуйста, объясните цель вашего пребывания здесь.

– Знакомить с фактами, которые у меня есть, и, в случае надобности, с моим мнением, если оно чего-то стоит, – протяжно произнес Абрамс. – Я не думаю, что меня будут звать часто.

– Зачем же тогда вы прибыли, командующий? – Брехдан назвал его титул, чего не делал, обращаясь к Хоксбергу.

– Ну, я надеялся задать очень много вопросов, Владыка.

– Садитесь, – пригласил Хоксберг.

– Если владыка позволит, – сказал Абрамс.

Брехдан коснулся брови пальцем, будучи уверен, что тот поймет жест. Он чувствовал все большее и большее уважение к этому человеку, что у него означало: за Абрамсом надо следить тщательнее, чем за другими.

Офицер опустил свой широкий зад в кресло.

– Благодарю, Владыка, – он поднял стакан виски с содовой, отхлебнул и сказал: – Мы действительно очень мало знаем на Земле о вас. Я не могу сказать вам, сколько мерсеологических томов в наших архивах, но это не имеет значения. Вероятно, в них нет и частицы всей правды. Вполне может статься, что мы неправильно понимали вас по очень многим вопросам.

У вас есть посольство, – напомнил ему Брехдан, – в штат включены и ксенологи.

– Их недостаточно, Владыка, и в любом случае большая часть из того, что они узнали, не имеет ко мне никакого отношения. С вашего разрешения, я бы хотел поговорить свободно с различными мерсеянами. Пожалуйста, контролируйте эти разговоры, чтобы не возникало задних мыслей. – Брехдан и Абрамс обменялись улыбками. – А также мне бы очень хотелось иметь доступ к вашим библиотекам, журналам и ко всему, что касается общественной информации, которая могла не дойти до Земли.

– Вас интересуют какие-то особые проблемы? Я помогу вам, если смогу.

– Владыка очень добр, я упомяну лишь один типичный вопрос, он озадачил меня, я перерыл все архивы и поставил в тупик многих исследователей, но не смог найти на него ответ. Как впервые Мерсея попала на Старкад?

Брехдан напрягся.

– Мы исследовали район, – коротко сказал он, – космос, на который не заявлены права, открыт для всех кораблей.

– Владыка, но вот вы неожиданно оказались на этой проклятой планете. Как получилось, что она вас заинтересовала? Чем именно?

Брехдану потребовалось какое-то время, чтобы обдумать ответ.

– Ваши люди в былые времена изучали этот район, но довольно поверхностно, – сказал он, – для нас была менее важна коммерческая выгода. Политехнической Лиге нужнее общее знание, поэтому мы и проводили систематические исследования. В статье о Саксо в вашем «Руководстве пилота», кажется, говорится, что Старкад заслуживает тщательного исследования. В конце концов нас тоже привлекают планеты со свободным кислородом и жидкой водой, даже если они такие мрачные. Мы обнаружили положение, которое нужно было уточнить, и послали туда миссию. И неизбежно торговые корабли, прибывающие на Бетельгейзе, заметили частые следы возле Саксо. Земляне расследовали это, что и привело к современному несчастливому положению дел.

– Хм, – Абрамс смотрел в свой стакан, – спасибо, Владыка, было бы интересно узнать еще некоторые детали. Может быть, среди них и затерян ключ к тому, что наша сторона не так поняла – семантический и культурный барьер?

– Я сомневаюсь в этом, – сказал Брехдан, – вы можете наводить справки, но что касается этого предмета, вы лишь зря потратите свою энергию. У первых мерсеянских экспедиций в пространство, окружающее Саксо, может и не быть записей. Мы не так, как вы, заботимся, чтобы все записать на пленку.

Почувствовав его холодность, Хоксберг поспешил сменить тему разговора и перешел на банальности. Вскоре Брехдан извинился и отбыл еще до полуночи.

«Хороший оппонент, этот Абрамс, – думал он, – слишком хорош для меня, он определенно тот, на ком следует сконцентрировать внимание… или нет? Разве истинно компетентный шпион выглядит грозно? Он может быть… да… у них это называется подставным лицом, прикрывающим кого-то или что-то; опять же, может быть, он хочет, чтобы я о нем так думал».

Брехдан усмехнулся: эти рассуждения могут продолжаться бесконечно. Не его это дело – ловить шпионов. Хватает офицеров безопасности. Естественно, они следили за каждым шагом землян за пределами посольства, которое, впрочем, тоже прослушивалось с докучающей дотошностью.

А пока он намеревался лично встретиться с особым агентом разведки, который был настолько значителен, что его послали на Старкад и специально вернули, когда старый хитрый Руней решил, что он полезнее дома. Может быть, информация, которой владеет Двир Крюк, заслуживает того, чтобы Президент Совета тотчас его выслушал. После чего Брехдан мог бы дать агенту новое задание…

Тот ожидал его в противоположном пустом офисе, залитом ледяным флюоресцентным светом. Когда-то это было молодым мерсеянином. У него сохранилась похожая на маску нижняя часть лица, воссозданная хирургами, часть тела, левая рука и обрубок правой ноги. Все остальное было механическим.

Его двуногая форма издала удивительно приятное приветствие. С такого близкого расстояния Брехдан, обладавший тонким слухом, мог различить слабый шум, исходящий изнутри существа. Его питание поступало из батарей, которые можно было не перезаряжать в течение нескольких дней даже при усиленном использовании: оно шло через микроминиатюрные комплекты, которые вместе образовывали тело.

– Служу моему повелителю, – в его голосе звучал металлический оттенок.

Брехдан отдал честь. Он не был уверен, хватило бы ему самому мужества, чтобы жить таким искалеченным…

– Хорошо, что встретились, Арлех Двир. Вольно.

– Владыка Вах Инвори хотел видеть меня?

– Да-да, – Брехдан нетерпеливо отмахнулся, – довольно этикета, я сыт им по горло. Извините, что заставил вас ждать, но прежде, чем я мог осмысленно говорить об этих землянах, я должен был лично встретиться с ними. Ну, ладно… Вы работали в штате разведкорпуса Фодайха Рунея, а также принимали участие в боях. Стало быть, вы оба знакомы с проблемами сбора информации и их анализа? Хорошо! Расскажите мне, зачем, по-вашему, вам было приказано вернуться?

– Владыка, – прозвучал голос, – как исполнитель я был полезен, но не обязателен. Одна миссия, которую мог выполнить только я и никто другой, не удалась: пробраться в офис начальника земной разведки.

– Вы надеялись на удачу? – Брехдан не знал, что он был настолько хорош.

– Да, Владыка, в меня можно вставить электромагнитные сенсоры и датчики, чтобы ощущать скрытое напряжение. Вдобавок я развил у себя умение чувствовать, как различные машины. Я могу узнать на уровне подсознания, что они намереваются сделать, и скоординировать соответственным образом свое поведение. Это аналогично моему прежнему восприятию, нормальному, когда я мог еще передавать нюансы выражений, тона, поз моих друзей мерсеян, которых я близко знал. Таким образом, я мог открывать двери так, чтобы не сработала сигнализация. К несчастью, совершенно неожиданно была выставлена живая охрана. По физической силе, скорости, ловкости, это тело значительно уступает моему прежнему. Я не мог убить охранников без шума – так, чтобы не услышали их товарищи.

– Как вы думаете, Абрамс знает о вас? – спросил резко Брехдан.

– Нет, Владыка, есть свидетельства, что он сверхосторожен по привычке. А те земляне, которые покалечили меня позже в джунглях, не смогли хорошо рассмотреть меня. Я как-то видел Абрамса в компании с другим, Хоксбергом. Это еще тогда навело меня на мысль, что он будет сопровождать делегацию на Мерсею, без сомнения, в надежде заняться шпионажем. Зная мои особые возможности и мое знакомство с методами работы Абрамса, Фодайх Руней почувствовал, что я должен лететь вперед и ожидать приезда землян.

– Да, верно, – Брехдан заставил себя посмотреть на Двира как на абсолютно живое существо. – Вас можно помещать в другие тела, не так ли?

– Да, Владыка, – ответило неподвижное лицо. – Средства передвижения, оружие, детекторы, механические приспособления – все сконструировано так, что может принять мои органические компоненты и основные протезы. Мне не требуется много времени, чтобы ознакомиться с их применением. С разрешения Его Высочества я жду приказаний.

– У вас будет работа, – сказал Брехдан, – обещаю, что будет. Я еще не знаю, какая, может быть, вас попросят забраться в корабль посланника, когда он выйдет на орбиту. Для начала, однако, мы должны спланировать программу действий против нашего друга Абрамса. Он ожидает обычных средств, вы же можете преподнести ему сюрприз и, если справитесь с этим, вас не обойдут почетом.

Двир Крюк ждал, что скажут еще. Брехдан не мог удержаться и не проявить простые дружеские чувства.

– Как вы получили ранение? – спросил он.

– При завоевании Джанейра, Владыка, ядерный взрыв… Сначала я был в полевом госпитале, затем меня отправили на базу для регенерации, но хирурги обнаружили, что радиация слишком сильно повредила мои клетки. Тогда я попросил, чтобы меня умертвили. Мне объяснили, что техника, которую только что переняли у Горрозан, дает надежду на альтернативу, которая может сделать мою службу совершенно бесценной. Они были правы.

Брехдан вздрогнул. Это звучало неестественно… что ж, он не был биомедиком. Настроение упало. К чему изображать жалость? Нельзя быть в друзьях с мертвецом. А Двир был мертвец, у него ничего не осталось: ни костей, ни сухожилий, ни гланд, ни половых желез, ни кишок – ничего, кроме мозга, да и тот мог сейчас рассуждать как машина. Так используй его! Это как раз то, для чего и нужны машины.